Но двадцать тысяч человек — это не так уж и много на целой планете, особенно когда высокотехнологичная инфраструктура, на которую они опирались, чтобы поддерживать свою жизнь и их базу знаний, изнашивалась и выходила из строя.
Мы могли бы это сделать. Действительно могли бы. И я пока не готов признать поражение от Цистерции. Трудовик? Да. Керенского больше нет. У них просто недостаточно генетического материала, чтобы поддерживать свою популяцию, даже если окружающая среда раньше не уничтожит их всех. И у нас тоже. Но Цистерция все еще может выжить.
По его лучшим оценкам, шансы человечества на долгосрочное выживание на Цистерции составляли тридцать пять или сорок процентов. Однако вероятность того, что они сохранят свои технологии, была намного ниже. В Бивертоне и Антонии все еще было электричество, по крайней мере пока, но их термоядерные установки тоже начинали изнашиваться. Если бы "Прометей" был здесь, со встроенным в его корпус модулем тяжелой промышленности, они могли бы изготовить целые запасные реакторы на орбите и построить чертовы шаттлы, чтобы доставить их на планету! Но терраформирующий корабль пропал, а поселенцам внизу не хватало даже ограниченных возможностей принтеров "Виктории".
Черт возьми, на Цистерции снова начали появляться кузнецы.
В возрасте Эдварда Дюпре выход из условий микрогравитации был бы противопоказан, но если бы это было возможно, он бы спустился на планету в мгновение ока... если бы только смог разобрать корпус "Виктории" и перенести все, что было на борту, вместе с собой. Тот не был спроектирован для этого, но если бы они пошли дальше и разобрали его на части тридцать лет назад, когда у них еще были шаттлы и буксиры, это могло бы изменить ситуацию. Теперь было уже слишком поздно.
Ты и в самом деле угрюмый старый ублюдок, не так ли? — Он покачал головой, насмешливо фыркнув. — Как думаешь, может быть, именно поэтому Гаджендра называет тебя "старым пердуном"? Мы увернулись от чертовски большого количества пуль в системе TRAPPIST-2. Всегда есть вероятность, что сможем увернуться еще от нескольких. Или, во всяком случае, кто-то может, даже если ты не можешь!
Ну, конечно, так оно и было. Теоретически все возможно. Но...
Зазвучал музыкальный сигнал.
Дюпре оторвался от своего планшета и наморщил лоб. Он не помнил, чтобы раньше слышал это конкретное предупреждение. Или, скорее, не мог вспомнить, где слышал его раньше. Это прозвучало почти как...
— Сэр, у меня тут кое-что странное, — сказала лейтенант Моника Гулсет.
— Определите, что такое "странное", — ответил Дюпре, поворачиваясь к офицеру связи. Черт возьми, он узнал этот тон, но откуда?..
— Сэр, на приоритетный канал поступил запрос на передачу сообщения, — сказала она, оглянувшись на него через плечо, и он моргнул. Это было нелепо! Хотя, теперь, когда он подумал об этом, это прозвучало как...
— Нет никаких причин, по которым кто-либо должен использовать приоритетный канал, — сказал он, обращаясь скорее к себе, чем к ней. — Черт возьми, мы даже не тестировали его... сколько? Пятьдесят лет?
— Насколько я знаю, мы никогда его не тестировали, — покачала головой Гулсет.
— Ну, так кто же это? Латтрелл или Хэмптон? — Глинис Латтрелл была мэром Антонии, а Фриц Хэмптон — мэром Бивертона. — Спросите их, почему они не пользуются обычной сетью.
— Не думаю, что это кто-то из них, сэр.
— Это должен быть кто-то из них, — резонно заметил Дюпре.
— Сэр, это исходит не от Молесме... и не от Трудовика. — Голос Гулсет звучал так, как будто в ее словах был смысл, подумал Дюпре. Он открыл рот, но лейтенант продолжила, прежде чем он успел заговорить. — Мы улавливаем это на спутнике Бета.
