В добившемся успеха полуизолированном автономном городском районе установились доверительные отношения между всеми жителями, включая руководство. Нарушающие свободу личности процедуры обеспечения безопасности принимаются всеми как должное, поскольку исходят из заботы о людях и соблюдают все прочие их права. Поддерживаются, в том числе организационно и финансами, полезные экономические начинания жителей и переселенцев. Начальный этап создания таких автономий вызывает конфликты с окружающим населением, которое отчасти завидует жителям, отчасти ненавидит их. В результате формируется новая сплоченная общность, члены которой ощущают себя отличными от всех остальных (Ларри Нивен, Джерри Пурнель "Клятва верности"). Это возможный способ подготовки объединенных одной целью коллективов людей-единомышленников к долгосрочным автономным космическим полетам.
Длительные пилотируемые космические полеты представляют другой, психологически отличный от большого города вариант скученности, когда ограниченная по составу группа вынуждена все время заниматься одними и теми же однообразными делами, видеть одни и те же лица, ощущая отрыв от всего человечества, накапливая усталость и раздражение. Здесь дорог и незаменим каждый человек, длительные и глубокие конфликты непозволительны, потому что они наносят моральный ущерб отдельным людям и всему коллективу. В этих условиях резко возрастает роль руководителей, в том числе неформальных, особенно в ситуациях, кажущихся безвыходными, когда многие люди теряют цель жизни. Умелые предводители вовлекают коллектив в новые занятия, ставят перед ним трудные задачи, корректируют психологическую обстановку, мотивируют остальных. Волей-неволей им приходится быть одинокими и нести тяжелейшую дополнительную нагрузку (Пол Андерсон "Тау ноль"). Прикладная социопсихология и менеджмент в небольшом коллективе, какими они видятся автору. Если фантазировать дальше, то автоматизация функций обслуживания и ремонта с переводом основной части людей в анабиоз и дежурством немногочисленных сменных команд (Энн Маккефри "Заря драконов", Ларри Нивен "Подарок с Земли") была бы намного удобнее и экономичнее. Вероятно, конфликтов стало бы меньше при сокращении сроков общения в постоянных сочетаниях. Близки к этому случаи попадания группы людей в кратковременные критические ситуации, где главная задача — избежать паники (Артур Кларк "Лунная пыль"). Подобные идеально-героические описания поведения людей в коллективах встречаются чаще, но среди них грозным предупреждением выглядит пример установления диктатуры малочисленной, но вооруженной командой прибывшего на место назначения колонизационного космолета, которой не могли противостоять проснувшиеся после анабиоза остальные безоружные колонисты (Ларри Нивен "Подарок с Земли").
Справиться с насилием якобы способны успехи будущей психологии, обеспечение населения продуктами питания и регулирование его численности введением контроля рождений и предотвращением случайных зачатий (Ларри Нивен "Воители"). Пока эти рецепты одновременно не проверены на практике в широких масштабах, разве что Китай испробовал похожие методы ограничения рождаемости с заменой психологии на пропаганду. Однако еды там пока хватает не для всех, и об ограничении насилия речь не идет. Напротив, оно необходимо китайским политикам и военным для игры мускулами в конфликтах с соседями. Аналогичная умиротворяющая роль приписывается растущей цивилизованности, хотя здесь успех тоже приходит не сразу. Любопытный социально-литературный эксперимент на эту тему поставил Пол Андерсон. В долго находившейся в изоляции земной колонии развилась оригинальная культура, в которой работа, развлечение, искусство и личная жизнь составляют единое целое. Злоба и ненависть неизвестны, личность и общество не противостоят друг другу, государственные структуры отсутствуют. Искусство и литература исключительно радостные, в них нет