Маккей мог устремиться в погоню, что пнеминуемо привело бы к резне. Но он приказал своим людям остановиться. В глубине души он испытывал некие сомнения по поводу разработанного Майком плана битвы, но он был слишком дисциплинированным солдатом, чтобы нарушить приказ.
Через пятнадцать минут после того, как БТРы открыли огонь, битва у Эйзенаха была окончена. Сломленные испанские пехотинцы и кавалеристы отступали в полном беспорядке. Пока Маккей и его люди загоняли их к вдневшемуся вдали Вартбургу, выбравшиеся из БТРов стрелки захватили брошенные испанцами пушки. Ещё черз пятнадцать минут ворота Айзенаха были широко открыты и сотни окрестных фермеров, мобилизованных в городское ополчение, облепили орудийные лафеты и покатили трофеи в сторону города.
Тем временем командир испанского экспедиционного корпуса ухитрился привнести какое-то подобие дисциплины порядка в ряды своих подчиненных. Ему не потребовалось много времени для того, чтобы сделать вполне очевидный в данной ситуации вывод. Они были наполовину уничтожены в сражении в открытом [поле. Пора было искать убежища за стенами укреплений. Но где?
Где же ещё? Древний Вартбургский замок был в пределах прямой видимости, угнездившись на вершине холма к югу от них. Более того, испанцы уже захватывали его, ещё когда шли по направлению к Айзенаху. Посланный в разведку конный отряд обследовал замок и обнаружил, что он был покинут. Ещё тогда испанский генерал был поражен этой новостью. Безумны они, что ли, эти американцы, оставить без гарнизона сильнейшую крепость в округе? но сейчас он был более, чем счастлив от того, что может использовать глупость врага.
Майк наблюдал в бинокль отступление испанцев до тех пор, пока не убедился, что он действительно торопились к Вартбургу. К тому моменту, когда он наконец-то опустил бинокль, Грег Сорбара и командиты его специального артиллерийского подразделения собрались вокруг Майка на стене редута.
"Ну что, мы в деле?" — поинтересовался Сорбара.
Майк кивнул. "К наступлению темноты они должны там окопаться. Мы начнем спецэффекты после полуночи. С рассветом мы начнем обстрел бомбами."
Его слова вызвали недовольное фырканье трех молодых парней, уставившихся на него. Лэрри Уайлд, Джимми Андерсен и Эдди Кантрелл, как было несложно заметить, не одобряли его решение.
В мире нет ничего страшнее гнева оскорбленного реконструктора.
"Нет" — сказал Майк — "я не начну бомбардировку до наступления рассвета."
"Мы должны использовать преимущества, которые даст нам темнота" — протестующим тоном заявил Джимми — "Она усилит неразбериху."
Майк усилием воли стер оскал со своего лица. Но он не мог удержать тяжелый вздох. Кто в этом мире кровожаднее невинных детей?
"Это именно то, чего я пытаюсь избежать, Джимми" — сказал он с напором. Он указал в сторону отступающей испанской армии, всё ещё держа в руке бинокль: "Вы, возможно, полагаете, что это просто оловянные солдатики, но я так не считаю. Они — тоже люди, черт возьми!"
Трое юнцов поежились от нескрываемого гнева, звучавшего в голосе Майка. Тот решил довести свою мысль до конца: "Это и так будет кошмарное дело. По крайней мере, я хочу быть уверенными в том, что те из них, кто пожелает сдаться, будут иметь такую возможность. Я не хочу, чтобы они погибли просто потому, что в кромешной тьме не смогли найти дорогу из замка. Вы поняли?"
Единственным ответом были угрюмые выражения их физиономий. Огорчение, смешанное с разочарованием.
"Пора идти, парни" — скомандовал Феррара. Троица юнцов с большим рвением устремилась прочь от форта.
Майк что-то пробормотал. Феррара повернулся ухом к нему. "Что ты сказал?"
Майк покачал головой. "Не бери в голову."