Дюпре закрыл рот. Спутник Бета? Он был на противоположной стороне планеты от Молесме, и они не пользовались спутниками-ретрансляторами с тех пор, как потеряли последний шаттл. Геостационарная орбита "Виктории" располагала ее прямо над Молесме, с прямым каналом связи как с Антонией, так и с Бивертоном, и, кроме Трудовика, в системе больше не было никого, с кем можно было бы поговорить.
— О каком запросе идет речь? — спросил он через мгновение.
— Я никогда не видела его раньше, сэр. — Гулсет вводила запросы в свои компьютеры. — Вообще не узнаю этот протокол, и он зашифрован. Сейчас найду расшифровку.
Дюпре кивнул. Тот факт, что сигнал — чем бы он ни был — поступал в зашифрованном виде, имел не больше смысла, чем все остальное. Это, конечно, имело не меньше смысла. Но если "Виктория" не сможет ответить соответствующим кодом для расшифровки, двусторонняя связь будет невозможна.
— Сейчас выведу, сэр, — ответила ему Гулсет. — Я думаю...
Она резко замолчала, уставившись на дисплей. Затем набрала еще один отрывистый запрос. Секунду спустя снова посмотрела на капитана, и ее глаза стали огромными.
— Сэр, — сказала она очень, очень осторожным тоном, — компьютер говорит, что это защищенный шифр Фонда. Здесь нет идентификационного заголовка, но есть правильные коды безопасности. И это требует от нас правильного кода безопасности, прежде чем мы сможем разблокировать систему дешифрования.
— Это нелепо.
— Сэр, я знаю это. Но это то, что говорит компьютер.
Дюпре стоял очень, очень неподвижно. Не было никаких причин, по которым кто-либо не мог бы воспользоваться защищенным протоколом, но он был создан для обработки наиболее конфиденциального трафика Фонда колонии TRAPPIST-2. Мэр Латтрелл или мэр Хэмптон могли бы воспользоваться им, если бы он был загружен в коммуникационный компьютер каждого посадочного модуля, за исключением того, что, согласно тому, что только что сказала Гулсет, ни один из них не мог быть отправителем. Итак, кто же...?
— Тогда, думаю, вам лучше отправить код, — сказал он.
— Мы пока не можем, сэр.
— А почему бы и нет? — Дюпре знал, что его слова звучат раздраженно. В сложившихся обстоятельствах, он решил, что ему это позволено.
— Это направленный сигнал, сэр, а в прошлом году Бета потерял направленную антенну. Он может его принять, но не может отправить ответ. Нам придется подождать, пока мы не окажемся на другой стороне планеты — или, по крайней мере, достаточно далеко, чтобы подготовить основную тарелку. Это займет, — она сверилась с табло, — еще около четырех часов.
— Ну, разве это не замечательно? — заметил Дюпре.
— Сэр, — сказал Донован, — мы используем протоколы Фонда. Возможно ли, сэр, это может быть... я не знаю, спасательная экспедиция?
Дюпре увидел, как в глазах Гулсет внезапно вспыхнула надежда, и возненавидел себя, когда покачал головой.
— Я в этом очень сомневаюсь, — сказал он так мягко, как только мог. — Он находится не с той стороны основного пути подхода для корабля, прибывающего из Солнечной системы. Кроме того, мы бы заметили торможение любого спасательного корабля несколько месяцев назад. Для корабля наших размеров это довольно ярко.
На мостике воцарилась тишина, звенящая и очень-очень неподвижная. Она повисла секунд на двадцать, а затем Донован прочистил горло.
— Но если это не так, тогда что же это?
— Полагаю, нам просто нужно выяснить, не так ли? — ответил Дюпре.
— Теперь у нас должен быть канал передачи, сэр, — сказала Моника Гулсет.
На мостике "Виктории" было гораздо больше людей, чем обычно. Это был просторный отсек, и, учитывая, что на всем корабле находилось менее тридцати человек персонала, места было достаточно, но впервые за долгое время Эдвин Дюпре почувствовал легкую клаустрофобию.
