— Сложно сказать...
Я фыркнула и подначила:
— Ну, ты ж у нас идеальный психолог! Ты видишь всех насквозь, тебе б учётность грешников вести в Великой Бездне! Неужели эта человеческая малышка тебе не по зубам?
Он усмехнулся в ответ:
— Знаешь, мне её жаль.
Вот так поворот:
— Насчёт ноги?
— Насчёт всего. Вот кого ты видишь, глядя на неё? Ну, первое впечатление?
Я честно призадумалась, сопоставляя с реальностью то, что нашёптывало мне чутьё.
— Ну... Яркая, своеобразная, склонна к риску, любит игры и адреналин. Имеет определённый успех у мужчин, плюет на общественные устои, любит бросать реальности вызов. Внешность яркая, не идеальная, но запоминающаяся, явная примесь степняцких кровей, приверженность к их же традициям. Отношения с эльфийским Главой уравновешенные, страстные, но без привязанности. Кажется, она его не слишком любит... В общем, как-то так. Точней пока что рано говорить... Я права?
— Всё точно. Но это — поверхность, сестрёнка, а мы говорим о сути. И возможно, я не прав, но мне кажется, что там, как улитка в ракушке, прячется молоденькая девочка, которую можно охарактеризовать тремя эпитетами: страстная, упрямая, одинокая. Ключевой момент, как мне кажется — одиночество, для этого и нужны мы. Вместо собачки или любимого котёнка, что-то живое рядом, о чем можно заботиться.
Я покачала головой:
— Чушь. Мы ей были нужны, чтоб позлить эльфа.
Он только хмыкнул:
— Спорим? Если я прав, скоро она уже будет, как миленькая, плясать под нашу дудку.
Я прищурилась, а в голове явно заиграл сигнал тревоги. Кашлянув, я заметила:
— Братик, ты не заиграйся, пожалуйста. Она, что б ты ни говорил — опасная девочка.
— Не говори глупостей, Латта! — рявкнул он, — Она — просто человек! Она мне ничем не опасна!
Я закивала в такт его словам, мысленно готовясь к испытаниям — слишком уж азартно полыхали его глаза. А такой если увлечётся — пиши пропало, хоть полукровка, но какой...
Он тряхнул головой:
— Не переживай! Я уже знаю, что и как буду делать!
Тан
Я лежала, прикрыв глаза. За стеночкой тихо ворковала парочка рабов. Нужно позаботиться, кстати, о том, чтоб им дали всё необходимое. Да и безопасность — не пустой звук, мне довольно и того, что я по дурости котёнка угробила...
Мысль о бедном пушистом комочке заставила меня судорожно вздохнуть. Он там, в том жутком лесу, один... Какой ужас! И ведь просила я Эррара котика поискать, а он только рукой махнул!
Я услышала тихие шаги, и в душе вспыхнула надежда. Эррар! Конечно, наверно он беспокоится, решил меня проведать!
Я улыбнулась и осторожно выглянула из-под ресниц. Волной накатило разочарование — возле кровати, задумчиво глядя на спящую меня, торчал мой новый раб. Разговаривать не хотелось, потому я не стала показывать, что бодрствую.
Он стоял долго. В конечном итоге мне это надоело, я уже почти собралась "проснуться" и послать его далеко и надолго, как вдруг он тепло улыбнулся, сделал шаг, провёл едва ощутимо кончиками пальцев по моей щеке, а после бережно укрыл.
..Он ушёл, а я лежала, распахнув в глаза, и пыталась понять, кто тут спятил. Он, наверное, сильней, хотя...
Как бы там ни было, мне стало теплей...
ГЛАВА 5
Если вас окружают одни дураки, значит, вы центральный.
Тан
Когда боль немного отпустила, я встала и заставила себя снова начать тренировку. Это было нелогично, но мне показалось, что сегодня было даже сложнее, чем вчера — должно быть, я чересчур растянула мышцы. Когда их в очередной раз свело судорогой, я заставила себя свернуться на полу клубочком.
— Оно тебе надо, детка? Ещё рано, тело не успело восстановиться.
Я изумлённо глянула на замершую в дверях танцовщицу. Хотела выругаться, но вместо этого улеглась поудобней и, подложив ладонь под щеку, принялась разглядывать свое приобретение:
— А тебе какое дело?
