— Я? — растерялась девушка. — А... ага, иду.
Она с трудом поднялась со стула — все тело болело от усталости — и заковыляла к двери.
— Погоди, уважаемый Шиссак, — вежливо попросил его тролль. — Не возьмешь ли с собой еще и паренька? Похоже, ему тоже есть чему поучиться.
Он кивнул на удивленно распахнувшего глаза Теомира.
Шиссак критически окинул Теомира взглядом щелочек-глаз и меланхолично поднял бровь.
— Чего же не взять, — безразлично сказал он. — Может, и вколочу в него чуток науки. Пошли, парень, и ты с нами.
— Эй! — слабо запротестовал Теомир. — Я... я не готов! Я устал! Хлаш, давай я потом колдовству поучусь...
— Цыть! — прикрикнул на него угрюмый Телевар, после встречи с Танзилой ходивший как в воду опущенный. — Хлаш дело говорит. Лишнее умение только на пользу пойдет. И устал ты не больше Онки. Давай, топай, топай!
Теомир перевел растерянный взгляд с тысячника на Хлаша и обратно. Заграт, любовно оглаживающий новый посох, подмигнул ему.
— Давай, паря, — прохрипел он. — Потом еще спасибо скажешь. Оттягиваться — так на полную катушку!
Тяжело вздохнув, Теомир поплелся за уже вышедшими из домика Ольгой с Шиссаком. Когда за ним захлопнулась дверь, Хлаш повернулся к Телевару.
— Чего-то ты какой-то смурной, — полувопросительно произнес он. — Узнал что скверное?
Телевар угрюмо мотнул головой.
— Да уж дождешься в наше время хорошего, — пробормотал он. — Баба, что по иностранным делам здесь главная...
— Танзила, — подсказал Хлаш.
— Точно. Полдня мы с ней сидели сегодня. Эту... карту разглядывали. Ну, такая штука, на которой вроде как наши края нарисованы. Смахивает на картину, что давеча в подвале видали, только на какой-то шкуре-не шкуре нарисована, плоская и пятнистая.
— Видал я карты, — кивнул Хлаш. — Обычно в мелочах плохо местности соответствуют, но полезны, если хочется общую картину понять. Надо посидеть в местном книгохранилище, посмотреть, что из карт здесь есть. Никогда не знаешь заранее, куда занесет.
— Ты еще молодой, — скривился Телевар. — А я стар уже новые штучки-дрючки осваивать. Всю жизнь по памяти да приметам табуны-обозы водил, и сейчас карты с собой таскать не собираюсь. Ладно, не суть. Наши восточные земли почти полностью под жугличей ушли, а хамирские — каким-то харазгам...
— Харазги — те, кто осадные башни под Хамир приволок, — пояснил Хлаш. — Народ такой, обитает к востоку от земель Приморской империи. И что?
— Как — что? — возмутился тысячник. — Я, сколько себя помню, по тем землям коней гонял! Уж и не пересчитать, сколько раз на закат откочевывал да назад возвращался! А сейчас какие-то грязные жугличи наши исконные пастбища своими мохноногими ублюдками травят... Если я правильно ее понял, нас сейчас на закатные земли загнали, кто в живых остался! Там же трава вся повыбита, мы тем степям как раз отдых даем... давали!
Телевар скрипнул зубами.
— Как подумаю, что вы без меня за Майно пойдете, аж скулы от злости сводит. Я бы ему в глотку зубами вцепился! Да прав, видно, князь — только на шее у вас камнем повисну. А все же — Онка с Теомиром совсем ведь детишки еще! И их — одних?
Он помолчал.
— И Танзила тоже мне — все кишки вымотает, а толком ничего не скажет. Только и добился от нее, что к своим меня отправить хотят, а с чем да как — помалкивает.
— А она сама знает, как? — встрял Заграт. — Сколько сотен верст до вас ныне сквозь жугличей продираться надо? Погодь, придумают — скажут. Может, опять посадит тебя Тилос на закорки да и приволочет к своим.
Телевар волком посмотрел на него и уставился в окно.
Вопреки ожиданию, Шиссак не пошел далеко. Он бухнулся на траву в десятке шагов от гостевого домика и приглашающе похлопал ладонью около себя.
— Присаживайтесь, котята, — заявил он. — Травка зеленеет, солнышко теплое, мухи жужжат — чего еще для полного счастья надо? Да садитесь же, не стойте столбом!
