Наши ребята, которых было человек двадцать, столпились вокруг нас, пытаясь прикрыть своими телами, беззащитных девчонок, но по их глазам, легко читалось, что тягаться с сотней диструкторов, чистой воды самоубийство.
Я в этот момент, находился рядом с Приторием, который задавал мне некоторые вопросы по дороге сюда, и мы с Сьюзи, чуть приотстав, пытались объяснить этому хорошему парню, что все вскоре начнет меняться, и для сегодняшнего образа жизни больше не будет основания. Что каждый будет занят своим, интересным ему делом, и каждый сможет внести свой вклад, в формирование того будущего, которое зависит только от тех кто будет его строить. Так разговаривая, мы и подошли к ребятам столпившимся у лифтов, когда из всех ведущих к лифтам коридоров,черными псами, налетели законники.
И вот когда, все вокруг, завертелось, понеслось, в сумашедшем калейдоскопе, я успел лиш заткнуть себе за спину на смерть перепуганную сьюзи, и приготовиться к бою, как в следующий же миг, меня так долбануло, что мир вокруг сжался в одну маленькую точку, центром которой стало направленное мне в грудь дуло, стандартного диструктора, а затем, я провалился куда-то в бездонную пропасть.
Пришол я в себя, от страшной, невыносимой боли, которая рвала меня на части, словно гигантскими клещами, выворачивая на изнанку. Рук и ног я не чувствовал, и вообще, в тот момент мне казалось, что у меня они вовсе отсутствуют, зато, живот и грудь, горели нестерпимым огнем. Открыв глаза, я, сквозь застилавший все, кровавый туман, увидел над собой огромные, широко распахнутые глаза моей Сьюзи. Она что-то говорила, но в ушах, стоял такой шум и свист, что я не мог разобрать ни слова. А когда прочитав наконец, по губам, что она спрашивает или мне не больно, указывая мне на живот, я только и смог, что моргнуть ей. После чего вновь отрубился.
Повторное пробуждение, было ни чуть не лучше первого, однако, в этот раз, рядом со мной, ни кого не оказалось. Я лежал по среди огромной, совершенно пустой комнаты, видно одного из технических секторов, и вновь ощущал себя словно, насаженным на вертел, над плазменной горелкой. Внутренности мои жгло страшным, всепожирающим огнем, а рук и ног, я по прежнему абсолютно не чувствовал. Лиш диким усилием, заставив свои глаза чуть скосить в сторону, я убедился, что по крайней мере, руки мои на месте, а не ощущаю я их, потому что, получил в упор, настроенным на минимум, лучем стандартного диструктора, при котором,как я знал из занятий с Назаром, противник не рассыпается сразу в труху, как на максимуме, а остается на всю жизнь калекой, у которого, все внутренности всмятку, а спинной мозг, закоротило напрочь. так что, если такого пострадавшего в течении нескольких часов не поместить в регенератор, можно считать его песенку спетой.
И вот, когда я пытаясь обратиться к своему сознанию, или еще чему то там, что запускало, мои эти выкрутасы со временем, и когда от натуги, от сильнейшего напряжения, пробудить уснувшый, почему-то, механизм, я ощутил как из носа потекло что-то горячее и соленое, распахнулась пластиковая дверь, и в мое узилище, вошли человек пять, по разному одетых здоровяков.
И когда в одном из них я узнал Бармалея Али, который был мне едва по плечо, понял, что огромными они кажутся мне, потому что я гляжу на них валяясь как тряпичная кукла на полу.
В голове моей, шумело уже не так сильно, и слова Али, обращенные к своим подчиненным я расслышал довольно отчетливо. А когда через какое-то время до меня дошол их смысл, мне сразу, резко поплохело.
Началось все с того, что двое дюжих парней ухватив меня за руки, подтащили к ближайшей стене, и подняв меня прислонили к ней,после чего, третий, странно одетый в нелепую, цветастую футболку, и шорты, амбал, подошол ко мне, держа в руках какой-то знакомый пистолет. Я честно говоря, до последнего надеялся, что все это, просто такой способ воздействия на задержанного, однако, оказалось, Али шутить не собирался, и меня сейчас ждут веселые минуты.
