К черту "следующую лучшую вещь", Рейджис, — сказал он себе, — это чертовски ужасно, и ты это знаешь!
— В самом деле? — сказал он так спокойно, как только мог.
— Действительно. — Его гость сидел очень прямо, его взгляд был сосредоточенным. — Это было передано по семафору для срочного внимания лорда-протектора. К сожалению, лорда-протектора сегодня днем нет в городе. Он вернется только поздно вечером.
— Я этого не слышал, — сказал Дрэгонер, очень внимательно прислушиваясь к тому, что "Хейли" не говорил, а также к тому, кем он был.
— Канцлер Тринейр просил, чтобы его послание было представлено лорду-протектору как можно быстрее и с соблюдением максимальной конфиденциальности, к сожалению, это оставляет нас с некоторой проблемой. Поскольку мы не совсем уверены, где находится лорд-протектор в данный конкретный момент — мы знаем его расписание, но мы не можем быть уверены, что ему удалось его соблюсти — мы вряд ли можем отправить копию этого сообщения, пытаясь найти его. Итак, чтобы выполнить просьбу канцлера о конфиденциальности и безопасности, мы передали сообщение во дворец протектора, чтобы дождаться его возвращения, и отправили гонцов на его поиски, чтобы сообщить ему, что оно прибыло.
— Это выглядит похвально тщательным, — сказал Дрэгонер.
— Спасибо. Тем не менее, это также то, что привело меня сюда сегодня — как одного из этих посланников, так сказать. Просто так получилось, что лорд-протектор упомянул, что, возможно, заедет в ваше посольство по пути домой. Очевидно, его расписание точно не высечено на камне, поэтому я не могу быть уверен, что он действительно будет навещать вас. Однако, если вы случайно увидите его, не могли бы вы передать ему сообщение?
— Я был бы рад быть полезным всем, чем смогу, — заверил его Дрэгонер.
— Я ценю это, посол. — Губы сиддармаркца улыбнулись, но не его глаза. — Не могли бы вы, пожалуйста, сказать ему, что мы получили директиву от канцлера, переданную от имени великого инквизитора. Очевидно, я не могу вдаваться в подробности такого конфиденциального коммюнике, но, если вы могли бы, также сообщите ему, что нам требуется его разрешение начальнику порта, директору таможни и адмиралу порта для выполнения директивы великого инквизитора. И, — он посмотрел прямо в глаза Дрэгонеру, — нам также нужны его инструкции относительно того, где и как он хотел бы, чтобы мы разместили экипажи и офицеров торговых судов, участвующих в исполнении этой директивы, пока Церковь не сможет принять свои собственные меры для них.
Мышцы живота Дрэгонера сжались в тугой узел. Он знал, что выражение его лица выдает слишком много, но рефлексы профессионального дипломата на мгновение покинули его.
— Конечно, — услышал он свой голос.
— Спасибо.
"Мастер Хейли" отодвинул свой стул и встал. — Что ж, посол, как всегда, было приятно встретиться. Однако, боюсь, я должен идти. Есть еще несколько мест, где мне нужно оставить сообщения для лорда-протектора, на случай, если он случайно зайдет. И боюсь, что это довольно срочно. Нам действительно нужно его решение по этим вопросам не позднее завтрашнего рассвета.
— Понимаю. — Дрэгонер встал и проводил своего гостя до двери. — Надеюсь, что вы найдете его вовремя, и если я случайно увижу его, обязательно передам ваше сообщение.
— В таком случае, посол, желаю вам доброго дня, — сказал сиддармаркец. Он склонил голову в вежливом поклоне, затем шагнул в дверь, и она закрылась за ним.
Дрэгонер несколько напряженных секунд смотрел на закрытую дверь, затем встряхнулся. Он знал — или, по крайней мере, был достаточно уверен, что знает, — почему лорд-протектор Грейгор позаботился о том, чтобы он получил предупреждение "Хейли", несмотря на вполне реальный риск, которому подвергались он и его кузен. И, как у посла Чариса, у Дрэгонера не было никаких сомнений в том, что именно он должен сделать с этим предупреждением. Но даже когда он подумал об этом, сын Церкви внутри него отшатнулся от мысли о намеренном саботировании прямого приказа великого инквизитора, выступающего от имени совета викариев.
