— Отпусти Зесануба, — угрожающе проговорил один из них. Тот самый, что приставал к служанке с непристойностями. — Или мы тебя убьем!
— Это вряд ли, — хищно усмехнулся охранник. — А вот я перережу глотку вашему капитану, возьму меч, и тогда одни боги знают, кто из вас вернется домой!
В воздухе повисла напряженная, звенящая тишина. Два десятка угрюмых мужчин ветеранов кабацких драк и лихих потасовок смотрели на своего предводителя, которого взял в плен какой-то пацан, и никак не могли решить, что делать? Спокойный, даже сонный юноша, который плыл с ними из Нидоса, исчез. Сейчас перед матросами стоял беспощадный убийца, молодой и от этого еще более опасный.
Глаза охранника горели звериным азартом, четко очерченные губы кривила жесткая усмешка. Капитан наоборот побледнел. Его руки беспомощно повисли вдоль туловища, а острые костлявые коленки мелко дрожали.
Анукрис тоже затрясло, то ли от наползавшей с реки прохлады, то ли от страха. В наступившей тишине раздавались только сдавленные проклятия Карасета, который все никак не мог подняться на ноги.
— Ну! — очень тихо проговорил Алекс на ухо Зесануба. — Разойдемся миром или будем друг друга убивать?
При этом бронзовое острие еще сильнее впилось в кожу под подбородком. Стараясь как можно меньше открывать рот, капитан просипел:
— Опустите оружие.
— Бей чужеземцев! — проорал помощник жреца — чтеца, очередной раз рухнув в кусты.
— Треплос! — крикнул Алекс по либрийски. — Возьми эту пьяную обезьяну и окуни в реку.
— Что!? — встрепенулся поэт и замотал головой так, что чуть не потерял парик. — Я, я, я ... не...
— Быстро! — рявкнул охранник.
Все вздрогнули. Капитан икнул, матросы стали убирать ножи и бросать палки. А Треплос побежал в кусты.
Здоровый милетец легко скрутил пьяно-бормочущего Карасета.
Алекс оттолкнул Зесануба.
— Ребята, давайте жить дружно, — мрачным тоном предложил он и метнул нож куда-то в темноту. Раздался глухой удар, и клинок воткнулся в дерево как раз над головой одного из матросов.
Со стороны Лаума донесся громкий плеск и недовольные крики.
Охранник положил руку на меч и сжал рукоятку.
— Кто-нибудь еще хочет подраться? — спросил он, окидывая взглядом притихших келлуан, но те поспешно прятали глаза.
— Ну, ты это...., — забормотал капитан, отведя взгляд и вытирая глубокую царапину под подбородком. — Прости, если что не так. Выпили, сам понимаешь.
— Бывает, — согласился охранник. — Надеюсь, среди вас нет самоубийц, и никто не собирается меня тайком подкараулить?
— Что ты! — замахал руками Зесануб. — Что ты!
— Не надо, — Алекс отпустил меч и прижал к груди раскрытую ладонь. — Душевно прошу.
Охранник произнес это серьезно, но с таким насмешливым выражением лица, что Анукрис не выдержала и зашлась громким, истерическим смехом.
— Успокойся, все закончилось, — подошел к ней Алекс. — Тебя больше никто не тронет. Я же обещал.
Девочка уткнулась лбом в его плечо и тихо всхлипнула, чувствуя, как быстро утихает дрожь. Словно кто-то большой и сильный окружил её добрым, надежным теплом. Юноша провел ладонью по её волосам. От этой немудрящей ласки сердце Анукрис затрепетало.
Алекс осторожно уложил её и прикрыл одеялом.
— Отдыхай.
Юноша встал, окинул взглядом остолбенело застывших матросов.
— Кому-то что-то не ясно?
— Спать, парни, — буркнул Зесануб. — Завтра прибываем в Перхесеб.
"Ну почему он не всегда такой?!" — с горечью подумала Анукрис и беззвучно заплакала, натягивая одеяло на голову.
Но скоро вытерла слезы и навострила уши.
