— А? — удивился парень и припустился за мной.
— О? Ы! — я рванулась вперед. — Подушка, чего ты так быстро бегаешь? Ау! Теперь я буду маяться с больным плечом.
Подушка не понял, прочие ржали. Теперь я бегала за ним. Подушка спрятался за Одеяло. Надо отдать ему должное, выше Одеяла никого не было. Периодически он из-за него выглядывал. Я стала перебежками от одной пары к другой подбираться к Подушке. За этой не видно, за этой тоже, а вот за этой... Бонапартик скорчил мне рожицу, я скорчила ответную. Он устрашился и отвернулся.
— Эх, — покряхтела я и стала передвигаться на корточках. Жаль, по-пластунски нельзя, слишком шумно. Весь круг хохотал, но меня не выдавал. Я прошла опасный участок и спряталась за Подушкой, которые переместился поближе ко мне. Вот молодец!
— Подуш, ты маешься, — сказала я и встала перед той парой, где прятался он, и добавила, — дурью!
Украиночка не растерялась и припустилась бежать, пока Подушка тормозил. Одно удовольствие с эстонцами играть!
— Привет, Даниил! — я помахала ручкой эстонцу, который стоял за мной. Он радостно кивнул мне в ответ.
— Во-во, а мне досталось! — вздохнула Ира.
Сильвер что-то раздраженно сказал по-эстонски.
— Сейчас довозмущаешься! — сказал ему Одеяло почему-то по-русски.
— Он еще и возмущается? — ужаснулась Ира. Так вот для кого он сказал, чтобы шишки не только ему доставались.
Ира как следует наступила Сильверу на ногу, да еще и перед ней кто-то встал, Сильвер поскакал на одной ноге. Подушка его замаял и встал перед этим занудным карликом. У того челюсть упала. Подушка обернулся к своему напарнику, смотря почему-то вверх, потом вспомнил, что выше его тут никого нет, и посмотрел пониже, потом еще ниже, и еще... Карлик ужаснулся, я так и представляла себе их совместное времяпрепровождение. Я вертелась во все стороны, стараясь рассмотреть все. Так как шеей мне крутить было противопоказано, я крутилась всем корпусом, чуть не упала, но Даниил вовремя поймал меня.
— Эх, смирительная рубашка. Я не псих! — сказала я ему. — Жаль, ты по-русски не понимаешь!
Я изобразила, что не психбольная, со второй попытки он понял и убрал руки, я тут же изобразила, что всякое может быть, он снова меня обнял. Вот блин, эстонцы не понимают русский юмор. Я всего лишь хотела сказать ему, что не настолько уж нормальная, а он что понял?
— Я не бегаю, и Даниил не бегает, — порадовалась я.
— Ты громче скажи, кто-нибудь да услышит!
— Нет, не услышит — все глухие... и слепые. Это галька, об нее не надо спотыкаться! — сказала я.
— Я вижу, что это галька, но все равно больно! — сообщил мне Костя, кое-как поднимаясь с земли, точнее, с камней.
— Хе... х...хо... — прибежала запыхавшаяся Ира. — Теперь и твой Даниил побегает!
Даниил стоял спокойно, украинец нарезал круги. Бывает и в тормознутости польза.
— Я не понял, он или она, в круг встали? — удивился тот.
Как только украинец прошел место дислокации Даниила, тот сорвался в другую сторону. Даниил отправил бегать Одеяло, Одеяло поскорее добежал до нас и встал.
— Одеял, я тебе это еще припомню! — сказала я и пошла пешочком вперед. Меня догонял украинец, догнал, замаял, я тут же развернулась, замаяла его и припустилась бегом.
— Быстрые русские и тормозящие эстонцы с украинцами! — хихикнула я.
— Чего это? — возмутились украинцы.
— А вот наглядный пример, — я потыкала в неудачливого охотника.
Меня снова замаяли, я снова отвесила с разворота, так мы с ним и стояли с ним, мая друг друга. Я положила ему руку на лоб, он продолжал хлопать меня по плечу.
— Нервный тик? — спросила я, хлопая его по плечу.
— Ты опустишь или нет! — перестав стучать, тоже вцепившись в меня.
— Так и быть, беги! — кивнула я только он развернулся. — Майся!
Я поскорее встала перед Костей.
