«Уход? — предложение Криса не обрадовало. — Если тебе ухаживать не за кем, давай за девушками поухаживаем. Поверь, это гораздо интереснее, чем нарезать салат для флоббер-червей».
Гарри еще раз пробежал глазами список. Выбирать маггловедение пустая трата времени, он его и сам преподавать может. Кабалистика… Он не знал, что это такое, но само слово звучало как-то зловеще. Вряд ли в Хогвартсе изучалось нечто, относящееся к черной магии, только желания учить непонятно что у Гарри не было. Будь это что-то важное, Крис бы сам галочку поставил. Нумерологию он и вовсе за науку не считал. Сложно верить в непогрешимость ее постулатов, когда тринадцатое число, издревле считающееся неудачным, для тебя является счастливым. А уж в пятницу тринадцатого ему несказанно везло.
«Значит, руны и прорицания», — решил Гарри, подчеркивая выбранные предметы.
«А у тебя есть дар? И где он был все это время?»
«У меня есть ты, а когда ты говоришь, что дело добром не кончится, так оно обычно и бывает. Будешь за меня прорицать».
Крис на секунду онемел, а затем сквозь смех проговорил:
«Это не дар, малыш, это опыт!»
«Еще лучше, — невозмутимо отреагировал мальчик. — Опыт можно использовать постоянно, а не только когда найдет озарение. А если нельзя, все равно будешь мне помогать, потому что твое больное воображение тоже пригодится».
Итак, выбор был сделан.
* * *
Через неделю Джинни выписали из лазарета. Полное обследование не выявило ничего, кроме слегка размытой, бледноватой ауры. Но это с равным успехом могло быть вызвано и черномагическим проклятьем, и стрессом с усталостью. Первым делом гриффиндорка извинилась перед Гарри, краснея, пробормотала, что ей очень жаль, и она не знает, что на нее тогда нашло. И поблагодарила за спасение. Но с той поры Гарри иногда ловил ее внимательные взгляды, от которых по спине бежали мурашки. Словно Джинни готова была еще раз атаковать его, стоило только дождаться нужного момента.
Очередной матч Гриффиндор играл против Пуффендуя. Гарри сперва долго изобретал предлог, чтобы не окунаться в атмосферу всеобщего помешательства бьющих через край эмоций, а потом махнул на все рукой. И честно признался друзьям, что не любит квиддич, но желает своей команде победы. Только болеть за нее будет в замке, а не на продуваемых ветром трибунах. Поняв, что переубедить его невозможно, Рон удалился из гостиной в сопровождении Невилла, Дина и Симуса. Гермиона предложила составить Гарри компанию, но тот заявил, что собирается заняться чтением книг Локонса, для чего компания совершенно не нужна.
— Я рада, что ты взялся за ум, — просияла Гермиона. — Уверена, ты найдешь там много полезного и интересного. А я тогда зайду в библиотеку и, пожалуй, схожу на матч.
Гарри скорее провел бы время, играя в плюй-камни, чем коснулся бы опусов Локонса. Как только гостиная опустела, он поднялся наверх и лег спать. Пары часов, что у него была, не хватило бы, чтобы проведать василиска. Лучше выбраться из башни ночью, когда однокурсники будут видеть сны. И хорошо бы ему при этом не уснуть в объятиях Саашшесс. Впрочем, холод и не позволит ему этого сделать.
Гриффиндорцы вернулись хмурые и молчаливые. По одному взгляду на лицо Оливера Вуда Гарри понял, что победа досталась Пуффендую. Счетом Гарри интересоваться не стал, но из обрывков редких разговоров узнал, что в гриффиндорского ловца в самый ответственный момент попал бладжер.
— Нечестно, как же это нечестно! — в сердцах ударил по столу Рон. — будь у Терри метла поновее и попроворнее… Он ведь видел тот клятый мяч, видел, Гарри! А повернуть не успел. Эх, была бы у меня хорошая метла…
Той ночью Гарри проснулся от смутного беспокойства и едва слышного шороха. Тонкий серп луны закрывали плотные кучевые облака, обещая под утро пропитать землю и воздух влагой. Во тьме не виднелись, а скорее угадывались очертания предметов. Вот скрипнула кровать под Финниганом, вот Невилл всхлипнул во сне… и зашелестел пергамент. Гарри напрягся. Шелест раздался совсем рядом с его кроватью, приблизительно оттуда, где стояла тумбочка с учебниками и тетрадями. Неужто Джинни вернулась?
