Он погиб сам, — голос Люциуса заметно похолодел, когда он понял, с чем связано напряженное молчание молодой колдуньи. — Разбился насмерть, когда занимался беганьем по заброшенным знаниям — этим глупым маггловским увлечением. Даже магия не может спасти от падения с шестидесяти футов. К тому же Суини не носил с собой волшебной палочки. Он перестал быть волшебником сразу после выпуска из Хогвартса.
Да, Гермиона видела это.
Вообще-то мало кто из магглорожденных действительно покидает волшебное сообщество, чтобы жить и работать в мире простецов. Выходцы из обычных семей любят много поговорить о своём "глубоком тыле" и "несоизмеримо больших возможностях". Всё это только слова. На самом деле магглорожденные цепляются за замкнутое сообщество магов изо всех сил. Во время войны многие могли бы избежать гибели, если бы спрятались в мире своих родителей или перестали использовать волшебство. Но нет! Магглорожденные, отучившись в Хогвартсе хотя бы год, уже настолько привыкают к своей "судьбе волшебника", что не могут отказаться от магии и под угрозой смерти. Они готовы существовать в замкнутом обществе, похожем на большую деревню, и начинают страдать заразной ограниченностью волшебников.
Единицы магглорожденных выпускников Хогвартса возвращаются к простецам добиваться успеха. Но Майкл Суини состоял в этой маленькой группе. Выпускник факультета Равенкло одна тысяча девятьсот девяносто второго был ничем не примечательным магом. Он не был старостой, не состоял в команде по квиддичу и оценки С.О.В. и Т.Р.И.Т.О.Н. у него оказались посредственные. Казалось, Суини совершенно ничем не интересовался. А если и интересовался, то это не было связано с волшебным миром, потому что тогда бы не ушел из него так легко.
Судя по биографии, составленной лордом Малфоем, Майкл Суини окончил маггловскую среднюю школу в Лондоне, затем факультет восточных языков в Кембридже, путешествие в Соединённые Штаты, затянувшееся на годы вместе с "любовью всей жизни" Гермионой Грейнджер.... Но как он на самом деле жил эти годы?
Никак, — ответил Люциус, когда Гермиона задала этот вопрос вслух. — Совершенно никак. Суини одиночка с полным отсутствием друзей и родственников. После выпуска он не стал искать себе место среди волшебников, а просто зашвырнул свою волшебную палочку на полку и уехал из страны. Между прочим, отправился как раз в Австралию, куда тебя с такой настойчивостью отправлял Дамблдор. Жил там как бродяга — в убогой хижине, работал официантом. И всё ради того, чтобы кататься на доске по волнам, ездить на ботинках с колёсами и плавать с акулами, — Малфой презрительно скривился. — Но и там он не нажил ни семьи, ни друзей. Только приятелей-магглов, которые похоронили его и забыли. Отношений с английскими волшебниками не поддерживал и вообще был далёк от всего.
Откуда тогда такая информация? — спросила Гермиона. — Если он был, как вы выражаетесь, далёк от всего?
Кое-кто располагает списками всех выпускников Хогвартса за последние лет тридцать. С указанием имён, статуса крови, последнего адреса и предпочтений. Мир волшебников очень мал и, легко можно сказать, кто из списка, где нашел своё место, где работает и с кем состоит в браке. Тех, кто действительно вернулся в мир простецов, очень мало. И Суини среди них. Драко ещё сохранил нить общения с маггловскими частными аврорами. Те, имея лишь имена и адреса, выяснили судьбу магглорожденных магов. Этот мальчик Майкл подходит тебе больше других именно из-за его нелюдимости.
Подходит....
С черно-белой фотографии на Гермиону смотрел высокий худощавый юноша, бережно прижимающий к себе какие-то книги. Он не был как-то особенно красив или обаятелен. Наоборот таких людей со скучной блеклой внешностью много на улицах маггловских городов.
И на Айне совершенно не походит, подумала она. Разве что волосы такие же светлые.
