Игорь был уверен, что она снова привел его в ее комнату, где они смогут продолжить прерванное на обед занятие. Но Татьяна ввела его в гостиную, в которой горел камин.
— Садись в это кресло, — указала она.
Игорь сел, Татьяна пристроилась рядом. Он ждал, что последует дальше.
— Любишь, смотришь в камин? — вдруг поинтересовалась она.
— Там, где я жил, не было каминов.
— Я так и думала. А мне очень нравится, я люблю смотреть на огонь и мечтать. Поверь, это очень здорово.
— Верю. О чем ты мечтаешь?
Татьяна немного удивленно посмотрела на него.
— О чем может мечтать девушка? О любви. Смотришь на огонь и представляешь того, кто станет твоей любовью. Я в последнее время часто так делаю.
— Хочешь сказать, что видишь того, кого полюбишь?
— Вижу!
— А можно узнать, кто он?
— Так я тебе и сказала. Это главная тайна любой девушки. — Она на мгновение замолчала. — Хотя со временем все тайное становится явным. Почему ты так долго не звонил? Хотя не отвечай, я сама знаю. Это все из-за него.
— Из-за кого? — не понял Игорь.
— Из-за Радугина. Он сумасшедший.
Слова Татьяны изумили его, такого смелого определения Радугина от нее он не ожидал.
— Почему ты так думаешь?
— Я же не совсем дура. Он у нас в доме, когда собирается народ, часто выступает с разными лекциями. Иногда я их слушаю. После некоторых из них мне становится жутко.
Игорь какое-то время молчал, обдумывая услышанное.
— Но тогда зачем вы его пускаете к себе? Ты не спрашивала это у отца?
— Конечно, спрашивала. Он ответил: так надо, сейчас такое время, когда есть большой спрос на идеи Радугина и на него самого. У него очень много сторонников, даже не представляешь сколько. Я видела некоторых из них, они вызывает у меня страх. Эти люди готовы на все, невозможно даже представить, что они могут сделать.
— Но надо как-то отгородиться от них. Разве твой отец не может для тебя это сделать?
— Папа не может. Он вынужден участвовать в этих собраниях. Иначе... Ну, ты сам понимаешь.
— Понимаю.
— Только ты меня можешь защитить, — вдруг проговорила Татьяна.
Игорь от неожиданности аж всем телом повернулся к ней.
— Я?
— Да, — подтвердила она кивком головы. — Только ты один.
— Но как?
— Пока точно не знаю. Но если ты будешь среди этой публики, мне будет спокойней.
— Я тебя не совсем понимаю.
Татьяна как-то странно взглянула на него.
— Ты будешь один из немногих нормальных среди них. Это придаст мне спокойствие, я буду знать, что не все там так ужасно. Не бросай меня.
— Я тебя не бросаю, — растерянно пробормотал Игорь. Он хотел что-то еще добавить, но в этот момент в комнату вошел Жемга.
— У нас гости, Очень приятно, — произнес он.
— Мне уже пора уходить, — сказал Игорь.
— Что ж, не смею задерживать. Я скажу Саше, он вас добросит до общежития. Ему все равно нужно в город.
Впервые в жизни Игорь один ехал в машине, которую вел персональный шофер. Конечно, водитель обслуживает не его, он, Игорь, по сути дела, оказался в автомобиле случайно, но и это обстоятельство уже определенный сдвиг в его положении. И это очень приятно.
63.
Игорь уже готовился лечь спать, как неожиданно получил смску. Он удивился, в такой поздний час сообщения обычно не приходили. Его удивление еще больше усилилось, когда он увидел, что отправитель послания декан.
Сообщение было кратким: "Приезжайте ко мне прямо сейчас. Такси я оплачу". Едва Игорь прочитал текст, как пришел перевод на оплату проезда.
Большого желания ехать у Игоря не было, но он понимал, что не в том положении, когда можно отказаться.
— Мне надо срочно уехать, — сообщил он удивленному Вениамину.
Несмотря на поздний час, коттедж Жемги был освещен. Его встретил сам декан.
