И девушка провела смычком по струнам своей скрипки.
* * *
Намбозе была первой, кто заметил изменение в небе, начавшееся после длительного периода безоблачности. Сначала Чику предположила, что это изменение предвещает какие-то сезонные колебания — возможно, пыльные бури, дующие с другой суши, или наступление длительного периода муссонных дождей. Небо, обычно сиреневое в сумерках, теперь стало темно-розовым, и в течение нескольких дней — насколько можно было измерить течение времени — розовый цвет превратился в яркий, мерцающий малиновый. В течение дня небо становилось желтовато-коричневым, а солнечный свет приобретал угрюмый, сероватый оттенок, как будто мир скрывался за слоями марли. Балдахин потускнел, став черно-серым. Даже закаты становились менее красочными по мере того, как усиливался эффект окутывания.
И Намбозе, и Травертин согласились, что это была пыль, но не сдутая ветром с какой-нибудь пустыни — эта воздушная подвеска была слишком тяжелой для этого. Это была планетная кора, мегатонны которой вбрасывались в стратосферу.
— В этой системе гораздо больше астероидного и кометного материала, чем у нас дома, — сказала Намбозе, — поэтому их столкновения с планетами, вероятно, здесь происходят гораздо чаще, чем на Земле. Тунгусский метеорит, которое по земным меркам случается раз в столетие, здесь может происходить раз в десятилетие, а убийца динозавров — каждые пять миллионов лет, а не каждые пятьдесят миллионов. Я бы поставила деньги на то, что фауна выработала различные реакции выживания, чтобы справляться с длительным снижением количества падающего солнечного света. Это еще одна причина, по которой я хочу отправиться в этот лес — с микроскопами и секвенсорами!
Чику и Намбозе были одни. Арахна все еще не разрешала встречаться более чем двум людям одновременно.
— Так что, возможно, Крусибл просто получил удар, — сказала Чику. — Если ваша гипотеза верна, это должно было случиться рано или поздно.
— Может быть, раз в миллион лет, а не раз в десять миллионов на Земле. Но так скоро после того, как мы приехали? Время немного неподходящее, вам не кажется? Возможно, оно путается в нашем восприятии времени, но думаю, мы можем принять это как данность, что нас здесь не было несколько столетий.
— Значит, вулкан. Мы нанесли на карту вулканы с орбиты, и некоторые из них, очевидно, были активными. Должно быть, один из них взорвался.
— Опять же, суперизвержение вряд ли произошло бы так скоро после того, как мы сюда добрались. Возможно, поблизости произошло извержение меньшего масштаба, но это все равно маловероятно. В любом случае, это имеет все признаки события, охватившего весь мир, — того, что Сэй-гун назвал бы "ядерной зимой".
Чику не стала расспрашивать ее о личности этого Сэй-гуна. — Итак, мы возвращаемся к исходной точке. Что-то действительно ударило нас.
— Да, но не кусок камня или льда. Я обсудила это с Травертином, и мы пришли к согласию.
— Насчет этого?
— Что это было вызвано применением оружия.
— Это невозможно. Мы все видели эти сигнатуры выхлопных газов — до голокораблей еще далеко.
— Послушайте, это настолько очевидно, что я ругаю себя за то, что не заметила этого раньше. Мы все были заняты размышлениями о том, какое оружие Арахна могла бы использовать против голокораблей — кинетические пушки, разбрасывающие камни по траекториям их полета — используя их кинетическую энергию против них. Но это справедливо в обе стороны. С их точки зрения, мы — большой объект, движущийся в пространстве со скоростью в несколько процентов от скорости света!
Тогда Чику все это увидела. Системы отсчета. Кинетически увеличенная энергия. Сущности, будущие траектории которых можно было бы предсказать с ошеломляющей точностью.
Как планеты.
— Двенадцать процентов, — сказала она. — Почти тринадцать. Вот с какой скоростью двигались голокорабли до того, как начали замедляться. Все, что им нужно было сделать, — это выбросить перед собой направленную на нас материю.