Она хмыкнула и заметила:
— Семь лет у малолеток танцы предавала, в таких вещах разбираюсь. Хотя бы недельку — подожди, а то сейчас порвешь все к ... хм... моему отчиму!
Меня сиё заявление неимоверно заинтересовало:
— А кто у нас отчим? Не демон, часом?
Она проказливо усмехнулась:
— Что ты, для моей маман это б было чересчур банально! Он — бес!
Я слабо икнула, помолчав, уточнила:
— Ты шутишь?
— Да ладно! Ты что, не заметила, что у братца внешность, мягко говоря, нетипичная?
Я вытаращилась на неё, как на говорящую мышь-полёвку, забыла даже про ногу. Осоловеть! Они — брат и сестра! Он — наполовину бес! Ну и новости!
Видно, я была слегка в шоке, поскольку следующий вопрос, заданный мной, тянул на премию по идиотизму:
— А что, у бесов дети бывают?! — выпалила я, и, съежившись под насмешливым взглядом Ласы, промямлила, — Ну, в смысле от людей?
— А что, по-твоему, бесы — не мужики? Ну, немного другой цвет кожи, ну, рожки, а между ног — та же хрень, что и у всех. Кобель — он и у них кобель.
Я покивала, стараясь скрыть замешательство. Ну, это ж надо, так опростоволоситься? Кашлянув, я осторожно уточнила:
— Слушай, а как твоего братца зовут, а? Он со мной разговаривать не особо хочет...
Она закатила глаза:
— Зовут его Рас. Ну его, не обращай внимания! Внешне он, может, и человек, но в душе больше на папашу смахивает. Дети хаоса неволю не любят.
Я ухмыльнулась и приподняла бровь:
— Ему придётся это пережить!
— Да уж... Ты так и будешь на полу валяться?
— Мне и здесь хорошо!
— Верю. Но ты учти, эльфам скелеты не нравятся, а ты с самого утра ничего не ешь. Объявила голодовку?
Я равнодушно дёрнула плечом и повторила:
— Не твоё дело! Аппетита нет.
— Ну, ладно. В этом вы с той малой похожи, тоже не ест ничего. Шатается уже.
С этими словами Ласа выскочила из комнаты, на прощание насмешливо мне поклонившись. Я нахмурилась и встала. Действительно, нужно проследить, чтоб ребёнок поел...
Пошатываясь, я вошла в комнату, и сказала взрослым:
— Погуляйте.
Они не заставили себя просить дважды. Девочка вздрогнула и подняла на меня испуганные голубые глаза. Я подошла к ней поближе и тихо заметила:
— Привет. Меня зовут Тан.
В ответ — молчание. Кто б сомневался?
— Малышка, я буду кушать. Поешь со мной?
И снова — тишина в ответ. Я усмехнулась — предсказуемо. Но это только начало...
Осторожно взяв девочку за руку (она вздрогнула, словно от удара), я заставила её сесть рядом на диван и начала медленно есть виноград, рассказывая:
— Знаешь, мне тоже как-то кушать не хочется. У меня такое несчастье... — я вздохнула и вроде как даже всплакнула.
Любопытство — великий мотив. Подождав минут десять продолжения моей великой мысли, девочка не выдержала и едва слышно спросила:
— Что у вас случилось, миледи?
Я зло тряхнула головой и серьёзной миной заметила:
— Как я могу откровенничать с человеком, который отказался разделить со мной трапезу? Ты ешь, а я — расскажу.
Девочка вздохнула:
— Вы с меня издеваетесь. Вы — моя хозяйка, да? Вы любите маленьких девочек?
Я слабо икнула и, кажется, выпучила глаза. Что за день такой — все меня удивляют?
— Я люблю мальчиков. Честно. Ты меня не привлекаешь.
Она призадумалась и выдала:
— Жаль.
Сил на изумление не оставалось, потому я вяло уточнила:
— Почему?
— Вы хоть красивая. А я для кого?
Я вздохнула:
— Для меня. Давай сделаем, как договорились: ты — кушаешь, я — говорю.
