— Действительно, — отозвался Орлен. — Нельзя оставить преступление безнаказанным. Дорогая, как властительнице нашего сердца, именно вам мы доверяем вынести лорду Комри приговор.
Николас напряжённо посмотрел на Иветту. На ней не было маски. Её нечеловеческий облик: раскосые глаза, острый нос и уши, излишне длинный тонкий стан и шея, неестественная белизна кожи — на маскараде не выглядел странным. Лишь посвящённые замечали тонкую грань между реальностью и кривым зеркалом Эльдантайда.
Иветта злорадно ухмыльнулась. Николас похолодел. Ни визгливый рогоносец, ни его вероломная жёнушка, ни тщеславный король не вызывали столько опасений, сколько эта нечеловеческая бестия. В ушах набатом отдавалась: "Пожалеешь! Отомщу!"
— Вы едва не отняли у лорда де Годона самое дорогое — его жену. Разделять созданные провидением пары — серьёзный проступок. Он повлияет не только на настоящие их жизни, но и на карму будущих воплощений. Из-за вашей порочной страсти супругам придётся преодолеть не одно препятствие на пути друг к другу. Чтобы восстановить справедливость, вы должны публично покаяться и преподнести лорду де Годону самое дорогое, что у вас есть. Ваш клинок.
Тварь! Она знала, знала, куда бить.
Николас отыскал глазами Жерарда. Тот больше не заступался. Охотник посмотрел на Ноэля — он побледнел, но остался нем.
Кто-нибудь! Скажите хоть слово! Так быть не должно! Это... это же не просто клинок Утреннего всадника, это последний подарок отца. Единственное напоминание о нём.
— В знак вашего позора вам состригут волосы, — закончила Иветта, но это уже было неважно.
— Ждём вас завтра в полдень на главной площади. Мы лично проследим, чтобы наказание было исполнено должным образом. Вы удовлетворены, лорд де Годон? — обратился король к Гийому.
— О, да! Мне достанется знатный трофей — клинок самого Утреннего всадника, знак моей победы над его недостойным внуком, — последние слова Гийом прошептал Николасу в ухо, чтобы остальные не слышали.
Глава 33. Наказание
1571 г. от заселения Мунгарда, Норикия, Дюарль
Веселье возобновили. Охотник, не прощаясь, поспешил прочь из дворца. Его окружала пустота и отчуждение, он даже не запомнил, как добрался до штаба: брал ли лошадь или бежал на своих двоих. В особняке он не зажигал свечей и благодарил богов, что никто не встречался по пути. Оказавшись в своей комнате, Николас бросился к сундукам.
Полная луна лила свет в окно. Первым порывом было сбежать, пока остальные веселились на балу. Но он уже пробовал — каждый раз его ловили и возвращали обратно. Оказывается, он был позарез нужен Жерарду, чтобы указать на Безликого.
В последний раз в Ланжу, пока все были заняты битвой с заговорщиками, побег почти удался. Оставалось только пересечь границу, забыв о своей миссии. Тогда-то Николас и обнаружил полумёртвую Бианку посреди пепелища, в которое превратили её родной табор.
Так она и помогла — напомнила, что он оставлял за спиной, показала, какова будет плата за свободу. Он не смог бросить ни манушку, ни людей из Компании, ни мирных норикийцев, оказавшихся ввязанными в чужую войну. Вернулся и победил, упустив последний шанс. Жалел ли теперь? Естественно, нет. Нельзя сожалеть о спасённых жизнях.
А может, не отдавать оружие? Заменить дедовский клеймор проклятым клинком из Храма Ветров. Пусть Гийом им потешается, пока тот не вспорет ему брюхо. И ему, и его жёнушке, и всем его гостям!
Но нет. Нельзя поддаваться злобе, насколько бы больно ни было. Иначе Мрак пожрёт душу, как пожрал уже почти весь мир. Звёздный клинок — ноша Николаса. Его память о милой и доброй Юки. Как он мог так ошибиться? Таких женщин больше нет, сколько бы он ни искал её отражение в чужих лицах.
