— Хорошо, принято. По мере выполнения я буду присылать вам письменные отчеты... Далее следующий пункт: вот практически доработанный проект пагоды на территории Академии. Мы взяли на себя смелость также рассчитать и потребности во всех коммуникациях, и усиление нагрузки на общедеревенские узлы...
— Последнее было лишним: я собираюсь вывести на поверхность отдельные источники и не подключать это здание к ресурсам деревни, — на удивленный взгляд, поясняю: — У меня свои причины.
— Эм. Жаль, что вы об этом раньше не сказали. — Пожимаю плечами: я вообще об этом, если честно, только что подумала. Вчера как-то даже и не вспомнила. На фоне легкой идейной лихорадки.
— Но к электросетям-то все равно придется подключаться... а вот газ проводить не буду. Зато нужен улучшенный вариант системы вентиляции. Была бы очень признательна, если вы напишете, какой мощности брать генераторы и в каком количестве — думаю, и это не лишне.
Теперь уже Рен пожимает плечами:
— Здесь все, что мы успели сделать. Надеюсь, вы останетесь довольны результатом...
— Сколько я вам должна? — Вот этот вопрос надо выяснить сразу. А то потом по миру пойдем...
— Пять тысяч. — Сколько?? Поковырялась в ухе. Послышалось, видимо... В ответ на мой скептичный взгляд Нохара повторяет: — Пять тысяч.
— Почему так мало? Это же фактически целый архитектурный проект с проработкой внутренностей. Почти с нуля.
— Шеф сказал, — мужчина опускает глаза и протягивает накладную. М-да. Конечно, раз вопрос стоит так категорично, то пять так пять. Накладная же не подделка. И все в ней верно перечислено: кому, когда, кем и за что. Сумма уже вписана. Осталось только нам двоим расписаться: мне, как заказчику, и ему, как представителю. Но тем не менее подозрительно все это...
Напоследок этот Нохара Рен смиренно попросил:
— Пожалуйста, Цунаде-сама. Хозяин — очень ранимый человек. Несмотря на то что мужчина и ведет свой род от славных самураев, веками не служивших никому и бывших весьма уважаемыми людьми. — О как! Никогда бы не подумала. Но начало речи как-то настораживает. — Если вас не затруднит — примите его отношение к вам: Тсукито-сама не станет навязываться. Но некоторые вещи, радующие женщин, он, возможно, и будет делать.
— Что вы имеете в виду? — Предпочитаю конкретику, что поделать. Строитель сделал лицо еще несчастнее:
— Например, если он пришлет вам обыкновенный букет или поздравительную записку... или просто поделится радостью от удачной идеи — господин очень любит рисовать, у него много прекрасных эскизов — не спешите выбрасывать. Это больно, Цунаде-сама.
Счас расплачусь. От умиления. Взрослый, серьезный спец, а такой фигней мается! (Я про букеты-конфеты). Нет, я все понимаю... Но как меня угораздило так вляпаться?! Это ж будет сплетня номер один! Шиноби — чтоб их приподняло и шлепнуло — все любопытные. Некоторые — патологически. Взяв себя в руки, учтиво отвечаю:
— Спасибо, что предупредили. Мне будет приятно дальнейшее общение с Тсукито-саном, он талантливый специалист и интересный человек. Предпочитаю иметь дело именно с такими людьми: знаете ли, отвратительно разговаривать с ничего не представляющими из себя идиотами. А дилетантов я вообще ненавижу... — ласково улыбаюсь. Хотя есть сильное желание оскалиться. Строитель кланяется, еще раз благодарит и уходит восвояси.
Откидываюсь в кресле: вот попала. Нет, мне общественное мнение и хихиканье за спиной мешать не будет, но Наруто надо обязательно предупредить и максимально доступно объяснить некоторые вещи. Чтобы внук не думал, что я обижаю архитектора-сана, или наоборот — он обижает баа-чан. Иначе мелкий точно что-нибудь да устроит. Что-нибудь очень неожиданное. Да и вообще, надо быть осторожнее на авансы — впредь...
