Хозяин заведения был очень доволен — он понял, что гораздо выгоднее втридорога продавать такую ценную сотрудницу адекватным и уважаемым клиентам, чем отдавать её всем подряд. Так Мэрилин стала элитной, очень элитной женщиной.
И вот спустя буквально пару дней после первого шоу Шелдон вдруг насмерть отравился палёным спиртным. Бывает. Никто по нему не убивался. А девчонки, как подозревал Дейл, ещё и отметили это счастливое событие в узком кругу.
Пришедший на смену Шелдону его бывший зам относился к Мэрилин с искренним уважением. Он же ввёл новые правила относительно порядка в зале — теперь агрессивных клиентов сразу успокаивала охрана, а не девчонки. Раньше-то ребята вмешивались только тогда, когда дело доходило до откровенной порчи имущества. Теперь стало строже. А ещё Дейл отметил для себя, что к новому старшему Мэрилин приходит сама. И уходит всегда довольная.
После этого она незаметно перетянула на себя всю административку заведения: поставки, расплату с клиентами, учёт прибыли и долгов, разбирательства. В общем, "Нора" изменилась. Точнее, не столько сама "Нора", сколько цены на девчонок. Подход-то хозяйский остался прежним. К девкам в заведении всегда относились, как к дерьму, которого на улицах полно.
А потом новый старший аккуратно поинтересовался у Дейла, не хочет ли тот, чтобы в заведении сменился хозяин. На вопрос, кто придет на смену, только усмехнулся. И Дейл догадался. А когда догадался, то согласился. Уже на следующее утро всех верных старому хозяину охранников отвлекли девчонки. Дейл же, как обычно, дежурил на входе и делал вид, будто не понимает, что происходит. А произошло всё тихо и быстро. Только один из верных лёг в подсобке парализованный, ибо нечего пытаться поднимать тревогу.
Чуть позже Дейл стоял за спиной Мэрилин, когда та собеседовала не вовлеченных в переворот. Стоял и иногда откровенно удивлялся принимаемым ею решениям. Однако следовало признать — с теми, кого она оставила, проблем не возникло. А вот что случилось со старым хозяином, так и осталось секретом. Впрочем, после первой устроенной Мэрилин казни-шоу, когда искалечивший девочку три часа умирал перед заведением, Дейл предпочел и не знать. Шоу же вышло будь здоров — полсектора собралось, а по завершении рвануло в "Нору", наплевав на внезапно выросшие цены.
Ну и ещё Дейл наверняка знал, что у некоторых из новой охраны водились шальные мысли подвинуть Мэрилин. Нет, не на её прежнее место, конечно (мало кому хотелось исчезнуть, как предыдущий хозяин заведения), просто сделать её управляющей, чтобы занималась хозяйством, танцами и сама решала, с кем из клиентов спать, если вдруг захочет. Но тут неожиданно выяснилось, что младшая бонза группировки связистов — названая сестра новой хозяйки... и глупые мысли немедленно были забыты. Мэрилин подстраховалась со всех сторон. Как позже нечаянно узнал Дейл, она долго откладывала переворот, пока не отыскала надёжный противовес собственным же сподвижникам.
В общем, леди Мортенсон оказалась крайне серьёзной женщиной, что не раз подтверждала на деле. Серьёзной во всех отношениях. И тут вдруг появился из ниоткуда никому неизвестный сопляк — и эта женщина растерялась. Пусть никто этого и не замечает, но Дейлу очевидно — глаз у него намётан. А ведь, не будь этой странной заморочки, неплохая бы выдалась ночка. В "Томагавке"-то, собственно, и охранять не пришлось — спутник у Мэрилин крайне авторитетный. Поэтому Дейл с напарником могли слегка расслабиться, к тому же среди сотрудников заведения внезапно обнаружился коллега из "Норы" — вышибала Пол Джонс, он же Рыжий. Потрепались чутка, вспомнили былое. И Дейл решил, что неплохо бы вечером до смены Рыжего пересечься, спокойно пообщаться.