За всё надо платить. За свои ошибки — дважды.
Из ступора вывел скрип двери. Николас резко развернулся. На пороге стоял Ноэль.
"Предатель! Где ты был, когда меня унижали?"
— Ты так быстро ушёл. Я не смог за тобой угнаться, — тараторил друг в извинение. Извинение, в котором никто не нуждался.
Какой толк от сожалений? Ничего исправить уже нельзя!
— У тебя такое страшное лицо... Но это же не конец света! Никто не подумает о тебе хуже. Все понимают, что так вельможи пытаются притушить твою славу. Но от этой несправедливости она только укрепится. Клинок мы закажем новый, у лучшего оружейника, а волосы отрастут за год-полтора. К тому времени ты и не вспомнишь...
Николас выхватил дедовский меч и приставил к горлу друга. Ноэль вытаращил глаза и поймал остриё пальцами.
— Уведи меня отсюда по ветряным воронкам. До границы Лапии. Это пять прыжков. Столько же, сколько до Ланжу. Я поделюсь с тобой резервом, передам его весь, если понадобится. А потом можешь валить под крылышко своего деда. Обо мне вы больше не услышите!
— Николас, нет! — в отчаянии выкрикнул Ноэль. — Тебя будут искать, тебя убьют! Подумай хотя бы о своих учениках. Бианка едва начала выходить на улицу, ты нужен ей.
— Ой ли, ты сам прекрасно справишься с ролью её наставника. Уведи меня, иначе я убью тебя и буду прорываться отсюда с боем. Плевать, какой крови это будет стоить!
— Нет, ты не сможешь. Я слишком хорошо тебя знаю, — Ноэль отвёл его клинок в сторону.
Между ними словно образовался щит, но никто ветроплав не использовал. Ударить не получалось, как бы сильно не полыхала в жилах злость. Это было, как ударить себя. Нет, себя Николас ударить мог, мог даже на проклятый клинок броситься, но причинить вред Ноэлю — никогда в жизни. Всё существо восставало против этого.
— Пошёл вон! — прорычал Николас.
— Давай поговорим спокойно, — не унимался друг.
— Пошёл вон, я сказал!
Николас швырнул в Ноэля вестросгустком. Друг отлетел в коридор. Николас запер дверь на засов и слушал, как Ноэль снаружи молотит в неё кулаками и приказывает отворить.
Нет! Ни видеть, ни говорить ни с кем не хотелось.
Да, он — сам виноват, сам ошибся. Но, боги, как же нестерпимо душат и режут по живому решётки золочёной клетки!
* * *
После скандала все знакомые спешно покинули дворец. Бианка с трудом уговорила отбывающего кучера взять её с собой на запятки. Уж очень не хотелось оставаться здесь одной. Из памяти никак не шло смертельно побледневшее лицо Николаса, его ошалелый взгляд, когда объявили до жути несправедливый приговор. Если бы её спросили, она бы перед всеми подтвердила, что Николас ни в чём не виноват. Госпожа де Годон сама порочная насквозь, соблазнила его и обманула, а другие воспользовались этим, чтобы унизить.
Почему Бианка обозналась? Почему сердце не подсказало, что она танцует с другим? С его лучшим другом. Конечно! Николас так старался не ради себя. В этом весь он. Ах, если бы она догадалась раньше, если бы отыскала его настоящего и упросила потанцевать с собой, то ничего бы не случилось.
Полночи Бианка горевала и лишь под утро уснула. К завтраку она едва не опоздала, а выпрашивать у поваров еду после боялась. Одеваться и умываться пришлось на бегу. В столовую Бианка успела только в последний миг. Едва она принялась за завтрак, как к ней подсел Ноэль.
Бианка знала внука вождя лишь понаслышке. Пару раз они разговаривали случайно, но единственное, что их объединяло, был Николас. Как она умудрилась заставить его танцевать с собой, а потом ещё и поцеловать? Что он теперь о ней думает?
— Простите за вчерашнее, — начала Бианка. — Я видела, как Николас делал вашу маску, и дар у вас похожий. Вот и решила, что вы — это он. Простите!