Тьфу, блин. Только сейчас вспомнила, что забыла провентилировать вопрос с кандидатом в казначеи! А Шинода уже давно ушел... Эх! Что еще можно посчитать как итог первой половины дня? Попытка разобраться с недвижимостью, висящей на административном балансе, была не самой удачной: копать там не перекопать! А то и вообще — самому закопаться можно...
Ввалился слегка помятый Петух. Извинился за задержку (мол, у двух оставшихся товарищей прямо по связи всё выясняли, нарушая все писаные и неписаные законы о конфиденциальности одиночных миссий) и отдал шесть листов в конвертике: ага. Вот они, родимые. Списки миссий! Я аж ручки в предвкушении потерла. И принялась составлять сводку. Вполз мрачный Ширануи, все-таки груженый подносом с едой. Ага, типа "отказа не приму!" Сам переваливается, как пингвинчик. По-моему, это он от расстройства объедается. Самый большой фактор стресса — наверняка Анко. Больше просто некому.
Заодно мне на стол положил новые списки миссий — немного, с обеда (клиенты-то идут потоком, их наши технические перерывы не волнуют). Теперь надо еще и на это отвлекаться. Ксо! Плюнула, создала пару клонов, посадила батрачить. Вроде ничего особо важного там не было... И хрен с ним, со здоровьем.
— Генма, — задумчиво исчиркиваю уже четвертый лист. — Там казначей еще живой, его охрана не прибила?
— Конечно, нет! — В ответ раздается обиженное сопение. — Его даже кормят.
— Вот как. — ДАЖЕ КОРМЯТ! Да он у нас хорошо устроился, ОЛ-ИНКЛЮЗИВ, мать его. Пора ухудшить товарищу условия проживания в одноместном номере... то есть камере. — Прекрасно. Распорядись, чтобы это чмо сюда приволокли. Поговорить надо...
— Когда?
— А через полчасика, — лист отправляется в черновики, беру еще один. Потом это все на свежую голову сяду обмозговывать. Пока что составляю только сухие таблички: кто, когда именно, кого, за сколько грохнул. И незаполненная графа — за какие прегрешения. Обе стороны, через черточку. Потому что моих АНБУ отправляли вылавливать всяких мелкотравчатых ублюдков тоже — конкретно после тех случаев, где они сами как-то проштрафились. Вот надо обязательно составить схему 'долгов' и 'погашений'. А то еще где-нибудь выяснится, что они в каком-то месте 'должны' остались. Меня такой вариант не устраивает.
С пятого на десятое, но с шестью длинными листами, написанными мелким убористым почерком с кучей сокращений, я таки разобралась. Еще минут десять оставалось на то, чтобы перекусить и подумать. Вопросов к казначею у меня накопилось немало. Причин для того, чтобы его четвертовать, утопить или повесить — еще больше. Был бы ринненган, воскрешала бы ублюдка и снова убивала — со всей своей извращенной фантазией...
Каждый день каждый человек принимает какие-то решения. Целые цепочки, основанные на собственных внутренних логических алгоритмах и в той или иной мере подчиняющиеся общественной системе суждений и правил, некоему своду законов. Возможно, они опираются на что-то иное — так тоже бывает. Эти решения не делятся на 'хорошие и плохие', как и дела человеческие не делятся на 'белые и черные'. Они все — сами по себе — серые. И они — просто есть.
Есть правда светлая, есть правда темная, есть на мгновенье и на времена...
То, что для одного очевидно является белым, для другого окажется черным — и наоборот. Субъективность суждений такова, что мы смешиваем одно с другим — постоянно. И получаем такой же постоянный серый цвет. Разной глубины и оттенков. Но от этого не меняющий самой своей сути: серый остается серым. Тлен остается тленом. И это неизменно.
Бывает добрая, бывает твердая, и только истина всегда одна.
Шуншином пробились Лис и Сова вместе с третьей живностью. Висящей унылой мышью-полевкой. Я так понимаю, это мой клиент? А почему оно такое никакое?
— Вы же его кормили? — Лис равнодушно пожимает плечами.
— Нервничает. Я не психоаналитик, Цунаде-сама.