Но он говорит не от имени всего совета, — почти в отчаянии сказал себе Дрэгонер, — он говорит от имени храмовой четверки, и одному Богу известно, какова сейчас их конечная цель! Тем не менее, даже если это правда, это волшебным образом не освобождает меня от ответственности соблюдать выраженную волю и постановления Матери-Церкви. Но, если я это сделаю, если я не буду действовать на основе этой информации, тогда...
Он наклонился вперед, прижимаясь лбом к прохладному дереву двери, в то время как совесть боролась с долгом, а убежденность — с невольным признанием. А потом, наконец, он глубоко вздохнул, выпрямил спину и открыл дверь. Молодой Марис ждал, и Дрэгонер улыбнулся ему.
— Найди мне несколько гонцов, Жирилд, — сказал он. — Людей, которым вы можете доверять, которые будут держать рот на замке после этого.
— Да, сэр. Ах, какое послание они должны будут нести? — спросил Марис, и улыбка Дрэгонера превратилась во что-то слишком похожее на гримасу.
— Давайте просто скажем, что любое чарисийское судно здесь, в Сиддар-Сити, вот-вот обнаружит, что у него есть срочные дела где-то в другом месте. В любом другом месте, если вы понимаете, что я имею в виду.
Вопреки его желанию, глаза Мариса расширились. Затем краска, казалось, отхлынула от его лица, и он с трудом сглотнул.
— Да, сэр, — сказал он после долгого, напряженного момента. — На самом деле, думаю, что знаю именно тех людей, которые нам нужны.
* * *
— Это становится удручающе знакомым, — сказал Кэйлеб Армак, подкручивая фитиль прикроватной лампы.
— Я сожалею об этом. — Мерлин криво улыбнулся. — Боюсь, теперь, когда вы король, а не просто наследный принц, становится немного труднее находить подходящие моменты для передачи ненавязчивых сообщений.
— Или, по крайней мере, передать их так, чтобы никто другой не заметил, что ты это делаешь, — согласился Кэйлеб, зевая. Он свесил ноги с кровати и встал, затем поморщился. — И полагаю, что после свадьбы все станет еще хуже, — кисло сказал он.
— Кэйлеб...
— Я понимаю! — Кэйлеб прервал ответ Мерлина, и его гримаса превратилась в его собственную кривую улыбку. — Я мало думал, когда соглашался подчиниться решению Братьев о том, кому мы могли бы сказать, что это обернется и укусит меня за задницу так быстро.
— Никто не хочет усложнять ситуацию еще больше, чем она уже есть, — начал Мерлин. — И вы знаете...
— Да, я знаю, что вы с Мейкелом оба думаете, что мы должны пойти дальше и рассказать ей. Что ж, я тоже так думаю. И, честно говоря, мне будет очень трудно оправдать то, что я не сказал ей, когда мы поженимся. Я не могу отделаться от ощущения, Мерлин, что это войдет в рубрику одного из тех интересных мелких государственных секретов, которыми, как ожидается, правители должны делиться друг с другом.
Мерлин кивнул. На самом деле, он знал, что Кэйлеб действительно понимал, насколько Мерлин целиком согласен с ним. Это было то, о чем нужно было рассказать Шарлиэн, даже если это была всего лишь версия "кстати, мы упоминали, что у сейджина бывают видения?" К сожалению, более осторожные из братьев Сент-Жерно тоже были правы. Какой бы умной, какой бы целеустремленной ни была Шарлиэн, какой бы гибкой она ни казалась или какой бы она ни была на самом деле, у них просто не было достаточно времени, чтобы понять, как она может отреагировать на сокрушительные последствия "дневника Сент-Жерно".
