― Я сделаю всё, что смогу, ― сказал я.
― Нет, ты просто сделаешь это, ― помотала она головой. ― Безо всяких отговорок, что не смог. Алина будет с нами, хорошо?
― Хорошо, ― кивнул я. ― Только потом не обижайся, если я буду уделять ей больше времени...
― Жить захочешь ― будешь, ― зловеще пообещала она. ― Пойдём, отыщем её и пообщаемся... Раз тебе она уже понравилась, то и делов-то осталось ― влюбить её в тебя!
Я мысленно вздохнул. Если бы всё было так просто!
Мы поднялись на лифте на второй этаж, и Алёна повела меня по коридору. У одной из дверей она остановилась и тихонько поскреблась.
― Заходи, ― послышался голос из-за двери
― Я не одна, ― предупредила любимая.
― Да понятно, ― ответила её сестра. ― Заходите оба.
Алёна открыла дверь и зашла в спальню сестры. Я зашёл за ней. Алина сидела, скрестив по-турецки ноги, на краю большой кровати и смотрела на меня изучающим взглядом. Стульев или кресел в комнате не было, и Алёна сразу запрыгнула на кровать, обняв сестру сзади. Та сразу взяла её ладошку в руку, не сводя с меня своих голубых глаз. Я уселся у стены, приняв такую же позу, и Алина хмыкнула, обернувшись наконец к сестре. Та положила ей подбородок на плечо, и Алина просто склонила голову, касаясь её головы.
― Так вот он какой, современный растлитель малолеток, ― сказала Алина, снова глядя на меня.
Понятно. Я же ещё и виноват.
― Ли-инка-а-а! ― обиженным тоном сказала Алёна.
― Собственной персоной, ― кивнул я. ― Но я только по малолеткам специализируюсь.
― Это вы к чему? ― не поняла она.
― На всякий случай предупреждаю, ― пояснил я. ― Во избежание возможных недоразумений.
― Это вы на меня намекаете? ― догадалась она.
― Совсем нет, ― возразил я. ― Но если вы на себя намекаете, то сразу скажу ― у вас нет ни одного шанса.
― Не то, чтобы я на что-то рассчитывала... ― начала было она.
― Действительно, не стоит ― в вашем-то возрасте, ― сказал я.
― В каком это возрасте? ― изумлённо раскрыла рот Алина.
― Староваты, ― ответил я, пожимая плечами, ― для растлителя малолеток.
― Дима! ― возмутилась Алёна.
― Слов из песни не выкинешь, ― ответил я ей.
― Как зелен этот виноград! ― с сарказмом в голосе сказала Алина и похлопала по кровати рядом с собой: ― Давайте, садитесь рядом.
― Нет, ― покачал я головой и похлопал по полу рядом с собой.
Алина нахмурилась и снова похлопала по кровати. Я улыбнулся и похлопал по полу. Она снова похлопала по кровати.
― Бесполезно, ― зевнула Алёна. ― Упрям, как баран. Я два месяца к нему в постель прибегала, а он меня и пальцем не тронул.
― Что же случилось? ― поинтересовалась Алина.
― Любовь, ― ответил я, поднялся и протянул любимой руку.
Она с неохотой отпустила сестру и подала мне свои пальчики, слезая с кровати.
― Всё-таки дикость какая-то! ― вновь хмыкнула Алина.
Я улыбнулся ей:
― Завидовать нехорошо!
Поклонившись у выхода, я открыл дверь и пропустил вперёд Алёну.
― Что-то пошло не так, ― кусая губы, заметила она, когда мы вышли на лужайку и пошли к накрытому столу со стоящим рядом мангалом и суетящейся прислугой. ― Почему ты её просто не соблазнил?
― Для тебя, может, это будет открытием, ― сказал я ей с улыбкой, ― но девушки совсем не выстраиваются в очередь, чтобы сходить со мной на свидание. И я отнюдь не был всю свою жизнь грозным Шаманом Маханом, а был вполне обычным ― заметь, я не сказал заурядным ― специалистом по компьютерной безопасности. И девушки у меня в мои годы не было, и жирок лишний...
― Это был совсем другой человек, ― безапелляционным тоном заявила она. ― Не ты и в другой жизни. Да ещё и с жирком.
― Может быть, ― пожал я плечами, ― но навык ухаживания за девушками у меня всё тот же. С жирком. С компьютерами всё же как-то проще...
― Я вот сейчас хотела тебе сказать, что нужно тренироваться... ― задумчиво сказала она.
― Но потом поняла, что это ― уж вовсе лишнее, особенно ― в свете второго условия, ― рассмеялся я.
― Что за второе условие? ― спросила догнавшая нас Алина.