В конверте также нашлось несколько красочных фотографий. Явный коллаж, хотя и выполненный очень профессионально — цвет, тени, пропорции. Любой бы поверил. Гермиона знала, что это фальшивка только потому, что действительно никогда не сидела рядом с Суини около костра, позволяя ему обнимать себя за плечи. И она не прижималась к его груди в танце. И тем более она не надевала свадебное платье, похожее на наряд незабвенной Грейс Келли*, и кружевную фату, чтобы стоя под аркой из белых роз держать Майкла Суини за руку. Фальшивка, но какая же приятная. Можно подумать, что это действительно случилось. А главное, так хочется поверить.
Завтра эта история и фотографии окажутся в журнале, который выписывают все ведьмы волшебной Великобритании. Её лживая жизнь. Но как-то всё равно. Если уж взялась лгать, то лги и не останавливайся.
Дорогие косметические зелья, с добавлением волоса вейлы, сделали своё дело. В большом овальном зеркале отражалась девушка, которой с большой натяжкой можно было дать двадцать лет. Последствия Азкабана и прошедшие годы отступили перед магией. Отросшие под действием зелья волосы были немного длиннее, чем она носила в школе, и достигали талии. А ведь Гермиона и позабыла, какой у неё может быть беспорядок на голове — разнокалиберные кудри, слишком густые, чтобы лежать аккуратно. Эльфийка даже не пыталась соорудить какую-то прическу — просто расчесала волосы деревянным гребнем и увязала широкой лентой в низкий хвост.
После пришел черёд мантии из большой длинной коробки с незнакомой Гермионе эмблемой. Лорд Малфой был прав — такой одежды у неё точно не было. И вряд ли когда-нибудь будет. Мантия — всего лишь черная мантия самого простого покроя с широкими рукавами и глубоким капюшоном. Но впечатление такое, что держишь в руках кусочек тёмной-тёмной ночи, едва ощутимый, почти эфемерный.
Ткань с добавлением нитей паутины акромантула, — равнодушно сообщил Люциус, выходя из-за ширмы. — Остановит большинство проклятий, если кто-то решится тебя заколдовать.
Он всё просчитал за неё — от маршрута к залу Совета Магов до реакции окружающих.
Гермиона поежилась, вспомнив, как таращились на неё в Атриуме Министерства Магии, когда проверяющий волшебные палочки колдун назвал имена визитёров — несколько громче, чем следовало. Её узнали, несомненно. Люциус Малфой виртуозно собрал из осколков Гермиону Грейнджер, старосту факультета Гриффиндор. Не иначе чтобы ещё больше шокировать окружающих.
Высокие резные двери, ведущие в древний зал, бесшумно распахнулись, и на верхней каменной ступеньке появился секретарь или, как его называли, управляющий Совета Магов.
Хьюго Шелдон, вспомнила Гермиона выдержку из досье на эту довольно-таки важную личность. Чистокровный маг в девятом поколении занимает пост главного секретаря больше тридцати лет. Известен в узких кругах своей принципиальностью в вопросах разглашения секретов Совета Магов. Именно он подал идею о связывании всего обслуживающего персонала магическими клятвами о неразглашении. И запрет на присутствие домовых эльфов на этом уровне также исходил от него. Странная личность — "себе на уме" и редкостный молчун.
Гермиона Грейнджер? — вежливо уточнил волшебник.
Девушка кивнула.
Прошу следовать за мной.
Вот собственно и то самое "всё началось".
Оглянувшись на усмехающегося лорда Малфоя, Гермиона отправилась в зал Совета. Ноги дрожали и подгибались, как во время сдачи С.О.В. и три ступеньки к порогу дались достаточно тяжело.
Зал Совета Магов...
На самом деле ничего необычного или оригинального. Стены из необработанного камня, вдоль которых амфитеатром поднимаются широкие каменные ступени с установленными на них деревянными креслами, сводчатый потолок, факелы с заколдованным огнём на стенах. Маги собирались в этом месте двенадцать столетий, и помещение за эти века практически не менялось.