Лично Мерлин был уверен, что она справится с этим гораздо лучше, чем могли опасаться другие. Но это было, по крайней мере, отчасти потому, что он провел последние два года, наблюдая за ней через свои снарки. Он видел ее, слушал ее и наблюдал за ее способностью хранить необходимые государственные секреты, и у него появилось живое уважение как к ее уму, так и к ее интеллектуальной стойкости. За ее моральное мужество и способность смотреть в лицо даже неожиданным реалиям. И, как человек, который когда-то был Нимуэ Элбан, он испытывал еще большее уважение к ее способности делать все это в королевстве, где царствующие королевы никогда прежде не процветали. Однако Братьям не хватало этого особого пути прозрения, и они слишком хорошо осознавали свою ответственность как хранителей тайны святого Жерно.
Кэйлеб знал Шарлиэн буквально всего несколько дней. Однако для всех было очевидно, что они оба были в восторге от совместных открытий, которые они делали, и Мерлин не сомневался, что многие из Братьев подозревали, будто, как следствие, суждение Кэйлеба было... не совсем беспристрастным. Что касается Кэйлеба, то он сумел напомнить себе, что вполне возможно, опасения Братьев были вполне обоснованными. Заставить себя поверить, что это так, было, конечно, чем-то другим.
С другой стороны, он во многом похож на своего отца, — размышлял Мерлин. — В том числе и тот факт, что когда он дает свое слово, это что-то значит.
— О, не волнуйся, Мерлин, — сказал Кэйлеб немного грубовато, как будто он читал мысли Мерлина. Он нетерпеливо махнул рукой, затем отошел от пятна света лампы вокруг своей кровати к окну спальни. Он несколько секунд смотрел сквозь прозрачные, слегка колышущиеся шторы в ночь, залитую лунным светом, затем повернулся обратно.
— И теперь, когда я, будучи разбуженным посреди ночи, покончил со своим нытьем, что ты пришел мне рассказать на этот раз?
— Это нехорошо, — сказал Мерлин. Лицо Кэйлеба напряглось от его тона, но Мерлин заметил, что он не выглядел очень удивленным. — Но я почему-то подозреваю, что вы уже догадались об этом, — добавил он.
— Давай просто скажем, что я не ожидаю, будто ты вытащишь меня из постели в такой час, чтобы сказать мне что-то неважное. И что я могу вспомнить относительно немного вещей, которые мы могли бы разумно охарактеризовать как "важные" и "приятные новости" в наши дни.
— К сожалению, — согласился Мерлин. Затем он глубоко вдохнул. — Я только что просматривал отрывок Совы со снарков, — продолжил он, размышляя о том, каким большим облегчением было больше не беспокоиться об околичностях, когда он рассказал Кэйлебу о чем-то подобном. Юный король Чариса все еще прокладывал себе путь к подлинному пониманию того, что подразумевают передовые технологии, но он в полной мере продемонстрировал свою устойчивость, и то, что он уже понял, только разожгло его желание понять еще больше. Это была хорошая новость; плохая новость заключалась в том, что даже с помощью Совы в наблюдениях в мире происходило слишком много событий, за которыми не могло уследить ни одно существо — даже ПИКА, и ситуация становилась все хуже по мере того, как события развивались как снежный ком. Не помогал и тот факт, что Мерлин все еще не знал, что это за неопознанные источники энергии под Храмом, и что, поскольку он этого не знал, он не осмелился поместить пульт снарка в зал совета храмовой четверки. Благодаря ему разведывательные ресурсы Кэйлеба были несравненно лучше, чем у кого-либо другого на планете, но они все еще не были идеальными, и он слишком поздно разбирался в слишком многих вещах. Или даже вообще пропускал их, — подумал он с резким гневом на себя, который, как он знал, был неразумным, поскольку перед его искусственными глазами прокручивались образы резни и горящих кораблей.
Слишком много таких вещей, как, например, это.
— Есть несколько вещей, о которых вам нужно знать, — продолжил он вслух, — но самые важные — из Сиддармарка и Делфирака.
— Сиддармарк и Делфирак? — повторил Кэйлеб, затем фыркнул, когда Мерлин кивнул. — Эти двое слишком далеки друг от друга, чтобы объединиться против нас, не так ли?
