— Я бы вряд ли назвал этих валькирий военизированными, — сухо заметил Хоук. — Большинство из них были просто транспортами, начиненными ядерными ракетами. Это может быть эффективно против гражданских целей, но атаковать мои крейсера — это совершенно другая история.
— Вся огневая мощь, которую вы можете собрать, не принесет ни малейшей пользы, если цель не находится в фазе.
— Им нужно переключиться по фазе, чтобы ударить и по нам, и когда они это сделают, — Хоук хлопнул в ладоши, — мы раздавим их, как жуков.
— А станция, которую вы планируете уничтожить?
— Ее импеллер еще не закончен. Она никуда не денется.
— Мы этого не знаем, — отметил Клаус-Вильгельм. — Мы не можем знать наверняка, пока не окажемся в гуще событий, а тогда будет слишком поздно. Что произойдет, если нам придется прервать операцию? Как, по-вашему, времялет должны получать указания в разгар перестрелки?
— Мои крейсеры обеспечат чистоту района до того, как прибудут времялеты для эвакуации.
— А что, если там повсюду роятся валькирии? — нажал Клаус-Вильгельм.
— Тогда вашим времялетчикам придется выполнять свою чертову работу! — огрызнулся Хоук в ответ.
Клаус-Вильгельм подавил хмурый взгляд. Хоук был явно полон решимости возглавить контратаку против Династии, и Клаус-Вильгельм подозревал, что предыдущая неудача патрульного флота на L5 была огромным фактором упрямой решимости этого человека. В некотором смысле он сочувствовал рассуждениям комиссара; Хоук уже однажды потерпел неудачу, и он хотел перейти к активным действиям. Он хотел искупить свою предыдущую неудачу... и он хотел расплаты.
Но каким бы понятным все это ни было, это также означало, что он был готов отбросить в сторону любые неудобные факты. Такое отношение Клаус-Вильгельм наблюдал слишком часто, причем у гораздо более опытных военачальников. И в этом был истинный смысл происходящего, — понял он. — Сколько бы десятилетий Хоук ни провел, командуя отделом Арго, все эти годы прошли в мирное время. Когда дело доходило до реальных боевых действий, до командования мужчинами и женщинами в горниле войны, Клаус-Вильгельм фон Шредер обладал большим опытом, чем все остальные офицеры в этом зале, вместе взятые.
И они этого не знали.
Мне нужно положить этому конец здесь и сейчас, — подумал он и посмотрел комиссару прямо в глаза.
— Комиссар Хоук, — сказал он самым уважительным тоном, на который был способен. — Слишком много неизвестного, слишком много способов, которыми ваш план может пойти наперекосяк. И хотя я уважаю вашу многолетнюю службу в СисПоле, то, что требуется в данной ситуации, — это военный опыт. — Он положил руку себе на грудь. — У меня есть четверть века реального боевого опыта, чего не может сказать никто из присутствующих за этим столом. Я пережил ад, подобный тому, который вы можете посетить только абстрактно. Я видел, как рушились самые продуманные планы вокруг меня, мне приходилось собирать их по кусочкам, в то время как артиллерийский огонь разносил моих людей в клочья. Я упорно преодолевал как успехи, так и неудачи, начиная с уровня батальона и заканчивая командованием целыми армейскими группами. Я освободил целые народы, и единственное, что могу абсолютно гарантировать, — это то, что ни один план не сработает так хорошо, как планировщики предполагали, когда люди действительно начнут умирать. Я видел, как это происходит — слишком много раз, в реальности, а не в симуляциях, — и поскольку я это видел, я также научился делать все возможное, чтобы выполнить свою работу. Кто нам здесь нужен, так это не комиссар, а генерал.
Хоук медленно встал и наклонился к нему.
— Что нам не нужно, Клаус, — сказал он ровным голосом, — так это реликвия из забытой эпохи.
Глаза Клауса-Вильгельма вспыхнули от оскорбления, и он резко втянул воздух, но Хоук продолжил прежде, чем он успел заговорить.
