Вячеслав обернулся, уже открыв рот. Глянул на нее. И захлопнул. До него вдруг дошло, что неоткуда ей это понять. Что Бусинка его — еще совсем девчонка. И правда, ведь, ни хрена у нее опыта общения с мужиками нет (и, слава Богу, конечно). И его она знает не двадцать лет, как тот же Федот, который сразу сечет, что с другом происходит. А каких-то неполных два года. Да и то, реально, сильно ли она к нему в первое время приглядывалась? Разве что, как к человеку, который не отвернулся, помог сироте.
— Бусинка...
Вячеслав оттолкнулся от гребаной стены и подошел к ней. Сел прямо на пол около табурета малышки и обхватив своими руками ее ладони, крепко сжал пальцы.
— Девочка моя. Ты что? — Он наклонился и уперся головой в ее колени. — Ты...
И снова ругнулся.
Все эти мысли никак не желали выражаться словами. Вячеслав не то, что не привык о чем-то подобном говорить, даже не пробовал никогда. Да и не припекало раньше. Как о таком говорить? Как объяснить то, что и сам не столько обдумывал, сколько просто принял однажды, как новую, неизбежную, но свою реальность. Их реальность.
— Блин, Бусинка моя. Ты что такое выдумываешь? Ты — моя. Ты — все, просто ...
Проклиная в уме свое косноязычие и неспособность нормально выразить то, что есть, Вячеслав попытался достать из кармана подарок для завтрашнего праздника. Сам точно не знал, чем тот может помочь. Но так ему было проще это все показать. Облечь в материальную форму.
— Извини, — прошептала она совсем без выражения. — Мне, наверное, не стоило об этом говорить. Я... Просто... Только не сердись, Вячек! — Теперь она схватила его руку, реально испугавшись, что его расстроила, похоже. — Я попытаюсь разобраться и понять. Просто...— Малышка ни с того, ни с сего снова зажмурилась и глубоко вдохнула.— Я люблю тебя, Вячек. Очень. Господи! Больше всего и всех, наверно! И так боюсь говорить об этом. Боюсь разозлить, потому что тебе это совсем не нужно, наверное. И не требовать чтобы, что-то говорю. Не пытаюсь добиться. Я просто не могу это в себя держать. Я пыталась, но... И мне так страшно сказать... И не сказать — тоже страшно...
Она частила, запиналась, тараторя это все с закрытыми глазами.
А вокруг Вячеслава будто все замерло. Весь мир стал. Только она жила и двигалась. А он смотрел на свою малышку.
Смотрел, вглядывался до рези в глазах... Или в груди, потому как, похоже, забыл дышать.
Смотрел, и не до конца въезжал в то, что она говорила. Что она делала. Себя отдавала ему целиком и безвозмездно, и правда, по сути, все остальное махом отодвигая в сторону.
Смотрел, и завидовал. Ей, что может это все так легко, ясно и четко выразить, хоть и младше его на жизнь, и никакого опыта. И себе. Дико так завидовал. Из-за того, что она у него была.
Вячеслав даже сам не очень понял, когда поднялся на ноги и как ее поднял, сняв с табурета, как усадил ее на стол перед собой. Кажется, он в тот момент вообще ничего кроме ее лица и зажмуренных глаз не видел. А хотел бы в те заглянуть.
— Как же ты попала, Бусинка, — хрипло прошептал Вячеслав, сжав ее плечи так, что сам испугался своей силы и жадности. — Сама ведь не понимаешь, как попала, — он прижался к ее виску губами, только теперь ощутив, насколько рванными и напряженными толчками дышит и дышал все это время. — Я же теперь тебя ни за что, никогда не отпущу. — Добрался до сомкнутых век, не то целуя, не то просто давя губами, настолько его самого прошибло это все. — Ни за какие бабки или посулы. Не упросишь.
А она вдруг открыла глаза и как-то облегченно улыбнулась, пусть неуверенно и самым краешком губ, до которых он как раз собирался добраться, но все же:
— А если бы я промолчала — отпустил бы?