— Извините, Игорь, что заставил вас приехать так поздно, но так сложились обстоятельства. Пройдемте в мой кабинет.
Там в кресле удобно расположился Радугин. При виде его у Игоря упало настроение. Но внешне он постарался этого не показывать.
— Итак, все готово для начала работы "Союза молодых патриотов", — сообщил Жемга. — Завтра я иду в Администрацию Президента — главного куратора нашего проекта. Я должен, среди прочих документов, предоставить туда список основных назначений. Поэтому я вас и пригласил к себе. Мы намерены предложить вам должность ведущего специалиста в идеологическом отделе. Он самый важный и ответственный из всех. Вашим куратором будет Александр Селиверствович. На первом этапе зарплаты будут небольшие. Это сделано по предложению все того же Александра Селиверствовича. По его мысли это нужно для проверки персонала; люди должны работать не за деньги, а за идею. Я правильно излагаю вашу мысль? — спросил он у Радугина.
— Абсолютно правильно, Евгений Леонидович, — подтвердил Радугин. — Работа в Союзе является проверкой человека — способен ли он на первый план ставить идею и свое служение ей, а не себя. Игорь, я хочу, чтобы вы знали, — нам нужны только такие люди. Не подходящие под эти критерии будут безжалостно отсеиваться. Подумайте, подходят ли вам такие условия? Вам придется сильно изменить вашу жизнь.
Игорь смотрел на преподавателя, глаза у Радугина горели, а борода моталась из стороны в сторону. Он понимал, как сложно и тяжело будет ему работать с этим фанатиком. Но его прижали к стене, не оставив выбора.
— Что вы ответите на слова, Александра Селиверствовича? — спросил Жемга.
— Я готов начать работу.
Несколько мгновений Жемга пристально смотрел на него, затем его взгляд изменился. Он протянул Игорю листок.
— Это ваше заявление о приеме на работу, — сказал он. — Вам остается только его подписать.
Игорь достал из кармана ручку и поставил свою подпись.
— Вы можете переночевать здесь, — проговорил Жемга. — А перед этим — заглянуть к Татьяне; мне кажется, она еще не спит.
Едва Игорь покинул кабинет, как столкнулся с дочерью декана, она стояла возле дверей.
— Ну, как? — кинулась она к нему.
— Что как? — переспросил он.
— Подписал заявление?
— Да.
Он увидел, как облегченно вздохнула Татьяна.
— Я тебе обещаю, ты не пожалеешь.
— Откуда ты можешь знать?
— Папа говорит: если человек на стороне сильных мира сего, он тоже становится сильным.
Наверное, она права, точнее, прав ее отец, подумал Игорь. Посмотрим, сбудется ли это пророчество?
— Ты остаешься ночевать? — поинтересовалась девушка.
— Евгений Леонидович предложил.
— Завтра воскресенье, в университет нам не идти. Мы можем провести день вместе. — Он увидел, что она напряженно ждет ответа.
— Почему бы и нет.
Лицо Татьяны осветилось радостью.
— Иди спать, в гостевой все уже готово. Спокойной ночи! — Татьяна быстро прикоснулась к его щеке губами и помчалась в свою комнату.
66.
После завтрака Татьяна предложила пойти прогуляться. Рядом с поселком располагался лесопарк, который отличался от настоящего леса только тем, что вглубь чащобы вела асфальтовая тропинка. По ней они и зашагали.
Они прошли уже довольно большое расстояние, а разговор так и не начался. Игорь посматривал на свою спутницу; обычно разговорчивая Татьяна казалось ему непривычно задумчивой. Хотя чем это вызвано, он не представлял.
— Почему ты молчишь? — не выдержал Игорь.
Татьяна с каким-то затаенным вызовом взглянула на него.
— А мне и так хорошо, — сказала она. — Когда ты рядом, мне всегда хорошо. А тебе?
Эта откровенность привела ему в некоторое замешательство.
— Мне тоже приятно с тобой, — ответил он.
— Не уверенна.
— Почему? — удивился Игорь.