Они извлекли все, что могли, из сигнала, поступающего со спутника Бета, но это было не так уж и много. У них был пеленг на передатчик, но и только. У них не было расстояния, хотя сигнал был либо очень слабым, либо его источник находился чертовски далеко.
— Мы что-нибудь видим там, Бенни? — спросил он.
— Нет, сэр, — ответил коммандер Бенджамин Соланки. Он унаследовал прежнюю должность Дюпре в качестве исполнительного директора "Виктории". — Я подключил основной телескоп к тарелке, но пока...
Он сделал паузу, наклоняясь чуть ближе к дисплею перед собой.
— У меня действительно есть кое-что, — сказал он. — Не так много деталей, но что-то там отражает солнечный свет. И компьютер говорит, что это движется. Далеко за пределами досягаемости радара.
— Есть какая-нибудь проекция траектории?
— Пока нет. — Соланки поднял глаза. — Мы только что заметили его, сэр. Пройдет некоторое время, прежде чем соберем достаточно данных, чтобы что-то сказать по этому поводу. Все, что могу вам сказать, это то, что он направляется прямо к нам, и движется чертовски быстро. Если бы мне пришлось угадывать, он находится на орбите кометы и направляется обратно из внутренней системы, но не заставляйте меня в этом сомневаться.
— Хм. — Дюпре на мгновение задумался, затем пожал плечами. — Хорошо, Моника. Отправьте код.
— Сейчас отправлю, сэр.
Огромная параболическая антенна "Виктории" была спроектирована таким образом, чтобы посылать и принимать сигналы на расстояние до десяти-двенадцати световых лет. Они использовали ее, чтобы поддерживать связь с Солнечной системой, хотя и с некоторой задержкой в контуре связи, пока, наконец, не вышли за пределы даже ее огромной дальности действия. Никто не использовал ее — и не тестировал — в течение десятилетий, но все ее системы показывали зеленый свет, и у нее было более чем достаточно мощности и радиуса действия, чтобы достичь чего-либо внутри системы TRAPPIST-2.
Главный дисплей на передней переборке сменил привычное изображение планеты на обои "Виктории", и Дюпре почувствовал, что каждый человек в этом отсеке смотрит на них, желая, чтобы это изменилось.
Прошло тридцать секунд. Затем прошла целая минута. Девяносто секунд. Две минуты. Три минуты. Четыре. Пять.
Дюпре начал сомневаться в своем предположении о том, что все системы прибора были "зелеными".
Шесть минут. Семь. Семь с половиной.
Огромный дисплей мигнул. Обои исчезли, и шок ударил Эдвина Дюпре прямо между глаз. Из всех возможных вариантов, которые он рассматривал...
Это невозможно, — сказал внутренний голос. — Это невозможно. Этого не может быть!
— Здравствуйте, "Виктория", — сказала стройная, черноволосая, зеленоглазая женщина с экрана. — Если вы видите это сообщение, думаю, что прошло много времени.
Дюпре ожидал, что все будут шокированы. Каждый человек в звездной системе знал это лицо, знал историю посадочного модуля "Альфа" и его обреченного пилота.
Он знал, что лейтенант-коммандер Джоан Уокер мертва уже почти восемьдесят лет.
Но никто не произнес ни слова. И это, как он понял через мгновение, было потому, что они действительно узнали ее, и шок поразил их всех точно так же, как поразил его.
Нет, не так, как это поразило меня, — подумал он спустя мгновение. — Кроме меня, единственный человек на мостике, который знал ее, это Гаджендра, но он не знал ее так, как я. Он не рос вместе с ней. И он не видел, как она умирала.
— Я собрала столько программ на случай непредвиденных обстоятельств, сколько смогла придумать, — продолжила мертвая женщина на дисплее. — Если это та программа, которая сработала, то ни одна из остальных не сработала. Итак, по моим подсчетам, прошло около семидесяти пяти лет. Я надеюсь, вы все еще там. Ну, очевидно, что если вы это видите, значит, кто-то там есть. И если вы это видите, значит, я, по крайней мере, добралась до систем стыковки.