Ольга с Теомиром, переглянувшись, опустились на землю. Заходящее солнце зеленоватыми пятнышками пробивалось сквозь мельтешащую листву, легкий теплый ветерок обдувал кожу.
Орк неспешно извлек из-за пазухи зазубренный нож и повертел его перед собой.
— Смотрите, — спокойно сказал он. — Вот ваш враг. Он умеет вредить даже после того, как драка закончилась. Если вас полоснут по крупной жиле, истечете кровью. Если клинок отравлен или просто грязен — умрете от яда или черной гнили. Если перерезать связки, до конца жизни не сможете владеть рукой или ногой, а уж конец себя ждать не заставит. Нож — то, что вы должны ненавидеть так сильно, как только можете.
— Но меня... нас учат драться на ножах... — растерянно пролепетала Ольга.
— Одно другому не мешает, — скривился орк. — Я тоже могу глотку перерезать не хуже иного другого. Я о другом. Некоторым нож или меч — что брат родной. Они едят с мечом у пояса, спят с клинком под подушкой, даже в сортире присядут — и то кинжал надрачивают вместо члена. Такие, к счастью, долго не живут. В бою они не о своей жизни думают, а том, как бы железу дать крови напиться.
Ольга поежилась. Она вспомнила свое сегодняшнее нападение на Вивакана, и по ее коже пробежали мурашки.
— Если хотите стать целителями — помните, что я сказал. Острое железо — враг, враг смертельный, вековечный. Если полюбите убивать, вам не исцелить даже себя. Если равнодушны к смерти — сможете лечить по мелочам. Но мастером можно стать, только если ненавидеть клинок и то, что он воплощает — смерть, боль, страдание. Понятно? — Шиссак пристально взглянул на Теомира. — Раньше исцелять приходилось?
— Нет... — пробормотал тот. — Я вообще не знал, что могу...
— А кто сказал, что можешь? — удивился орк. — Каждому орку и человеку дано управлять Силой, но не все хотят, а уж исцелять и вовсе получается у немногих. Ты, девка, целитель, по глазам вижу, а вот с парнем мы сейчас разберемся. Ну-ка, как тебя, дай руку!
— Теомир я, — нехотя пробормотал тот, но руку протянул.
Шиссак властно повернул ее ладонью вниз, задрал рукав рубахи и мгновение поизучал предплечье.
— Так, — крякнул он. — Ну что, Теомир, исцеляй!
Его нож рыбкой скользнул в воздухе, и на коже парня взбухла кровавая полоса. Теомир непонимающе взглянул на нее, потом охнул и попытался зажать рану второй рукой, но Шиссак отбросил ее в сторону. Ольга прижала руки к губам.
— Нет уж, парень, так дело не пойдет, — угрожающе сказал Шиссак. В глубине его сузившихся до щелок зрачков загорелись кровожадные оранжевые огоньки. Нож недвусмысленно уперся в грудь Теомиру. — Попробуешь хвататься руками — всю шкуру на ремни располосую! Ну-ка, лечись, живо!
— Как!? — почти взвизгнул Теомир, с ужасом глядя на струйку крови, стекающую на траву. — Я не умею!
— А ты научись, — язвительно посоветовал учитель. — Смотри, продолжишь дурацкие вопросы задавать — кровищей истечешь!
Ольга сделала движение в сторону Теомира, но нарвалась на бешеный взгляд орка и тихонько опустилась обратно.
— Почувствуй в себе Силу, парень! — тихо посоветовал шаман. — Давай же!
Теомир зажмурился так, что из его глаз потекли слезы. Его скулы свело от страшного напряжения, вытянутая окровавленная рука задрожала.
— Почувствуй тепло у раны, — подсказал Шиссак. — Возненавидь мой нож! Он попробовал твоей крови и хочет еще. — Неспешным движением он снова полоснул по коже Теомира. Тот отчаянно вздрогнул. — Ну!
Теомир глубоко, но прерывисто вздохнул и распахнул веки. Нож угрожающе блестел у него перед глазами. Парень уставился на него немигающим взглядом, в котором начал разгораться гнев.
— Никогда... — пробормотал он. — Никакое железо... Не позволю...