Она серьёзно кивнула и взяла булочку со стола. Я начала, тщательно подбирая слова:
— Понимаешь, я ехала на ящере, но он вдруг взбесился. Я не удержалась, упала, а ящер убежал.
— Вы сломали ногу, да? Вы хромаете...
— Да, но не это самое плохое. Ящер убежал с сумкой. Там был мой котёнок.
Девочка нахмурилась:
— Вам его жаль?
— Он — мой друг.
— Тогда я вас понимаю. У меня было похожее. Если он вас любит, он вернётся, не расстраивайтесь! Я знаю, — сказала девочка серьёзно и погладила меня по голове, как маленькую. Я замерла, а потом спросила:
— Ты будешь моим другом, пока он далеко?
Она серьёзно кивнула в ответ.
Большая часть вечера ушла на очередной скандал с Эрраром. Дело в том, что я попросила обустроить комнаты для моих рабов, на что он равнодушно отозвался:
— Твои рабы, ты и обустраивай.
Я вскипела, но вовремя вспомнила Кин и ударилась в слёзы:
— Ты меня не любишь, ты меня не понимаешь... Не подходи ко мне!!!
В итоге мы с ним примерно час бурно выясняли отношения, потом не менее бурно мирились, а потом спорили, как обставить комнаты для рабов и — основное! — нужно ли предоставлять моему охраннику прямое совмещение с моими покоями.
В конечном итоге, мы опять поссорились, и дело начало клониться к повторению предыдущих сцен, но я вовремя вспомнила, который час, и завопила:
— Ребёнку пора спать!
В итоге, мы сошлись на том, что прямого хода в мои покои у полубеса не будет, но комната его будет по соседству. Причём даже на это Эррар согласился только после того, как я поклялась, что Рас мне абсолютно не нравится.
До постели я добралась ближе к полуночи. Ноги подгибались, а голова кружилась. К горлу то и дело подкатывала тошнота. Я свернулась в под одеялом в уютный клубочек и прикрыла глаза, но сон не шёл. В сердце поселилась тревога. Почему Тасс не возвращается? Боги, неужели что-то случилось, но что? Что-то с Ластом? Я тихо всхлипнула. Как же тяжело без силы. Это просто безумие — не знать, что с дорогими тебе людьми...
Я пролежала ещё с полчаса, тупо глядя в темноту, и решительно встала. У меня сердце щемит, мне страшно, и я не могу с этим ничего поделать...
Я проскользнула в покои Эррара, кивнув охранникам. Как и следовало ожидать, Глава ещё не ложился. Он поднял голову и радостно улыбнулся, когда увидел меня:
— Соскучилась, малышка?
Я нахмурилась, подошла к нему и шепнула:
— Эррар, помоги мне, пожалуйста.
Он вздрогнул:
— Тан, что...?
— Тасс не возвращается, и мне страшно... Ты не можешь узнать, где она? Я волнуюсь. Вдруг что-то произошло?
Он с минуту просто молчал, глядя мне в глаза, после чего отложил бумаги, медленно встал, подошёл ко мне и обнял:
— С ней всё хорошо, я узнавал. Я тоже заметил, что она задержалась...
— Но почему? Должна, должна быть причина! Она знает, что мне тяжело, что я плохо хожу, она б меня не предала!
Эррар хмыкнул:
— Тан, ты — как ребёнок! Ну, не дуйся, лучше подумай: Тассера старше тебя, у неё есть семья, есть обязательства. С другой стороны, она знает, что ты в надёжных руках. Она решила остаться с мужем, там, где её место.
— Не верю...
— Как знаешь. Но женская дружба — вещь ненадёжная. Со временем появляется семья, заботы, расстояния...
Я горько усмехнулась:
— Ты не понимаешь... Она — не подруга, она — моя сестра, семья, я ей нужна... ну, это я так думала.
Он вздохнул:
— Тан, малышка, не печалься. У тебя есть я, и это главное. Я люблю тебя.
Я вздохнула:
— Это взаимно, милый, но чересчур уж она удушающая — твоя любовь. В ней тонешь, как в патоке, ею захлёбываешься... прости. Мне просто больно.
С этими словами я повернулась и вышла.
