— Ты уверен, что у этой Амбридж на руке была именно метка? Может это, был просто рисунок? Или обычная татуировка?
" Хотя кому может понадобиться рисовать ей такую татуировку" — подумал Лорд, глядя на Снейпа.
— Это была именно метка, мой Лорд. Самая настоящая метка, ваш знак.
— Ладно, с этим мне все ясно. Что ещё происходило в школе?
— Приехал Фадж со свитой Авроров. Министр напуган, он не знает, что делать дальше. С одной стороны, ему вполне нравились законы, которые предлагала продвигать Амбридж. С другой стороны, если выяснится, что эта женщина была Пожирательницей Смерти, министр не просто не сможет продолжить прежнюю политику ему придется ещё и отвечать за то, кем оказалась его покойная помощница. На фоне всего этого, Фадж вовсе потерял последние мозги. Он устроил настоящую истерику в кабинете Дамблдора, не слушая ничего из того, что говорит директор, а потом приказал допросить всех учеников с сывороткой правды. Естественно, безрезультатно. Ничего, что помешает вашим планам, авроры у детей Пожирателей также не узнали.
— Так. Ещё что-то, что я должен знать? Как там поживает наш Мальчик-Который-Выжил?
— С ним все нормально, Мой Лорд. На редкость спокойный и самостоятельный юноша. На ситуацию с убийством никак особенно не отреагировал, сказал, что у него не было иллюзий насчет безопасности замка. Насколько я понял, директор специально показал Поттеру, что случилось с Амбридж, чтобы свести все к необходимости бороться с ...
— Со мной? — рассмеялся Волдеморт своим фирменным шипящим смехом.
— Да, мой Лорд.
— И что дальше. Продолжай, Северус.
— Я могу ошибаться, но, кажется, ни Поттер, ни Дамблдор в итоге не остались довольны исходом беседы. Труп мальчишка и вовсе проигнорировал, заявив, что видал вещи и пострашнее.
— Ха-ха-ха... Бесстрашный наивный юнец. Скоро, думаю, очень скоро, я лично познакомлюсь с этим любопытным персонажем. Пока что можешь идти, Северус. Я доволен твоей работой.
— Спасибо, мой Лорд, — шпион ещё раз склонился в низком полоне и поспешил удалиться из зала, пока сидящий на троне маг не передумал. А Волдеморт погрузился в собственные мысли. Вот уже почти год у него было такое ощущение, будто в этой войне появился кто-то доселе неизвестный. Кто-то достаточно умный, хитрый и наглый, чтобы суметь выкрасть заветное пророчество прямо из-под носа двух величайших магов современности. Кто-то достаточно ловкий и сильный, чтобы проникнуть в самый защищенный замок Британии и совершить там убийство. И не просто убийство, нет. Изобразить все так, чтобы все участники политических баталий почувствовали дискомфорт. Наверняка Дамблдор сейчас ломает голову над тем, как злоумышленникам удалось обойти веками проверенную защиту школы. Фадж сходит с ума, прекрасно зная, что если общественности станет известно, что у его помощница на руке обнаружена метка, он навсегда может расстаться с министерским креслом. Да и самому темному Лорду было как-то неспокойно от того, что кто-то обладает достаточной силой, чтобы обмануть механизм темной метки.
* * *
Большой зал гудел, как улей африканских пчёл. Из рук в руки передавались газеты со свежими новостями. Для большинства студентов шоком было узнать, что, оказывается, в их школе было совершено убийство. Не меньшее удивление вызвало известие о том, что погибшая преподавательница, агитировавшая политику министерства, была Пожирательницей Смерти. Тихие шепотки быстро сменились громкими голосами, голоса — криками. Пятнадцать минут и в огромном помещении воцарился такой хаос, что директору пришлось несколько раз призвать учеников к порядку, магически усилив и без того не тихий голос.