— Блин, почему тебе все время везет, а мне нет! — позавидовала Ира.
— Нет, это мне сегодня не везет, — ответил ей близнец, стоящий позади нее.
— Ага, а?
— Я хочу побегать! Я! — завопил близнец.
Его тут же сменили, и он побежал, правда, больше от Иры, чем от того, кто маялся.
— Эй, а меняться-то можно? — крикнула я.
— Можно, — ответили мне.
Я стала разглядывать толпу, Костя тоже.
— Эй, Бонапартик, иди сюда.
— Нет! — гордо ответил он.
— Не боись, я тоже отсюда сбегу!
Бонапартик поменялся с Костей, сбегая от высоченной украинки.
— Я тебя обманула, я тут навечно! — состроив злобную рожу, нависла я над ним.
В итоге я поменялась с какой-то девочкой, которая решила подоставать этого мелкого, да еще и с ежиком, своей косой, а я встала с близнецом.
— Драсте! — сказала я.
— Привет! А то бы я опять стоял с этим бегающим! — хихикнул близнец.
— Ага, — кивнула я. — Даниил? Ха-ха-ха. Нет, так неинтересно. Хотя вру. Близнец от близнеца!
— Слушай, давай теперь ты маешься, — предложил брат брату.
— Давай, — согласился тот.
Бегали они не долго, вскоре запыхавшийся близнец встал третьим.
Я выглядывала из-за Даниила. Надоело, я его нагнула, он шарахнулся. Я изобразила из себя психопатку. Даниил посмотрел на меня с ужасом. Я снова пригнула его.
— Что? Прыжки с шестом? — подколола Ира.
— Да нет, это скорее у тебя, — сказала я, критически осматривая доставшего ей тощего и длинного украинца. — Хотя у тебя скорее танцы...
Ира выпучила глаза.
— Может, ты пойдешь, побегаешь? — предложила она ему.
— Ага, мальчик, не пошел бы ты лесом! — хихикнула я.
— Кипарисным! — добавила Ира.
Под конец мы доигрались до того, что я побегала против Даниила.
— Даниил! — позвала я.
— А? — он остановился.
— Маешься! — сообщила я ему.
Потом я бегала за Подушкой. Бежала без надежды на результат, но наткнулась на эстонца носом.
— Блин, Подушка! Маешься! — сообщила я ему, потирая нос.
Потом за мной бегал Одеяло, я поставила ему подножку, мстя. Он с размаху упал на гальку.
— Маешься! — злобно сказал он.
— Маешься! — ответила ему я, хлопнул эстонца по шортам.
Все веселились.
Под конец все умаялись маяться и уселись на гальку. Третий лишний плавно перерос в посиделки.
— Где мое блудное Одеяло? — всполошила Ира. — Утопло, что ли?
— Да не, не утоп, — ответил тот. — Всего лишь в гальке зарылся одной ногой. Откапываюсь.
Нам сообщили, что пора бы и честь знать. Хорош весь лагерь будить! Мы поднялись и пошли обратно.
— Я хочу пройти мост желаний с закрытыми глазами! — заявила я. — Я смогу!
— Да какая разница, что с открытыми, что с закрытыми! — сказала Ира.
Я закрыла глаза и пошла, видно куда-то не туда.
— Ой, нет, не пойду, меня донесут, — сказала я. — Эй, а долго еще? Когда глаза-то открывать? Ау?
— Кипарис, ау! — хихикнула Ира.
— Кипарис рядом с тобой идет! — А я вот не пойму, кто это!
— Г-а-ау, — начала, было, Ира.
— Ясно, блондин, только который из двух? — сделала вывод я.
— Подушка, Ольга, доведете всех до дачи? — спросил Капитошка.
— Значит, Подушка! Блин! — уверилась я. — Там можно уже глаза открыть?
— А ты зачем их закрывала? — удивился Капитошка.
— Чтобы ничего не видеть! — ответила я. — Понимаешь?
Меня спустили с небес на землю и поставили перед лестницей.
— Господи, лучше бы я мост прошла, чем лестницу, — посетовала я.
— А мне и то, и другое надо пройти. Радуйся, — ободрила меня Ира.
Костина девушка его доканала, Костя ее понес. Среди украинцев начались какие-то разборки.
— Так, я пошла, — сообщила я и стала подниматься.