Феррара направился вслед за своими подчиненными. Майк смотрел на Вартбург. Мрачный замок, казалось, пялился в ответ своим собственным зловещим взглядом.
"Настоящие чистокровные идальго" — пробормотал он снова — "Мы должны найти иной путь."
Глава 53
"Вы уверены?" — пискнула Джулия — "Я имею в виду, вы, как бы, абсолютно уверены?" Следующую фразу она протараторила торопливой скороговоркой. "Я думала, это грипп или что-то в этом роде. Зараза сейчас свирепствует, вы же знаете. В тяжелой форме. Может быт`, желудочный грипп, расстройство желудка, вот и все. Я отправилась бы в Айзенах, если бы Алекс не настаивал, чтобы я к вам сходила, и Майк поддержал его. Он не взял меня с собой." Она смотрела на доктора, как бы говоря: Это все твоя вина!
Джеймсу Николсу удалось сохранить абсолютно каменное в своей невозмутимости выражение лица. Это было нелегко. Лицо молодой женщины, сидевшей на стуле в его кабинете, выражало целую гамму эмоций. Беспокойство, огорчение, понимание — смешанное с с возмущением и негодованием.
"Подразумеваются, что эти штуки эффективны", — зарычала она.
Джеймс открыл рот. Джулия не дала ему вставить ни звука. "Да, подразумевается!"
И снова он попытался заговорить. И снова Джулия не дала ему вставить ни звука.
"Алекс меня убьёт" — простонала она — "Я обещал ему, что он может ни о чем не беспокоиться!" Она прижала руку ко рту и пробормотала: "Что же мне делать?"
Джеймс решил, что теперь у него есть шанс вставить словечко. "Джулия, вы должны были использовать диафрагму в сочетании с контрацептивами."
"Они кончились во всех магазинах и аптеках!" — запротестовала она и властным тоном вопросила: "Что, по-вашему, я должна была делать?"
Воздерживаться, пришел ему в голову легкомысленный ответ. Но Джеймс подавил его. Вероятность того, что столь эмансипированная и брызжущая энергией девушка, как Джулия Симс, воздержится от секса с женихом до официальной даты свадьбы, была чуть ниже того, что рак из поговорки таки засвистит на лесистых холмах Тюрингенвальда. И Джеймс едва ли имело право критиковать её. Даже если не вспоминать события его собственной бурной молодости, его нынешние отношения с Мелиссой не были ни платоническими, ни освященными узами Гименея.
С другой стороны, сухо возразил он самому себе, Мелиссе было пятьдесят семь лет. Для них контрацепция была малоактуальным вопросом.
"О, Иисусе, он меня пришибет насмерть" — снова захныкала Джулия. Она прижимала обе руки ко рту, откуда периодически вырывались странные звуки, больше всего напоминающие полоскание горла.
Джеймс ухитрился придать своему лицу отеческую хмурость. "Почему?" Хрм, хрм. "Я думаю, это Алекс должен был бы беспокоиться. Твой отец — не говоря уже о Фрэнке! — явно не будут..."
Джулия протестующе каркнула, продолжая прикрывать рот ладонями.
"Я что-то не совсем понял..." — продолжал Джеймс.
Она отняла руки от губ и сложила их воронкой вокруг рта, как бы желая поведать ему страшную тайну.
"Это была моя идея" — прошипела она. Увидев выражение лица врача, Джули рассмеялась. Смех был, пожалуй, чуть истеричным. Ну, в крайнем случае, полуистеричным.
"Вы думаете, это был Алекс? Ха! Этот вечно правильный сухарь? О, Боже!" Смех усиливался. Да, определенно полуистеричный. "Я потратила многие недели на то, чтобы уболтать его, измором!"
На мгновение ее взгляд стал мечтательным. "Он такой классный парень", прошептала она. "Это определенно было изменение к лучшему, когда не приходилтся с самого начала отбиваться от потных лап."
Джулия упала в кресло. "Он меня убьет." Мрачная уверенность, звучащая в этой фразе, сделала бы честь и Кассандре.