— Ни хрена, — мотнул Вячеслав головой, зарываясь лицом в ее волосы. — У тебя с первого дня ни одного шанса не было. Можешь и не надеяться, — "успокоил" он ее.
И Агния действительно расслабилась. Он это почувствовал:
— Ты не сердишься? — все-таки робко уточнила она. — За то, что я призналась...
Он че, похож на придурка?
Не комментируя этот дурацкий вопрос, Вячеслав молча впился в ее губы. И не потому, что хотел сейчас секса от нее. Он просто пытался вдолбить в себя понимание того, что она сказала. Словно стремился сделать ее признание материальным. А малышку будто прорвало. Видно она и правда все это время копила в себе столько, что как голова не лопнула только от этих страхов и мыслей? И пусть поначалу ее вопросы были прерывистыми и полными стеснения, пусть сам Вячеслав больше отвечал односложно и не очень внятно, все еще захваченный теми словами, которые и часы еще пульсировали у него в мозгу — Агнии это уже не мешало. Она и про таблетки, что ей гинеколог выписала, рассказала и его мнение пыталась выяснить. И вдруг призналась, что весь гардероб поменяла только потому, что боялась недостаточно сильно ему нравиться. Что все это — лишь бы ему ребенком не казаться, когда вокруг все такие красивые. И он красивый...
Тут Вячеслав расхохотался, не специально, не планируя ее обидеть или смутить еще больше. Просто, ну серьезно, он че, себя в зеркале никогда не видел? Или реально оценить не может?
А Агния не обиделась. Она возмутилась. И с этим возмущением начала доказывать ему свою правоту.
— Бусинка моя, ты глазника, я вижу, не проходила сегодня, — обхватив ладонями ее щеки, Вячеслав большими пальцами рук надавил на ее губы, вынуждая Агнию умолкнуть. — Тебе точно нужны очки. Или нет, — тут же передумал Вячеслав, заменяя свои пальцы ртом. — Ходи лучше так. Пусть так и будет.
Он оказался настолько выбит из колеи, настолько сбит и дезориентирован ее простым и безоговорочным признанием, что не мог никак это утрясти у себя внутри. И спустя три часа, кода они давно перебрались в спальню, и она даже заснула на середине очередного вопроса, вдруг принялся будить малышку, несильно растирая ее щеки ладонью:
— Почему? — потребовал ответа Вячеслав, как только Агния слабо прищурилась.
Малышка моргнула, открыла глаза, уставилась на него непонимающим взглядом. И снова опустила веки:
— Что "почему"? — едва шевеля губами, переспросила она.
— С какой стати ты в меня влюбилась? Я тебе, вообще, чуть башку не прострелил, ты что, не помнишь? — кажется, он сам себя накручивал.
— Помню, — Бусинка улыбнулась. Немного подвинулась и потерлась щекой о его грудь. — У тебя сердце стучит, Вячек. И ты красивый, самый. И лучший. И, вообще...
Голос малышки вовсе затих, прекратив это перечисление крайне нелепых и тупых причин, по которым его можно было бы полюбить. Собственно, Вячек потому и спрашивал, что не мог придумать эти причины. Он же четко знал, кем был. И что от нее хотел, и какие мысли на счет Агнии имел — помнил. Как окружал девочку, делал от себя зависимой во всем, в каждой мысли или решении. Но потребность и зависимость — это же еще не любовь? Или...
— И ты — мой, — вдруг заявила она, зевнув и еще поерзав щекой. — Совсем мой, — уточнила Бусинка, обхватив его руками и ногами. Непонятно, то ли уже во сне, то ли засыпая.
Вячеслав минуты две осмысливал это заявление глядя на нее. А потом усмехнулся, намотал себе на пальцы волосы Агнии:
— Твой, Бусинка, — признал он, целуя ее в макушку, — со всеми потрохами.
Глава 30
Впервые за последние недели она проснулась с такой легкостью. Будто внутри нее что-то переливалось и искрилось. И росло, как воздушный шарик, распирая грудь Агнии таким счастьем, что хотелось смеяться от этой легкости и радости. Словно мыльные пузыри поднимались внутри нее от самых кончиков пальцев ног, добирались до головы, а тут лопались, разбрызгиваясь этим счастьем и радостью.