— Долго думал над ответом. Либо размышлял, что соврать, или пытался определить — так ли это на самом деле.
— Меня немного смутила твоя откровенность. Я не был к ней готов.
— Я понимаю, — кивнула Татьяна головой. — Мне кажется, ты не только к этому не готов. Я специально увела тебя сюда, чтобы нам никто не мешал. Да и вообще, на природе легче говорить. Ты не замечал?
— Если честно, то нет.
— А я замечала. Впрочем, это не важно.
— А что тогда важно?
— Я же тебе уже сказала, что ты не готов.
— К чему именно?
— К тому, что сейчас для тебя начинается.
— Не очень тебя понимаю. — Это было не совсем правдой, кое-чего из того, о чем говорила Татьяна, он уже понимал.
Кажется, это почувствовала и она.
— Ты можешь быть со мной откровенным, я никому ничего не скажу. К тому же я на твоей стороне.
— И все же ты говоришь загадками.
— Ну, хорошо, давай называть вещи своими именами. Ты пока не готов работать в этом Союзе, с этими людьми. Даже с моим отцом, не то, что с Радугиным. — Татьяна вдруг фыркнула. — Я же это вижу.
— Да, это так, — согласился Игорь. Он был удивлен проницательностью Татьяны.
— Один ты не справишься с такой нагрузкой, однажды сорвешься. Ты знаешь только папу и Радугина, а я видела и многих других. Не хотела бы я иметь дело с большинством из них. Но по-другому никак. Игорек, тебе нужна поддержка, а кроме меня не от кого ее получить.
Игорь вдруг ясно понял, что так оно и есть, в том мире, в который он вступает, ближе Татьяны у него никого нет.
— И что ты предлагаешь? — спросил он.
— Я буду тебе помогать, чем смогу. По крайней мере, попросить за тебя у папы мне всегда по силам. А это немало, обычно он выполняет мои просьбы. И вообще, научу, как общаться с этими людьми. Папа говорит, что у меня неплохо получается. А ты этого делать пока не научился.
— Почему так решила? — не без некоторой обиды спросил Игорь.
— Я видела, ты очень напряжен. А так с ними нельзя, иначе ты будешь у них всегда на вторых ролях. А я этого не хочу.
Словно по команде они замерли на месте, несколько мгновений смотрели друг на друга. Игорь захотел ее поцеловать, но Татьяна в этот момент возобновила движение. Ему показалось, что она это сделала не случайно.
— Не думай, что я навязываюсь тебе, — вдруг проговорила Татьяна, при этом ее голос прозвучал излишне глуховато. — Просто ты другой, чем они, и я не хочу тебя терять. С тобой можно говорить обо всем.
— А с ними?
— Нет. Я с Радугиным вообще боюсь разговаривать, иногда он такое отмочит, что я не знаю, как реагировать. Но тебе надо научиться быто своим и среди них. Если я буду рядом, тебе это сделать будет легче. — Татьяна снова остановилась и огляделась вокруг себя. — А ведь мы далеко зашли, я никогда тут не была.
— Возвращаемся.
Они пошли обратно. И снова молча, словно они исчерпали темы для разговора. Игорь поглядывал на девушку, но уже каким-то другими взглядом, она предстала перед ним в ином свете. И этот свет ему нравился.
Войдя в коттедж, они направились в комнату Татьяны. Едва за ними закрылась дверь, он прижал к себе девушку и стал жадно целовать. Она не сопротивлялась, и отвечала на поцелуи, но едва он начал расстегивать на ней блузку, как Татьяна резко отодвинулась от него.
— Игорь, я еще не готова к такой близости, — смущенно произнесла она. — Мне нужно больше времени, чтобы к тебе привыкнуть. У меня еще никого не было.
Несмотря на сильное желание, он сумел обуздать его. Игорь подумал, что в это утро между ними произошло все, что на данном этапе могло произойти. А больше — пока перебор.
— Я поеду в общежитие — сказал он.
Татьяна кивнула головой.
