— Я хорошо с вами поиграл, но мне пора.
Никто из них так и не выпустил в мне вслед ни одной техники, пока я нагонял своих. Водяное ядро, примерно такое же, как десятки разрушенных мной только что, вылетело со стороны леса в мою сторону, но не пролетев и половину расстояния рассыпалось безобидными брызгами.
— Еще одна засада? — скатившись в узкую рытвину, где укрылись остальные, спросил я. — Кто на этот раз?
— Это мои, — отозвался Таро. — Бывшие мои, — добавил он, почти сразу опустив голову.
— В этот раз придётся прорываться всем вместе, отойти не получится, — на мгновение старик-сенсор высунулся наружу и тут же нырнул обратно, прячась от целого града водяных снарядов. — Там большой отряд, человек двадцать точно. И они точно сильнее повстанцев, — едко признал он суровую правду.
Совсем рядом мокрым всплеском упала еще одна техника. Стало неожиданно тихо, атаки прекратились.
Они не решались в открытую напасть на нас, опасаясь сломать ряды. Внезапно раздался вопль приказа их командира и вперед строя выступила разреженная линия шиноби.
— Суй... — единообразными движениями, двигаясь почти синхронно, они формировали свои техники, — ... тон.
И что теперь, Водяной Дракон, как финальное испытание?
— Неукротимая Водяная Волна, — единовременно закончили они, натурально выплёвывая в нашу сторону десятки потоков воды, сливающиеся в единую волну цунами. Водяная стена рукотворного цунами стремительно приближалась, постоянно прирастая в размерах. Это был уже совершенно иной уровень работы с чакрой.
— Мы не успеем, — съеживаясь произнёс старый сенсор. — Это смерть.
Использовать Покров или подождать? Волна приближалась. Использую сейчас и о эффекте неожиданности можно будет забыть. Уже почти пять метров высотой, а они никак не прекращали добавлять в неё новые объёмы жидкости.
— Ладно, — выставил я перед собой ладонь. — Попробуем сначала так.
Вода гасит огонь, но, если огня слишком много?
Казалось, из-за резко разошедшихся в стороны потоков раскалённого воздуха, что само пространство передо мной содрогнулось. Река пламени, широким потоком устремившись к надвигающейся волне рукотворного цунами, разошлась в стороны, перехлёстывая и через гребень цунами. Всё вокруг затянуло обжигающе горячим паром, но я продолжал держать поток, вливая всё больше чакры. Рёв постоянно исторгаемого с моей ладони огненного потока сейчас можно было сравнить лишь постоянно работающим на самом надрыве реактивным двигателем. Слух почти мгновенно перестроился, создавая ощущение плотных наушников, отрезающих самые высокие пики звучания. Вся сила десятков обученных шиноби потонула в море вырвавшейся огненной стихии.
Оба сенсора со стоном хватаясь за голову рухнули рядом в ту же секунду. Старик мгновенно потерял сознание, а вот девчонка ещё подавала признаки жизни.
— Перестарался, — подытожил я и не услышал собственного голоса.
— ... — я видел, как двигались губы, но не слышал, что именно мне говорят.
— А может я просто оглох, — произнёс я это специально погромче, но, естественно, снова ничего не услышал. — Проблема.
— Прошу... — звуки окружения вернулись настолько резко, что я даже поморщился. — В случае постоянного длительного либо же краткого, но чрезмерного воздействия возможны практически необратимые изменив психологического профиля испытуемого, — словно наизусть процитировала сенсор, смотря на меня помутневшим взглядом, а затем жалобно захныкала: — Прошу вас, хватит, с поврежденной логикой и памятью я не смогу принести много пользы революции, — ещё один сенсорный шок точно что-то сломал в её памяти.
Лес впереди пылал. На самом его краю не было в буквальном смысле ничего — одна лишь обугленная курящаяся дымом оплавленная земля. Естественно живых при этом остаться не могло — их стёрло надвигающимся потоком пламени, а тела стали пеплом. Чуть дальше от границы огненного потока веселым ярким пламенем стремительно занимался лесной пожар.