Плакать не хотелось. Спать не хотелось. Я сидела, прижав к животу здоровую ногу, и смотрела в никуда. Боги и демоны! Сколько же я буду терпеть предательство, презрение, ненависть? Сколько же раз меня будут обманывать?!
Я печально улыбнулась. Давно пора привыкнуть...
Нужно выпить. Выпить и уснуть, и пусть всё летит в бездну!
Я встала, сделала шаг к бару... и тут тишину ночи прорезал испуганный крик. Детский.
Не помня себя, забыв про больную ногу, я рванулась в сторону комнаты, где спала девочка.
Асса металась по кровати, испуганно крича во сне. Я подскочила к ней и начала тормошить. Она проснулась не сразу, с расширенными от ужаса глазами, не переставая кричать. Я прижала её к себе и прошептала:
— Тихо, тихо. Всё хорошо, я с тобой...
Она замолчала, всхлипнула и вцепилась в меня, как утопающий в соломинку. В тот же миг дверь в мои покои распахнулась настежь и c треском ударилась о стену. В помещение ворвался Рас, а за ним — двое эльфов-охранников.
— Что стряслось? — рявкнул мой раб, — Какого дедушки вы орете посреди ночи, как оглашённые?
Девочка вздрогнула и испуганно прижалась ко мне, затравленно глядя в сверкающие яростью очи полукровки:
— Простите, — заикаясь, прошептала Асса, — Это я виновата, мне кошмар приснился...
— Пить на ночь надо меньше!! — рякнул Рас, — Чтоб ересь всякая не снилась, ясно?
Я вскочила, подошла к Расу и пару секунд, не говоря ни слова, смотрела ему в глаза, после чего прошипела:
— Быдло! — и с размаху залепила ему пощечину. Голова полубеса дёрнулась, он обхватил мои руки до синяков:
— Да как ты смеешь?! — прошипел он, — Рабыня...
Эльфы-охранники метнулись вперёд, но Рас, не отпуская меня, косо зыркнул в их сторону. Их координация явно сбилась, и парни сочно столкнулись лбами. Лица их от этого краше не стали. Мозги, должно быть, тоже, поскольку, отброшенные инерцией назад, охраннички скромно прилегли в тенёчке.
Мы с полубесом остались один на один. Его глаза мерцали в темноте, кожа приобрела сероватый оттенок, а верхняя губа приподнялась, обнажая клыки.
Мне стало страшно, каюсь. Я, стараясь действовать незаметно, передвинулась так, чтоб прикрыть собой Ассу, и прокрутила на пальце кольцо контроля — остается надеяться, что полубеса оно сможет удержать.
Кажется, он заметил мои приготовления — и губы его раздвинулись в насмешливой улыбке. Он резко дёрнул меня на себя. Разумеется, я со своей больной ногой равновесия не удержала, рухнув ему на грудь. Сильные руки, как стальные тиски, сомкнулись вокруг меня, а низкий, чувственный голос прошептал над самым ухом:
— Ты действительно думаешь, детка, меня это остановит? По-твоему, я боюсь этой глупой цацки, что так глупо смотрится на твоём изящном пальчике? И близко нет, девочка. Я могу доказать, что вы с любовником для меня ничего не значите. Хочешь, я сделаю это сейчас?
Его голос дрожал от едва сдерживаемой ярости, и он, кажется, совсем себя не контролировал.
Я замерла, опасаясь, что, если попытаюсь вырваться...
— Ты, урод!!! Отпусти мою Тан!!
Услышав этот голос, я, признаться, слегка прибалдела. Полубес, кажется, тоже впал в прострацию — по крайней мере, он премило смотрелся с вытаращенными глазами и отпавшей челюстью. Воспользовавшись его замешательством, я вывернулась из его захвата и зацедила ему коленом по причинному месту. Полубес взвыл и сложился пополам, а я резко вытолкнула его из покоев, опустив засов. Из-за двери послышалась связка непечатных выражений, после чего Рас, кажется, попытался выбить её по-новой. Вздохнув, я активировала кольцо, послав внушительный болевой импульс рабу. Он тихо взвыл, а потом всё затихло. Только отсчитав до двадцати, я слегка успокоилась и прижалась спиной к двери, с любопытством глядя на свою неожиданную защитницу. Асса под моим взглядом смешалась, сделала невинные глаза и заметила:
