— Приклит Хиосский, — усмехнулась жрица, и во взгляде её мелькнуло любопытство. — Диалог с Гаем Враном Перфом...
— С Генедом Феонским, — вспомнив название произведения, поправила Ника, подозревая, что женщина умышленно назвала его неправильно. — Так зачем вам ещё и мои проблемы? Что до записки, то клянусь Анаид и всеми небожителями, её содержание ни в коем случае не навредит ни Этригии, ни репутации храма Рибилы.
Продолжая пристально изучать стоявшую перед ней девушку, жрица, не глядя, отыскала кусок папируса размером с половину почтового конверта.
— Возьми.
— Благодарю, госпожа Клио, — поклонившись, девушка шагнула к столу, и расположив листочек так, чтобы массивная чернильница закрывала его от любопытных взглядов собеседницы, торопливо написала.
"Олкаду Ротану Велусу, второму писцу рудника "Щедрый куст". Сообщите магистрату Мниусу Опту Октуму и своему покровителю, что Нику Юлису Террину, дочь Лация Юлиса Агилиса, убил Флор Верг Отий за пятьсот империалов, которые тот обманом забрал у неё в первый день дриниар".
Ещё раз сердечно поблагодарив жрицу, девушка спешно покинула "лабораторию". Остановившись во дворе, она быстро пробежала глазами текст гимна богине Луны.
"Вот батман! Да разве такое выучишь на трезвую голову?"
Стряпуха уже растопила очаг и повесила на крюк котёл. Пообещав ей вернуться через минуту, Ника проскользнула в спальню помощниц, где положила адресованное адвокату послание под матрас. Теперь, если что-то случится, жрицы найдут записку и узнают, кто виноват в смерти служанки их святилища. А уж то, что они не станут держать его имя в тайне, девушка не сомневалась.
Ужинали уже в сумерках при свете тусклого масляного фонаря. Едва она, исполняя свои новые обязанности, начала собирать грязную посуду, соседки по комнате дружно полезли под лежанки за сундучками и корзинами, где среди личных вещей хранились платья, предназначенные исключительно для храмовых церемоний. Парадная форма отличалась от повседневной только цветом, таким, как у одежд Маммеи. Только ей полагалось носить подобное облачение постоянно.
Сейчас-то Ника окончательно разобралась, какое именно платье имела ввиду верховная жрица. Поскольку оно ей не полагалось, девушка вынесла миски на кухню и, сжимая в руках свёрнутый папирус, стала ждать дальнейшего развития событий.
Через несколько минут жрицы и их помощницы вышли во двор, где, выстроившись в колонну по два, чинно направились к задней стене храма.
Помня о своём невеликом статусе, Ника заняла место сзади рядом со смешливой Тейсой Ввергой. Однако девчонка, строго насупив чётко очерченные бровки, жестом указала себе за спину.
Новая служанка святилища не стала портить торжественность момента скандалом, пообещав себе припомнить соплячке её вызывающее поведение.
Поднявшись вслед за более достойными служительницами Рибилы по деревянной лестнице, она вошла в узкий коридор. За время короткой прогулки глаза Ники успели немного привыкнуть к темноте, и она разглядела в стене справа низкую, оббитую металлическими полосами дверь, закрытую сразу на два бронзовых замка.
Гораздо более высокая и красиво отделанная дверь вела в большой, погружённый в полумрак зал. Два высоких массивных светильника из бронзы и серебра более-менее освещали только переднюю часть помещения с задрапированной в синюю ткань статуей женщины, из причёски которой торчали вверх острые рожки полумесяца.
Круглое мраморное лицо небожительницы застыло в безмятежной полуулыбке. Но талантливый ваятель прекрасно передал напряжение застывшей фигуры, подчёркнутое судорожно сведёнными пальцами левой руки, крепко вцепившейся в край нарочито грубо обработанной глыбы, составлявшей единое целое со скульптурой. Да и правая с маленькой серебряной розой казалась застывшей на излёте.
На алтаре, представлявшем из себя украшенный резьбой каменный куб, осторожно раздувала огонь верховная жрица.