— Замнём этот момент для ясности, — мои временные спутники вповалку лежали вокруг меня, держась за головы при этом пытаясь отползти как можно дальше.
Хлопья пепла, бывшие только что растениями, животными, людьми витали вокруг, подчиняясь воздушным потокам. Их мечты, идеи, желания — всё было стёрто огнём. Тяжело дыша, рядом поднялся на ноги Кролик.
— Да, замнём, — почесал я обугленным пальцем нос, морщась от запаха плохо прожаренного мяса.
Сделать это было совсем не больно, осталась лишь лёгкая чесотка, ведь сквозь копоть уже виднелась молодая розовая кожица. Коэффициент регенерации, да?
========== Глава 34 ==========
С совершенно жутким выражением лица, кривые шрамы на лице побагровели, а арафатка слетела от всё ещё бушующих вокруг нас потоков ветра, Кролик медленно поднялся на ноги. На меня он внимания даже не обратил, что было довольно странно, просто уставившись вперед на уничтоженный кусок леса. Во тьме ночи зрелище занимающихся огнём деревьев и расцвеченной до сих пор не потухшими угольками широкой полосы полностью выжженной и оплавленной земли казалось чем-то инфернальным.
— Это та самая дальнобойная техника, — утвердительно произнес он, продолжая смотреть на занимающийся лесной пожар. — Неплохо.
Даже не представляю, что там у него в голове сейчас творится, я сам не ожидал такого результата и площади поражения. По факту я рассчитывал лишь на то, что моя волна огня лишь остановит несущееся на нас цунами.
— Нет, это была не она, — я подошел к нему ближе, пока остальные медленно приходили в себя за нашими спинами. — Там всё, — вспомнил я поднимающееся в небо грибообразный столп дыма и пыли с земли на месте укреплённого замка. — Да, там всё совсем по-другому.
Понимал ли я его сейчас? Думаю, скорее нет. Привязался ли я к этому человеку? Похоже на то. Эх, он намного старше меня, опытнее, судя по ранениям прошёл настоящий ад, и остался после всего этого жив и даже немного адекватен. Да, проблемы с головой, но в жизни случается такое дерьмо, из которого, не изменившись, не выбраться. Так почему, почему я сейчас чувствую ответственность за этого человека? Дурак? Ха-ха, точно подмечено.
Прямо сейчас у меня перед глазами два примера того, что может произойти с человеком в минуты его слабости: Кролик, шиноби хрен пойми откуда и кто, и Ода Таро, джонин Кровавого Тумана. По обоим внешне сложно понять, что именно с ними происходит, но благодаря эмпатии я могу 'почувствовать', что они оба сейчас на самой грани, обоим почти безразлична собственная жизнь. С туманником было легче, он это демонстрировал едва ли не открыто, обмолвившись, что после того, как вытащит своих людей, потеряет смысл для жизни, то с моим бывшим 'наставником' всё сложнее — он молчал и всё держал в себе.
Сейчас, впервые с момента встречи, мы могли поговорить наедине, один на один, без чужого внимания. Лично мне нужен был этот разговор, ведь именно в такие моменты люди способны на самые дурные поступки, а такие как он могут уйти... только уже не на время, а совсем.
— Если ты способен на такое, то зачем ты здесь? — обернулся он ко мне, не пытаясь при этом скрыть своего лица. Тяжело вздохнув узкими щелями ноздрей изуродованного носа, он продолжил: — Какая у тебя цель? — Шрамы, как от удара когтистой лапы, слепой белый глаз и множество следов других предыдущих ранений по всему телу и всё это ночью в отсветах огня делали его образ ещё более жутким, чем обычно. — Ты помог мне несколько раз, — словно нехотя признал он, — потому я не спрашивал до этого, но сейчас хочу знать.