«Крис, ты слышал?» — мальчик не шевелился.
Ни ответа, ни еле уловимого касания чужих эмоций. Ни единого отклика, схожего с вибрацией и блеском тонких струн. Значит, наставник спит. Неужели не чувствует опасности? Или ее нет?
Не открывать глаз, как можно незаметнее достать палочку и дышать размереннее. Слава Мерлину, биение сердца нельзя услышать, не приложив ухо к груди. Иначе очередной желающий набрать сувениров в его тумбочке давно понял бы, что его заметили. Нельзя колдовать в кромешной тьме, ориентируясь на звук, но раз уж цель сидит в двух шагах…
— Stupefy!
Чары с легким хлопком ударились о тумбочку, та качнулась, но устояла. А незваный гость, проворно отскочивший в сторону, бросился на Гарри. Мальчик не успел поднять палочку для нового заклятия, на этот раз помощнее, как оказался подмят под нападавшего. На горле сомкнулись цепкие пальцы, правую руку безжалостно вывернули, и волшебная палочка выпала на одеяло. Как Гарри ни старался, он едва мог пошевелиться, о том, чтобы освободиться и речи не шло. Он не видел врага, но ощущал, что столкнулся с кем-то выше, тяжелее и, главное, намного сильнее себя. Это не Джинни, точно не она. Воздуха не хватало, шея нещадно болела, и мальчик сосредоточился на том, чтобы хотя бы не дать себя придушить. Задыхаясь, вцепился обеими руками в кисти нападавшего, стараясь отцепить его, отбросить в сторону. Зря. Чем сильнее Гарри впивался в руки врага, тем крепче становилась хватка на его горле.
— Отдай, — раздалось над головой. — Отдай!
Но Гарри не разобрал слов, не понял, за чем явился безумный вор. Он слышал лишь, как бешено колотится сердце, разнося по венам кровь с остатками кислорода, слышал непонятный болезненный гул в ушах.
Внезапно вспыхнувший в спальне свет больно ударил по нервам. Уже плохо соображая, что делает, Гарри попытался закрыть глаза, но отчего-то не смог этого сделать. Темная фигура нападавшего расплывалась, терялась в красноватом мареве. Да мальчика уже и не волновали его личность и мотивы.
Тяжесть исчезла так же внезапно, как и появилась. Но боль в горле, казалось, только усилилась. Каждый жадный вдох походил на щедрый глоток перечной настойки. Дышать было больно. Дышать было сладко. Вокруг витала паника, окутывала плотным вибрирующим одеялом, билась в ментальные щиты — надо же, целы еще, отстраненно подумал гриффиндорец. Звуки ожесточенной борьбы и чужие голоса смешались и превратились в лишенную смысла какофонию, в которой неожиданно-громко прорезался голос Невилла, произносящий заклинание парализации. Сбивчиво, неуверенно, Лонгботтом раза три пытался наложить заклинание, но ничего не получалось. Гарри знал, что Невилл не справится, чары не подействуют или попадут в кого-то из своих, уменьшив шансы на благополучный исход. Надо встать, нащупать палочку, он ведь здесь единственный, кто хоть что-то знает о боевой магии.
Но не получается не то что встать, а даже приподняться. Голова раскалывается при малейшем движении, да и палочка куда-то подевалась. Наверное, упала на пол во время борьбы. Гарри попытался щелкнуть пальцами, те соскользнули и оставили короткие росчерки царапин на влажных ладонях. Мальчик ничего не почувствовал. Попытался еще раз, и снова безуспешно. Кровать под ним содрогнулась, будто в нее кто-то врезался, послышался вопль Дина. Но, к несчастью, никто не обращал внимания на слабые попытки Гарри вмешаться. Еще один раз, еще царапина на ладони. На этот раз на левой. Еще чей-то вскрик и глухие звуки ударов. Лишь бы однокурсники не стали использовать магию. В такой тесноте только друг друга поранят. В воздухе наконец раздался сухой щелчок. Ну давайте, где вы там? Придите уже!
Все внезапно стихло. Слышалось лишь тяжелое дыхание второкурсников и сиплые, частые вдохи Гарри. Он еще раз попытался приподняться, оглядеться. Комната уже не плыла перед глазами, но различить, кто сидит рядом с ним, мальчик по-прежнему не мог. Чьи-то руки поддержали его, подтянули к спинке кровати и подложили подушку под голову.
— Гарри, ты как? — Невилл.
