Облака над проливом между материком и Сануком приняли нас с распростертыми объятьями. Тучи висели плотно, хоть и довольно высоко. Под ними потряхивало, крутило, но лететь было можно. Дымка размывала видимость земли, не скрывая торчащих в небо скал. Ясное небо и солнышко были бы предпочтительнее, но малютка черта оказалась не так страшна. По крайней мере, первые два часа.
Затем погода улучшилась, и над океаном мы шли при видимости километр на десять. Регату не увидели, и специально ее не искали. Нам бы самим добратся...
Заключительный час перелета дал жару. Облачность легла на океан и летела по нему рваными хлопьями, сопровождаемыми брызгами. Воду под крыльями расчертили белые полоски пены. Видимость вперед упала до минимума, а опускаться ниже было некуда — и так днищем едва волны не царапали. Мысль о том, что в любой момент впереди может возникнуть многометровая скала берега, бодрила до мокрой спины. Царевич перестал разглагольствовать о своих планах и вцепился в ручку, которую теперь приходилось "пересиливать".
Но предупреждение о близости берега мы получили заранее. Из дымки вылетели силуэты птиц, громко состыковавшись с фюзеляжем. Самолет затрясло, зачихал многострадальный левый двигатель. На автомате уменьшил левый газ, увеличив правый, и дал ногу. Трясти стало поменьше.
Только теперь обратил внимание, какие круглые глаза у самодержца. А что он хотел?! Будни морской авиации! Ничего не видно, ориентиров нет, и клюв альбатроса торчит из воздухозаборника. С клювом, может, и преувеличиваю — но все остальное чистая правда.
Завалил самолет в плавный правый вираж. Земля должна быть где-то по левому борту. Да она и начала проглядывать оттуда, призрачными темными полосками.
— Тридцать пять или сорок минут до посадки. Все нормально Алексей. "Аист" у нас с изрядным запасом сделан.
— Да как ты в тумане этом поселок-то найдешь!
— Проще простого. Остекление приоткрой. Как дымом и железом горячим запахнет, так и прилетели. И не туман это вовсе, так, дымка...
Царевич действительно приоткрыл продых, через который ворвался морской ветер, напоенный влагой. Мысли сползли на шкоты и хлопающие паруса. Самая погода для гонок. Жаль только, нам она мешает, задерживает.
Унюхать, безусловно, царевич ничего не унюхает — зато успокоиться. Как именно мы залив найдем еще и сам слабо представляю. Пока иду по счислению, безбожно привирая на неизвестный снос. Ищу ориентиры, благо ходил несколько раз вдоль этого побережья.
Трясти стало меньше. Попробовал немного увеличить газ левому двигателю. Удивительно живучие у нас моторы получились. Правда, и цены немалой.
Внезапно дымку как сдернули. Будто из тоннеля выскочили. Алексей засуетился, осматриваясь — рявкнул на него "Привязка!". Впереди серый океан заиграл лучиками солнца. По левому борту четко просматривались скалы и зелень острова. Подтянул ручку на себя, забираясь выше, увеличивая обзор. Царевич шуршал картой и даже пытался оценить высоту солнца. Наивный. Его инструментальная погрешность с запасом перекроет половину Тихого океана.
Радость тянулась недолго. Самолет вновь нырнул в дымчатую стену. Сделал очередную засечку времени.
— Ну как, определился?
Алексей задумчиво водил пальцем по карте. Затем посмотрел в хмарь за остеклением.
— А ведь мы промахнулись уже мимо поселка. По всему выходит, севернее мы. Вот тут...
Мне в нос потыкали карту, прижатую пальцем. Когда это самодержец ногти успел обгрызть? Нус, послушаем дальше
— ... помнишь, как ты про берег Асады говорил, что он на север, а потом на северо-запад. И тут так. Берег вначале на северо-запад идет, а потом на северо-восток. И залив на изломе.
Посмотрел наш текущий курс. Похоже, действительно промахнулись.
— Коль так, навигатор, разворачиваемся. Считай время и добавь сорок секунд.