Гарри улыбнулся, глядя на недовольное лицо старика, между бровей которого залегла глубокая вертикальная морщинка. На самом деле директор был удивлен не меньше студентов. Только если детей поразила новость о произошедших в Хогвартсе событиях, то самого Дамблдора больше интересовало как подобная статья вообще могла появиться. Газетчиков, интересующихся исключительно сенсациями, уже не в первый раз не останавливали прямые запреты Фаджа. Сначала случай, в результате которого обнаружился Поттер. Теперь новости об убийстве Амбридж. Последняя статья и вовсе изобиловала фотографиями с места убийства. Но кто, как и когда сделал снимки? Все новые и новые загадки, сыпавшиеся, как из рога изобилия, нервировали Альбуса Дамблдора всё сильнее. Один из сильнейших магов своего времени, он слишком привык, что в этом мире большинство событий происходит с его на то позволения. Но в последнее время он все сильнее убеждался в том, что упустил из вида что-то очень важное. Что кто-то хитрый и достаточно могущественный действует у него за спиной, смешивая карты Лидеру Света.
Более-менее успокоив расшумевшуюся толпу детей, Альбус отыскал в толпе Гарри и Невилла. Слизеринец сидел за своим столом с абсолютно безразличным видом, время от времени отвечая на реплики шатена, Дэна, или младшего Малфоя, который выглядел непонятно довольным. Блондин смотрел в газету, раскрытую на иной странице, чем у всех, и довольно усмехался. Слизеринцы вокруг него так же выглядели довольными, и казалось, смерть профессора их уже ничуть не беспокоила. За столом Грифиндора, наоборот, было шумно и беспокойно. "Львы" спорили друг с другом, не в силах разобраться, на что они реагируют сильнее: на хорошую новость о том, что убит Пожиратель Смерти, или на плохую — что для совершения убийства кто-то сумел проникнуть в школу. Невилл сидел бледный и удрученный. Не лучше выглядели всегда сопровождающие мальчика Рон и Гермиона. Дамблдор вздохнул. Гриффиндорцы вели себя предсказуемо, понятно и правильно. И почему Поттер не на Гриффиндоре? Вышеупомянутый юноша с высокомерным видом попивал свой чай, обворожительно улыбался и общался с Гринграсс, которая тоже выглядела слишком довольной, тыкая аккуратным пальчиком в газету Малфоя. Уже чувствуя, что сегодняшний номер "Пророка" принесет намного больше головной боли, чем ожидалось, директор перевернул страницу и сдавленно ахнул. " Министр поит детей сывороткой правды. Куда смотрит Дамблдор?" — гласил заголовок. Далее следовала статья, в которой грязью поливались все, начиная от министерских чиновников и авроров, и заканчивая персоналом школы во главе с директором. Тут же были даны фотографии, сделанные, судя по всему, в той самой комнате, где велись допросы. На месте допрашиваемого сидит маленький худенький мальчик-второкурсник. На бледном личике отражается испуг, огромные глаза расширены под действием Веритасерума. На груди нашивка с барсуком. Хаффлпаффец. Над ребенком с грозным видом нависает кудрявый аврор, который после третьего часа допросов действительно стал чересчур вспыльчивым и агрессивным. На другой фотографии Макгонагл ведет за руку девочку-первокурсницу из Гриффиндора. И у этого ребенка тоже слишком бледное лицо, на глазах слезы. Вполне справедливо возникает вопрос, как могли быть сделаны эти фотографии. Дамблдор лично присутствовал при всех допросах, и он точно заметил бы, если кто-нибудь пришел с фотоаппаратом. Даже братья Криви были слишком испуганы перспективой допроса, чтобы осмелиться делать какие-то снимки. Тогда кто? И как?
Ни директор, ни кто-либо из преподавателей и не мог представить, с каким трудом Гарри удалось сделать заветные фотографии. Прикрепить к стенке одну из крошечных колдокамер, присланных Кобдейном, пока авроры и преподаватели были заняты допросом Бекки. Установить еще одну камеру на стене так, чтобы все осталось бы незамеченным для многочисленных портретов. А через пару часов призвать к себе невидимые миниатюрные артефакты сложными манящими чарами. Потом вызвать Хогвартсовского домовика, приказать ему под страхом изгнания из замка отправить письмо в Хогсмид, где в съемном номере ждет посылки заранее осведомленный Мэт.