― Больше ― никаких малолеток, ― ответил я. ― Кстати, прошу извинить мне мою забывчивость. Это ― вам!
Я достал из сумки плюшевого мишку и подал ей. Детский подарок привёл её в состояние такого возмущения, что она совершенно проигнорировала, что предмет я достал практически из воздуха.
― Это что такое? ― ошеломлённо спросила она. ― Я тебе не маленькая девочка!
― Мы уже на ты? ― поинтересовался я. ― Ты лучше к себе его прижми.
― Попробуй, ― посоветовала Алёна, кивая для убедительности.
Алина с гневным видом решительно сжала медвежонка в объятьях, и вдруг её лицо просветлело:
― Это что? ― пролепетала она. ― Какой-то наркотик?
― Это артефакт хорошего настроения, ― пояснил я. ― Я попросил крафтеров нашего клана изготовить его специально для тебя. Нравится?
― Чушь какая-то, ― заявила она, тиская мишку. ― Сказки про Барлиону рассказывай своим малолетним дурочкам! ― она перехватила взгляд сестры и смущённо добавила: ― Ой!
― Ох, Алинка! ― покачала головой Алёна.
Мы наконец неспешным шагом добрались до стола. Иванов представил мне свою супругу Алевтину Фёдоровну, стройную красивую женщину, и я сразу вручил им подарки ― корзину цветов из эльфийского сада хозяйке и бутылку Особого Императорского ― хозяину. Пока Алевтина Фёдоровна охала, разглядывая со всех сторон неземной красоты цветы, которые и в игре-то видели максимум пара десятков человек, Иванов хмуро разглядывал тёмную запыленную бутылку из толстого стекла, внутри которой переливалась сверкающая всполохами тягучая жидкость.
― Я даже не буду спрашивать, сколько это стоит, ― буркнул он.
― В игре? ― спросил я.
― Да хоть бы и в игре, ― ещё сильнее нахмурился он.
― Вообще-то купить его невозможно, ― доверительно сообщил я. ― Я просто в какой-то момент воспользовался служебным положением. И даже если бы можно было купить...
― А цветы? ― покосился он на подарок супруги, от которого та глаз не могла оторвать.
― Пробрался в Запретный Лес и нарвал цветов, ― пожал я плечами. ― Чуть не замели...
― Безобразие, ― согласился он.
Стоящая рядом Алина с напряжённым лицом слушала нашу беседу, постепенно всё шире открывая рот. Заметив это, я ей подмигнул, а она нахмурилась и, развернувшись через плечо, потопала было прочь. Недалеко, правда, ушла ― ей совсем туда было не нужно. Вернулась она уже менее решительным шагом и снова замерла, навострив ушки.
― Откроем? ― спросил Иванов, тряхнув бутылкой.
― С чего бы? ― удивился я. ― Я-то думал, что вы такую ценность сразу спрячете в какой-нибудь подвал до лучших времён, где она и канет благополучно в лету.
― Это вряд ли, ― проигнорировал он мой сарказм, ласково гладя бутылку.
― Заранее предупреждаю ― пыль в бутылку въедалась пять тысячелетий, ― прокомментировал я. ― Так просто стереть не удастся.
― А я и не стираю, ― с достоинством поведал он. ― Ну-с, чем открывать будем?
― В игре я просто сворачиваю крышку, ― сказал я. Он взялся рукой за горлышко и повернул по часовой стрелке. ― Резьба ― в другую сторону, ― добавил я.
У него, наконец, получилось, пробка осталась в руке, а из горлышка в воздух потянулась тонкая струйка тёмно-сиреневого дымка с золотыми искорками. Незаметно подошедший дворецкий подставил поднос с шестью рюмками для порта. Иванов стал разливать переливающийся золотом напиток, но перед шестой рюмкой остановился и вопросительно поглядел на слугу. Тот вскинул брови и пожал плечами. Хозяин наполнил шестую рюмку.
Кроме меня этот напиток ещё никто не пробовал, да и я ― только в игре. Чем-то он напоминал ту золотистую амброзию, которой меня иногда потчевала Элуна, хотя и не шёл ни в какое сравнение. Амброзия била сразу по чувствам, а Особое Императорское ― посредством ассоциативных связей. Когда я его пил в бытность свою Императором, мне отчего-то вспоминались глаза Натали и волосы Евы. Теперь ещё добавилась задорная улыбка Алёны и аура сияния Элуны. От одного глотка мне сразу стало хорошо, будто в рай попал. Рядом со мной с мечтательными лицами застыли сотрапезники и дворецкий.
― Потрясающе! ― прошептала Алевтина Фёдоровна. ― Что это, Дима?
― Немножко чуда, ― улыбнулся я.