"Совет Магов неизменен" — гласило древнее правило. Входя в этот зал, как-то сразу забываешь, что над головой расположено Министерство Магии, где жизнь бьет ключом, а ещё выше Лондон, похожий на облагороженный муравейник.
Гермиона подавила желание броситься назад к дверям и, вылетев в коридор, побежать к лифту. А уже оттуда через камин в особняк на площади Гриммо и в свою спальню и спрятаться под одеяло.... Мерлин и Моргана, какая же всё-таки трусость! Соберись, тряпка!
Девушка тихонько вздохнула и ровной походкой, которую Малфой назвал "вполне пристойной" направилась к возвышению в центре. Идти нужно было только по дорожке из светлого камня. Люциус заклинал её ни в коем случае не сходить с неё. Но почему не объяснил. Может какая-то сложная магия, о которой она, магглорожденная, понятия не имеет. Либо неписанная традиция Совета Магов.
Гермиона знала, что на неё внимательно смотрят все находящиеся в зале люди и магические существа. Захотелось поежиться и накинуть капюшон мантии, но это стало бы демонстрацией слабости, которую её тоже запретили. По сторонам она не смотрела — только вперёд, где под барельефом стоял глава Совета Магов — лорд Керкион Уайлдсмит, маг настолько престарелый, что непонятно было, как он не рассыпался ещё. Всё же сто тридцать лет это приличный возраст даже для волшебников.
Голос у лорда Керкиона был под стать ему самому — негромкий и скрипучий, как скрежет плохо смазанных дверных петель.
Приветствую вас в зале Совета Магов, волшебница, носящая имя Гермиона Грейнджер. С чем вы пришли под эти своды?
Я пришла под эти своды заявить о своем праве, — тщательно выученные дома фразы сами слетали с языка. Страх неведомым образом исчез. — Стать частью Совета Магов. Прошу эти своды и этих людей принять меня как равную.
Справа кто-то довольно громко фыркнул. И их можно понять — магглорожденная колдунья. Кто по доброй воле признает её равной?
Но против древнего регламента принятия никто пойти не посмел.
Отвечаете ли вы за свои слова?
Отвечаю, — ровным голосом ответила девушка. — Своей магией и своим золотом.
Вот и ещё один обязывающий контракт. А ведь никто в Хогвартсе не говорил, что придётся их на каждом шагу заключать!
Чем вы можете подтвердить свое право?
Своей магией, — каменное кольцо, внутри которого она стояла, вспыхнуло, показывая, что стоявшая внутри него женщина не маггл и не сквиб. — Своим золотом и своей властью.
В чем заключается ваша власть? — голос лорда Уайлдсмит доносился как будто издалека.
Моя власть в праве говорить от имени признанных гоблинских кланов перед лицом собравшихся.
Шепотки, доносившиеся от группы справа, усилились, и, кажется, кто-то сдавленно ругнулся, помянув гиппогрифа и одежды Мерлина.
Вверительные грамоты были изучены, сами представители кланов стояли рядом и своим молчанием подтверждали слова Гермионы.
Позвольте приветствовать вас, магглорожденная колдунья Гермиона Грейнджер, как леди Совета Магов, — лорд Керкион слегка склонил голову, тенью обозначая почтительный поклон. Наверное, считал, как и многие, что большего грязнокровка не была достойна. — Пусть ваше слово и магия принесут благо нашему миру.
Поневоле тут вспомнишь пресловутое "общее благое", о котором так любил распространяться Альбус Дамблдор в беседах с Гарри. Общее благо, на алтарь которого принесли её здоровье и свободу, вынудив врать окружающим до конца дней.
По регламенту предполагалось, что все встанут, чтобы поприветствовать её и останутся на ногах, пока новоиспеченная леди Совета Магов не найдёт себе свободное место. Но, как краем глаза заметила Гермиона, древним правилам уважения последовала едва ли половина всех присутствующих. В основном "посторонние" — целители и журналисты, которые регламент помнят как "Вингардиум Левиоса", потому что сдавали по нему что-то вроде экзамена. А вот некоторые члены Совета даже не соизволили пошевелиться. Что ж — они в своём праве. За неуважение из Совета не изгоняют.