— Придется начать издалека, чтобы ты понял, — выдохнул я в морозный воздух облако пара изо рта. — Помнишь нашу первую встречу, там в особняке торговой компании? Ты был в подвале, а потом за нами ещё гнался шиноби со стихией льда, — слегка склонив голову набок он внимательно посмотрел на меня. Кивнул. — Так вот в то время у меня не было никаких особых целей. Так, пара идей по поводу мести одному человеку, но сейчас, — перед нами, там, невдалеке, со стоном и скрежетом обрушился на землю ствол обугленного дерева, — это кажется смешным. Слишком банально, слишком просто. Можно сказать, что я был свободен и ничем не ограничен. Делай всё что угодно и тебе ничего не будет. А вот потом я попал в эту страну и увидел слишком многое.
— Что именно?
Обычно его голос был почти лишён эмоций и сух, как самый застарелый сухарь. Увидев раны, я понял, что это не только заслуга тяжёлого характера, но и травмы горла, через которое тоже проходил рваный шарм. Рана ломала ему голос ещё больше, коверкая и заставляя хрипеть. Холодный, гордый, циничный, в грош не ставящий никого из окружающих, не ценящий жизни, как чужие, так и свою, закованный в эту броню монстр, чудовище, которое видело этот мир лишь со своей точки зрения, теперь я был согласен со словами джонина Кровавого Тумана, внимательно внимал каждому моему слову.
— Жизнь людей, — просто произнес я. — Голод, смерти, предательства... Наслаждение чужими муками и страданием... Как легко потерять эту жизнь, — его интерес таял с каждым моим словом, эмпатия подсказывала мне это. Он ожидал услышать нечто другое, ему были чужды те идеи, что волновали меня, но я хотел выговориться. — Я увидел, насколько несправедлив этот мир. Хочешь знать мою настоящую цель? Ха, сейчас она проста — я хочу закончить гражданскую войну в этой стране, — широко раскинул я руки в стороны.
— Война уже подходит к концу, — безразлично отвернулся он, закрывая лицо тканью платка. Всё же я разочаровал его своими словами. — Это глупость, это не цель, пустые слова, выброшенные в воздух, — отвернулся он от меня, собираясь идти дальше.
— Когда она закончится не останется ни одного человека, — попытался я остановить его. — Сгорят все, если война пойдёт этим путём, — махнул я в сторону города.
— Пусть горят, — отмахнулся он, делая ещё один шаг. — Так бывает и так было всегда — это наша жизнь. Ты говоришь о цене жизни, я слышал уже похожие слова, их говорили слабаки, что неспособны защитить себя сами.
— Тогда я хочу закончить это быстро, одним ударом. Хочу сделать тоже, что и ты.
Мне всё же пришлось использовать этот козырь. Вздрогнув, он замер на месте.
— К чему было всё до этого? Зачем страдать ежедневно, насилуя себя жаждой крови? — продолжил я говорить ему в спину. — Один раз, всего один раз ты обмолвился, что есть человек, которого ты хочешь уничтожить и тогда я не придал этому особого значения. Сегодня, сейчас у нас одна цель.
— Ты не понимаешь смысл своих слов, — после недолгого молчания всё же ответил он. — Ты не видел Ягуру в его форме биджу. Такое сложно забыть.
— Это неважно, — я нащупал ту слабину, необходимо было давить дальше. Если я хочу помочь ему, необходимо забраться ещё дальше.
— Глупцы, что не видели биджу в бою всегда так говорят. И я не хочу, чтобы ты с ним встречался, — обмолвился шиноби.
— Ненавидишь биджу? Отговариваешь меня, хотя сам идёшь в бой? Так почему?
Его трясло от моих слов, а я продолжал давить на самые больные точки.
— Это была забота или простое лицемерие?
— Как можно ненавидеть стихию? — прохрипел он израненным горлом. То, что творилось у него сейчас в эмоциях... жуткая тоска, вперемешку с болью, злобой. — Я всё понимаю, но... Я жажду его крови на своих клыках, — его корёжило от ненависти, он буквально выплёвывал, выбрасывал эти слова из себя мне в лицо, а я принимал на себя эти чувства. Так нужно, любой человек должен иметь возможность выплеснуть то, что его гложет. — Я хочу, чтобы не стало его и самого его клана, хочу разрушить всё, что он создал... — потух он, частично вернув контроль над собой. — Пусть даже меня не станет, но по моему телу пройдут другие и закончат дело.