— Давай будем честны, Клаус. Мы терпели тебя. Мы позволили тебе поиграть с вашими маленькими машинами времени, и ты хорошо справился с этим, никаких претензий. Но это серьезно. Это война. Война в тридцатом веке, в которой не участвуют танки, минометы или хождение по грязи гравитационного колодца. Вы здесь не в своей тарелке. Пришло время отложить игрушки в сторону и позволить тем, кто действительно знает, как устроена война в этом столетии, возглавить наши войска. — Он одарил Клауса-Вильгельма снисходительной улыбкой, которая едва не превратилась в насмешку. — Нам не нужна такая реликвия, как ты.
— Лучше реликт, чем дурак, — огрызнулся он в ответ по-немецки, не задумываясь.
— Ты бы предпочел, чтобы я назвал тебя бесполезным ископаемым? — ответил Хоук на безупречном немецком.
— Ребята, пожалуйста! — аватар Пэна исчез и снова появился между ними. — Для этого мне пришлось загрузить языковой файл. Давай будем вести себя цивилизованно, хорошо?
— Вы все трое, сядьте! — рявкнул Ламонт. Пэн телепортировался обратно на свое виртуальное место, а Ламонт молча ждал, пока Клаус-Вильгельм и Хоук усядутся сами.
— Боже мой! — сказал начальник СисПола. — Все, что я могу сказать, это то, что я рад, что здесь не было президента, чтобы увидеть это.
— Сэр, моя позиция остается неизменной, — подчеркнул Клаус-Вильгельм. — Гордиев отдел должен спланировать атаку и возглавить ее.
— Хватит, Клаус. Хотя я ценю вашу инициативу, Хоук прав, хотя он сформулировал это довольно... неудачным образом. Но суть в том, что нам нужен кто-то ответственный, у кого больше современного опыта, чем у вас. Подразделение Арго возглавит атаку.
— Но, сэр!..
— И Гордиево подразделение окажет Арго свою неизменную поддержку, — вставил Ламонт. — Я принял свое решение, и оно окончательное. Тебе это достаточно ясно, Клаус?
Клаус-Вильгельм взглянул через стол на Хоука, ожидая увидеть выражение самодовольной победы, но увидел только мрачную решимость. Хоуку не доставляло удовольствия унижать Клауса-Вильгельма; он делал только то, что считал необходимым для победы в споре.
Что ни на йоту не делало его меньшим дураком.
— Все понятно, сэр, — наконец сказал Клаус-Вильгельм фон Шредер.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Станция "Аргус"
СисПрав, 2980 год н.э.
Райберт вышел из антигравитационной трубы недалеко от южного полюса цилиндрического корпуса станции "Аргус". Над открытым входом парил яркий виртуальный шатер: завязанный узлом кусок веревки с опускающимся на него сверкающим мечом. Жирными буквами был выделен ЗАПУТАННЫЙ УЗЕЛ рядом с рисунком.
Гордиево подразделение, возможно, и находилось в зачаточном состоянии по сравнению с другими, более авторитетными подразделениями, но оно все же было достаточно крупным, чтобы привлечь спутников из гражданского бизнеса. Несколько ресторанов и развлекательных заведений в стиле отдела уже появились здесь, на уровнях Гордиева подразделения, и "Запутанный узел" быстро стал любимым местом Райберта, когда открылся несколько месяцев назад.
Он подавил нервный трепет внизу живота, одернул форму и вошел внутрь.
В центре куполообразного зала доминировал большой круглый бар, окруженный десятками столиков. Около трети мест были заняты, в основном оперативным персоналом, наслаждавшимся ужином, хотя Райберт заметил несколько экипажей времялетов. Горстка АС держалась особняком, либо проявляя свои аватары у внешней стены, либо паря под потолком. На двух столах ярко горели игры для встреч, и с дальнего конца зала донеслись радостные возгласы.
Теодора заметила его со своего барного стула и помахала ему рукой.
— Привет. — Он сел рядом с ней.
— И тебе привет.