— И это не обязательно должна быть большая масса. Подумайте о том, какой вред может причинить маленький астероид, движущийся со скоростью несколько километров в секунду. Этот ударный элемент двигался со скоростью сотен тысяч километров в секунду!
— Могли ли они так точно прицелиться с такого расстояния?
— Травертин все еще подсчитывает вероятности. Давайте предположим, что они запустили ряд ударных объектов, просто чтобы покрыть свои ставки. В пространственном отношении у них, возможно, была некоторая погрешность. С временной точки зрения их цель, возможно, была намного лучше.
— Я не понимаю.
— Они знали, с какой скоростью идут. Это простой расчет — вы просто измеряете красное смещение выборки звезд и производите обратные вычисления, затем подтверждаете свои расчеты космическим микроволновым фоном и радиоизлучением нескольких тысяч пульсаров. Они также знали, как далеко должен был пролететь их ударный элемент и сколько времени потребуется, чтобы он прибыл — я бы предположила, с точностью до нескольких секунд. Дело в том, что они могли выбирать, когда заставить ударный элемент ударить по нам. Но когда равно где. Они также могли бы выбрать место, на которое он попадет, просто отложив его прибытие на несколько часов — достаточно долго, чтобы в поле зрения появилась другая часть Крусибла.
— Боже милостивый, я надеюсь, что мы ошибаемся на этот счет.
— Мне это тоже не понравилось, но Гочан и Травертин пришли к такому же выводу — эта атмосферная пыль, должно быть, образовалась в результате преднамеренного действия. У нас нет возможности точно определить, куда он попал, хотя это не могло быть слишком близко, иначе мы бы почувствовали удар.
— Предполагая, что мы этого не сделали. Заметил бы кто-нибудь из нас это там, наверху, в этих башнях? Позволила бы она нам это заметить?
— Тот факт, что небо стало розовым, заставляет меня склоняться к мысли, что это реальный мир, — сказала Намбозе. — Это деталь, о которой вы никогда не стали бы беспокоиться в симуляторе. Арахна тоже не прилагала никаких усилий, чтобы скрыть это от нас. Она либо хочет, чтобы мы знали, либо ей все равно — или она понятия не имеет, что только что произошло. Эта штука должна была появиться быстро — если ее защита настроена на обнаружение естественных воздействий, она могла бы проскользнуть насквозь, не вызвав тревоги.
— Они начали войну, — сказала Чику. — Вот что это значит, не так ли? Еще до того, как мы попытались вступить в переговоры. Это уже началось.
ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
Прошла по меньшей мере пара дней с тех пор, как Намбозе рассказала ей об оружии, и эффект обволакивания только усилился. Небо приобрело зернистый оттенок, словно по нему прошлись наждачной бумагой. Чику предположила, что там, должно быть, становится холоднее — тропики становятся умеренными, умеренный климат превращается в арктический. Это было событие такого рода, которое оставило убийственный след в геологической летописи планеты, видимый на протяжении миллионов лет.
Арахна вращала стеклянный шар — Крусибл, покрытый с одной стороны аккуратным маленьким геометрическим отпечатком большого пальца в виде вложенных линий и углов Мандалы.
— Я не ожидала столь скорого проявления насилия со стороны голокораблей, поэтому у меня не было никаких рамок, в которых можно было бы интерпретировать это событие. Сначала я подумала, не было ли это результатом действия оружия, которое вы применили при приближении и которое активировалось только сейчас. Но это казалось контрпродуктивным.
— Вы же знаете, что мы не имеем к этому никакого отношения. Нападать на саму планету — это... безумие. Хуже, чем безумие. Крусибл — вот причина, по которой мы пришли сюда. Зачем нам пытаться повредить его?
— Я слушала ваши дискуссии и провела плодотворный обмен мнениями с Намбозе. Влияние на климат Крусибла довольно выражено, но со временем пылинки осядут, а местная экосистема обладает определенной степенью встроенной устойчивости. Как вы уже догадались, столкновения здесь не редкость — именно поэтому в пакеты с семенами в первую очередь были включены кинетические пушки.