— Альбус, как эти фотографии могли попасть в газеты? — Миневра Макгонагл задала свой вопрос достаточно тихо, чтобы это не услышали все студенты, но при этом слишком громко, чтобы внимательный слизеринец расслышал эти слова обеспокоенной ведьмы. — Как они вообще могли быть сделаны? Как и кем?
— Я не знаю, Миневра, — тихо признался директор, задумчивым взглядом обводя Большой зал. Довольные лица слизеринцев, обеспокоенные гриффиндорцев, паникующие взгляды хаффлпаффцев. И абсолютно ничего не выражающий взгляд Гарри Поттера, будто мальчишке было ровным счетом все равно, кого, где и когда убили. Гарри Поттер. Мальчик, которого все хотят воспринимать, как героя. Мальчик, мысли которого не получается прочесть по безразличным зеленым глазам, а поступки невозможно предугадать. — Проследи, пожалуйста, чтобы студенты не бродили сегодня по замку. Сделай объявление и поговори со своими подопечными. Все же это гиффиндорцы, горячие головы. И пригласи ко мне мистера Лонгботтома, мистера Уизли и мисс Грейнджер.
— Альбус, ты думаешь, это они?
— Нет, нет, ни в коем случае. Они — последние, на кого я буду думать, — Дамблдор еще раз посмотрел на слизеринский стол, где беззаботно общался со своими однокурсниками Поттер. Как бы директор хотел быть уверен, что и этот мальчик на его стороне. Но что-то подсказывало, что доверие этого юноши заработать будут очень сложно.
— Северус, — Дамблдор обернулся к декану Слизерина, который с хмурым видом жевал свой завтрак. — Будь добр, пригласи ко мне в кабинет Гарри.
— Вы думаете, это Поттер?
— Нет, просто пора ему рассказать о том, с кем он общается.
— И настроить его против всех, кого он считает друзьями?
— Это просто необходимо сделать, Северус. И ты понимаешь это не хуже меня.
-Да, но я не понимаю, почему вы молчали так долго. Зачем нужно было ждать, пока мальчишка подружится с этими детьми, пока начнет доверять им, чтобы открыть ему жестокую правду? Чего вы этим добивались?
— Северус, я ожидал, что Гарри сам поймет, что слизеринцам нельзя доверять. Но, увы, этого не случилось, и я вынужден вмешаться. Ты сам знаешь, Волдеморт в любой момент может приказать доставить к нему Гарри. Мальчик должен быть готов к этому, чтобы не попасться в приготовленную для него ловушку.
— Как скажете, директор.
— Добрый день, профессор Дамблдор, — Гарри вошел в кабинет директора, по привычке окинув комнату внимательным взглядом. Сам Дамблдор с задумчивым видом сидел в своем кресле. На столе перед ним лежала сегодняшняя газета, статьи в которой в очередной раз смешали директору карты. У стены в креслах сидели неразлучные гриффиндорцы — Лонгботтом, Уизли и Грйнджер. Тут же, к некоторому удивлению юноши, наблюдались Ремус Люпин и Сириус Блэк. У двери замер Снейп, который и привел юношу в кабинет директора.
— А, Гарри, заходи, присаживайся. Мы тебя ждали, — Дамблдор указал слизеринцу на еще одно кресло. — Может, чаю? Лимонных долек?
— Нет, профессор, спасибо. Я только что вернулся с завтрака.
— Ах да, конечно. Гарри, ты, конечно же, догадываешься, почему я тебя сюда позвал.
— Признаться честно, не имею ни малейшего представления. Опять кого-то убили, и вы хотите показать мне тело?
— Гарри! — возмутился Ремус со своего места, удивленно глядя на парня.