— Эй, как там тебя? — послышался недовольный голос Карасета.
— А тебе как? — насмешливо отозвался Алекс. — Хватит или еще охладить?
— Как ты смеешь так разговаривать со жрецом! — взвизгнул молодой человек.
— Ты еще не жрец, — не меняя тона, продолжал охранник. — И если так будешь себя вести, никогда им не станешь. Мудрейший Тусет доверил тебе свое имущество и слуг, а ты в первый же день напился и начал приставать к его любимой служанке!
Снедаемая любопытством девочка отогнула край одеяла. Мокрый и голый помощник жреца — чтеца стоял перед Алексом, переминаясь с ноги на ногу. За его спиной довольно улыбался Треплос.
— Так может, не станем говорить об этом уважаемому Тусету? — Карасет вытер нос.
— Ты предлагаешь мне нарушить свой долг!? — возмущенный охранник чуть подался вперед, словно собираясь ударить собеседника. — Обмануть мудреца!?
От неожиданности недожрец дернулся назад и упал, звонко шлепнувшись голыми ягодицами. По знаку Алекса к нему тот час подскочил поэт и помог подняться.
— Если ты, пьяная морда, хотя бы плохо посмотришь на кого-нибудь из нас, — тихо и как-то значительно проговорил охранник. — Мудрейший Тусет узнает о всех твоих безобразиях. Понял?
— Да, — буркнул Карасет и, поворачиваясь, бросил на Алекса испепеляющий взгляд.
Тот только хмыкнул.
Девочка вновь спряталась под одеяло.
Карасет забрался в палатку и долго ворочался там, что-то бормоча себе под нос.
К сидевшему у костра Алексу подошел Треплос.
— Здорово ты его, — проговорил он по либрийски. — Не боишься? Он все-таки келлуанин и помощник жреца.
— Он пустое место, — отмахнулся охранник. — Сопливый мальчишка, перебравший вина от радости, что ему доверил важное дело сам Тусет — великий мудрец и спаситель реликвий.
Поэт негромко хихикнул.
— Зря смеешься, — проговорил Алекс. — Посмотри, как его встречают.
— Да, — согласился милетец. — Везде праздники и почести.
Глава III
Выбор
В каждом из нас две половинки: одна
рвется к новому, другая бережет
прежнее и рада вернуться к нему. Вы
знаете это и знаете, что никогда
возвращение не достигает цели.
Туманность Андромеды
Иван Ефремов.
После воспитательной работы, проведенной с Карасетом, недожрец вел себя тише воды, ниже травы. С Александром разговаривал подчеркнуто нейтрально, а на Айри (или теперь её стоит называть Анукрис?) вообще не обращал внимания. Даже не заставлял их ставить ему палатку. Спал как все на разложенном одеяле. При этом Алекс постоянно чувствовал, что Карасет не спускает с них глаз, особенно пристально наблюдая за девочкой. Та откровенно скучала. Треплос её демонстративно избегал, отказавшись даже от ежедневных уроков келлуанского. Очевидно, стараясь загладить свою вину перед Карасетом, он несколько раз пытался наладить с ним отношения, но недожрец, видимо, слишком хорошо запомнил ночное купание и фырчал на любое слово поэта, словно рассерженный кот.
Все еще не слишком хорошо владея местным языком, Треплос как-то раз попросил Александра позаниматься с ним.
Тот посмотрел на него так, что у поэта отпала всякая охота к продолжению разговора. Глядя, как юноша, отчаянно жестикулируя и перевирая слова, пытается разговаривать с одним из матросов, Алекс с легким презрением думал: "Прошла любовь, завяли помидоры, и начальство запрещает нам дружить. А еще "первый парень на Милете". Тьфу".
В столице княжества Перхосебе простояли почти сутки. У капитана в этом городе имелись какие-то свои дела. Члены команды, кто не ушел в город, дремали на берегу под навесом из пальмовых ветвей, оставшихся после памятной встречи в Тмуите.