— От них было не так уж много пользы.
— Я перепрограммировала их на перехват быстро движущихся целей. Наземная защита не принесет большой пользы, но мои орбитальные и дальние космические контрмеры должны обеспечить гораздо более высокую степень защиты. Однако некоторые из их ударных элементов все равно проскочат насквозь.
— Может быть, их больше не будет.
Арахна дернула нижней челюстью в полуулыбке. — К сожалению, доказательства уже противоречат этому заявлению. Произошло два столкновения, а не одно, и была обнаружена третья масса, скользящая очень близко к Крусиблу. Она промахнулась, но только по счастливой случайности.
— Два столкновения?
— Второе произошло день назад. Ударный элемент упал в океан, поэтому количество поднятой пыли было меньше, чем в первом случае. Но по планетным меркам это все равно было катастрофическим событием. Вот — взгляните на точки удара. — Арахна бросила стеклянный шар Чику, как пляжный мяч.
Чику рефлекторно поймала прозрачную сферу. В ее руках она казалась легкой и хрупкой, как мыльный пузырь.
— Вы видите местоположение Мандалы. Этот архипелаг под вашим большим пальцем правой руки — вот где мы сейчас находимся. Первая точка удара находится на том участке суши справа от вашего правого мизинца. Столкновение с водой произошло в океане примерно в четверти окружности от первой позиции. Вы осматривали наш мир с орбиты — имеют ли для вас какое-либо значение эти точки столкновения?
Чику почувствовала, как в ней поднимается волна страха. — А должны ли они?
— Допуская погрешность, они соответствуют видимым местоположениям деятельности моего Производителя, как вы бы нанесли их на карту с орбиты. Вы не нашли городов, на которые надеялись, но все же выявили признаки преднамеренной геоинженерии. В своей последней передаче на "Занзибар" вы приложили все наблюдения, сделанные вами на сегодняшний день, включая карты, показывающие, в чем могут заключаться мои сильные стороны. Они нацелены на мои наземные операции, основываясь на ваших разведданных, Чику.
— Я не могла знать, что они это сделают — я просто пыталась отправить им полезную информацию.
— Очевидно, вы это сделали.
— Наше текущее местоположение отмечено на картах, которые я отправила?
— Вы назвали это "незначительной особенностью", заслуживающей более детального изучения. Вероятно, это не будет одной из целей их первой волны.
Чику передала шар обратно Арахне. Она увидела все, что ей было нужно.
— Если бы они сейчас сбросили на нас еще снаряд, это повлияло бы на вас?
— Я — распределенный разум, как вы, должно быть, уже догадались — точно так же, как моя коллега, которую вы встретили вокруг Солнца. Ни один удар не был бы для меня катастрофическим. Однако в совокупности я вскоре начала бы ощущать их действие.
— Другая Арахна была распределена по космосу.
— Мы отличаемся друг от друга — моя сущность гораздо теснее связана с Крусиблом.
Это было настолько странное признание в своей уязвимости, что Чику поначалу не знала, что с этим делать. Почему эта Арахна привязала себя к планете вместо того, чтобы размазаться по пространству в световых секундах или минутах? Конечно, лучше быть рассеянным — даже за счет времени прохождения света, — чем приклеенным к каменному шару?
— У меня не было другого выбора, — сказала Арахна, как будто Чику задала вопрос.
Чику не стала дожидаться, пока в Крусибл попадет третий ударный элемент — она знала, что появление еще одного будет лишь вопросом времени. Она поговорила с остальными, и они пришли к хрупкому, предварительному консенсусу — неохотному соглашению о том, что это действие было лучшим из плохих вариантов, доступных им в настоящее время. Это никому не понравилось. После всего, через что они прошли, коллективно и по отдельности, переговоры о чем-то, почти неотличимом от капитуляции караванов, оставили у них во рту неизгладимую горечь.
Чику просто должна была произнести свое заявление. Арахне предстояло решить практические вопросы передачи информации на голокорабли, которые все еще находились на расстоянии многих световых недель от края Солнечной системы.