— К сожалению, и да, и нет, — мрачно сказал Мерлин. — И это тоже была не совсем их идея. Вы видите...
СЕНТЯБРЬ, Год Божий 892
.I.
Дворец Теллесберг, Теллесберг, королевство Чарис
Это было странно, — подумал граф Пайн-Холлоу, когда его снова проводили в тронный зал дворца Теллесберг. — Он и представить себе не мог, что может нервничать сильнее, чем во время своего первого визита сюда.
К сожалению, он ошибался.
Он последовал за парой стражников, один из которых был в черно-золотой форме Чариса, а другой в серебристо-синей форме Чисхолма, по полированному каменному полу, под бесшумно вращающимися лопастями. Он заметил, что это была почти та же комната, что и раньше... за исключением того незначительного факта, что возвышение было немного больше и что на нем теперь стоял не один трон, как раньше.
Неудивительно, что ему нужно было время, чтобы обдумать свой ответ. Несмотря на собственное внутреннее напряжение, Пайн-Холлоу с трудом удержался от улыбки, глядя на привлекательную молодую женщину, сидящую на троне справа от Кэйлеба. Я с трудом могу поверить, что им двоим удалось устроить весь этот брак так, что никто в Эмерэлде даже не разнюхал об этом! Однако Нарман с самого начала был прав насчет Шарлиэн. И он был прав еще кое в чем. Кэйлеб достаточно опасен сам по себе; вдвоем они собираются превратить Гектора в приманку для кракена, и когда это произойдет, я предпочту быть в лодке с ними, чем в воде с Гектором.
Граф Грей-Харбор стоял между двумя тронами, фактически за плечами каждого из двух сидящих на них монархов, а архиепископ Мейкел стоял слева от короля. Если не считать первого советника, архиепископа и их личных телохранителей, Кэйлеб и Шарлиэн были одни. Это было интересно. Отсутствие дополнительных советников — и свидетелей — доказывало, среди прочего, что эти двое намеревались поговорить... откровенно. Конечно, еще предстоит выяснить, было ли это хорошо или плохо для Эмерэлда.
Он остановился на правильном расстоянии от пары тронов, поклонился обоим сидящим монархам, затем выпрямился и почтительно замер в ожидании.
— Что ж, милорд, — сказал Кэйлеб после некоторого раздумья, — я, кажется, сказал, что мы еще поговорим.
— Действительно, вы это сделали, ваше величество. — Пайн-Холлоу позволил себе слегка улыбнуться. — В то время, однако, вы позволили мне предположить, что при этом будет присутствовать только один монарх.
— Как вы видите, наши шпионы лучше ваших. — Кэйлеб улыбнулся в ответ, и его тон был легким, почти капризным. Однако, как отметил Пайн-Холлоу, в его глазах не было улыбки.
— На самом деле, ваше величество, мы уже пришли к такому выводу в свете некоторых других небольших сюрпризов, с которыми мы столкнулись в последнее время. Я полагаю, это как-то связано с тем, что случилось с нашим флотом — среди прочих, — он позволил своему взгляду на мгновение метнуться в сторону Шарлиэн, — во время недавних... неприятностей.
— Интересный выбор слов, — заметил Кэйлеб. Он тоже взглянул на королеву, сидевшую рядом с ним. Затем он снова посмотрел на Пайн-Холлоу. — Это было действительно "неприятно", милорд. И, в конечном счете, скорее более неприятно для одних, чем для других. Однако, если бы мы были склонны тратить время на пересказ всех наших общих причин вражды, мы и в следующем году в это время все еще сидели бы здесь. Итак, принимая во внимание причину, по которой ваш князь послал вас сюда, королева Шарлиэн и я предлагаем двигаться вперед, а не оглядываться назад. Однако никто из нас не слеп к прошлому, милорд. На самом деле, мы помним все, что прошло, и с вашей стороны и вашему князю было бы мудро помнить об этом. И вспомнить, что я сказал минуту назад. Наши шпионы очень, очень хороши.