Александр не стал сгружать на берег сундуки, а совместно с Треплосом и Айри сделали шалашик прямо на борту судна, несмотря на косые взгляды матросов. Кто-то из них проворчал, что их сооружение будет мешать грести.
— Утром уберем, — равнодушно пожал плечами Алекс, пресекая дальнейшие возражения.
Воспользовавшись случаем, он решил осмотреть город, раскинувшийся на низком берегу. В отличие от Нидоса здесь не было прямых улиц и многоквартирных небоскребов. У каждого дома имелся дворик, окруженный глинобитной стеной, размеры которого напрямую указывали на имущественное положение хозяина. Со двора лестница вела на крышу, где часто ночевала вся семья. У горожан побогаче имелся второй этаж, представляющий из себя комнату без одной из стен.
В Перхосебе было три больших храма и неизвестное число маленьких. Алекс побывал в святилище Найба, которое разительно отличалось от мрачного храма Мина в Тмуите. Светло-красный камень, высокие колонны, расписанные рисунками и иероглифами. На стенах барельефы с изображением царей и богов. Вот только статуи человека в черепаховом панцире ужасно походили на персонажей известного мультика. Не хватало только повязок на глазах.
На просторном дворе шумел торг. Очевидно, храмы здесь выполняли функцию не только центров религиозной и культурной жизни, но так также — экономической. Людей, впрочем, было не очень много, и жреца у дверей так же не наблюдалось. Посмотрев на почти прозрачную воду в прямоугольном пруду с берегами из тесаного камня, Александр рискнул умыться в нем и направился в храм. Поднимаясь по широкому пандусу, он вспомнил, что Энохсет на острове не требовал от него умыться перед тем, как показал ему маленькое святилище. Возможно, старый писец не считал его полноценным храмом?
Внутри царила приятная прохлада, из узких окон, расположенных под самым потолком, пробивались полосы света, освещая яркую роспись стен. Алекс подошел к алтарю, где сиротливо лежала груда фиников, и положил рядом кусочек меди.
— Что привело тебя в храм Найба, чужеземец? — послышался старческий голос. Алекс обернулся. Из двери, ведущей во внутренние помещения, вышел низенький, сухощавый человек с посохом и бритой головой жреца.
— Я привык чтить богов той земли, где нахожусь, — ответил Александр, кланяясь.
— Похвальная привычка, — улыбнулся келлуанин. — Кто ты и как попал в наш город?
— Я Алекс слуга Тусета, второго пророка храма Сета в Абидосе, — ответил юноша.
— Того, кто привез священную книгу? — заинтересованно уточнил собеседник.
— Да.
— Твой хозяин тоже здесь?
— Мудрец остался в Тмуите ждать священную ладью из Абидоса, — сказал Александр. — Я везу домой его вещи.
— Ты был с ним, когда он отыскал Книгу Сета? — спросил жрец, глядя на юношу пронзительными, темно-карими глазами.
— Да, мудрец, — кивнул Алекс.
— Расскажи? — попросил старик.
— Не могу, мудрец, — покачал головой парень.
— Почему? — нахмурился жрец.
— Хороший слуга не должен говорить за господина, — воспользовался привычной отговоркой Александр.
Келлуанин хмыкнул и уважительно посмотрел на юношу.
— Где твоя родина? — задал он новый вопрос. — Как ты встретился с Тусетом?
— Я тонганин, — проговорил Алекс. — Это на севере, за Ольвией.
Собеседник понимающе кивнул.
— Я слышал о такой земле.
— Наш корабль потерпел крушение возле острова, там я и встретился с мудрецом Тусетом.
— Ты хорошо говоришь по келлуански, — похвалил его жрец. — Это большая редкость для чужеземца.
— У меня были хорошие учителя, — улыбнулся Александр. — А сейчас, простите, мне нужно идти.
— Конечно, — кивнул старик и посмотрел ему в спину долгим пристальным взглядом.
После этого разговора Алекс зарекся заходить в местные культовые заведения. Побродив еще немного по узким раскаленным от солнца улочкам, он вернулся на берег Лаума, где команда их корабля разбила временный лагерь.
