— А, да, — сказала Рёко, для осмотра вложив запястье в протянутую руку. Женщина критически осмотрела его. — Подарок одной из вербовщиц, — пояснила Рёко.
Рёко отметила краткий обмен взглядами бабушки и дедушка. Кото кашлянул и сказал:
— Ну, если он не подойдет, мы тоже принесли подарок. Не смогли придумать ничего иного столь же подходящего, так что…
Он сунул руку в карман пальто и вытащил нечто похожее на длинную нить. Приглядевшись внимательнее, Рёко увидела, что это на самом деле ожерелье, одно из этих почти неразрушимых нитей из углеродных нанотрубок, формирующих цепочку. На одном конце была, судя по всему, вырезанная в нефрите эмблема.
Рёко приняла и посмотрела на нее. Выглядела она как две поднимающие корону руки, почти как будто кому-то ее вручающие.
— Пап… — начал ее отец. Другой мужчина поднял руку, упреждая его.
— Я не в лучших отношениях со своей семьей, — сказал Сидзуки Кото. — На самом деле, это преуменьшение. Честно говоря, я бы предпочел вообще этого не касаться. Но в нынешних обстоятельствах я связался и запросил одно из них. Эта эмблема — герб семьи Сидзуки.
— Матриархата Сидзуки? — уточнила Рёко, не конфронтационно, но все равно прямо задавая вопрос.
Ненадолго повисла неловкая тишина.
— Да, — сказал Кото, не признавая напрямую, что она сказала что-то необычное, выражение его лица не изменилось. — Не волнуйся, это ничего не значит помимо того, что ты из семьи. Можешь носить его, если захочешь. Или не носить. Я просто подумал, что это может пригодиться. Только потому, что я не в лучших отношениях, не значит, что это должно относиться и к тебе.
Рёко на мгновение задумалась, после чего расстегнула магнитную застежку и застегнула ее на шее.
— Спасибо, — сказала она.
— Ну а теперь, — сказал мужчина. — Не объяснишь мне, почему ты оделся как пингвин, Курои-сан?
— О, да брось, — сказал другой старик. — Пошли уже.
Они заблаговременно прибыли в выделенную для вечеринки область, так как для хозяев, конечно, обычно было прибыть первыми. Рёко с некоторым скепсисом отнеслась к возможности большой, ухоженной лужайки в середине крупного школьного здания обеспечить приличную область для вечеринки, но с удивлением обнаружила ее уже меблированной, со множеством стульев и столов, обеспеченных широким ассортиментов закусок, и даже с парящей над областью легкой защитной сеткой, убирающей с поверхности немногие возможные пятна света. Солнца там было не так много, чтобы об этом беспокоиться, учитывая, что они были далеко от верхних уровней города, но это был красивый жест со стороны администрации.
Возможно, в небольшом поле, поднятом так высоко над землей и похороненном среди небоскребов было что-то клаустрофобное, но если и так, она этого не чувствовала.
Они с удивлением обнаружили, что первыми прибыли подруги Рёко.
— Это меньшее, что мы могли, — пояснила Тиаки. — Не то чтобы у нас было сегодня еще чем заняться.
Вряд ли это и правда было так, даже учитывая, что было воскресенье, но Рёко приняла предложенное объяснение и отделилась от своей семьи.
— Я не совсем уверена была, что тебе вручить, — сконфуженно объяснила Руйко, когда они собрались вокруг одного из столов, — но вот тебе серьги. Клипсы, конечно.
Это были стандартные магазинные серебряные серьги с искусственными бриллиантами.
— Спасибо, — сказала Рёко, но пока не стала их надевать.
— Один из тех моментов, когда мне хотелось бы быть художником, а не музыкантом, чтобы я могла вручить что-нибудь материальное, — сказала Тиаки. — Кажется странным просто отправлять аудиозапись. Во всяком случае, я сделала тебе музыкальную шкатулку.