— Сэр Гарри, пожалуйста, выпейте немного, — незнакомый писклявый голосок.
Гарри послушно коснулся кубка губами, даже не думая об осторожности. Теплое молоко потекло в горло, но мальчик внезапно закашлялся, и напиток впитался в пижаму. Восстановить дыхание не получалось, как будто если он начнет втягивать воздух медленно и размеренно, тот развеется перед самым носом. Еще через минуту он сумел кое-как выдохнуть:
— Спасибо.
Перед глазами уже почти полностью прояснилось, стал виден Невилл, придерживающий его, будто Гарри мог сейчас свалиться с кровати. Больше не терялись среди размытых пятен фигуры Дина Томаса и Симуса Финнигана, чьи распухшие губы и ссадины на лицах указывали на нешуточную борьбу. Рядом с ними стояли два домовых эльфа в полотенцах со школьным гербом. Значит, услышали, успели, вмешались. Мальчик почувствовал, как губы сами собой расползаются в широкую улыбку. Ну и кто теперь станет говорить, что домовые эльфы совсем беспомощные создания? Гарри приподнялся повыше, желая увидеть нападавшего. Но в спальне, не считая эльфов, не было никого постороннего. На полу раскинул руки… Рон?!
— Рон? Это был Рон? — вместе со словами изо рта вылетал полуисторический смех.
— Ага. Не знаю, что на него нашло, — Симус опустился на соседнюю кровать. — Невилл ночью проснулся, смотрит — тебя бьют. У него знаешь, какое зрение, у нашего Невилла? Лучше кошки в темноте видит! Он заорал, ну мы и проснулись.
Невилл, которому вроде полагалось гордо вскинуть голову или хотя бы довольно кивнуть, только покраснел и опустил глаза.
— Мы же не знали, что это Рон, просто кинулись все на него, — продолжил Дин. — Представляешь, он все до тебя добраться пытался. Ну и нас мимоходом прикончить.
Гарри не успел даже понять, верит он своим ушам или нет, как в спальню влетела МакГонагалл.
— Что с вами? — она бросилась к ученику.
Это «что с вами» звучало почти как «ну что с вами на этот раз». И Гарри понимал декана. Когда в школе случалось что-то странное, оно непременно касалось Гарри Поттера, если был какой-то неизведанный доселе или хотя бы оригинальный способ попасть в больничное крыло, им непременно пользовался Гарри Поттер, если было в замке место, куда ученикам ходить не следовало, первым там оказывался все тот же Гарри Поттер. Знал бы он, что его ожидает такая веселая жизнь, пошел бы на Слизерин. Пусть бы Снейп с проблемным ученичком мучился, а то перед МакГонагалл уже стыдно.
— Простите, профессор, я не хотел, — виновато покаялся Гарри.
— Рон взбесился, будто слюны мракокрыса наглотался, и хотел убить его, мэм, — Симус указал на неподвижного Уизли. — Но появились домовики и вот…
— Сэр Гарри нас позвал, — почтительно произнес эльф.
— Позвал? Как? Когда? — изумился Дин.
— Щелкнул пальцами, — отозвался Гарри, решившийся наконец оценить состояние собственное шеи и теперь осторожно касающийся ее кончиками пальцев. — Так всегда делают, когда зовут домовиков. Это был единственный доступный мне способ позвать на помощь.
Декан Гриффиндора тем временем склонилась над Уизли, к ней тут же подскочил один из эльфов, что-то тихо проговорил. Второкурсники тут же пожалели, что не слышали слов домовика, потому что губы МакГонагалл мгновенно сжались. Прочная веревка привязала бессознательного Рона к носилкам.
— Все идите за мной в лазарет и помогите мистеру Поттеру. Дайни, расскажи обо всем директору. Дитли, предупреди мадам Помфри.
Несмотря на то, что Гарри был уже вполне уверен в своей способности дойти до больничного крыла, Невилл и Дин подхватили его под руки и практически несли на себе. Симус плелся позади, прихрамывая на левую ногу и недовольно морщась при каждом шаге.
«Что здесь происходит? — зазвучал в голове настороженный голос Криса. — И почему у меня болит шея?!»
Гарри хрипло рассмеялся, поймав удивленные взгляды однокурсников. В горле все еще слегка саднило.
«Это из-за того, что у нас в спальне кровати жесткие. Вот мы все и идем к мадам Помфри, а то Рона крепкий, здоровый сон уже совсем доконал, сам посмотри. Так что мы еще легко отделались».