"Аист" ушел в правый вираж со снижением
— Семнадцать тридцать четыре.
Улыбнулся докладу, вспомнив бородатый анекдот — "...штурман!... семь!... что семь?... а что штурман? ". Летим еще восемнадцать минут вдоль побережья. Ветер теперь почти попутный, можно слегка облегчить жизнь двигателей. Насладились вновь солнечным окошком и нырнули в уже потоптанную нами дымку. Будет печально, если поймаем птиц теперь уже правым винтом.
На седьмой минуте побережье отвернуло к юго-западу. Алексей бурно радовался и показывал жестами, что по карте так и должно быть — входим в воронку залива. Остудил его радость тем, что вокруг этого залива скалы вздымаются едва ли не на километр. А у нас высота моря, считай. Если верить высотомеру, так мы вообще под водой летим.
Залив повернул к западу, видимость чуть улучшилась. Видимо ветром туман выдувался из этой природной аэротрубы.
— Закрылки. Садиться будем сходу. Маневрировать в этом нагромождении скал, затянутых туманом, у меня духу не хватит.
"Аист" приподнялся, утыкаясь выпущенной механизацией в воздух. Прибрал обороты. Теперь мы к берегу уже не летели, а подкрадывались со скоростью около семидесяти километров в час. Лихорадочно считал. Скорость двадцать метров в секунду, видимость с полкилометра — сколько секунд до встречи с неожиданно выскочившей горой?
— Поселок! Смотри, поселок!
От первых же воплей царевича рефлекторно двинул сектор газа в максимал. Нельзя же так пугать! Сбросил рычаги в холостой ход.
— Держись! Жесткая посадка!
Поводил ногами рули направления, сбрасывая скольжением высоту. На поселок не глядел, не до него. Тут скалы впереди. Нам надо это гостеприимство? "Аист" плюхнулся в воды залива, подняв высоченные стены воды за кормой и забрызгав лобовые стекла. Плевать. Рейд Хайды знаю, камней тут, вроде, не торчит — не на что там смотреть.
Продолжил работать ногами, выписывая по воде слаломную змейку. Надо реверс винта делать. И радиокомпас. Еще тщательную схему посадочных площадок для каждого поселка, с рельефом и курсами. Много чего надо. Где бы все это взять?
Самолет, закачался на волне, успокаиваясь. Брызги стекали по лобовику, открывая видимость. Запас до берега оставался еще приличный. Рядом с нами обнаружилось местное каноэ, с радостно прыгающими в нем гребцами. Или это они не от радости? Добавил винтам оборотов, поплюхав в сторону поселковых пирсов. Песчаного пляжа тут нет, одни глыбы у берега — придется причаливать на место грузовой баржи. Интересно, а куда они ее дели?
Залив цеплял самолет плотными зарослями бурых водорослей, плавающих верхней частью по поверхности. Невдалеке из воды торчали несколько любопытных усатых морд, следящих за диковинным зверем, забравшимся в их воды. Отливная часть берега кишела живностью. Казалось, шевелятся даже камни. Морские звезды всех форм и размеров, крабы, ракушки. Меж камней переступают черноперые, красноклювые птички, перебирая этот шведский стол. Разноцветный фонтан жизни под серым небом.
К моменту нашего причаливания берег заполнился любопытными людьми. Царевича тут явно не ждали. Поселок относительно мелкий, людей немного. А тут на них свалилось такое счастье, урча винтами и еле слышно взвизгивая.
Выбрался вслед за самодержцем, уже принимающим причитающиеся знаки внимания. Сел на край пирса и попытался дать себе зарок никуда отсюда не лететь. Душа, откуда-то из пяток, недоверчиво похмыкала, и комментировать не стала. Куда мы с ней денемся, от острова? Разве что на шахты. Мне там даже зубило держать доверяли!