Когда дневная жара начала спадать, матросы стали собираться в город навестить местные питейные заведения и публичные дома. Треплос тоже захотел развеяться. У него откуда-то появились собственные финансовые средства. Александр не возражал.
— Только не попади в какую-нибудь историю, — напутствовал он поэта. — Мне не хочется вытаскивать тебя из местной тюрьмы.
— Не беспокойся, — покровительственно усмехнулся стоявший рядом с Треплосом матрос. — С нами не пропадет.
Четверо его приятелей одобрительно загудели.
"Кажется, нашего борца собираются развести на выпивку", — подумал Алекс, глядя вслед весело гомонящей компании.
Рядом с ним села Анукрис.
— К проституткам пошел, — проворчала девочка.
— Пусть гуляет, — вяло пожал плечами Александр.
— Алекс, ты останешься здесь, после того как принесешь жертву? — спросила Анукрис.
— Пока не знаю, — совершенно искренне ответил юноша. Первое впечатление от Келлуана его не разочаровало. В тех городах, где он побывал, народ вел себя довольно доброжелательно, и на него не смотрели враждебно, хотя больше ни одного иностранца ему встретить не удалось кроме, конечно, чернокожих укров. Общественный статус Тусета рос на глазах, давая надежду на достойное будущее его приближенных.
Немного мешала жара. Но к этому еще можно приспособиться. По настоящему напрягали частые разговоры о смерти, похоронах и царстве мертвых. Даже гребцы за работой хвастались друг перед другом заготовленными памятниками, гробами и циирами. Так называли куклы, которые закапывали в могилу вместе с покойниками. Бальзамирование тел здесь являлось довольно дорогой процедурой, недоступной большинству обычных людей. Практичные келлуане нашли выход. Роль нетленных останков выполняли специальные куклы из дерева или даже камня, размером минимум в половину человеческого роста. Их делали при жизни хозяина, стараясь как можно точнее передать его черты, и клали либо в гроб, либо в могилу поверх его.
— А почему ты спрашиваешь? — спросил Александр у девочки.
— Интересно. Треплос все время ворчит: "Скорее бы прошел этот год, быстрее бы убраться отсюда", — пояснила Анукрис. — Мечтает вернуться в Нидос.
— Но ты же сейчас у себя дома? — юноша повернулся к собеседнице.
Она отвела взгляд, молча глядя на погружающийся в сумерки город.
Александр удивленно хмыкнул.
— Что же, тебя больше не радует богатство?
— Без него было бы еще хуже, — очень серьезно проговорила девочка. — Может брат Тусета окажется не плохим человеком.
Чуть сколонив вголову, она прищурилась.
— Ты знаешь, что мое платье очень понравилось той знатой госпоже из усадьбы?
— Это где Треплос с укром боролся? — уточнил Алекс.
— Да, — кивнула Анукрис. — Ты не мог бы сшить мне еще хотя бы парочку таких же?
— Будет время, я тебе еще сошью, — усмехаясь, пообещал юноша.
— А кроме таких платьев еще что-нибудь шить умеешь? — поинтересовалась Анукрис.
Он обиженно фыркнул.
— Да если бы шве... если найти путные нитки и иголки!
Парень огляделся.
— Принеси уголек, — попросил он девочку, указав на старое кострище.
— Зачем? — не поняла та.
— Кое-что покажу, — пообещал Александр.
Заинтригованная Анукрис быстро сбегала на берег, принесла горсть маленьких головешек.
Алекс взял весло и на широкой лопасти несколькими штрихами изобразил силуэт сильно приталенного платья с открытыми плечами и расклешенным, собранным в оборки подолом.
— Как тебе?
Девочка смотрела на него, открыв рот.
Юноша перевернул весло и с увлечением заработал угольком.
— Ты и такое можешь? — пробормотала Анукрис, с восхищением глядя на бальное платье.
— Нет, — разочаровал ее Александр. — Нет здесь... таких материалов.