На кончиках пальцев раненой руки взбухли маленькое огненные капли, кисть окутало сеточкой молний. Шиссак вскочил на ноги и быстро отступил назад на пару шагов.
— Не я, парень! — предупреждающе произнес он. — Не я твой враг. Думай о ноже, не обо мне! О ране!
Теомира затрясло. Огненные капли слились в один небольшой комочек пламени, тот сорвался и косо ушел в землю. Запахло паленой землей. Внезапно, словно сломавшись, парень бессильно откинулся на траву.
— Не могу... — пробормотал он. — Шиссак, я не могу...
— Чего не можешь? — удивился тот, скаля клыки в ехидной ухмылке. — Взгляни на руку, олух!
Ольга с Теомиром уставились на рану. Вернее, на два покрытых кровавой пленкой тонких шрама. Последняя капля крови соскользнула с кожи и укатилась в траву.
— Вот и все, — ухмыльнулся Шиссак. — Только ты уж решай заранее, что хочешь делать: лечить али калечить. Ежели калечить, то не ко мне обращайся, к Жекару, он у нас умелец. Ну-ка, дай руку. Да не бойся, кромсать больше не стану.
Он задумчиво прищурился на шрамы, легонько дунул на них и куском травы стер кровь. Шрамы исчезли, как и не бывало.
— Вот и все, птенчики. Первый урок окончен. Теперь урок номер два.
Он не спеша провел лезвием ножа по собственному предплечью. Шерсть вокруг разреза сразу окрасилась темной кровью.
— Ты! — он кивнул Ольге. — Лечи, пташка. Без рук! — грозно рыкнул он. Ольга поспешно отдернула руку и спрятала ее за спину.
— Я не умею... — растерянно сказала она.
— Теперь ты мне сказки рассказываешь, — вздохнул Шиссак. — Сначала парень, теперь девка... У вас что, племя трубадуров? Лечи, я сказал!
Тяжело вздохнув, Ольга сосредоточила взгляд на ране и закусила губу. Какое-то время он молча таращилась, потом ее плечи поникли. Сила кипела внутри, просилась наружу, но упорно отказывалась течь в нужную сторону.
— Не получается, — печально сказала она. — Я привыкла руками.
— А ты представь, что твоя рука лежит на моей, — терпеливо подсказал орк. — Представь тепло в своей ладони, только ладонь невидимая, призрачная. Нетрудно, точно тебе говорю. Да не думай ты о том, что не умеешь! — внезапно рассердился он. — Мне что, кровью истекать, пока ты глупостями занимаешься?
Ольга снова сосредоточилась на ране, но спустя какое-то время молча покачала головой.
— Ох ты, кулема... — разочарованно протянул маг. — Ладно, давай как умеешь...
Ольга радостно кивнула и с готовностью провела рукой над порезом. Знакомое тепло толкнулось в ладонь, мгновенное жжение от чужой боли — и кровь перестала течь.
— Деревенщина, — поморщился Шиссак, и Ольгу кольнула мгновенная обида. — Ладно, само придет со временем. Или...
Его задумчивый взгляд остановился на Теомире. Тот проворно отполз назад, не спуская с Шиссака настороженного взгляда.
— Неплохо бы, но ты и так перетрухал. На мне, конечно, не стоило первый урок проводить...
— Почему? — удивилась Ольга. — У меня же получилось...
— Не так, как надо, — отмахнулся Шиссак. — Но я таки орк, а ты человек.
— Ну и что?
— Не знаешь? — брови мага изумленно полезли на лоб. — Да кто же тебя учил, коли самых простых вещей не рассказал?
— Ну... — смутилась Ольга. — Бабка Золашиха, мать немного, еще другие...
— Понятно. Бабка Золашиха с дальнего хутора, оно и видно. Ладно, слушай, и ты, парень, тоже.
Он помолчал и вдруг заговорил слегка нараспев, в весьма странной для орка манере:
— Четыре расы есть в мире — орки, люди, тролли и животные бессловесные. Некоторые по глупости еще одну расу, растительную, называют, но их слушать не след. Каждая раса Силой по-своему владеет, по-своему управляет. Орки мускулами слабы да ростом не вышли — пять орков с одним троллем не всегда справятся. Ушли бы мы с матери-земли к предкам уже давно, кабы не шаманы наши, маги по-вашему. Стрелы они отводят, проклятья на врагов бросают и волков-соратников призывают. Нет других колдунов в мире, нашим равных, потому и живы мы до сих пор.