Он не рассердился.
" Господи! Спасибо Тебе!"
Агния перевернулась на спину и все-таки рассмеялась, тихо, почти беззвучно, просто не в силах контролировать всю ту эйфорию, которая поселилась у нее внутри. Вячек не просто не разозлился из-за ее признания, а совершенно точно был рад. Что там! Этим словом не выразить того, что вспыхнуло в его глазах, когда Агния призналась в своих чувствах. Что-то настолько же сильное, как она уже видела в глазах Вячека.
Никогда, наверное, она не забудет этого.
Никогда.
Кто бы мог подумать, что ее может сделать невероятно счастливой слово, означающее отрицание?
Он никогда ее не отпустит. Сам так сказал. И что она всегда его будет, говорил. И что он — ее, Агнии. Она точно это слышала. Не могло же ей такое присниться! И пусть это все не было словами любви в привычном понимании, Агнии ощущала себя так, словно он сказал ей куда больше. Господь ведает, отчего она так это восприняла. Может быть потому, что и не ждала от любимого никаких признаний? Или потому, что Вячеслав выслушал все ее вопросы? Даже те, которые сейчас, утром, и Агнии показались глупыми? И эти вопросы тоже не вызвали раздражения Вячеслава. Он отвечал на них. Не всегда так, что ей прям все стало ясно. Но ведь не это главное. А то, что теперь она знала — всегда можно снова спросить. Что угодно и когда угодно.
— Это ты празднику так радуешься?
Только сейчас она открыла глаза, и задумалась над мыслью: а спал ли он все это время? Или наблюдал за ее пробуждением? А, даже если и так — пожалуйста, Агнии было не жалко!
Вячеслав лежал рядом, на боку, упираясь в подушку локтем руки, которой подпирал голову, и внимательно смотрел на нее. Агния не смогла спрятать улыбку, видя то, как пристально он всматривается в ее глаза. И покачала головой, отвечая на его вопрос:
— Доброе утро, — прошептала она, переворачиваясь на живот.
И сама подперла голову ладонями, чтобы их лица были на одном уровне. У Агнии сжалось все внутри от очередного "лопнувшего пузырька" счастья, когда она увидела, как подрагивают уголки губ Вячеслава от подавляемой улыбки.
— Доброе, Бусинка.
Он обнял ее одной рукой и чуть переместил, устроив у себя на груди. Теперь их лица оказались близко-близко. Настолько, что она видела каждую его черту, лучики каждой морщинки, появившиеся из-за его вечной напряженности и хмурости. Но сегодня Вячеслав, определенно, был в хорошем настроении.
Агния не выдержала — рассмеялась вслух и с восторгом обняла его, крепко обхватив руками шею Вячеслава. Спрятала лицо на его плече. Как же ей хорошо было! Просто нереально.
Однако долго прятаться там Вячеслав ей не позволил. Ладонью собрав ее волосы, он легко потянул и заставил Агнию снова посмотреть на него:
— Ты какие цветы любишь, малышка? — будто мимоходом поинтересовался Вячек.
Но Агния пропустила этот вопрос, отвлеченная тем, что второй рукой он что-то надевал ей на шею, протягивая под волосами холодную цепочку. Застегнул. Надавил на затылок, вновь уложив ее щекой на свое плечо.
— Бусинка? — Вячеслав вновь потянул ее волосы, не дождавшись ответа.
— А? — она даже глаз не подняла, немного ошалевшая от украшения, которое пыталась рассмотреть.
Но это было достаточно проблематично сделать без зеркала. Цепочка оказалась короткой, такой, что как раз свободно охватывала шею. И округлый кулон, который она пальцами и кожей ощущала, укладывался во впадинку между ключицами. Но рассмотреть его никак не выходило. Все, что Агния могла понять — он был немного вытянутым, расширяющимся и округлым книзу. С несколькими камнями, выложенными по кругу в нижней части.
— Это мне? — снова не ответив, Агния попыталась повернуть голову под другим углом. Но и так мало что увидела. — Не надо было, Вячек, ты мне и так столько всего...