Так что, когда этот пляжный мачо, в веселеньких шортах, достав откуда-то, первый, здоровенный такой, гвоздь саморез, и легко, словно собирал табуретку , вкрутил мне его в запястье и дальше в стену, я так заорал, что меня наверное, услышали во всем доме и во всем парке.
Но этот монтажник, легко орудуя, невесть откуда взявшимся здесь шурупокрутом, прикрутил и вторую мою руку прижатую к стене, а когда отпустившие меня шагнули в стороны, и я повис на этих болтах, как кусок мяса, ноги меня не держали совершенно, ему показалось что конструкция получилась не совсем устойчивая. Поэтому, он дав знак что бы меня вновь приподняли, спокойно, словно в кусок деревяшки, вкрутил мне еще по саморезу, в бицепсы, так что я уже охрипший от криков, снова завопил на весь дом. Боль была такой, буд-то меня пропускали через мясорубку, казалось, эти винты входят мне прямо в мозг, наворачивая как нитку на катушку, все мои рскаленные от боли нервы. Особенно трудно было сдержаться, когда эти дранные железяки, со страшным хрустом прогрызали кости. Я очень хотел отключиться тогда, что бы не чувствовать всего этого, но как назло, сознание не желало покидать меня, так, словно, хотело по подробнее запомнить все что делали со мной эти милые блюстители законности.
Интересно, а какой закон, сейчас они так акуратно выполняют? В тот момент, когда меня наконец оставили болтаться на этих железках, я неожиданно ощутил некое, не вполне понятное, чуство полеты и эфории. Так что кажеться и боль, эта страшная, всепожирающая боль, неожиданно стала, моим лучшим другом, любимой девушкой, матерью, ласкающей свое дитя.
Я думал, в тот миг, что умираю, поэтому улыбнувшись, кровавыми губами, своим мучителям, произнес, сипящим шопотом:
— Столько возни! И ради чего! Можно было проще!
И тут стоявшего в метре от меня Али, словно прорвало:
— Ах ты сын блудной ослицы! Ты хочеш проще!? Да я тебя месяц здесь продержу, а затем, ты будеш умолять меня, что бы я вкрутил тебе такую же штуку в сердце! Ты будеш кровью под себя ходить! Но мед кибер, которого я подключу, не даст тебе умереть. К тому же, он запрограмирован, на постоянное сохранение сознания! Так что бы ты все! Все прочувствовал от начала и до конца! Так что, проще не будет! Не будет проще! Кто знает меня, тот слышал, как Али умеет наказывать непокорных! А ты! Грязная свинья! Посмел оскорбить меня! При моих нукерах! Поэтому я буду говорить с тобой при твоих девушках! И махнув кому то за спиной, повелел: — Резо! Приведи-ка этих шалав! После с ними позабавитесь!
И вот, дверь открылась, и в комнату ввели, троих совершенно обнаженных и босых девушек, в одной из которых я сразу узнал мою Сьюзи. А когда их поставили у стены напротив, я узнал и других двух, это были те самые зеленые, что пытались привести Сьюзи в чувства, там, в камере.
девчонки глядели на меня совершенно дикими, сумашедшими глазами, от чего я понял, они слегка не всебе, они до смерти напуганы, и находяться в неком пограничном состоянии, где все вокруг, кажеться лиш очередным диким кошмаром, созданным утомленной психикой. Их била крупная дрожь, и стоя у стены, прикрываясь руками, они с ужасом глядя на меня, ожидали продолжения кошмара, и это продолжение не заставило себя долго ждать.