— Это вы простите. Я должен был представиться, как только понял, что вы обознались, — улыбнулся он.
Хорошо, что Ноэль такой добрый. Злобу и язвительность она бы сейчас не вынесла.
— А почему вы не представились? — спросила Бианка без задней мысли.
Он смутился и покраснел.
— Я хотел попросить об одной услуге. Отнесите Николасу завтрак. Ему нужно поесть. Меня он выставит, а вас точно нет.
Он вручил ей поднос с кашей и куском запечённой телятины, а сам направился прочь из столовой. Бианка пожала плечами. Почему это Николас послушает её, а не лучшего друга?
Дверь в его комнату оказалась заперта и выглядела сильно помятой, словно по ней молотили кулаками.
— Мастер Николас, это Бианка, откройте! — позвала она.
Изнутри донеслись шаги, дверь распахнулась. Николас выглянул в коридор, видимо, опасаясь увидеть Ноэля. Здорово же они повздорили.
Комната выглядела убранной: никаких порванных тряпок или поломанных вещей. О том, что что-то не так, можно было догадаться только по синюшным кругам под глазами хозяина и заострившимся, как у покойника, скулам.
— Я... — Бианка закашлялась. — Принесла завтрак.
Николас сел за стол и принялся клевать без аппетита. Словно маленькая болезная птичка.
— Как учёба? — поинтересовался он бесцветно.
— Разве сегодня есть на это время? — слабо ответила Бианка.
— Конечно, хоть его у меня ещё не отняли. Видел, как ты веселилась на празднике. Всё оказалось совсем не так страшно.
— Всё оказалось ещё хуже! Тебя так унизили, и никто не посмел возразить!
— Не нужно меня жалеть. Мужчины этого не любят, особенно когда они действительно жалкие, — перебил её Николас. — Так что с учёбой? Какую карту ты выбрала вчера?
— "Влюблённые". Я думала, что это — самая счастливая карта в колоде, но всё вышло не так, как я представляла. Наверное, она оказалась перевёрнутой.
— У карты, как и у каждой вещи, есть обратная сторона. Зачастую она означает не то, чем кажется на первый взгляд. В твоём случае "Влюблённые" означали важные перемены в жизни. Ты в первый раз не побоялась выйти в свет. Дальше будет легче.
— Иногда мне кажется, что это у тебя дар к гаданию, а не у меня, — Бианка протянула ему карты, Николас по-дружески сжал её ладонь.
— Вовсе нет, просто я много читаю и размышляю, — он снял с колоды шляпку.
Бианка перевернула карту рубашкой вниз:
— Похоже, карты решили над нами подшутить. Сегодня мне придётся отработать "Справедливость", — на карте изображалась женщина с весами в левой руке и мечом в правой. — Может, это означает, что тебя помилуют? Ведь на балу справедливость попрали.
— Ты снова понимаешь всё буквально. Карта может означать восстановление гармонии, духовное очищение, открытие истины. Попробуй мыслить беспристрастно, забыв о личных желаниях и симпатиях. Именно на это намекает тебе карта, — Николас закончил есть и вытер рот салфеткой. — Подумай об этом на досуге, а мне уже пора собираться.
Бианка забрала поднос и спустилась в гостиную. Очень хотелось чуда, которое так и не случилось вчера.
В холле у лестницы её поджидал Ноэль.
— Как он? Поел?
Бианка кивнула:
— Выглядел спокойным, смирившимся. Даже дал мне урок.
— Чем ему хуже, тем больше он делает вид, что всё в порядке. Замыкается в себе, — печально вздохнул Ноэль. — Ладно, сейчас ничего не исправить. Хоть бы наказание прошло спокойно.
— А можно... — Бианка всё ещё робела перед ним. Но в конце концов, он сам попросил её об услуге. — Можно мне с вами? Я ещё не была в Дюарле, и... мне страшно... одной.
— Конечно! Я буду защищать вас от всего, клянусь! — согласился Ноэль.
Она сбегала за неприметным серым плащом с глубоким капюшоном, которым можно было прикрыть лицо в случае неприятностей.