Но всё-таки что-то дергало. Что-то этим утром было не так. Самую чуточку не так. И дело даже не в Молодом, сошедшем накануне с дистанции, и не в том, что Мэрилин эта ситуация разбалансировала. Сейчас, вон, если поглядеть, она вроде начала забываться и, похоже, собиралась-таки завершить ночь не в одиночестве. В приват-кабинеты "Томагавка" она по-любому бы не пошла (очень не любила клубные приват-кабинеты), но вот где-нибудь в отеле... Да и Сандерс мужик вполне ничего — и с лица, и в обхождении. Тогда что же? Паранойя обострилась? Не исключено, конечно...
Дейл уже начал слегка успокаиваться, но тут из переулка вышел, бля... Молодой. Вывернул внезапно и едва не споткнулся, увидев Мэрилин. Впрочем, быстро собрался, принял независимый вид и, не глядя больше на женщину в алом, прошёл мимо с застывшей мордой и окаменевшей спиной.
Про себя Дейл чертыхнулся. Ну ёп, ну вынесла нелегкая! Ведь всё же налаживалось! Мэрилин на появление бывшего никак не среагировала, даже бровью не повела, но наметанным глазом Дейл заметил, что она слегка, самую малость, всё-таки отстранилась от спутника. Ну, звиняй, мужик, не сложилось твоё утро. Скажи спасибо Молодому. А лучше не говори. Ему сейчас куда поганей, чем станет тебе через несколько минут.
Дальше все сложилось, как предвидел Дейл. Мэрилин со своим спутником дошла до следующего перекрёстка, деликатно отстранилась и распрощалась, поблагодарив за прекрасный вечер. Оуэн, несмотря на отличную выдержку, огорчения скрыть не смог. Тем не менее повёл себя очень уважительно, руку поцеловал, наговорил комплиментов и проводил Мэрилин взглядом, полным сожаления.
Вот тут-то Дейл и понял, что было не так! Отчетливо понял. Он кивнул напарнику, приказывая следовать за Мэрилин, сам же приотстал.
Странно, как сразу не сообразил.
"Томагавк" стоял в облагороженном тупике — чистом, отлично вымощенном, но совершенно глухом. И когда Мэрилин со своими спутниками направлялась по этой каменной кишке к выходу на улицу, навстречу прошёл человек. Хорошо, но неброско одетый. В клуб в таком прикиде не ходят, да и поздно уже в клуб-то — солнце встало, чего там делать? Разве что есть тема пообщаться с кем-то из работников, кто стоял на смене. Дейл мысленно прокрутил в голове те несколько секунд короткой встречи. Не уверен, но, кажется, незнакомец слегка напрягся при виде Мэрилин.
— Ты не знаешь того мужика, которого мы встретили на выходе из "Томагавка"? — спросил негромко телохранитель у бонзы, смотревшего в спину уходящей женщине.
Оуэн оторвал взгляд от Мэрилин и перевёл на Дейла:
— Знаю. С Ральфом Секи Момент, которого недавно выгнали из сектора, приехал. Вместе со старшим уезжать не стал.
* * *
Абэ уходил из укрепмотеля ранним утром. Солнце едва поднялось, нежные рассветные краски ложились на асфальт и бетонные стены построек, делая их сиреневыми, лиловыми, розовыми... Во дворе было тихо и пусто, только сидел у входа часовой.
Су Мин захотела проводить гостя и теперь молча шла рядом. Они остановилась у калитки. Абэ собрался уже наклониться, чтобы поцеловать спутницу на прощание, как она вдруг положила ладони ему на грудь и негромко сказала:
— Спасибо, что был со мной.
Двор, тонущий в рассветных красках, тусклая голубизна неба, прямой взгляд тёмных глаз и упавшие в тишину утра слова, которые он, Абэ, не слышал уже много-много лет — всё это заставило на мгновение задохнуться. Время словно застыло, а потом стремительно понеслось вспять: дни, недели, месяцы, годы...
"Спасибо, что был со мной".
На долю мгновения Абэ перестал понимать, где находится, но жёсткий самоконтроль выдернул его назад, в настоящее.
— Женщина, — Абэ положил свои ладони поверх ладоней Су Мин, — я не был с тобой, я с тобой есть.
Она улыбнулась:
— И я этому рада.
Вместо ответа он притянул её к себе, поцеловал, но почти сразу же отпустил и вышел на улицу.