— Что будешь заказывать, Райберт? — спросил Фаррух из-за стойки.
— Ммм. Как обычно, я полагаю.
— Конечно. Сейчас принесу имбирный виски. — Четырехрукий синтоид с хромированной кожей поставил чистый стакан на стойку и наполнил его одновременно из двух бутылок. Он подвинул стакан вперед четвертой рукой, пока остальные раскладывали ингредиенты.
— Спасибо. — Райберт послал бармену щедрые чаевые в знак уважения и поднес янтарный напиток к губам.
Фаррух грациозно склонил голову.
Райберт сделал глоток, затем поставил стакан на стол. Алкоголь не подействовал бы на него, если бы он не активировал режим "высокой восприимчивости" своего организма. Тем не менее, вкус все равно был великолепен.
— Спасибо, что пришел, — сказала Теодора, склонившись над своим напитком, ее щеки раскраснелись.
— О, это не составило никакого труда. Эндовер-Чен поручил мне выполнять его задания, так что пройдет некоторое время, прежде чем я вернусь в "Микены". — Он наклонил голову. — Что пьешь?
— "Аргус специальный". — Она подняла высокий бокал. Жидкость заполняла стакан цветными слоями: черным, серым, прозрачным, красным, синим и белым, каждый из которых оставался отдельным из-за разной плотности.
— Хороший выбор. На мой вкус, немного насыщенно, но разные вкусы хорошо дополняют друг друга.
— Знаю. Это мой третий. — Она взглянула на него из-под прикрытых век. — Слой Арета — мой любимый.
— А. — Он повернулся к бармену. — Вижу, все еще скучаешь по Гордиеву.
— У меня есть обновленная версия, если хотите попробовать, — сказал Фаррух. — Но я пока не совсем доволен ею. Вот почему ее нет в меню.
— Возникли какие-то проблемы с поиском хорошего вкуса для Гордиева отдела? — спросил Райберт.
— Это и решить, куда его вставить.
— Ну, уверен, ты с этим разберешься. — Райберт слегка повернул голову в сторону, затем бросил взгляд на Теодору.
Фаррух подмигнул и отошел в другую часть бара.
— Итак, это сюрприз, — сказал Райберт, как только они остались почти одни. — Прошло много времени с тех пор, как мы выпивали вместе, даже для меня. Что привело к этому?
— Райберт, я хороший человек?
— Я... — Он нахмурился, застигнутый врасплох таким прямым вопросом. — Ну, ммм... я полагаю?
Она выпила через соломинку со дна слой коктейля и стала ждать.
— Э-э, я имею в виду, у тебя добрые намерения, — продолжил он, пытаясь прийти в себя. — Сейчас это имеет большое значение. Но ты это сделала... вроде как втянула нас всех в эту передрягу.
Она втянула еще один слой, устремив взгляд вперед.
— Конечно, это была не только твоя вина. Люций заслуживает большей части вины, но это не меняет того факта, что ты проигнорировала все знаки опасности, брошенные перед тобой, только для того, чтобы удовлетворить свое собственное желание искупления. Не хотелось бы тебя огорчать, но это было ужасно эгоистично с твоей стороны. Итак, как я уже сказал, благие намерения. Просто, может быть, не самые лучшие...
— Ух ты! — Теодора хлопнула ладонью по столу.
— Вероятно, это не тот ответ, который ты искала, — пробормотал Райберт.
— Ты действительно думал, что я ждала честного ответа? — огрызнулась она.
— Ну... да?
— У тебя всегда ничего не получалось, — простонала она, качая головой.
— В чем?
— Боже мой, Райберт! Я просто хочу немного сочувствия! Разве я прошу слишком многого.
Он моргнул, затем поморщился. — Прости. Моя ошибка. — Он прочистил горло. — Ты замечательный человек, истинное сокровище мультивселенной, и я считаю, что мне повезло даже находиться с тобой в одной комнате...
Она пристально посмотрела на него.
— Не работает? — спросил он.
Она продолжала пристально смотреть на него, но затем на ее губах появилась улыбка.