Когда то давно, еще в той, такой далекой жизни, я учился в классе с одним, довольно-таки непростым парнем по имени Рамзан. Этот парень, переехал к нам в город, когда ему было уже двенадцать, и появившись в нашем классе сперва, произвел впечатление, весьма не призентабельное. Он был истинным сыном гор, и походивший вначале на маленького, загнанного в угол волченка, через пару лет, превратился в настоящего, горного волка. Такой же смелый, открытый, и преданный стае. Я не раз, по школьным делам бывал у него дома, и отлично был знаком и с его родителями, и с младшей сестрой, темноглазой, и пугливой Наной. Мы не раз с Рамзаном отбивали атаки сверстников, которые в битве стенка на стенку, бывало пытались доказать чей класс в школе самый крутой, и кто должен будет считаться у нас королевским классом, а кто будет рабами. И стоя порой, плечем к плечу с этим рослым малым, я знал, кто кто, а Рамзан не подведет. Лешка Рыжий, тот сразу деру даст, как запахнет жаренным, а этот черноглазый крепыш, будет стоять до последнего.
Но когда мы с ним бывало сорились, и по дурости несли всякую чушь, этот совсем еще юный тогда приверженец традиций предков, сказал мне как-то, после очередной перебранки:
— Алекс, я все прощу тебе, но если ты хотя бы раз скажеш что-нибудь о моей матери, как это заведено у вас, у русских, мне прийдется тебя убить!
И такая решительность была в его черных, как антрацыт, блестящих глазах, такая уверенность, что я понял, это его предостережение, не простой пацанский треп, а самое настоящее, единственное в таком роде предупреждение.
И хотя я знал, что это запрещенный прием, однако, давать целый месяц в распоряжение Али я не собирался. Если этот бармалей, в той своей жизни был тем за кого себя выдавал, все можно было закончить сразу и без мучений. Поэтому, собравшись с силами, я как мог громко, сорванными связками, просипел в лицо этому гаду, такую фразу, от которой Черного Али аж повело в сторону.
И когда в глазах этого горячего сына далеких ныне гор, появился все разгорающийся огонь неудержимой, сотрясающей все его естество ярости, я понял: Вот и все! Лиш бы сработало! Лиш бы только сработало!
А когда, утративший ,окончательно над собой контроль, Али, выхватил откуда-то здоровенный, блеснувший в свете ярких ламп кинжал, я попытался инстинктивно отшатнуться. Однако тело мое, было абсолютно неподвижно, поэтому, он, прошипев что-то на своем языке, медленно, словно восне, отведя руку, вонзил мне его, прямо в живот, куда-то ниже желудка. Я ощутил, как холодная сталь, разрезая мою плоть, царапнув позвоночник, с мерзким хрустом, глубоко вошла в стену за мной. И последнее что я запомнил, это страшные, черные глаза надвинувшиеся на меня, словно ворота ада, и сумашедший, оглушительный визг девчонок.
Затем, в голове привычно щелкнул, некий, гигантский рубильник. Мир вокруг схлопнулся, и я ощутил себя погружающимся в прохладную голубую воду.
Ожидая чего угодно, но только не этого, я, всегда прекрасно чувствовавший себя в воде, с детства отлично знакомый с правилами поведения в водных залах, едва не утонул, в своем, в общем-то не большом басейне. Вдохнув от неожиданности, в первые мгновенья, большой глоток воды, я стал пускать пузыри, когда почувствовал, что кто-то ухватив за плечо, пытается вытащить меня на поверхность, и как вдруг, эта рука ослабевает, и поняв что сейчас произойдет, я последним усилием воли, устремился вверх, схватив по пути, уже падающее на дно тело Сьюзи.
Как я отплевываясь, и откашливаясь, приводил в чувства эту девушку, и как потом долго не мог прийти в себя от потрясения, рассказывать долго, но главное, я теперь точно понял как работает механизм хроно захвата, или передачи, информ пакета, из той прерванной хроно ветви.
Когда мы с уже почти успокоившейся Сьюзи, сидели в гостинной, и пробовали разобрать по минутно случившееся, я пришел к выводу, что оказывается, все дело в непосредственном контакте со мной, участника этой, временной петли. По словам Сьюзи, мы с ней просто плавали в басейне, а как я отлично помнил,это было где-то за час до прихода Притория, сьюзи вдруг увидела что я стал тонуть.