— Ну да, душеспасительные беседы с приговоренными к казни в ваш круг обязанностей не входят... — цокаю языком.
Казначей бледен, не чесан и зарос щетиной. Этому хмыренышу, оказывается, тоже нужно бриться. Оно — мужчина? По виду тестостерон и остальные составляющие там только в гостях побывали. Давно когда-то. При зачатии, скорее всего.
— Идите, погуляйте. Минут сорок у вас есть. Проветритесь хоть.
Два слаженных кивка и парни выходят. Ну-с, жертва моя недобитая, так и будем глазки прятать? Или поиграем в вопросы? Фантов не обещаю, подарков у меня для тебя нет.
Достаю краткий список — так, папочка на восемь с половиной листков. Помахав ей в воздухе, добилась осмысленного взгляда. Озвучиваю:
— Вот это — итог, выборка из всего того пятитомника туалетной бумаги. За все годы твоей мнимой работы. Кратко перечислены все моменты, даны ссылки на числа календаря. Что, когда, кому, как и сколько. Маловато, не находишь?.. — Выбираюсь из кресла, обхожу стол, устраиваюсь на самом краешке, скрестив щиколотки. Складываю руки на груди. Придавим-ка слегка — психологически... Хотя там и давить-то не на что. Изначально.
— Ты пять лет... Даже, больше — клоунничал. Хоть раз в жизни нормальным индивидуумом побыть можешь? — Полёвка как-то забито и обреченно поднимает глаза. Болотные, зелёные. С коричневыми прожилками. Очень необычный оттенок для местных, надо заметить... И мог бы быть красивым, если б не был таким унылым. — Тебя никто не запугивал, пока ты был под домашним арестом, никто не бил. Ничего не рассказывал — ни плохого, ни хорошего, верно? Так почему ты тогда сейчас себя так ведешь, как будто у меня уже в руках подписанный приказ о твоей казни? Значит, ты понимаешь, что был не прав?
— Да, — хриплое, сиплое и еще непонятно какое.
— Рассказывай, как до жизни такой докатился, — зеваю в ладонь.
— Мне нечего вам рассказать.
— Как это? Нечего? То есть восемь жалких листиков как итог пятилетней работы это нормально? Или ты у нас вражеский шпион? Мм? Сомнительно...
— Вы все равно меня казните. — О-о-о-о, мозги заработали? Лучше поздно, чем никогда.
— Верно. А у меня есть выбор? Ты своими проделками мне его не оставил. Так почему я должна мешать тебе умереть?
— Я не хочу умирать. — Оно шумно всхлипывает. Зря — на жалость давить бесполезно, она давно мною выменяна на набор кунаев ручной работы. Именных.
— Все так думают. Но что поделаешь: жизнь — это смерть, а смерть — это вечная жизнь. Слыхал? Одно из откровений монахов храма Огня.
Молчит, сопли жует, ушлепок. Достаю еще один лист, лежавший отдельно.
— Вот это — сумма, в данный момент находящаяся в казне. Но это не сумма, это даже не сдача, это милостыня. — Молчит. — Остальное где?!
— Н-не знаю... — казначей икнул.
— Не знаешь или не хочешь знать? А то меня твой ответ не устраивает. И учти: я терпением не отличаюсь: либо ты мне сейчас, прямо здесь все рассказываешь, либо отправляешься на свидание с Морино Ибики. Слыхал о таком? — Товарищ шумно сглатывает: еще бы не знал. Общеконохскую Бабайку все знают. А баллы его 'популярности' и 'нежной народной любви' растут год от года. Легенды ходят одна другой ужасней. И смешней. Но народ боится. А пугало продолжает честно нести свой крест.
— Я ничего не знаю! Честно! — Ну да, еще добавь 'мамой клянусь!'
— Визжать перестань. Раздражает. — Снова этот долбаный 'ик!' Ками, как же достало. — Я задала вопрос. Ты не ответил. Мне звать Ибики? А может, штатного менталиста?
— Госпожа Хокаге, но я честно — ничего не знаю! — Вот заладил! Не верит, что ли, что в застенки попадет, так как гражданский? Зря. Еще раз: лично я человеколюбием не отличаюсь.