трагического. Страдания и смерть близких переносятся сдержанно. При достаточно высоком уровне жизни население стабилизировано по численности на уровне, безопасном для природы. Для ее сохранения люди отказались от ферм и сконцентрировались в городах. Ездят здесь на электромобилях, а за проложенными дорогами и тропами ухаживают многофункциональные роботы, они же охраняют людей. На охоту ходят с луками и стрелами и только ради необходимой еды или для защиты урожая. Но оказывается, что вежливые, боящиеся самой мысли о насилии люди этой планеты в определенное время легко могут стать полностью невменяемой, неразумной толпой. Такая толпа моментально превращается в агрессивное стадо и может растерзать постороннего или случайно попавшего под руку и даже убить собственных детей. Поэтому незадолго до наступления длящегося несколько дней такого периода они оставляют своих малышей и престарелых под надзором и защитой роботов, изолируют под автоматической защитой всю имеющуюся технику и уходят в близлежащие священные города-лабиринты с большим количеством мест для укрытия одиночек и малых групп, пока не пройдет срок всеобщего помешательства. Дома в городах построены хорошо защищенными, чтобы выдержать возможный всплеск буйства при внезапном наступлении невменяемости, а удаленные фермы пришлось забросить из-за их уязвимости в такое время. Когда-то эти приступы помешательства были нерегулярными и непредсказуемыми, но со временем колонисты догадались приурочить их к наступающим раз в несколько лет периодам цветения местного растения. Аромат этих цветов благотворно влияет на толпу, погружая ее в мир почти безобидных грез, снижая уровень агрессивности и помогая снять напряжение в ходе длительных общих танцев. Но если что-то или кто-то вмешивается в эти грезы, люди снова становятся нерассуждающими, невменяемыми и всесокрушающими существами. По этой причине они выжили только в климатической полосе произрастания этого растения, смягчающего проявления агрессии. Их память почти не сохраняет воспоминаний о случаях жестокости в подобные периоды, напротив, считается, что при этом наступает самый большой праздник, во время которого они сами становятся Богом. Цена перевоплощения в такое божество — то, что с праздника возвращаются не все, некоторые погибают в спонтанных вспышках насилия. В колонии эта тема табуирована, и соответствующие расспросы посторонних не поощряются ("Ночное лицо").
Конечно, полный вымысел, в том числе в отношении путей, способных привести к такому образу жизни, но он отражает реальную психологическую ситуацию: если люди долго сдерживают или подавляют свои эмоции, это может окончиться страшным по своим последствиям взрывом бесчинств. Поневоле задаешься вопросом, что хуже: такой редкий, сконцентрированный во времени жестокий выплеск накопившихся напряжений и эмоций либо более или менее равномерно распределенный? Пол Андерсон подтверждает также мнение, что налет цивилизованности тонок даже на современном человеке, и стоит обществу дать слабину или сравнительно небольшому проценту его индивидов чуть качнуться в прошлое, как в людях просыпаются не знающие удержу звери, чудовищно опасные возможностью совершения самых страшных поступков и действий. Это понимал Дэвид Брин, указавший, что предоставление людям канала выброса агрессии в виде безобидных дублей-големов лишь повышает уровень агрессивного поведения, люди "подседают" на насилие как на наркотик ("Глина"). Кстати, именно этим опасны затянувшиеся серьезные социальные конфликты, особенно с применением оружия, когда само насилие порождает свою дальнейшую эскалацию, а его рецидивы возможны даже после прекращения такого конфликта. Скопление возбужденных масс людей также быстрее приводит к преступлениям (Ларри Нивен "Синдром толпы"), а ситуация безнаказанности — к анархии и спонтанному разгулу насилия (Ларри Нивен "Вуаль анархии"). Или все же можно обойтись без него?