— Ты можешь приезжать сюда и оставаться ночевать, когда захочешь, — сообщила она. — Папа не возражает.
Игорь снова ехал в общежитии на машине декана, мыслями он то и дело возвращался к только что состоявшемуся разговору и всей сцене, которая произошла между ним и Татьяной. Он вдруг поймал себя на том, что чувствует себя более уверенно. Кажется, она совсем не глупая девушка, этот вывод можно сделать по тому, как правильно и тонко оценила его душевное состояние. А на это способны совсем немногие.
67.
— Теперь я понимаю, как ловко и последовательно меня загоняли в ловушку. Такое впечатление, что они все действовали по заранее согласованному плану. В том числе и Татьяна, возможно, она была даже главным элементов в нем. А я легкомысленно поддавался им, хотя поначалу и сопротивлялся, но, в конце концов, всегда выполнял то, что они хотели от меня. Как вы считаете, Плотин, неужели я был столь наивен и легковерен? Или тут действовало что-то другое?
Плотин глядел на Каракозова, и тот впервые обнаружил в его взгляде сострадание. Так, философ еще ни разу не смотрел на него.
— Видишь ли, в чем дело, — задумчиво произнес Плотин. — Я понимаю, в каком ты оказался тогда положении, и что тобой руководило. При этом мне трудно дать ответ на твой вопрос. В своих трудах я много размышлял о человеке, его природе, что происходит с ним на разных стадиях соединения с Единым. Своей основной задачей я видел изучение возможности восхождения к Богу. Но при этом я недостаточно разбирался в обычных отношениях между людьми. Говоря честно, они меня мало волновали. Возможно, это мой недостаток, как мыслителя, но как есть, так и есть. Хотя, если ты помнишь, я писал о неустойчивом центре сознательного восприятия личности. Из-за того, что он в нем существует, индивид свободен и может поступать так, как он хочет.
— Хотите сказать, что у меня в тот момент был неустойчивый центр сознательного восприятия личности?
— Он преодолевается только тогда, когда человек начинает восхождение к Единому. В этом случае он замещается другим центром, который имеет прямой выход на божественное. Ты же в тот момент думал совсем о другом. Вместо того, чтобы самоуглубиться в самого себя, тобой все полнее завладевал материальный мир. А он — великий соблазнитель, он предлагает свои богатейшие дары. Надо пережить очень много в жизни, чтобы понять их пустоту и никчемность. К тому же они всегда облачаются в самые богатые и привлекательные одежды. Отказаться носить их способны совсем немногие.
— Вы же сумели.
На лице Плотина мелькнула грустная улыбка.
— Речь идет о тебе, а не обо мне. Тем более, мой пример для тебя не был показателен, тогда ты стал быстро меня забывать. Мне даже иногда казалось отсюда, что я тебе в чем-то мешал. Как ты жадно постигал меня до этого, так ты с такой же силой меня отторгал. Только на самом деле не меня, а свое высшее начало. Ты даже не представляешь, как мне было грустно и обидно, когда я за всем этим наблюдал. Но, как и во время моего пребывание на земле, ничего изменить я не мог. В качестве утешения могу сообщить, что тебе осталось смотреть не так уже много.
— За что же мне такая милость?
— Вопрос же не в том, чтобы пересмотреть целиком свою жизнь, а в том, чтобы постигнуть, по какой дороге ты шел, и где оказался. И определить, есть ли желание все перечеркнуть и начать движение заново? Напомню тебе мои строки: "блаженство нашего бытия — там; а быть вдали от него значит просто быть, притом быть меньше. Там душа обретает покой и находится вне зол, поскольку поднялась в это чистое от зол место; и мыслит она там, и бесстрастна там, и там ее подлинная жизнь". Если ты созрел для подлинной жизни, то зачем тратить по напрасно время на то, чтобы смотреть на неподлинную жизнь. Разве ты не понял, что именно для этого ты тут оказался, именно для этого ты снова переживаешь то, что однажды уже пережил. Только на этот раз все смотришь со стороны, а потому и по— другому все оцениваешь.