* * *
Главную площадь заполонили люди. Столько Бианка никогда не видела. Гвардейцы прижимали зевак к стенам домов, чтобы по мостовой прошла конная процессия Компании. Толпа гудела, как растревоженный улей. Все заглядывали в лица, искали Николаса, обсуждали происшествие. Виновен или нет, заслужил или пострадал от придворных интриг.
В центре площади процессия остановилась. Ноэль спрыгнул первым и помог спуститься Бианке. На помосте для выступлений стоял лорд де Годон с супругой. Шанти сверкала улыбкой, словно не её честь была опорочена. На деревянных тронах восседали король с фавориткой.
Гул голосов усилился, толпа зашевелилась многоголовой гидрой. Бианка обернулась ко входу на площадь.
Николас чеканил шаг, как на параде, держал спину ровно, а голову высоко. Глаза его были прозрачны и глубоки, как небо весной, а лицо выражало сосредоточенность.
Толпа неистовствовала. Люди протягивали руки, кричали: "Взгляни на меня, ну, взгляни же! Прикоснись ко мне!"
Охотник одаривал их мягкой улыбкой, от которой они заводились ещё больше, и снова смотрел прямо, в лица обидчикам. Даже солнце светило лишь на него одного. Затянутый в бело-зелёный парадный костюм, он казался более величественным, чем король в золотой короне и парчовом платье.
Николас поднялся на помост и опустился на колени перед лордом де Годоном.
— Приношу свои глубочайшие извинения за недостойное поведение по отношению к вашей супруге. В знак моего искреннего раскаяния и почтения вверяю вам оружие, что служило мне верой и правдой долгие годы, — Николас снял ножны с мечом и протянул Гийому. — Клянусь честью Сумеречника, что больше не позарюсь на чужое и молю меня простить.
Обвинитель злорадно усмехался, Шанти улыбалась торжествующе, но Николас оставался таким же бесстрастным.
— Лорд де Годон? — нетерпеливо потребовал ответа король.
— Да, Ваше величество, его наказанием я удовлетворён, — сказал Гийом настолько мелочно и презрительно, что толпа зашипела с ненавистью.
"Облапошили честного благородного мальчика! Позор! Фу!"
Пристыженный, лорд де Годон забрал меч и отступил, показав себя ещё более жалким.
— Чтобы вы помнили о своём бесчестии и своей клятве, лорд Комри, вам остригут волосы, — объявил король сдержано.
С трона поднялась фаворитка. Николас вскинул голову. Иветта взирала на него с нескрываемой злостью, а он был холоден, как кусок льда. Фаворитка оттянула его собранные на затылке в хвост волосы.
По коже Бианки побежали мурашки, она прижала ладони ко рту. Вдруг дрожащий в руке Иветты золотой серп перережет Николасу горло или изуродует лицо?! Толпа замерла, затаив дыхание, видно, ожидала того же.
Только в мраморном лице Охотника не проскальзывало ни единого намёка на страх, а взгляд становился всё более далёким. Раскосые нефритовые глаза Иветты полыхали ненавистью. Остро наточенное лезвие в один удар отсекло волосы. Пряди чёрным шёлком рассыпались по плечам Николаса, коленям и помосту.
Фаворитка что-то зашептала в ухо Охотника. Бианка бы всё отдала, чтобы услышать её слова и поддержать его. Николас не дрогнул. С неровной стрижкой он выглядел очень трогательно, воодушевлял, как выживший в страшное ненастье котёнок.
Иветта вернулась к королю. Орлен вскинул руку, привлекая внимание толпы:
— Наказание окончено. Отныне ты свободен от своего проступка, но не от клятвы, которую дал перед лицом всего собравшегося здесь народа. Помни об этом.
Николас поднялся и поклонился:
— Благодарю за ваше милосердие и справедливость, Ваше величество.
— Можете быть свободны.
— Моё почтение!
Николас спустился с помоста таким же чеканным шагом и направился к выходу с площади. Не обернулся даже, когда Бианка с Ноэлем хором окликнули его.