Как возможный пример общества без насилия, Алан Дин Фостер описал инопланетян-квози, которые когда-то также прибегали к агрессии и насилию для разрешения противоречий между собой и затевали войны. Со временем они полностью отказались от таких варварских способов, а зарождающиеся конфликты стали гасить в самом начале сублимацией агрессии в подчиненных строгим правилам ритуальным поединкам-танцам. В них соперники нападают друг на друга, в том числе словесно, стараясь достичь максимального накала схватки, но без нанесения телесного вреда. Если они допускают даже малейшее прикосновение, это приводит к автоматическому прекращению схватки с поражением виновного в прикосновении. Тем же целям успешно служит живопись квози, перенасыщенная вымышленным кровопролитием ("Квози"). Очевидный недостаток этого способа заключается в том, что последствия психологических травм от словесных оскорблений могут быть столь же тяжелыми, как и от телесных, и какие из них хуже, заранее неизвестно. Люди могут находить выход агрессивным наклонностям также в имитационной охоте своих сильно уменьшенных подобий на термитов, пауков и других опасных членистоногих с весьма правдоподобной передачей испытываемых ощущений самим участникам (Чарлз Шеффилд "Объединенные разумом"). К сожалению, не исключено, что они предпочтут совсем иной вариант, например, когда доступная с детства телевизионная пропаганда насилия приведет к тому, что ради достоверности роль жертв в популярных многосерийных смертельных телешоу будут исполнять не роботы, а живые актеры, которых воскрешают после гибели (Алан Дин Фостер "А что выберут простые люди"). Или не воскрешают, как в случае популярной трансляции недельного полупостановочного преследования убийцами готового на смерть добровольца (Роберт Шекли "Премия за риск"). Точно так же приобретает популярность спекуляция на широкой платной трансляции пыток, которым подвергают случайно выбранного человека, причем продаются как право просмотра, так и право выбора пыток (Аластер Рейнольдс "Префект"). С времен древнего Рима и боев гладиаторов мало что изменилось.
Цивилизация октопауков давно обнаружила, что агрессия и насилие в их среде практически исчезают при обратимом химическом замедлении процесса полового созревания, одновременно намного продлевающем жизнь без заметного влияния на интеллектуальные способности. Правда, потомство таких особей немногочисленно и не выделяется умом, поэтому общество сохраняет небольшой резервуар естественно развивающихся членов, преимущественно в целях размножения и искусства, а выбор образа жизни предоставляется каждому октопауку при его совершеннолетии (Артур Кларк, Джентри Ли "Рама явленный"). Здесь заметен прямой отзвук достаточно богатого опыта лекарственной успокоительной терапии агрессивного поведения, зачастую приводящей к не всегда приемлемой пассивности и безынициативности пациентов. Без насилия обходятся люди на планетах Аврора и Солярия, главным образом потому, что там оно предотвращается роботами и прибегать к нему бесполезно, но не из-за того, что изменились сами люди (Айзек Азимов "Роботы и империя", "Обнаженное солнце"). Посторонняя ментальная коррекция эмоций и намерений также способна предотвратить насилие, но она непременно связана с нежелательным вмешательством в чужое сознание (Айзек Азимов "Край Основания"). Конечно, у нас всегда остается надежда на собственное будущее, на то, что "высокоразвитые цивилизации не должны быть агрессивными и беспощадными. Если бы они такими были, они бы долго не продержались. К тому же они не должны испытывать необходимости в агрессии" (Пол Андерсон "Ради славы вселенной"). Но не зря говорится: и хотелось бы в рай, да грехи не пускают. Без непрестанного самосовершенствования построенное будущее может оказаться слишком безрадостным.
С другой стороны, самостоятельной социальной проблемой может стать слишком широкое распространение суровых наказаний в перенаселенном обществе, например, систематическая изоляция или иное изъятие людей, которые по какой-то причине хотели бы изменить сложившееся положение вещей. Применение к таким людям тюремного заключения, ссылки или психокоррекции поведения при ее всеобщем применении может убить инициативу, тягу к изобретательству, стремление превзойти других и постепенно привести к созданию общества усредненных безвольных индивидуумов, готовых доносить на себя по воображаемым преступлениям. Подобное общество не развивается, оно безнадежно застыло на месте (Роберт Шекли "Цивилизация статуса"). К сожалению, сейчас Россия теряет наиболее инициативных людей, главным образом молодых, не видящих для себя перспектив профессионального и социального роста и эмигрирующих за рубеж. Операции с памятью или иное манипулирование с разумом преступников или правонарушителей, как и атомно-молекулярное сканирование разумного существа с его