Понимаеш Ал! У меня на такие дела настоящий рефлекс выработался! Обясняла мне она. У нас в школе, таких случаев было очень много! Вот плывет себе кто-то, вроде все нормально! И тут, едва казалось отвернешся, а он уже тонет! Причем, многие из этих утопленников, порой, даже сами не понимали, как с ними это происходило! Я ведь за все время учебы, троих таких вытащила, представляеш!? Так вот! Я вроде только говорила с тобой, а тут вижу у тебя пузыри, и конвульсии какие-то! Ну я за тобой нырнула, а как тебя за руку ухватила, так меня словно кипятком облили! Вот я сама и наглоталась! Хорошо хоть ты вовремя пришел в себя, А то, мы так вместе и утонули бы там!
Когда я притащив, получившую этот хроно-информационный импульс, мокрую и страшно бледную Сьюзи в гостинную, и уложив ее на диван, попытался растереть отчего то ставшие моментально, ледяными, руки и ноги, почувствовал как бедную девчонку колотит крупная дрожь. Она долго не могла понять что я пытался ей втолковать. А когда наконец, до нее дошол смысл всего сказанного, из чего она заключила что всего этого кошмара в действительности непроисходило, и что это теперь лиш одна из возможных вероятностей нашего будущего, ей сразу полегчало.
Выпив по пять чашек крепкого кофе с коньяком, мы отогревшись, и разобрав все по полочкам даже стали подшучивать один над другим. Теперь в тишине и уюте, безопасного, патрульного сектора,все виденное там, казалось лиш бредом, некой колликтивной галлюцинацией. И абсолютно неверилось, что всемогущий Приторий несмог защитить нас с Сьюзи.
Да только, кто кто, а я отлично знал, что Приторий вовсе не всемогущь, и невсевластен. И что если бы не эти, подаренные мне домом способности, нас с Сьюзи больше ни кто и ни когда, не увидел бы живыми.
34.
Когда ровно в тоже, что и вчера время, в гостинную моего модуля, вошол Приторий, мы с Сьюзи, давно уже вовсем разобравшиеся, беседовали о том, как несмотря на все что с нами произошло, продолжить начатую нами информационно обучающую программу. При этом, мы прекрасно осознавали, что все дальнейшие попытки заговорить с кем либо о главном, скорее всего приведут тех кто останется, туда же откуда мы, с таким трудом были только что вызволенны.
Глава отдела, войдя в комнату, остановившись по среди гостинной, как и впрошлый раз, огляделся, а затем, выбрав свободное кресло, уселся напротив меня, так же как и вчера глядя мне внимательно в глаза.
Но все же, отличия от вчерашней вариации, были. Прежде всего, сейчас здесь присутствовала Сьюзи, и Приторий, приветственно кивнул этой зеленой, не весть как оказавшейся в его секторе, явно посчитал ее досстойной доверия, и еще, отличием было конечно и то, что теперь мы были прекрасно осведомлены, о провале завтрашней операции.
И вот когда глава отдела, начал было как и вчера:
— Ну что Алекс Белов— Некий! Прийдеться и тебя отправлять на спец уровень!
Я улыбнувшись, ответил:
— только пожалуйста не завтра!
Приторий, к чести сказать, понял все моментально и сразу. И Когда мы с Сьюзи рассказав ему обо всем что с нами приключилось умолкли, он задумчиво проговорил:
— Значит все правильно! кто-то в отделе работает на совет! Что ж! Завтра можно будет вычислить этого дятла!
Но увы, ни на следущий день, ни через неделю, Приторий так и не разоблачил своего двойного агента, а черный Али, видно предупрежденный заранее, что переход наш отложен на неопределенный срок, так и не появился. Так что мы по настоянию главы патруля, еще целую неделю вынуждены были обитать в его секторе, пока основной шум не уляжется.