Тролли, нам в противоположность, ростом высоки и мышцами могучи, в воинских искусствах равных себе не имеют. Лучшие бойцы они, князья да императоры из них гвардию себе набирают, да не каждый тролль еще согласится в услужение пойти. Но уж те, что пошли, на вес золота ценятся. Одна беда — Силу колдовскую себе подчинять не умеют, и плохонький маг с немалым тролличьим отрядом шутя справится.
Вы же, люди, ни то ни се, серединка на половинку. Силой мускульной и Силой эфирной одинаково владеете, хотя бойцы не лучшие и маги средненькие. Но поскольку все в себе сочетаете, лучше всего воевать умеете. Отряд, из одних людей составленный, лучше дерется, чем чисто орочий или чисто тролличий, хотя лучший боец-человек против тролля-середнячка не выстоит, и лучший маг-человек с простым лесным шаманом не всегда сравняется.
Для ремесла же нашего целительского то важно, что чем лучше Силой владеешь, тем хуже на тебя чужая магия действует, даже лечебная и иная полезная. Здесь как и с мышцами накачанными — чем более могуч ты, тем тяжелее тебя на землю сбить, даже в потасовке дружеской.
— С животными проще, — Шиссак неожиданно отбросил высокопарный напев. — Они Силой своей не владеют, хотя и пропускают через себя, как и все живое. Ну, словно плывут по течению. Их лечить легче всего. Завтра вечерком на конюшни прогуляемся, там пара коней приболели. Ты ведь лошадница? Вот и покажешь, что умеешь. Потом до лазарета доберемся — сегодня по говорилке сообщили, что один кривоногий патрульный в горах в расселину сорвался, надо ему ребра чинить. Там и попрактикуетесь. А на сегодня все. Знакомство закончено. Вопросы есть?
Ольга с Теомиром поднялись с травы, разминая ноги.
— Шиссак, скажи, пожалуйста... — неуверенно начала Ольга.
— Пожалуйста, — немедленно отреагировал орк. — Что-то еще?
Ольга недоуменно посмотрела на него, затем смущенно хихикнула.
— Да нет... — Она замялась. — Скажи, а почему ты шрамы у себя на лице не уберешь? Тебе же, наверное, легко...
— Шрамы? — страшно удивился орк. — Шрамы украшают мужчину. С чего я их убирать должен?
— А-а... — протянула девушка. — Понятно.
— Шиссак, скажи, а тебя так же учили, как ты меня сегодня? — Теомир старательно избегал орочьего взгляда. — Я... спасибо тебе, конечно, но как-то не хочется повторять...
— Меня? — фыркнул Шиссак. — Я вас, котят мокроухих, пожалел. Нас с того учить начинали, что вену ножом вскрывали. Не управишься шустро — к предкам отправишься. Потом учителя себе вены резали. Не успеешь кровь остановить — помрет учитель, а тебя на медленном огне поджарят. А последняя проверка такая: меня с подружкой в лесу вроде бы как бандиты из чужого клана прихватили да глотки перерезали. Как хочешь, так и выкарабкивайся. Начнешь трепыхаться — или сам к праотцам отправишься, или подружку свою туда отправишь. Я-то справился, а вот друган мой — нет. Так-то вот. А сегодня что, сегодня меня Тилос попросил особо не увлекаться...
На том длинный и тяжелый день и завершился.
От дня двадцать девятого и далее. Лесная долина, оно же Серое Княжество
Потянулись длинные, до отказа заполненные дни. Перекусив с утра чем-нибудь вроде сухих лепешек с водой или донельзя жидким пивом, Ольга с Теомиром шагали на плац, как его называли местные, и до самого обеда выматывались в упражнениях. Часто Ханкер только начинал тренировку, потом кивал Хлашу и уходил куда-то по своим делам. Манера тролля вести занятия отличалась от манеры начальника стражи, но доставалось молодежи не меньше. Белла, сначала посматривавшая на Ольгу с Теомиром свысока, уже через несколько дней приобрела тот же замотанный вид, что и молодые Всадники. Обе девушки заметно осунулись, Теомир стал совсем угрюмым и неразговорчивым, но у молодых Всадников дело продвигалось вперед с пугающей скоростью.