Она открыла поставленную на стол шкатулку, и миниатюрный скрипач текуче изобразил игру на скрипке, воспроизводя звуки одной из пьес Тиаки для скрипки, одной из немногих действительно нравившихся Рёко, быстрой танцевальной. Учитывая, что Рёко никогда не признавалась, что ей не нравится большая часть ее музыки, она заинтересовалась, было ли это совпадением, или Тиаки как-то поняла правду.
Наконец, Симона толкнула вперед небольшую коробочку, очевидно, еще одно украшение. Рёко не уверена была, почему все вручали ей украшения, но полагала, что могло быть и хуже.
Открыв коробочку, она обнаружила кольцо с одиноким драгоценным камнем, похожим на рубин, алого цвета. Взглянув на него, она увидела внутри какой-то оптический эффект, производящий белые линии, формирующие…
— Спираль? — спросила Рёко.
«Почти наверняка искусственный эффект, — предположил ее таккомп. — Цвет довольно темен для рубина, хотя и возможен. Весьма необычно. Не могу найти в интернете никаких примеров, так что, возможно, это изготовлено на заказ».
— Да, — сказала Симона, странно нервничая. — Это, э-э…
Она подняла левую руку, и Рёко теперь увидела, что она носит кольцо, которого она никогда ранее не видела, копию ее собственного.
— О, это мило, — сказала Рёко, надев кольцо и взглянув на руку, тем самым пропустив обмен взглядами между Тиаки и Руйко.
Немного позднее начали прибывать первые гости, сборная солянка друзей ее отца, друзей ее матери и друзей ее бабушки и дедушек — никого, кто бы ее заинтересовал. Тем не менее, она исполнила то, что посчитала своим долгом, каждый раз подходя к ним — вместе со своим дедушкой — и приветствуя их всех, выдерживая комментарии их всех о том, как должны быть печальны ее родители, и вопросы о том, боится ли она. Некоторые даже говорили что-то патриотичное, о героизме, и Рёко вдруг заметила, что кивает гораздо решительнее, чем обычно. Слова вдруг попали прямо в цель.
Первый необычный гость прибыл шестым, после пары, отмеченной таккомпом как коллеги ее матери.
Рёко подошла, готовясь к стандартному вежливому приветствию, когда остановилась, удивившись тому, что новый «гость» был лишь одним парнем, примерно ее возраста. Она взглянула на Абэ, который взглянул в ответ, явно ожидая ее ответа.
— Его на самом деле нет в списке, — сказала ее мать. — Но он из твоего класса, так что я предположила, что не помешает. Он твой друг?
«Около недели назад он приглашал тебя на свидание, в день когда ты заключила контракт», — прошептал ей на ухо таккомп.
Теперь она его узнала. Она испытала гордость от того, что смогла проглотить растерянность достаточно, чтобы выглядеть вполне нормально. Или так она думала, но трем ее подругам каким-то образом удалось достаточно легко это обнаружить и сразу же появиться у нее за спиной.
Парень нервно ей улыбнулся, и Рёко впервые заметила, что он в точности одного с ней роста, так что он был по-настоящему невысоким.
— Я понимаю, почему ты не смогла встретиться со мной, — сказал он, ухитряясь выглядеть удивительно уверенно. — Но, знаешь, я подумал появиться и выказать поддержку.
Он снова нервно улыбнулся, пока Рёко просто смотрела. Ее подруги смотрели на нее, а ее родители и бабушка с дедушками смотрели на всех них.
«Он хочет дать тебе знать, что все еще заинтересован, — подумал таккомп. — Не так уж удивительно. Волшебницы считаются неплохим уловом, даже если видеться с ними удается не слишком часто».
«С каких это пор ты говоришь о подобных темах?»
«С тех пор, как были установлены новые возможности. Вообще-то, активировались несколько минут назад. С опережением графика, что необычно».
«Дашь совет?»
«Активировались только некоторые из моих новых возможностей».
«Ясно».
«Интересно, как он вообще узнал об этой вечеринке», — подумала она про себя.
Рёко мило улыбнулась, сказала что-то доброе, после чего отошла, агрессивно схватив Тиаки и Симону за руки. Руйко последовала на чистой силе примера.
— Ладно, — громким шепотом сказала Рёко. — Кто из вас ему рассказала?