― Фокусник он, ― заметила Алина, безуспешно пытаясь согнать с лица счастливое выражение.
― И правда, чудо, ― подтвердил с серьёзным лицом Иванов.
Постепенно под Особое и миллион заботливо приготовленных и сервированных закусок завязалась неторопливая беседа. Меня насильно в неё никто втянуть не старался, и я просто служил тёплой комфортной подпоркой своей любимой, по которой, очевидно, соскучились все её домашние. Потом она забралась под крыло отцу, который лучился от счастья, подогреваемого Императорским Особым, и что-то рассказывала им с матерью. Вокруг моего локтя обвилась тонкая рука, а к плечу прижался плюшевый медведь.
― У тебя новый ухажёр, как я погляжу, ― тихо сказал я, не отрывая глаз от Алёны.
― Не одной же малой всё счастье, ― так же тихо ответила Алина, поглаживая медведя и ― нечаянно, конечно ― моё плечо. ― А этот ― хоть плюшевый, но свой.
― Совет да любовь, ― поздравил я.
― Ты ведь неправду сказал, что я старовата? ― спросила она.
― Ответ на этот вопрос зависит от того, любитель я малолеток или нет, ― ответил я.
― То есть, ты мне предлагаешь решить, старовата я или нет? ― уточнила она.
― Я тебе предлагаю всё хорошенько обдумать, ― сказал я, глядя ей в глаза. ― Для начала ― стоило ли тебе вообще затевать этот разговор.
― Я спросила папу, отчего он не только терпит присутствие такого прохиндея поблизости Алёнки, но даже приглашает к себе в дом на практически семейный пикник... ― сказала она.
― Кстати, о пикнике... ― потянул я носом идущий от мангала дымок с ароматом маринованного мяса.
Моя уловка не сработала.
― Я тебе не буду пересказывать его ответ, иначе ты совсем зазнаешься, ― продолжила Алина.
― Я надеюсь, он тебе не стал рассказывать про моё уголовное прошлое? ― поинтересовался я.
― Нет, но он мне сказал, что ты всё время пытаешься даже самое серьёзное дело превратить в фарс, ― сказала она.
― Именно этим и закончилась моя отсидка, ― кивнул я. ― Фарсом.
― Ты мне поначалу показался охотником за приданым, ― сказала Алина.
― Это ты ещё не видала меня в боевой окраске, ― выпятил я грудь.
― Ты можешь хоть минуту побыть серьёзным? ― обиделась она.
― Могу, ― скорчил я постную мину. ― А зачем?
― И что она в тебе нашла? ― вздохнула Алина.
― Бицепсы, ― пожал я плечами. ― Трицепсы. Кубики на животе, широкие мышцы спины...
― Всё, всё, я поняла, ― поморщилась Алина. ― Но она-то тебе зачем?
Я с непониманием поглядел в её глаза.
― Ты знаешь, для меня вопрос так не стоит, ― тихо сказал я. ― Я хочу, чтобы она была счастлива. Как только Алёна меня убедила, что она не может быть счастлива, если рядом нет меня, все остальные вопросы для меня перестали существовать.
Алина замолкла, переваривая услышанное, а Алёна, перехватив мой взгляд, вытянула губы трубочкой, посылая мне поцелуй.
Подошёл шашлык, и повар начал ловко раскладывать его на тарелки с рисом и жареными овощами ― на среднеазиатский манер. Дворецкий неслышно отдавал команды паре горничных, которые убирали со стола остатки фуршета и по-новой накрывали, раскладывая приборы и расставляя стаканы. Алёна нахмурилась и поглядела на меня:
― Ты разве папу не предупредил, что Элуна тоже нас навестит?
Иванов замялся с беспомощным выражением лица. Одно дело, когда блажит ухажёр дочери ― можно и на плохое чувство юмора списать, и совсем другое, когда родная кровинушка на полном серьёзе повторяет всё тот же сектантский бред. Тут поневоле и задумаешься, не стоит ли ненавязчиво познакомить её со знакомым светилом из Скворцова-Степанова. Тут дело такое ― ни в коем случае не упустить момент, когда простой нервный срыв вследствие перенапряжения и злоупотребления виртуалом перерастает в нечто более существенное вроде синдрома Мюнхаузена или ещё более тривиальной шизофрении. Алёна правильно прочитала мысли на его челе.
― А если кто-то не верит в Элуну, то мы ему отключим газ, ― зловещим голосом пообещала она. ― Или Дима тому откусит голову, ― предложила она альтернативу и добавила: ― Сначала превратившись в Дракона, конечно.
При упоминании Дракона в глазах Иванова мелькнуло понимание.
― Элуна, приди! ― позвала Алёна.