— Подожди меня! — воскликнула Ира, догоняя.
Мы поднялись, и стали ждать тех, кто еще шел внизу. Костя спустил девушку, та пошла к нам болтать. Костя перекрестился. Я сочувственно покивала, мол, тяжело было нести. Он покачал головой, изобразив, что нести легко, выкинуть еще легче. Я хихикала.
— А как это ты поняла, что тебя Подушка поднял? — спросила его девушка.
— По высоте! — ответила ей я.
Девушка стала расспрашивать Иру о нерадивом Одеяле.
— Представляешь, сейчас Даниил Сильвера понесет! — хихикнула я. — А, смотрите! — я ткнула вниз.
Было похоже, будто Одеяло несет Сильвера. Но это всего лишь какой-то украинец нес свою девушку.
— Вот, Подушка, из-за тебя мы теперь всех не доведем! Чего саботаж устроил? — погрозила я эстонцу пальцем.
— Нечего было не туда идти, — хихикнула Ира.
Костина девушка пошла обратно к нему, он скривился.
— Слава богу, мой до такого не додумается, и я могу спокойненько идти по земле, не опасаясь, что упаду, — сказала Ира.
— Кость, скажи Одеялу: Ирка боится, что Одеяло ее потащит! — шепнула я Косте. — Пусть не тормозит.
— Да я сам прослежу, чтобы не тормозил, если что, разъясню! — хихикнул украинец. Вот понятливый народ!
— Куда ты меня вниз потащил? — возмутилась его девушка.
— Скажи спасибо, что не спустил!
Костя дошел до Одеяла, что-то ему долго объяснял.
— Так вот зачем! — дошло до девушки.
— Пошли назад.
— Ага, пошли.
— Вот именно! — Костя спустил ее на ступеньки.
— Так нечестно!
— Ну ладно, ладно...
— Все, теперь вы сами дойдете? — громко спросила я.
— Нет, не дойдем, мы маленькие и потеряемся! — ответили мне.
— Ну, лавочки тут есть, а ночи не такие уж и холодные, — ответила я.
Мы дошли до дачи.
— А-а-а-а! — заорала Ира рядом со мной. До того она распиналась где-то позади. — Теперь, Ольга, я понимаю, почему ты так боялась высоты.
— Поэтому еще выше залезаешь? — спросила я, увидев, как она вытягивает шею.
— Придушишь — упадешь, — сказал ей Одеяло. Судя по всему, она его перестала душить, ибо Одеяло выжил.
Парни спустили девушек и обособились, обсуждая, кому как пришлось. Вскоре стали раздаваться вскрики: "У меня тяжелее", "Нет у меня!", "У меня легче!".
— Сейчас еще меряться будут, — хихикнула я.
— Хуже эстонцев, — вздохнул Подушка.
— Во-во, — согласилась я.
Даниил что-то объяснял им на эстонском.
— Умная мысль, жаль, на эстонском, до них не допрет, — сказал Одеяло.
— Хотя бы одна есть вещь на свете, которая не допрет: эстонский без жестов! — порадовалась я.
Парни раскучковались и пошли поднимать девчонок.
— Уа!
— Ау!
— Ай!
— Вам так нравится тяжести поднимать? Хорошо, как надорветесь, скажите, — сказала одна особенно циничная украинка.
— Нам сказали их развести по дачам, — вздохнула я. — А может, нам их просто развести?
— Эй, ты, хорош домогаться! — воскликнула Ира, как только ее кто-то решил поднять.
— Хорошо, быть кисою, хорошо собакою, где хочу, пописаю, где хочу, покакаю, — сообщила я. — Хорошо, что я тут стою, и хорошо, что не там!
Подушка посмотрел на меня с недоверием.
— Будь мне так нужно, я бы туда поперлась! А я тут стою. Слава богу! — пояснила я.
— А эстонцу как было? — спросили, наконец, украинцы, так и не рискнув подходить к Ире.
— Душно, — ответил им Одеяло. — Не надо к ней подходить!
Тут все вспомнили про второго эстонца.
— О господи! Не подходите ко мне тоже, огрею Подушкой! — сообщила я.
— Не поднимешь! — сказал кто-то.
— Да нет, вроде тепленький. И так сойдет, — ответила я.
— Еще тепленький! — зловеще прошипела Ира.