— Уж точно не я, — с раздраженным видом немедленно сказала Симона.
Руйко посмотрела на Тиаки, которая смотрела в небо, и это завершило процесс дедукции.
— Зачем? — спросила Рёко, растерянно взмахнув рукой в сторону Тиаки.
— Я посчитала это хорошей идеей, — сказала она, тоже выглядя несколько растерянно. — Он неплохой паренек, ты вроде бы им интересовалась, и я подумала… ну, знаешь, в статьях говорится, вручать что-нибудь, к чему можно вернуться, чтобы улучшить выживаемость.
Последнюю часть она сказала неловко, слегка заламывая руки.
Рёко подавила жест отчаяния. Тиаки хотела как лучше, но порой эта девушка ее вовсе не понимала. Вроде бы интересовалась? Да что вообще подвело ее к мысли, что ей захочется это на своей прощальной вечеринке?
В то время она не отказалась, потому что не смогла отказаться перед своими подругами. Теперь она разрывалась между тем, чтобы выпнуть паренька и все время терпеть его присутствие. Но последнее, чего она хотела…
Она кое о чем подумала.
— Тиаки, — сказала она, потянувшись схватить девушку за плечо номинально дружеским жестом. — Послушай, я буду довольно занята, приветствиями гостей и всем остальным, так что не думаю, что смогу толком с ним поговорить. Меня ждет сумасшедшая семья и все такое. Почему бы тебе его не развлечь?
Она мило улыбнулась. Тиаки моргнула.
— Что? — спросила она.
— Давай, — сказала она, силой развернув девушку. — Мы все знаем, какой отличной ты можешь быть хозяйкой. Займи его. Ты знаешь, что делать.
Пока она говорила, она положила ладони на спину девушки, подталкивая ее вперед ныне легко превосходящей силой.
— Ты не заинтересована? — спросила Тиаки.
— Не особо. Иди уже!
Наконец, она подтолкнула Тиаки, отправив споткнувшуюся девушку вперед к упомянутому парню, выжидательно смотрящему на нее и, как заметила теперь Рёко, держащему какой-то подарок. Тиаки неуверенно оглянулась, и Рёко улыбнулась и махнула, указав ей продолжать идти. Пересекая небольшое расстояние, девушка оглянулась еще пару раз, но в итоге добилась поставленной задачи, оставалось надеяться, понимая, за что было это наказание.
— Это довольно жестоко, Рёко, — прокомментировала Руйко. — Это твой последний день здесь, и ты отправила ее одну?
— Знаю, — сказала Рёко, глядя в спину упомянутой девушки. — Я… я придумаю еще что-нибудь.
— Рёко, — сказала Симона, указав на точку у входа, где она должна была приветствовать гостей. Появились Кёко и Риса, обе с коробками выпечки. Риса оделась так же как все остальные, в то время как Кёко предпочла простые джинсы и футболку.
Они переговорили с Курои Абэ, приглушенно, а не оживленно. Другие ее бабушка с дедушкой тоже были там, и, похоже, неплохо справлялись.
Рёко поторопилась.
— Итак, как мне кажется, еда там, — указала Риса.
— Я здесь не только ради еды, понятно? — сказала Кёко.
— Я лишь говорю, где оставить выпечку.
Кёко раздраженно хмыкнула.
— Так как ты держишься, старик? — через мгновение спросила она у Абэ. — Думаю, с таким костюмом давление до тебя наконец-то доберется.
— Я в порядке, — невозмутимо сказал старик, проигнорировав замечание о костюме. — Или настолько в порядке, насколько, с учетом обстоятельств, могу быть.
— Привет, — вмешалась Рёко, ворвавшись к ним. — Рада вас видеть.
— Взаимно, — сказала Риса.
— Нет ничего лучше семейного прощания, — как ни в чем ни бывало сказала Кёко. — Для тех, у кого она есть. Прошу прощения…
Она отошла с коробкой к столу для принесенной гостями еды, указав Рёко следовать за ней. Рёко умчалась за ней по пятам, оставив дедушку и Рису разговаривать о… ну, о том, о чем они могли поговорить.