Мир вокруг словно превратился в декорации театра кабуки — казался не реальностью, а искусно выполненной подделкой, а он — Абэ — плохим актёром, оказавшимся на сцене без костюма и не знающим роли.
Утро очень раннее, если повезёт, никто не встретится, но если не повезёт, нужно держать лицо. Поэтому младший бонза сосредоточился не на случившемся, а на самом себе — шёл, стараясь не прибавлять шага и не показывать царящего на душе смятения, чтобы не выдать себя камерам наблюдения, чтобы не показаться странным оператору беспилотника... Ведь для всего мира, для женщины, сказавшей: "Спасибо, что был со мной", ничего не изменилось. Обычные слова, обычное расставание до вечера. Это для Абэ реальность превратилась в декорации. Для остальных она осталась прежней.
Сколько раз он повторял себе, что нельзя изменить свершившееся. Можно только смириться и жить дальше. И он смирился, и жил, как мог. Однако роковые ошибки страшны не только невозможностью их исправить, но и невозможностью с ними жить. Совсем.
Впрочем, семь лет назад человека, совершившего ошибку, не стало, а для Абэ Такеши жизнь была уже проще. Но тень того давнего страшного проступка, совершённого уже не им, тень утраченного однажды счастья, оказывается, постоянно находилась рядом. Она лишь ждала возможности напомнить о себе. А когда дождалась — упала на человека, который старался и почти сумел о ней забыть. Ей было плевать, что человека зовут иначе, что он больше не тот, кем был раньше, что прошло семнадцать лет. Вот она, рядом. И ему так же больно, как прежде...
Всю дорогу до особняка Ли Янь Цинь Абэ, на его счастье, никто встретился. Улицы были пусты. Охранники на входе ничего не заметили, только кивнули, приветствуя, бонза ответил и сразу прошёл в дом.
Привычная комната показалась пустой. Такой же декорацией, как весь мир вокруг. Абэ ослабил галстук и беспомощно огляделся, словно впервые видя знакомые привычные предметы. Опустился на подушку, растерянно уставился в пустоту перед собой.
Слепец. Беспамятный слепец. Она не странная женщина. Он действительно знает её много лет. И она его тоже. Вот откуда это ощущение щемящей близости, понимание с полуслова.
Четвёртый день вместе, а он лишь сейчас осознал!!! Тот же рост, та же фигура, те же плавные, сдержанные, будто скупые, движения. То же чувство покоя и уюта рядом. Тот же взгляд, поворот головы, лицо... Абэ вдруг понял, что не может толком вспомнить лицо. Он помнил красный воротник кимоно, нежные выступающие позвонки, плавную линию шеи, маленькие уши, кончики которых чуть-чуть оттопыривались и были слегка розоватыми. Бонза уткнулся лицом в ладони.
Спокойно. Это не она. Она умерла семнадцать лет назад. Он сам видел табличку на Стене Памяти, видел имя в списке выбытия, видел переданную в архив идентификационную карту, видел счета, которые были закрыты по причине смерти. Четыре года спустя он анонимно погасил её последний долг — тогда уже смешную для него четырёхзначную цифру — единственное обязательство, оставшееся после женщины, которую он любил. Как мог, он очистил её память и думал, этого окажется достаточно, чтобы хоть немного успокоить совесть. Конечно, ошибся.
Абэ сидел, по-прежнему уткнувшись в ладони. Это не она. Она была младше него на четыре года. Сейчас ей бы было тридцать четыре. А Су Мин всего двадцать семь... Совпадения случаются.
Он, наконец, отнял ладони от лица и откинулся к стене.
"Спасибо, что был со мной".
Миюки. Семнадцать лет назад она говорила ему эти же обычнейшие слова. Она каждый раз их говорила, когда они расставались, и каждый раз клала ему на грудь ладони, а он накрывал их своими. "Спасибо, что был со мной, Ичиро-сан". Последние слова, которые он от неё слышал. Потом он ушёл, не зная, что уходит навсегда. Больше они не увиделись. Через неделю Ичиро опоздал на день — всего на день! — и тем её убил.
"Спасибо, что был со мной".