Развеялся клон, оставленный дома: расплатился за оформленные две комнаты, распрощался со строителями, запер дом. Хоть что-то хорошее. Слегка поморщилась, раскладывая полученную информацию по полочкам.
— Мне приказали, — неожиданно разродился подопытный. И года не прошло. Конечно, я блефовала: к Яманака его не пущу, фиг знает, под кем наша блондинка ходит. Могу и нарваться. Пока что это нежелательно.
— Кто? Мне нужны конкретные данные, — прячу бумажки обратно в папочку, залезаю поудобнее на стол.
— Сарутоби Хирузен-сама, Сандайме Хокаге. — Ожидаемо и логично. Ты слышишь, кукушка? Надеюсь, Данзо сегодня задумается в нужном мне направлении. Ведь, по сути, КОРЕНЬ создан им для возвышения Конохи, а наша любимая троица старичков разваливала все, что нажито непосильным трудом... Если звезды встанут в ряд (а я в этом уверена, прям Нострадамус практически), то Шимура подумает-подумает и немножко мне поможет. То тут, то там. В конце концов, в его интересах расчистить эти авгиевы конюшни.
— Когда, как, при каких и на каких условиях. — Хорошо, что Генма сейчас здесь не отсвечивает. Клиент на него бы отвлекался...
— Шесть лет назад, на ежегодной ярмарке. Мне предложил должность один из старейшин клана Сарутоби. Он мой очень дальний родственник. — Ага. Я угадала. Пальцем в небо, что называется.
— И как же так получилось? — Вот так просто подошел некий 'таинственный незнакомец в маске' и предложил работать на него. Слов нет. Опять.
— В Сарутоби есть несколько слабых ветвей. Моя прабабка была выходцем из одной такой. Вышла замуж за гражданского. Это было уже после основания Конохи. Последних три поколения мы не пересекались, и в клан я не вхож. — Что и требовалось доказать! Зато следили за вами, как за маленькими лабораторными крысками. И, думаю, вас, в отличие от любых других категорий гражданских, никто из деревни бы никуда не выпустил...
— Мы обнищали, мне нужна была должность. Мать умерла от болезни за год до этого. — Хм...
— В госпиталь обращался? — Мотает головой:
— Нет. Родственники объяснили, что гражданским туда ход заказан. А обычные врачи помочь не смогли. — Ба, как интересно.
— Тебе солгали. Если любой житель скрытой деревни обратится в медкорпус, ирьенины обязаны помочь. Другое дело — это не бесплатно. В этом случае оплата производится не в казну, а самим ирьенинам, на счет госпиталя. — А вот и еще одна ниточка... Это насколько же Третий-то мозги населению капитально запудрить умудрился?.. Талантище прямо!
— Как? — Голос подопытного сел окончательно. Казначей растерянно заозирался. Словно искал тут кого-то еще.
— А так. Это закон самого госпиталя. Шодай, Мадара и Нидайме под ним подписались. Я ирьенин. На данный момент — ведущий. Работаю в этой области последних сорок лет. Кроме того, внучка обоих Сенджу. Сам понимаешь — ошибаться в таких вещах не могу. Очень странно, что ты об этом законе не слышал до сих пор. Особенно в свете того, что числился в должности казначея.
— Но... — У Дзассо затряслись руки.
— Вариантов нет. Ошибки тоже быть не может. Вот и думай теперь — за что, ради чего или ради кого ты оказался крайним.
— В-вы меня все равно казните? — А ты сомневался? Ха! Твое преступление не оправдывает желание помочь семье. К сожалению, мы — военный объект. А саботаж — он и в Кумо саботаж. И караться будет соответственно.
— Естественно. Зачем создавать прецедент, отпуская виновного? Да, ты не главный зачинщик. Но у тебя своя вина. Часть вины — это такая же вина. И основанием для оправдания ее 'частичность' никогда не станет. Твой выбор небогат: умирать будешь либо быстро, либо медленно. Как ирьенин страдания даже такого слабака как ты могу растянуть на неделю. Или больше.