Джеймс прочистил горло. "У вас есть несколько вариантов. Первый — этоаборт." Поспешно: "Я сам не делаю аборты себя, но вы можете обратиться к доктору Адамсу, да и доктор Абарбанель, если уж на то пошло, может вам помочь. На вашем сроке беременности — это несложная процедура."
Джули бросила на него острый взгляд. "Если это так просто, почему вы не можете это сделать?" Потом, видя, жесткое выражение на его лице, она захихикала. "Только не говорите мне..." — хихиканье, хихиканье — "Доктор, я держу пари, что это была офигенная перепалка! Я имею в виду, когда вы сказали об этом Мелиссе."
Джеймс пожал плечами. "И вовсе даже не перепалка. У нее есть свои принципы, у меня мои" — его собственный взгляд подернулся легкой мечтательностью — "Мы очень хорошо ладим друг с другом, если принять во внимание все обстоятельства".
Внезапно, Джулия покачала головой. "Аборт в в любом случае не обсуждается. Я сама не одобряю их. Так что насчет другого варианта?"
"Это очевидно, не так ли? Выйти замуж."
Джулия снова ударилась в плач. "Он убьет меня!" Она опять закрыла руками рот. Странные звуки продолжали вырываться оттуда.
Джеймс почесал в затылке. "Я не понимаю. Если то, что я слышал, соответствует действительности, он пытается заставить тебя назначить дату свадьбы."
Закрывающие рот руки опять сложились ковшиком. "Да, пытается!" прошипела она. Руки сомкнулись. Бормотание.
"Так в чем же проблема?"
Джулия сделала глубокий вдох, втягивая воздух сквозь пальцы. Затем медленно выдохнула. Она отняла руки ото рта, положила их на колени, и, понурившись и сгорбив плечи, вздохнула достойно Кассандры. Опять меня не понимают...
"Вы не понимаете. Речь идёт о принципе. К вопросу о времени..." — ее глаза сузились, пока она быстро вычисляла в уме — "К тому времени, как мы сможем пожениться, а это не сможет случиться раньше, чем через месяц, самое раннее; возможно, даже, в сентябре, потому что прямо сейчас он должен будеть поехать повидаться с королем Швеции, как только он и Майк наконец вздрючат как следует этих испанских клоунов..."
Рассчеты, рассчеты. Джеймс снова изо всех сил пытался сохранить серьезное выражение лица. Он не был уверен, что забавляло его больше: наглая уверенность Джулии, что испанцы будут, разумеется, побиты, или ее непринужденное упоминание о знакомстве её жениха с королями.
"Да", заключила она. "Как я и думала. Мы сможем вступить в брак где-то в сентябре, самое раннее." Она надула щеки и сложила руки кругом в добром футе от живота, пародируя беременную женщину.
"Ради Христа, Джулия! Вы не всерьез, правда? Что, в начале второго триместра? Да совершенно ничего не будет заметно."
"Это будет через полгода!" отрезала она. "Да так, что ни у кого не будет никаких сомнений"!
Джеймс пожал плечами. "Ну и что? К тому моменту вы будете женаты. Так что кого это будет волновать? Это не будет первое событие такого рода в..."
"В это-то всё и дело!" — плача — "Вы же знаете, как чувствителен к этим делам Алекс, как раз по причине того, что он незаконнорожденный. Вы знаете, он мне, тысячу раз говорил: 'Ни один мой ребенок не родится ублюдком!'" Даже будучи в отчаянии, она довольно удачно изобразила шотландский акцент Маккея.
К этому моменту логика Джулии совершенно ускользала от Джеймса. "Я не понимаю" — пробормотал он — "Если вы женаты в тот момент, когда родился ребенок, то он — или она — не могут... "
"Это же вопрос принципа!" причитала она. "Неужели вы не понимаете? И никто не может так зацикливаться на принципах, как проклятый шотландской кальвинист!"
Она уже даже не сгорбилась в своем кресле. Она просто растеклась в нем, как желеобразная капля, состоящая из воплощенного отчаяния.