Осмотрел залив и окружающие скалы. Не так уж тут узко. С самолета этот рельеф смотрелся более угрожающе. Видимо туман имеет оптическое свойство увеличивать проблемы. Чем не научная гипотеза? Мелкие, круглые капельки воды работают как линзы. Хихикнул над ползающей по извилинам бредятиной, взялся за трубку. Холодно тут. Ведь лето, считай, и широта почти совпадает с Липкинским заводом в России, а поди ж ты. Или это у меня от нервов?
Рядом уселся на настил мастер рудокопов Савелий. Подошли еще люди. Основной шум толпы удалялся по берегу к домикам.
— Что, твоя светлость. Укатали кущи небесные?
Представил себе ангела, намотанного на винты. В этих кущах не полетаешь.
— Скорее туман всю душу выел. Несешься, как на вагонетке с горы, а что впереди не видно.
Дедок многозначительно протянул "Д-а-а-а". Собравшийся народ подхватил, мол, понимаем. Это как в темноте мизинцем об камень садануться, пока до отхожего места бежишь.
Разговор плавно перетек на новости. Оказалось, даже тут об заклад бились на результаты Императорских игр. За разговорами плотнее пришвартовали самолет, притянув к пирсу даже крылья. Начинал накрапывать мелкий дождь. Лето в этом году удалось только в Алексии. Но там всегда хорошо. Столица, как-никак.
Ночью пришла регата с канонеркой, разбудившей поселок ревом сирены. Добавил для самолета желательность установки радара, получил строгий выговор от здравого смысла за прогрессирующий бред и заснул опять. Гостевой дом пах свежей сосной "с дымком". Уютно.
Утром начался обычный бедлам. Соревнования, как таковые, в Железном поселке не проводились, но возникли самостийные показательные выступления. Экипажам регаты было о чем рассказать жителям забытого в океане острова, после чего возникли понятные пожелания у местных, показать, что и они так могут. Эка невидаль, в Асаде стволы на скорость рубили и пилили. И мы так могем! Еще получше тех! Предложил народу на скорость накопать пару лишних тонн руды — вежливо послали. Уехал инспектировать шахты и присматривать место под отдельный поселок "трудового воспитания". Пока царевич мечется, надо базу готовить. Справное место пустовать не будет. Вот и Савелий со мной соглашается.
В это время бригада техников снимала левый двигатель с самолета и качала головой над слегка выщербленным винтом. Сроки ремонта назвать затруднились, но мы уже выскочили далеко за плановые рамки проведения соревнований, и несколько дней погоды не делали. Намекал стармеху, что в двигателе надо найти неустранимую поломку, даже если ее там нет. Мастер мялся, и давал понять, что врать самодержцу не будет.
До Аляски тысяча двести километров. Над океаном. Без ориентиров. Уже говорил Алексею, что дальше лететь нельзя. Совсем нельзя! И даже если мы оставим все запчасти, взяв дополнительно еще бочку топлива. Нельзя! Чего его так переклинило?
Собственно, на инспекцию шахт поехал, чтоб остыть. Надо нам с царевичем побыть пару дней подальше друг от друга. Последний разговор был очень уж яростный. Заодно и местечко для себя на новых шахтах присмотрю.
Старая шахта заметно похорошела. Разрослись постройки перед устьем, разровняли старые отсыпки. Сараи для новой крепи построили. Неизменным остался только закуток Савелия, добрый дух в бане и ехидство мастера. И действительно, чего нервничаю? Дальше этих скал все одно не сошлют. А мне тут рады.
У кустов перед домиком трепыхала крылышками настоящая колибри. Ей было наплевать на прохладу, с ее-то метаболизмом. Как она сюда долетела из южных земель? Тут на двухтонном самолете еле добрались.
Задержался на шахте на четыре дня. Сходил с охотниками на оленя. Вот в каком лесу надо было проводить бег с препятствиями! Замшелые, упавшие стволы создавали естественные, непролазные засеки среди живых елей-великанов. Ходить проще всего было звериными тропами, и на этих тропах дежурили комары величиной с кулак. Причем, создавалось впечатление, что звери ходили параллельными тропами — их было порой слышно, но достать не удавалось. Мне показали заброшенную деревню хайда. Осмотрел полукруг развалившихся домиков, вокруг пляжа. Напротив, в заливе, виднелся островок шамана. Обычно вход в дома деревни для иноплеменников не разрешали, а тут удалось глянуть на руины. Дома оказались "многоэтажными" c несколькими ярусами лежанок и страшной теснотой внутри. Зато с тотемными столбами.