— Ни в малейшей степени.
— Ну, по крайней мере, я заставил тебя улыбнуться. Это должно что-то значить.
— Да, похоже, это так. — Она взглянула на свой напиток, затем отодвинула его.
— А если серьезно, то ответ — да. Я думаю, что в глубине души ты хороший человек. — Он пожал плечами. — Однако даже лучшие люди совершают ошибки. Просто те, что ты сделала.., гораздо серьезнее, чем у большинства.
— С этим не поспоришь. — Она покачала головой и вздохнула.
— Итак, это действительно из-за того, что ты хочешь сочувствия от старого друга? — он наклонился вперед, опершись на локти. — Или есть что-то еще?
— Думаю, немного и того, и другого. — Она подняла на него глаза. — Комиссар Хоук потребовал моего присутствия на "Максвелле", когда отбудут его войска.
— Да, понимаю, в чем у тебя могут быть небольшие противоречия с этим.
— Дело не в том, что я в противоречии, — простонала она. — Это мой бардак, и я должна с этим смириться. Я просто предпочла бы помочь по-другому, понимаешь?
— Конечно, понимаю. Почему Хоук хочет, чтобы ты была на его командном корабле?
— Потому что я — самый доступный для него специалист по "Тессеракту", — сказала она, и Райберт кивнул.
— Кто лучше него мог бы посоветовать ему, как это уничтожить?
— Вот именно. И он, конечно, прав. Даже с теми секретами, которые Люций припрятал в рукавах.
— Именно эти секреты меня и беспокоят.
— Да. Со мной то же самое. — Она поморщилась, посмотрев на свой недопитый напиток.
— Что ты сказала Хоуку?
— Я еще ничего не сказала. — Она повернулась к нему. — Я хотела сначала поговорить с тобой.
— Ну, я думаю, тебе следует отказать ему.
— Действительно? — Она нахмурилась, глядя на него. — Это меня удивляет.
— План Хоука слишком рискованный. Есть слишком много вещей, которые могут пойти не так. — Он сделал паузу и наклонился вперед для пущей выразительности. — Слишком много способов, которыми ты можешь умереть, если пойдешь с ним.
— Может быть, и так, но план Хоука — единственный, который находится в действии и имеет реальный шанс спасти Династию, — отметила Теодора. — Шансы на то, что Династия выживет, практически равны нулю, если мы не сможем отключить "Тессеракт". Дипломатия не сработала, поэтому принудительное предотвращение его запуска в действие — наш следующий лучший вариант.
— Я понимаю. — Он кивнул, обдумывая ее слова. Усилия Райберта с c-бомбой были по замыслу ориентированы на СисПрав, исходя из предположения, что Династия была безнадежным делом. Он уже некоторое время был погружен в это мышление, но он понимал и ценил, почему Теодора все еще цеплялась за надежду. Может быть, все-таки была надежда.
— Ты думаешь, что можешь что-то изменить?
— Да. Даже если совсем чуть-чуть.
— Тогда, я думаю, твой выбор очевиден. — Он вздохнул. — Мне неприятно видеть, как ты вот так рискуешь своей жизнью, но мы оба знаем, что небольшая помощь в нужном месте иногда имеет решающее значение. Если бы я был на твоем месте, мне бы пришлось идти.
— Приятно слышать это от тебя. — Она улыбнулась ему. — Ты изменился, ты знаешь?
— Как так? — осторожно спросил он.
— Ты... я не знаю. Более уверенный в себе, чем когда мы встречались. Более решительный.
— Ты действительно так думаешь?
— Может быть, ты этого и не видишь, но я вижу. Вернувшись в Фонд, ты был немного похож на скороварку.
— И что ты хочешь этим сказать?
— Ты обладал спокойной внешностью, которая противоречила опасным силам, накапливающимся внутри тебя. Которые затем взорвались бы в самый неподходящий момент.
— Если ты имеешь в виду, как мы с Фило разгромили выставку из Александрии, то я не извиняюсь.