"Он убьет меня" — пискнула она — "считайте, что я уже мертвая."
Последняя отчаянная попытка Джеймса сохранить на лице маску невозмутимого врачебного достоинства наконец-то рухнула. Он просто не мог сопротивляться соблазну. "Ну тогда позаботься, чтобы он был в пятистах ядрах от тебя, когда ты ему будешь об этом рассказывать."
Тон последующих слов Джулии никто не назвал бы писком. Скорее, наоборот. Джеймс утешал себя мыслью, что он, как и было обязанностью врача, повышал дух своего пациента. Ну, так можно было бы это назвать.
Вскоре после этого он пригласил Ребекку в ту же самую смотровую.
"Джулия, кажется, не в духе" — заметила она — "Что-то случилось?"
Губы Джеймса дрогнули. "Ничего серьезного". Он помог ей усесться в кресло.
"Уф!" — вздохнула Ребекка. Она быстро улыбнулась врачу — "Спасибо. Я чувствую себя такой неловкой."
Она сверху вниз посмотрела на свой живота. "Философски, я не одобряю этого" — произнесла она — "Это кажется таким глупым способом решения данной проблемы. К тому моменту, когда женщина наконец-то привыкает к своему новому состоянию, всё заканчивается." Ее темные глаза потеплели: "Скоро."
Джеймс кивнул. "От шести до восьми недель. Для первой беременности мы не можем уверенно сказать."
Ребекка подняла голову, улыбаясь. "Мы не теряли времени, Майкл и я, не так ли?" Она замолчала, тихо смеясь. "Это будет такой скандал! Ребенок родится всего через семь месяцев после того как мы поженились."
Казалось, что эта мысль совершенно её не обеспокоила. Ни в малейшей степени. Джеймс усмехнулся.
"Такое впечатление, что в последнее время происходит немало подобных событий."
Ребекка не понадобилось больше двух секунд, чтобы понять, что имел в виду доктор. Движением, имевшим сверхъестественное сходство с жестикуляцией Джулии, закрыла рот ладонью.
Она тихонько засмеялась. Забулькала.
"Бедный Алекс!" пробормотала она сквозь пальцы. Она сложила ладони воронкой вокруг рта. "Джулия убьет его" — прошипела она.
Джеймс развел руками. "Женщины! Я в принципе не могу понять вашу логику!"
Он проковылял к своему собственном креслу и, тяжело рухнув на сиденье, уставился на Ребекку. "Вас не затруднит объяснить логику ваших рассуждений?"
Ребекка опустила руки на колени. Ее лоб наморщился.
"Разве это не очевидно? Джулия будет убежден, что Алексей будет зол на нее, потому что я совершенно уверена — я не в курсе деталей, имейте в виду, но я знаю Джулию — что это она убедила его не опасаться возможной беременности."
Пальцы Ребекки перебирали ее локоны, она размышляла. "Да, несомненно, всё именно так и было. Алекс — слишком джентльмен, чтобы принуждать её к этому. Она была соблазнительницей, а не соблазненной. После этого..."
Размышления, размышления. "Конечно, это очевидно. Она скажет Алексу, будучи уверена, что он выйдет из себя от этой новости. Вы же знаете Джулию! К тому моменту, когда она ему сообщит эту новость, она приведет себя в ярость, потому что она будет убеждена, что Алекс будет зол на нее. Она будет подобна заряженному ружью с взведенным курком. Алекс, конечно, скажет что-то не то. В данной ситуации мы можем быть уверены в этом, так как все, что он скажет, будет неправильно, с точки зрения Джулии. И тогда..."
Она сияла. "Логика безупречна. Джули его убьет. Надеюсь, конечно, она ограничится словестным убийством. Потому что, я надеюсь, она не станет сообщать ему эту новость с пятисот шагов."
Увидев выражение лица врача, Ребекка нахмурилась. "Что-то случилось, Джеймс?"
Николс покачал головой. "Нет. Я просто рад, что вы на нашей стороне." Он щелкнул пальцами. "Вот что я ставлю на Ришелье!"