— Нет, мне, — он хмыкнул и прервал ее просто и эффективно: опустив ладонь на рот Агнии. — Вот буду смотреть на тебя и любоваться. Малышка, прекрати уже эту тему. Уже привыкнуть должна, так что просто порадуйся подарку. — Вячеслав посмотрел на нее с такой иронией, что она смутилась, ощутив себя маленькой и глупой.
И все-таки, веселье в его глазах делало даже это ощущение приятным. Потому что теперь она куда больше знала о нем и его мыслях.
— Бусинка, ты мне таки ответишь? Или ты по ходу не любишь цветы? — третий раз переспросил Вячеслав, насмешливо скривив губы.
Она состроила гримасу, оставив пока попытки рассмотреть украшение. Хотя тут же захотелось подскочить к зеркалу. Но все равно он не позволял ей пока подняться.
— Не то чтобы.
Вячек кажется удивился.
— Не понял.
Видя, что он ждет объяснения, Агния вздохнула и попыталась как-то понятно выразить свои мысли по этому поводу:
— Я люблю цветы. И когда их дарят, не важно какие. Это приятно, — она вновь повернулась так, словно пыталась спрятаться на его плече. Просто Агния как-то смущалась это говорить. — Но дальше... Понимаешь, у меня родителям много цветов дарили, когда они в нашем городе выступали. И за ними хаживать — столько мороки, — Агния "одним глазом" выглянула из своего убежища. — Этим часто приходилось заниматься мне — подрезать, менять воду. И так каждый день... А мне все время было лень этим заниматься, и цветы часто быстро вяли, — до конца уже призналась она в своем "грехе".
Вячеславу стало совсем весело. Лежа на нем, Агния прекрасно ощущала смех, который душил любимого. Но он ограничился только коротким:
— Ясно.
Помолчал секунду.
— И что ты сегодня собираешься делать? — тут же перевел разговор на другую тему.
А настроение Агнии впервые за утро "притихло". Это у нее сегодня был выходной в консерватории. А у Вячека, наверное, как и обычно, полно дел.
— Тебе уезжать надо, да? — спросила она, упершись подбородком.
Ему надо было. А как иначе? Ясень пень, дел и сегодня можно кучу нагрести. Однако, посмотрев в погрустневшие глаза Бусинки, он покачал головой:
— Нет, — ага, фиг вам он куда-то поедет, когда ловил такой кайф, наблюдая за тем, какая она сейчас веселая и счастливая.
Вячеслав свою малышку такой счастливой слишком давно видел. На Новый год, пожалуй. До всей этой кутерьмы и запары. И как же, оказывается, она грузилась, не понимая его. А он, придурок, только вчера до этого своим мозгом допер.
В глаза малышки вернулась радость после его ответа. Она подскочила на диване, выпутавшись из его рук. Впрочем, Вячек не препятствовал. Да и видел, что ей хотелось посмотреть в зеркало на его подарок. Вон, все время пальцами щупала. Так что он только проследил, как малышка соскочила на пол и босая пошлепала к зеркалу в одной рубашке. Которую купила, чтобы ему еще больше нравится.
Девочка-девочка. Он так и так был на ней целиком и полностью свернут.
Вячеслав надеялся, что ей понравится кулон. В этот раз Вячек потратил на выбор несколько дней. Перебрал кучу украшений. Этот ему пришелся по душе для его Бусинки. Только как ни старался, не сумел тот ей с толком и красиво подарить. Разозлился на себя до чертиков. А толку? Как пальцами ни хрусти, подобрать нужные слова не выходило. Чтобы донести до нее все, чтобы малышка больше в жизни не боялась, будто не нужна ему.
— Ой, это правда, мне? — Агния уже вертела в пальцах кулон, поднося тот ближе к зеркалу. И тут же рассмеялась, увидев в отражении, как он нахмурился. — Прости, Вячек, я постараюсь, правда, — пообещала Бусинка. — Спасибо! — она подбежала назад к дивану и не просто забралась в постель. А уселась прямо поверх Вячеслава, отчего у него кровь побежала по венам быстрее. — Спасибо! — малышка наклонилась, прижавшись к его губам.