* * *
Слухи расползались по школе с ошеломляющей скоростью, испуганными шепотками передавались от одного студента другому и обрастали все новыми интересными подробностями. Дамблдор намекнул второкурсникам, что распространяться о «прискорбном инциденте» было бы крайне нежелательно. Его послушались, и все четверо упрямо отмалчивались, тем самым порождая все более и более невероятные теории. Гарри замотал горло шарфом и сказался простуженным, чтобы скрыть повязку на шее. И все же скрыть то, что Рональд Уизли находится в больничном крыле, да еще и привязан к кровати, а его сестра бесследно исчезла, не удалось. Никто не знал, о чем директор говорил с Роном, но Снейп, уже второй раз за неделю появившийся в гостиной ало-золотого факультета с палочкой в тонких пальцах, не обнаружил Джинни в башне. Первокурсница бесследно исчезла, а в школе объявили комендантский час. Преподаватели и призраки патрулировали коридоры, Полной Даме категорически запретили открывать проход для кого-либо кроме профессоров после девяти вечера.
Принятых мер Гарри не понимал. Джинни могла забрести в забытый коридор и заблудиться, могла уйти в Запретный лес из-за пари с однокурсницей или и вовсе подвергнуться заклятию и оказаться превращенной во что-нибудь бесполезное. Ее соседи по спальне говорили, что рыжая еще с Хеллоуина вела себя странно и сторонилась чужого общества. Может, заперлась где-нибудь и наслаждается одиночеством. Честно говоря, думать об Уизли Гарри совершенно не хотелось. Но и не думать о них вообще не получалось. К горлу подступал неприятный скользкий комок. Джинни рылась в его вещах. Рон пытался его убить. Почему? За что? Он не был уверен, что хочет это знать. Достаточно было бы просто никогда больше не встречаться ни с одним членом рыжей семейки и забыть о «маленьком недоразумении». Но — гриффиндорские значки на мантиях носили еще трое рыжих, и само их присутствие заставляло непроизвольно напрягаться и замирать в ожидании нападения. Перси, Фред и Джордж. Ну и что, что у них не было видимых причин объявлять вендетту Поттеру, у представителей помладше их тоже не было. Только кому и когда мешало отсутствие официального повода? Гарри то и дело вскидывал руки к шее, словно проверял, на месте ли она еще.
Прошлая статья Скитер снова распространилась по школе. Ученики украдкой цитировали ее, опасливо замолкая при виде предмета обсуждения, с хмурым видом шагающего по коридору. Всплыли в памяти прошлые нападения, периодические загадочные исчезновения Избранного и его же искусство владения палочкой, превосходящее возможности доброй половины старшекурсников. Вспомнились поразительное хладнокровие и выдержка Поттера во время дуэлей и ночные прогулки. Даже то, что он не стремился сблизиться с кем-то кроме Рона и Гермионы и проявлял полнейшее безразличие к квиддичу и количеству рубинов в часах Гриффиндора, как будто подтверждало каждое слово Скитер. Не прошло и пары дней, а почти вся школа была уверена, что источником всех бед и неприятностей является Гарри Поттер. Сам Гарри уделял дыхательной гимнастике как никогда много времени. Его считают преемником Темного Лорда? Ладно. Избегают приближаться и заговаривать? Пусть. Но окружающие даже не пробовали высказать ему в лицо все, чего боялись, а предпочитали трусливо отводить глаза. И вот от этого становилось тошно. Хотелось резко вскочить с кресла, для пущего эффекта швырнуть книгу в камин и проклясть первого, кто попадется под руку. И напряжение снимется, и студенты будут точно знать, чего можно ожидать от Мальчика-Который-Выжил-Чтобы-Все-Остальные-Сразу-Поняли-Что-Волдеморт-Не-Самое-Худшее-Что-Могло-Произойти. Порой ему даже хотелось, чтобы на него напали, хотелось иметь возможность достать палочку и выплеснуть гнев. Давайте же, я один, мне никто не поможет, шептал он, когда окружающие торопливо расступались перед второкурсником. Неужели все маги настолько трусливы, что предпочтут закрыть глаза и покорно склонить головы? Видимо, да. Гарри понимал, каким образом Волдеморту удалось так легко собрать сторонников и подчинить почти всю Англию. Лишь единицы думали о сопротивлении, остальные либо ждали, пока все разрешится без их участия, либо надеялись, что грядущие перемены их и так не коснутся.