— Мы живы, — начала она.
Она стояла перед одним из окон своей башни, за которым открывался вид на бесцветный лес и затянутое мешковиной небо. Деревья находились в постоянном движении, раскачиваемые ветрами, которые дули безостановочно в течение нескольких дней. Намбозе объяснила еще один эффект первых двух столкновений: выброшенная пыль закрыла солнце; суша и океан остыли; а остывающий океан породил новые холодные морские течения и леденящие струйные течения, изменив глобальные погодные условия в некую уродливую новую конфигурацию. Намбозе говорила о трофических каскадах, о катастрофических сдвигах в экосистеме, которые нелегко отменить. И хотя мантия живых организмов планеты эволюционировала под дождем комет и астероидов, эти столкновения были искусственным вторжением, их частота, несомненно, слишком высока для любого естественного механизма преодоления.
— Мы живы, — повторила она, — и что ж, мы пятеро бодрствуем, а остальные пятнадцать, насколько мне известно, все еще спят на "Ледоколе". Мы были на поверхности с момента моей последней передачи. Я полагаю, вы могли бы сказать, что мы заключенные, но с нами хорошо обращались и разрешали общаться друг с другом. Мои слова — эти слова — не подвергаются цензуре или манипулированию. Мне сказали, что я вольна говорить все, что мне заблагорассудится, так что я собираюсь это проверить. То, что удерживает нас здесь, — это искусственный интеллект, созданный по образцу реальной личности женщины по имени Линь Вэй. Да, это Линь Вэй. Этот разум называется Арахной. Мы поддерживали с ней контакт с того момента, как нас вынудили сойти с орбиты. Арахна одновременно контролирует Производителей и сама является ими — на данный момент они являются неразрывным целым. Из моих передач вы узнаете, что здесь нет городов, и вы не получите того приема, которого мы ожидали.
Чику сглотнула, собираясь с мыслями. Она была полна решимости сделать это сообщение как можно более кратким. — У Арахны есть причины нервничать из-за нашего приближения, — продолжила она, — и у нас есть причины нервничать из-за Арахны. Она — нечто такое, с чем большинство из нас раньше не сталкивалось. Она все еще пытается разобраться в себе и в том, как она вписывается в... ну, давайте просто скажем, что здесь действует иерархия разумов. К этому времени у вас уже будут независимые знания об орбитальных структурах. Мы видели их вблизи, но я уверена, что ваши собственные наблюдения уже привели вас к тем же выводам, к которым пришли мы. Это своего рода машинное сознание, называемое Хранителями. Арахна пыталась наладить диалог с этими машинами с тех пор, как она здесь. Этот процесс все еще продолжается.
После паузы она сказала: — Я верю, что мы сможем найти способ разделить пространство этой планеты как с Арахной, так и с Хранителями, но это займет время. Нашим ближайшим приоритетом является взаимное выживание и создание основы для будущего сотрудничества, каким бы далеким это будущее ни было. Но тотальная война — это не выход! Вы начали атаку на Крусибл, я полагаю, исходя из предположения, что мы мертвы и что здесь внизу нет ничего, кроме машин. Понимаю ваши мотивы, но вы должны немедленно воздержаться от этого нападения. Ударные установки повреждают Крусибл, и рано или поздно вы уничтожите меня и мою команду. Мандала тоже в опасности, и рано или поздно случайный выстрел поразит одного из Хранителей. Однако самое главное, что вы просто не можете добиться успеха. Сейчас у вас преимущество, но Арахна далеко не бессильна. Вынужденная защищаться, она пустит в ход свое собственное оружие. Травертин провел кое-какие расчеты, и существует очень высокая вероятность того, что Арахна сможет нацелиться на приближающиеся голокорабли и уничтожить их. Вы будете предупреждены не больше, чем мы, но под нами целая планета, а вы расположились примерно в пятидесяти километрах скрепленных камней и льда. Караван может в конечном счете превзойти возможности Арахны из-за истощения — но не раньше, чем будут потеряны десятки миллионов жизней.