— Не, ну блин, нечестно! — сказал какой-то украинец.
— Чего это нечестно? — удивилась я.
— Всех уже поднимали, а тебя — нет.
— Поднимали, по лестнице от столовки тащили. Мне этого хватило!
— Не мы!
— Е! Точнее, глухиЕ! — ответила я.
— Да ладно тебе, Оль. До меня уже домогались и получили, — сказала Ира.
Кто-то потер колено.
— Плохо работаешь, Ира. Промахнулась?
— Как это? Кто это был?
— Не я.
— Не я!
— Не я...
— Кого из вас зовут Нея? — спросила Ира.
— Да ладно тебе, Оль, — подбодрила меня Ксюша.
— Как ладно? Я высоты боюсь и темноты! Представляешь, наверху, да еще и темно! — ужаснулась я.
— Ольг, хорошо прикалываться!
— Я не прикалываюсь!
— Пошли на дачу, там светло!
— На втором этаже еще выше!
— На первом!
— Все равно выше, чем на земле.
— Мы вообще в горах. Выше уровня моря! — сказал самый умный.
Ира хохотала.
— Спасибо, не надо, — отказалась я.
— А-а, она боится!
— А я вам сейчас о чем толковала? — подивилась тупостью парней я.
— Не получилось взять на слабо, — констатировала Ира.
Подушка меня поднял — как всегда, поддался на провокацию! Слабое звено!
— Ой! Ну вот, все убедились, — легко, — сказала я, снова обретая почву под ногами.
— Ага, это тебе легко!
— Подтверждаю, легко, — сказал Подушка.
— Это тебе, может, легко. А нам?
— Процентное соотношение сил будете сопоставлять? — спросил Подушка.
— Нет...
— Тогда идите лавочку поднимайте! — послал их Подушка.
— Во-во! — кивнула я, хихикая.
— Ты что? Псих? Она же в асфальт вмонтирована!
— Вот поэтому ее посылай поднять. Глядишь, силы кончатся! — сказал он.
А заодно и дурацкие идеи! Ира веселилась.
— Ну все, довели мы вас до дачи... — начала было я.
— Нет, не довели! — сообщили мне украинцы. Дурацкие идеи, к сожалению, их не покинули. Я подергала Подушку за руку и для надежности добавила:
— Сейчас мелкого изображу!
— Эх...
Он взял меня на руки.
— Будете поднимать вместе с Подушкой? — мило спросила я.
— Этого? Не-э-э-э, — отказали парни.
— Ну вот, Кость, ты мне проиграл. Она все-таки тяжелее меня, — сказала Костина девушка.
— Проиграл... господи, что я проиграл? Оль, дай мне тебя поднять, не хочу ей проигрывать! — простонал Костя. Я смерила его взглядом.
— Оль, скажи что тяжелее, из женской солидарности, — попросила девушка.
— Тяжелее, — покладисто согласилась я. — Потому что широка в кости!
— Где? — спросил Костя.
— В кости!
— В какой?
— В черепной! — я постучала себя по голове и отвернулась.
Ира сдавала назад.
— Подушка, разворачивайся к той двери, и пошли туда.
— Ну, Оль!
— Они действительно спорили, — сказала мне Ира. — Ты хочешь оказаться тяжелее его... девушки?
— Мне как-то параллельно, — отмахнулась я.
— Ой, что же я проспорил-то... — ужасался Костя.
— Пусть Подушка поднимет эту украинку, — предложила я.
— Он зависимый.
— А Костя тоже! Капитошку позовем?
— Он тебя не поднимет! — хихикнула Ира девушке бедного Кости.
— А? Что? — к нам подбежал Капитошка. — А что это вы тут делаете?
— Ты меня поднимешь? — спросила его украинка.
— Нет, — ответил он.
— А Ольгу?
— Подниму.
— А почему меня нет?
— Потому что не хочу, — коротко и ясно ответил Капитошка.
Подушка расхохотался, традиционно прижав меня к себе покрепче. Я тут же изобразила придушение, а то еще на самом деле придушит! Они сговорились с Ирой прикопать нас с Одеялом под акацией, предварительно задушив?
Все похихикали. Капитошка препирался с девушкой.
— Давай, я лучше Андрейку позову, — предложил Капитошка.
— Не надо, я не хочу! — ужаснулась я.