Кёко поставила коробку, вытащила саморазворачивающуюся тарелку и начала размещать выпечку.
— Роскошненькая вечеринка, — прокомментировала Кёко, прихватив тарелку для себя, даже продолжая опустошать коробку. — Во всяком случае, — через мгновение сказала она. — Тебе может быть интересно знать, что положение твоего дедушки, как одного из членов твоей семьи, значит, что его, скорее всего, назначат на менее рисковые позиции. Вот о чем мы говорили. Я так понимаю, в прошлом он получил медицинское образование?
— Да, — сказала Рёко. — Но это…
— Стандартная процедура, — сказала Кёко, — для не-контрактных членов семей. Мы уже передвинули твою бабушку с линии фронта в местечко потише на верфи. Мы не убираем их с фронта, но немного перемещаем.
— Почему бы полностью не выводить их из опасности? — спросила Рёко, через мгновение уточнив: — Я просто спрашиваю, я ничуть не давлю.
— Вообще говоря, люди оскорбляются, когда мы слишком нагло так делаем, — сказала Кёко. — И это демонстрирует излишний фаворитизм. Подрывает мораль. Однако в основном, как я сказала, людям не нравится, когда их отводят. Патриотизм, командный дух, честь мундира, что-то подобное. И мы не можем дать специальную работу тем, у кого нет нужных навыков.
В разговоре наступила пауза, и Кёко начала запасаться тем, что было на столе.
— Кёко-сан… — начала Рёко, после чего остановилась.
— В чем дело? — спросила девушка.
— Могу я попросить об одолжении?
Рёко рассказала о ситуации, с Тиаки и одноклассником, в то время как Кёко слушала с легкой веселой улыбкой, по мере развития истории становившейся все шире.
— И вообще, — закончила Рёко. — Я подумала, что кто-то настолько, эм, старый, как ты, будет опытен в подобных делах.
Она сцепила руки за спиной, затем поспешно опустила их, вдруг осознав, как она смотрится со стороны. Не помогало, что Кёко была достаточно высока, чтобы смотреть на нее сверху вниз.
— Ты хочешь, чтобы я от него избавилась, — прямо сказала Кёко.
— Что-то вроде того, — согласилась Рёко, неловко оглянувшись через плечо.
Кёко улыбнулась и покачала головой.
— Подростки, — с легкой укоризной сказала она. — Ты же знаешь, что вполне можешь и сама это сделать, ведь так?
Рёко съежилась.
— Ну, я знаю, — сказала она. — Но…
— Неважно, я буду рада, — сказала Кёко, прихватив свою еду и отходя. — Никогда еще не получала такой просьбы. Похоже, я еще не настолько стара.
— Подожди! — сказала Рёко, испытав последний укол вины.
Кёко обернулась выжидательно взглянуть на нее.
— Только постарайся не слишком жестоко, ладно? — спросила Рёко, осознав, насколько глупо это звучит.
Кёко моргнула, после чего рассмеялась, на что Рёко отвела глаза.
— Конечно, как хочешь, — снисходительно сказала она.
После этого Тиаки освободилась от своего долга и воссоединилась с остальными, оробев и растерявшись от поведения Рёко. Старая добрая легкомысленная Тиаки.
Вскоре после этого к ним присоединилась Риса. Странно было, когда кто-то втрое их старше попытался смешаться с ними, но в этом Риса проделала удивительно хорошую работу.
Прошло еще пятнадцать минут, прежде чем прибыл первый из ожидаемых Рёко таинственных членов семьи.
Каким-то образом она узнала, кто это, даже прежде чем поговорила с ней. Возможно, из того факта, что она ее вовсе не узнала. Возможно, из-за самоуверенного поведения внешне подростка, что, как начала понимать Рёко, способны были выражать только по-настоящему старые. Или, возможно, смутных воспоминаний Рёко о фильме «Акеми» оказалось достаточно, чтобы она узнала ее лицо даже без очков и с короткими волосами. Может быть даже она на каком-то глубоком подсознательном уровне обнаружила самоцвет души.