— Нет, Гарри, слава Мерлину, больше никого не убили. Но дело, ради которого я тебя позвал, от этого менее серьезным не становится. Как ты мог и сам понять, Хогвартс перестал быть абсолютно безопасным убежищем для кого бы то ни было. Я знаю твои доводы на этот счет, мой мальчик, — Гарри скривился от ненавистного обращения, как если бы съел тонну предлагаемых директором лимонных долек. — Но тем не менее в предыдущие годы ситуация была куда менее серьезной. Мало того, что кто-то сумел пробраться в замок и совершить зверское убийство, так еще и в прессу проникли фотографии, которые, как я был уверен, просто невозможно сделать. И все же снимки есть. И они являются очередным доказательством того, что безопасность учеников Хогвартса стоит под угрозой.
— Конечно, директор. Но причем тут я?
— Гарри, Гарри. Скажи, тебя никогда не удивляло то, что твои однокурсники, родители которых, и это почти общеизвестный факт, служат Волдеморту, так быстро приняли тебя в свою среду. Что ты, Мальчик-который-выжил, как тебя прозвали в прессе, так легко подружился с отпрысками Упивающихся Смертью?
— К чему вы это все говорите, профессор?
— Почти в тот же день, как ты поступил в Хогвартс, Волдеморт отдал своим слугам новый приказ. Суть его заключалась в том, что твои однокурсники должны как можно скорее завязать с тобой дружеские отношения, чтобы в удобный для твоего врага момент передать тебя в руки Пожирателей. Как видишь, с первой частью своего задания они уже вполне успешно справились.
— Даже так? — усмехнулся юноша.
— Я понимаю, мой мальчик тебе больно узнать такую правду о своих друзьях, но, тем не менее, это так, — директор сочувствующе улыбнулся юноше. Гарри же смотрел на Дамблдора, на Сириуса и Ремуса, во взглядах которых читались сочувствие и беспокойство. Смотрел и ничего не чувствовал. Ни злости, ни печали, ни теплоты, которую все собравшиеся пытались излучать своими понимающими улыбками и взглядами. Единственное, что его сейчас беспокоило, это то, зачем старик решил рассказать ему правду о слизеринцах именно сейчас? Убийство Амбридж и правда так повлияло на директора? Или Волдеморт дал своим людям отмашку, а Гарри, в буквальном смысле, благополучно проспал столь важный момент. Занятые операцией по ликвидации министерской чиновницы, Ангелы Смерти снова отложили рассмотрение проблемы похищения. И теперь Гарри не знал, что ему делать, если не сегодня-завтра в Хогсмиде объявится толпа магов в черных балахонах. Дать им бой, раскрыв себя? Или воспользоваться поднявшимся переполохом и улизнуть, с помощью специально заготовленного на такой случай портала?
— Гарри? — голос директора отвлек юношу от посторонних мыслей. Сейчас не время было рассуждать о планах на будущее, нужно было решить нынешние проблемы, источник которых добродушно улыбался, блестя очками-полумесяцами.
— Это было вполне ожидаемо, верно, директор? — спокойно заговорил юноша, вгоняя всех присутствующих в легкий ступор. Все же от парня ожидали хоть мало-мальски предсказуемой реакции. Протестов, слез, возмущения, печали, стыда, грусти. Хотя бы чего-нибудь похожего. Вместо этого он с видом абсолютного безразличия рассуждает о том, что предвидел такое стечение обстоятельств. — Я имею в виду, что вполне понимал, что в случае моей учебы на Слизерине, могут возникнуть подобного рода сложные ситуации, поскольку я практически оказываюсь в стане врага. Если так можно выразиться.
— Ты знал это и все равно выбрал Слизерин? — возмутился Уизли. Этот гриффиндорец раздражал Гарри больше остальных. Слишком импульсивный, поверхностный, однобокий. И слишком шумный, хотя, похоже, это является такой же отличительной чертой семейства Уизли, как и ярко-рыжие волосы.
— Еще раз повторю для особо одаренных, Уизли. Я не выбирал факультет по принципу "сюда хочу, а сюда — нет". Я — слизеринец, потому что такова моя природа, столько ты можешь понять?
— Ты не можешь действительно быть слизеринцем!