За деревней нас вновь ждал реликтовый лес. Охотники учили отличать черные камни от черных туш спящих медведей. С их слов эти два объекта очень похожи, а медведей вокруг много. Причем бегают и плавают мишки быстрее человека. К счастью, в этот раз обошлось без проверочного забега.
В мое время говорили, что на Канадские острова никогда не приходили ледники, и леса тут помнят сотни тысяч прошедших лет. Реликты. Теперь, глядя в полумрак лесных гигантов, сотней метров высоты и диаметром в десяток обхватов, в это верилось легко.
Оленя мы добыли. Не реликтового. Величиной с крупную собаку. Посему, компенсировали размеры количеством. Заплатили за добычу выкачанной комарами кровью и удобрением реликтовых лесов. На мой взгляд, массы вышли почти сопоставимые.
Отдохнул душой. Мужики попались неразговорчивые — лес шума не любит. Хорошо сходили. И спалось в лесу сказочно, почти как при робинзонаде нашей вынужденной посадки. Набрался недостающего мне спокойствия.
Цивилизация встретила режущим ухо шумом праздника, нескончаемой чередой тянущегося за нашей регатой. Чуть было не утерял с трудом приобретенное равновесие. Еще и сияющий Алексей сообщил, что самолет готов к полету, он все рассчитал и у нас даже аварийный запас топлива останется. Если мы, конечно, взлетим с этим перегрузом.
Рассчитал он! Попытался вызвать перед глазами образ леса, полутьму, стаю медведей, облизывающихся на голубую кровь. Медведи получились выпукло.
На беду еще и погода наладилась. Пригрело солнышко, ветер стих. Воздух запестрел росчерками птичьих стай. Над реликтовыми лесами занималось северное лето. Шло одиннадцатое июня. Кинул монетку. Глупость какая! Не повезло.
Этим же днем стартовала регата к Аляске. Занялся основательным потрошением самолета, пока техники не видят, и переупаковкой аварийных запасов. Так тщательно не готовился даже к перелету в Асаду. Сняли внутреннюю обшивку шпангоутов в грузовом отсеке, уложил в нос надутые кожаные бурдюки. Выкинул все не прикрученное, вплоть до того, что оставил нам с Алексеем один револьвер на двоих и одну ракетницу, отказавшись даже от Даров. Пищевых припасов и ночного ведра не брали. Все что допустил в этом направлении, это полтора десятка метров крученой "лески" пара крючков, небольшой бурдюк с водой и бумажный кулек сухарей. Царевич впечатлился. На дурацкий вопрос ответил, что гадить будем два раза — до полета, и когда у нас над океаном топливо кончится. После этого Алексей предложил просунуть в проход между сиденьями еще одну бочку горючки. Хорошо бы, но ведь не взлетим.
Идею помочь взлету катером, забраковал еще несколько дней назад. Проще подумать, что еще выкинуть. Например, могу сам остаться. Только ведь у этого молодого дурня хватит извилин лететь одному. Тут и гадать нечего. Можно еще газогенератор автономки снять. Пар набрать мы и на жидком топливе можем.
Хозяйственные колонисты прибрали все снятое, особенно обрадовавшись гнутым листам фанеры внутренней обшивки. Хотел было снять даже стальные полосы усиления днища, но до них было не добраться, а вода холодная.
Тринадцатого "Аист" был готов попытаться взлететь, но поплевав через левое плечо, вылет назначил на четырнадцатое. Нам даже тень сомнений может стать чревата.
Утро четырнадцатого звенело чистым небом и легким ветром. Искренне надеялся, что погода резко ухудшиться и станет нелетной, но розовая полоса восхода высвечивала только покой в высших сферах. Скрестил пальцы. К запуску!