последующим копированием, также потенциально опасны из-за возможности введения в мозг индуцированных чувств или воспоминаний либо выполнения аналогичных вмешательств в мозг копии. Например, внесения в разум заданных изменений, скажем, привязанности к определенному лицу или желания служить ему (Пол Андерсон "Чувства Инкорпорейтед", Клиффорд Симак "Проект Ватикан"). Изъятие и полный перенос сознания в другое тело (Роберт Силверберг "Замок Лорда Валентина") с возможностью полного стирания сознания нарушителя и записи в его мозг совершенно иной личности представляют опасность из-за их использования в корыстных целях (Роберт Силверберг "Стархевен") или для маскировки преступлений (Боб Шоу "Отбытие Орбитсвиля"). С помощью подобной техники могут создаваться лица, не имеющие почти никаких прав (Ларри Нивен "Мир вне времени"). Непомерно жестоким выглядит применение практически по любому поводу, особенно за протесты против установившейся диктатуры, высшей меры наказания, которой служит направление в банки человеческих органов (Ларри Нивен "Подарок с Земли"). Такая подавляющая неразборчивая суровость не всегда оправдана, потому что некоторая доля агрессивности полезна обществу: "человек, избавленный от агрессивности, лжи, предрассудков, ритуалов и табу — ничего не имеет впереди... Общество должно обладать структурой и целями" (Пол Андерсон "Еутопия"). Обычным клапаном для людей с агрессивными наклонностями всегда служило их направление на фронтир или на военную службу. Более цивилизованным лицам лучше подходит творчество того или иного рода, в котором выплескиваются те или иные неудовлетворенные устремления. Своеобразным современным каналом для выпуска агрессии служат также социальные сети в Интернете, их распространение с допущением грубости и хамства в высказываниях заметно понижает уровень уличного хулиганства. Правда, этим пользуются организованные околовластными структурами сетевые "тролли", которым за деньги поручают охаивать выступления оппозиционеров и создавать впечатление неприятия их взглядов.
Роберт Хайнлайн описал альтернативную будущую Землю, разделенную на множество небольших государств, которые сформировались в результате балканизации их более крупных предшественников. Несмотря на политическую раздробленность, планетой фактически правит исторически сложившийся транснациональный монополист в виде конгломерата компаний, связанных с поставкой исключительно дешевой аккумулированной энергии. Накапливающиеся противоречия между руководителями этих компаний приводят к тому, что подобный конгломерат финансирует движения и секты самого разного толка, склонные к синхронным повсеместным вспышкам вооруженного террора с политическими и массовыми убийствами. Состояние общества автор характеризовал следующим образом: "...умирающая культура всегда отмечена личной грубостью каждого ее представителя. Дурные манеры, нежелание хоть в чем-то уступить другому. Утрата элементарной вежливости и хороших манер гораздо более симптоматична, чем какой-то заговор... Особенно серьезен этот симптом потому, что тот, кто выказывает его, никогда не считает его признаком болезни, а наоборот, принимает за доказательство своей силы". (Не в бровь, а в глаз, если применить эту цитату к Советскому Союзу перед его распадом, к сегодняшней России!) В качестве выхода из описанного положения он предложил эмиграцию на другие пригодные для жизни планеты, считая более приемлемым для людей образ жизни колонистов-пионеров ("Фрайди"). Недостаточную для массовой эмиграции вместимость традиционных космических кораблей предлагается обходить открытием гиперпространственных туннелей между поверхностями Земли и выбранной экзопланеты (Роберт Хайнлайн "Туннель в небе"). Изобретение фантастического двигателя спиндиззи позволило уходить в космос без постройки специальных кораблей целым городам со всем населением в поисках работы и сырья для промышленности и производства продуктов питания (серия "Города в полете" Джеймса Блиша). Этот вымышленный способ обещает быстро снизить популяционное давление на Земле, так как в городах сосредотачивается основная часть населения. Оборотной стороной является фактическое превращение улетевшего города в кочевое племя с вождем-мэром во главе и жесткой полувоенной организацией всей его деятельности, необходимой для выживания. Примерно такой же рецепт будущего избавления от распространенной вопиющей бедности и безработицы в США изобразил Клиффорд Симак, предлагая перебрасывать бедняков, безработных и прочих неудачников через туннели во времени в подходящую для жизни, но далекую от современности миоценовую эпоху прошлого ("Мастодония"). Эмиграция общин верующих-единомышленников на свободные планеты с основанием на них колоний пригодна для снятия религиозных противоречий (Роберт Силверберг "Время перемен", Джон Барнс "Миллион открытых дверей").