Теперь ей следовало получить мантию и найти себе место. От последнего многое зависело, и она вновь не может позволить себе ошибку. Собственно теперь она мало что может себе позволить.
Мистер Шелдон набросил на её плечи мантию, какую носили все волшебники поверх своих собственных одежд — из бархата пурпурного цвета с вышитыми золотой нитью рунами по подолу и рукавам.
Придерживая руками тяжелое одеяние, Гермиона повернула от постамента налево, где в полностью пустом секторе вольготно расположились Малфой, Теодор, Симус и три человека с зелёным трилистником — знаком целителей. Драко внешне расслаблен, словно происходящее ему совершенно не интересно. Теодор смотрел куда-то в сторону и только Симус следил за ней. Как Гермиона идёт к ним, как медленно поднимается по ступеням, как садится в кресло рядом....
Хорошо держалась, — шепнул ей Симус.
Поправь воротник, Гермиона, — Драко Малфой в полной мере обладал способностью не двигать челюстью для произнесения коротких фраз. — Вывернут наизнанку!
В Совете началось вялое обсуждение допущений оборотней в места скопления волшебников для работы. То, о чем рассказывал Люциус. Гермиона получила немного времени, чтобы прийти в себя и осмотреться по сторонам. Её место находилось достаточно высоко — обзор получился прекрасным. Правда, если доведётся упасть, то синяками не отделаешься.
Те, кого лорд Малфой определял как "главного врага" сидели прямо напротив. Довольно большая группа волшебников, среди которых было несколько знакомых лиц.
Альбус Дамблдор, конечно. Волшебник, самозабвенно играющий в "современного Мерлина". Его пурпурная мантия была наброшена на ярко-синие одежды с вышитыми... розами? Прав был мистер Яксли, когда говорил, что за неудачный выбор выходного наряда нужно в Азкабан отправлять. Старый волшебник слегка подался вперёд, явно интересуясь тем, что говорит докладчик.
Рядом с Дамблдором любой волшебник выглядел бы незаметно. Даже рыжеволосый. Гермиона ошеломлённо моргнула, признавая в маге рядом с директором Хогвартса Артура Уизли. Он не слишком-то изменился. Разве что потерял почти половину волос на голове и заменил оправу очков.
В "группе Дамблдора" нашлись субъекты и интереснее. Например, колдунья, напоминающая Полную даму с портрета, скрывающего вход в гостиную Гриффиндора. Ивэнджелин Срирдак рассматривала Гермиону, кривя губы в усмешке. Ну, шовинистские взгляды мадам были широко известны общественности и появление магглорожденной в святая святых волшебного мира вызывала у неё отвращение. Но вот с точки зрения самой Гермионы это Срирдак должна вызывать отвращение. Ведь в реальности она была ещё отвратительнее и толще, чем на фотографии. Пурпурная мантия не сходилась на объёмной груди, декольтированной просто до неприличия. Видимо Ивэнджелин Срирдак считала своё тело подходящим для столь откровенной одежды.
Она поневоле ощутила зависть. Декольтированные платья, расстегнутые верхние пуговки на рубашке, майки на лямочках — всё это отныне не для Гермионы Грейнджер. Проснувшись на пятый день после Ритуала, она обнаружила на своём теле знак — татуировку в виде нескольких сплетённых рун. Все дети кроме Саласии также оказались отмечены. И каждый разным рисунком.
Милисент успокоила её, сказав, что не произошло ничего страшного. Магия Ритуала часто дарует подобные украшения. Татуировка играет роль "печати контроля" над носителем и вид её зависит от самого мага — его сил и тела. Правда, расположение знака нехарактерное. Обычно магия более милостива к созданным, располагая рисунок на спине — месте, которое прилюдно не открывают. У Гермионы и её детей татуировка занимала всю левую сторону груди — от ключицы до соска. Открытая одежда для них, да и для последующих трёх поколений, под запретом, потому что демонстрировать знак неприлично и, по нынешним временам, опасно.