Небо! Как похожи! Прямо реинкарнация... Но Су Мин, когда умерла Миюки, уже было десять... год, когда она "изучила японский".
Абэ уронил взгляд в пол. Остынь, Такеши, Миюки давно нет. А Су Мин не хрупкая космея, скорее уж, хиганбана — ядовитый цветок, согласно легенде, растущий лучше всего там, где пролилась кровь. Цветок умерших, цветок-бритва, лисий цветок, а ещё... цветок призраков. Удивительно, но ей подходит любое из этих названий. Она способна защитить себя, и она, действительно, призрак, появившийся в жизни Абэ.
Он усмехнулся, вспомнив её прозвище. Кумихо — лиса-оборотень... не шутница-кицунэ, а истинный демон, несущий в мир зло и разрушение. Достойная пара преданному, умершему, возродившемуся и предавшему в ответ.
Судьба, что же ты хочешь сказать, подарив Абэ эту женщину? Даёшь оступившемуся второй шанс? Напоминаешь о том, что он, как казалось, забыл? Или теперь от него, Абэ Такеши, зависит жизнь уже другой женщины, и ему нужно сделать то, что не сумел сделать семнадцать лет назад Хасэгава Ичиро? Это второй круг? Или шанс искупить старую ошибку?
Су Мин действительно хиганбана — живучая, ядовитая и прекрасная, но ведь Зона отчуждения Северной Америки — не закрытая оранжерея корпоративной Японии. Да и Хасэгава Ичиро давно мёртв. Где-то в "Сони-Тошиба" на Стене Памяти есть табличка с его именем, он навсегда значится в списке выбытия, его идентификационная карта передана в архив, счета закрыты по причине смерти...
Они оба мертвы. Ичиро и Миюки. Он вдруг впервые это понял, впервые осознал.
Тех двоих больше нет. Нет красного ворота кимоно, открывающего взгляду покрытую густыми белилами нежную шею, нет трогательно оттопыривающихся кончиков ушей. Нет заколок в её волосах (одну из них он берег до самой своей смерти). Нет смешного неузнавания и восторга, когда впервые увидел её в обычной современной одежде. Нет: "Как ты здесь оказался?! Тебе сюда нельзя!!!" Нет: "Никто ничего не узнает. Уйду, как пришёл". Нет смущения и смеха, предвкушения, ожидания... Нет: "Спасибо, что был со мной, Ичиро-сан". Ничего нет. Воспоминания о тех двоих смутны. Лиц в памяти не осталось вообще. Лишь расплывчатые образы, обрывки безвозвратно утраченной жизни. Да ещё имена.
Зато есть Абэ Такеши и Су Мин. Есть: "Спасибо, что был со мной". Её руки на его груди — тёплые и живые. Обнажённая спина и наброшенная на плечи красная простыня, так похожая на кимоно. Есть: "У меня ощущение, будто мы знакомы лет сто, не меньше".
Он закрыл глаза, чувствуя, что, наконец, снова обретает почву под ногами, что мир перестаёт быть похожим на декорации театра кабуки, а он сам — не то на неподготовленного актёра, не то на пьяного зрителя, зачем-то забравшегося на сцену.
"Спасибо, — прошептал Абэ. — Спасибо".
Он не знал, что ещё добавить.
* * *
Бар "У трамвая" ещё не работал — ставни были наглухо закрыты. Ничего удивительного, кабакам несвойственно открываться в десять утра. Тем не менее перед дверями заведения стоял и явно кого-то ждал крепкий светловолосый парень. Очень скоро на улице показалась невысокая азиатка с тремя сопровождающими, она кивнула светловолосому и приблизилась.
Первыми в бар направились двое из тройки сопровождения, и только через пару минут, получив от них сигнал, вошла гостья с встречающим, а следом — третий боец прикрытия.
Внутри оказалось чисто: табуреты стояли перевернутыми на столах, полы были подметены, а над всем этим витал кислый запах дешёвого пива.
Новоявленный хозяин бара стоял за стойкой и немного растерянно поглядывал на тройку прикрытия. Бойцы рассредоточились по залу, держа вход и дверь в задние помещения, тогда как их невысокая миловидная спутница прошла за один из центральных столиков, сняла с него табурет и села.