Системы стыковки? О чем, черт возьми, ты говоришь, Джоани? — подумал Эдвин Дюпре, сквозь слезы наблюдая, как дрожит экран.
— Я потеряла свой коммуникационный модуль, когда все пошло наперекосяк, — продолжила она, — но если бы смогла войти в основную систему, вы бы услышали обо мне раньше. Итак, это передается по направленной антенне одного из других посадочных аппаратов.
Другие посадочные модули?! Господи, неужели она...?!
— Если мне удалось сделать так много, то, по крайней мере, некоторые системы "Прометея" все еще работают, — сказала она, и Дюпре почувствовал, как по мостику прокатилась ударная волна, — но, должно быть, я была отключена от основной системы связи, если предположить, что она все еще работает. У меня нет командных кодов, чтобы автоматически отключить блокировки... и не будет возможности их обойти.
Выражение ее лица на мгновение напряглось, и она глубоко вздохнула.
— Я не доберусь до "Прометея", — тихо сказала она затем. — И у меня нет энергии, чтобы достаточно долго поддерживать работу систем жизнеобеспечения. Но если кто-то это видит, то "Кит", должно быть, добрался. А это значит, что Адам и остальные члены его команды тоже сделали это.
Она моргнула, внезапно сверкнув зелеными глазами, и ее твердые губы слегка дрогнули.
— Это значит, что оно того стоило. — Ее голос стал еще более хриплым, чем раньше, но она высоко подняла голову, гордо подняв свои сияющие глаза. — Все это того стоило — каждое мгновение.
— Но теперь вам нужно найти командные коды "Прометея" и разблокировать это здоровенное корыто. Мы возвращаемся к вам по кометной орбите, и вы должны проникнуть в бортовые системы "Прометея" и вернуть его домой. Пожалуйста, верните его. Приведите Адама и остальных домой. И, если сможете, найдите место рядом с Биллабонгом и для меня.
— Я... проделала долгий путь и хотела бы завершить путешествие.
Система TRAPPIST-2
Орбита планеты Цистерция
6 октября 2422 г. н.э./78 г. з.э.
— Тридцать секунд, — объявил коммандер Соланки.
Более неуместного объявления Эдвин Дюпре и представить себе не мог.
В течение тридцати трех дней они наблюдали, как отражающая свет точка росла и изменялась по мере приближения к Цистерции со скоростью 51 км/с. Первоначальная передача Джоан Уокер была принята с расстояния 3,25 световых минут — 58 500 000 километров — и это было значительное расстояние при такой скорости.
Задержка дала Дюпре и всем остальным мужчинам и женщинам на борту "Виктории", Цистерции или Трудовику время осознать, что это значит. По крайней мере, если предположить, что в ближайшие пятнадцать секунд все пойдет по плану.
Это не было само собой разумеющимся.
Дополнительные записанные сообщения подтверждали вывод Джоан о том, что "Кит" подвергся диверсии. Это предположение оказалось для Дюпре менее неожиданным, чем он ожидал, вероятно, потому, что оно могло во многом объяснить "проклятие траппистов". И удаленный доступ "Виктории" к компьютерам "Прометея" во многом подтвердил ее подозрения. Центральная сеть корабля терраформирования была в полном беспорядке. Казалось, что обе основные сети искусственного интеллекта были стерты так же тщательно, как и сеть "Кита", но что-то восстановило, по крайней мере, часть их возможностей. "Прометей" был даже лучше оснащен автономными системами восстановления, чем "Виктория", в свете его автоматизированного статуса. По-видимому, одна из них пережила первоначальную кибератаку. Сама она, похоже, была сильно повреждена, но ей удалось создать своего рода интерфейс для нескольких автономных сетей. К счастью, включая управляющий маневрированием искусственный интеллект.