— А я запрещаю тебе умирать, — положил я ему руку на плечо. Сейчас я слишком много на себя брал, в буквальном смысле приказывая, но в мире силы такое могло сработать. — И я помогу, помогу по своей воле, сам выбрав это. Я не прошу твоей помощи, но предлагаю взамен свою.
— Это глупо и невозможно... — отказывался он, всё больше замыкаясь в себе и своей боли.
— Посмотри перед собой, — взмахнул я рукой. — Что стало с теми, кто вышел против меня?!
Вокруг взревел холодный ветер, вздымая вверх пепел и закручивая его вихрем, вторя моим словам.
— Я всегда сам... — он снова уходил от меня, а я чувствовал, что та нить, за которую я пытался ухватиться, уходит из моих рук. — Глупое бахвальство...
— А вот это уже смешно, у меня тоже есть своя гордость, — теперь уже взбесился я. Всегда давил это, душил в себе, помня о том, как меняется моя чакра стоит мне возненавидеть по-настоящему, но сейчас не сдержался. Хотелось содрать с него эту непробиваемую маску безнадёжности и закричать прямо в душу. — Я читаю чувства людей, — выпалил я, заставляя шиноби отшатнуться. Мы ведь никогда открыто не лгали друг другу, недоговаривали многое, держали в тайне, но не лгали, он знал это, как и я. — Сейчас ты страдаешь, наказываешь сам себя. Это лишено смысла, это глупо!
— Это тоже просто слова... — он не верил, но отступал от меня всё дальше. Если у него и было слабое место, то это мысли и чувства.
— Я чувствую всех вокруг, любые проявления негативных эмоций и чувств. Кого-то лучше и чётче, а кого-то хуже — всё зависит от силы человека. А сейчас я хочу помочь, — шагнул я к нему, пытаясь схватить за руку. — Помочь тебе.
— Хватит, — он попытался отдёрнуться, но я держал крепко, сложно вырваться из хватки биджу, если он этого не хочет.
— Ты можешь доверить мне это. Просто... да поверь ты хоть раз в жизни! Просто поверь! А не хочешь верить, так попытайся вырваться, если через силу до тебя дойдёт быстрее!
Я тут и сам точно ещё не решил, что именно буду делать, а тут ещё и напарник в таком состоянии. Я же видел, пусть и по косвенным признакам, насколько сильно изменилось его поведение и характер. Проклятый фанатик, который уже успел похоронить себя. Как я устал от этих психов с их восточной философией самопожертвования.
— Он убил меня, — обращаясь словно в пустоту прошептал он, — Ягура уже убил меня, — он обмяк, его бил сильный озноб.
— Разве это повод сдаться?
'А вот это я ляпнул зря', — мелькнула у меня мысль и пропала, когда я увидел перед своими глазами его дрожащие пальцы. Я только что едва не лишился зрения из-за неосторожно брошенных слов...
— Д-дай, — яростно прошипев, он протянул мне руку. Капилляры в его глазах лопнули от напряжения и белки были залиты кровью. — Отдай мне мои ампулы.
Его перемкнуло.
— Решил снова забыть о своей мести в сладком раю?
— Х-с-с... — злобное шипение-стон донеслось в ответ. — Я никогда не забывал! — отшатнулся он, едва держась на дрожащих ногах. — Мне нужно.
Судорога, настолько сильная, что он едва ли не упал скрутила его.
— Конечно нужно, все наркоманы так говорят.
Последние ампулы с препаратом сейчас лежали у меня в нагрудном кармане разгрузки и что с ними делать я ещё не решил. С одной стороны морфий, а это был именно он, в любом случае оставался прекрасным болеутоляющим, которое, если что, вполне может спасти чью-то жизнь. А вот с другой стороны... Я видел прямо перед собой страдающего наркомана, которому даже едва затянувшаяся дыра в животе особо не мешала — как там он говорил? — вырвать мне кадык.