Младшие "сёстры" застыли в метре от неё, а помощницы встали полукругом, отступив ещё на пару шагов. Не получившая никаких конкретных распоряжений служанка святилища самостоятельно выбрала место у стены с висевшим на ней полотном и осмотрелась, с трудом различив в глубине помещения несколько тёмных фигур.
Мельком глянув на подчинённых, Маммея простёрла руки к статуе и принялась громким речитативом излагать краткую историю сотворения мира от Сухара всенасущного до гибели титанов и воцарения громовержца — Питра. Затем повествование сделало резкий скачок, перейдя непосредственно к Рибиле.
После вступления младших "сестёр", пение стало более мелодичным. За ними настала очередь помощниц и Ники. Мотивчик оказался довольно простенький. А вот слова...
Ярко свети, о Рибила, двурогая странница ночи!
В окна высокие к нам взор свой лучистый бросай.
Неборожденное льется сиянье на тёмную землю
От головы ее вечной, и все красотою великой
Блещет в сиянии том. Озаряется воздух бессветный
Светом венца золотого, и небо светлеет, едва лишь
Из глубины Океана, омывши прекрасную кожу,
По медленно ходит Рибила-богиня, великий свой круг совершая,
В небе высоком, служа указаньем и знаменьем людям!
Славе царице, Рибиле святой, белокурой богине,
С мудрым умом воспоём тебе слов похвалу.
Поскольку никакой репетиции с ней никто не проводил, девушке пришлось, сдерживая голос, подстраиваться под общий хор.
Время от времени верховная жрица бросала в костерок на алтаре кусочки смолы, от чего по залу потянулись клубы ароматного, чуть щекочущего нос дыма.
Закруглившись с песнопениями, Маммея тожественно поклонилась статуе богини. Её примеру последовали жрицы святилища, их помощницы и служанка. Затем они направились к двери во двор.
Услышав за спиной шорох, Ника, обернувшись, увидела, как к алтарю одна за другой подходят женщины, до этого прятавшиеся в тёмной части зала. Она с удивлением обратила внимание, что большинство из них прикрывали лица накидками, а кое-кто поспешно покинул зал, так и не выйдя на свет. Те, кто на это решился, клали на алтарь монетку, целовали край драпировавшего скульптуру полотнища и уходили что-то бормоча себе под нос.
Когда девушка вышла на храмовый двор, ночь уже вступила в свои права. На тёмно-синем, почти чёрном небе ярко переливались густо рассыпанные звёзды, лишь кое-где прикрытые рваными клочками облаков.
Чрезвычайно довольная тем, что этот суматошный день наконец-то подходит к концу, Ника замедлила шаг, с наслаждением вдыхая прохладный воздух и предвкушая тёплую постель. Но в дверях чуть не налетела на притаившуюся у порога Дору.
— Может, ты и привыкла жить в грязи среди дикарей, — выпалила она с мстительной радостью. — Только здесь Империя, святилище луноликой Рибилы! Если с утра не наведёшь порядок, пеняй на себя!
Поскольку собеседница не задавала вопросов, ограничившись угрозами и оскорблениями, девушка промолчала, с тревогой ощущая нарастающее желание двинуть кулаком по наглой лошадиной морде.
Высказавшись, жрица удалилась, надменно вскинув подбородок. Ну и боги поспешили наказать её за гордыню. Упиваясь властью, она налетела в темноте на угол стола и зашипела от боли.
Не удержавшись, Ника поинтересовалась, вложив в голос весь накопленный за день яд:
— Не ушиблись, госпожа Дора?
Не удостоив её ответом, женщина скрылась в коридорчике, зачем-то задвинув за собой циновку. Очевидно, это должно было изображать хлопок дверью. Тихонько посмеиваясь, новая служанка святилища богини Луны без приключений добралась до спальни.
Девушки ещё не спали, тихо переговариваясь в темноте. Раздевшись, Ника аккуратно сложила платье на лавку и почти на ощупь отыскала свою постель.
Приятно пахнущая солома матраса мягко приняла её в свои объятия. Веки моментально налились свинцом.
— Это правда, что Западный океан просто кишит чудовищами? — раздался справа громкий шёпот Проклы Комении. — И они там на каждом шагу?
— Нет, — сонно пробормотала путешественница. — Только изредка попадаются.
— А как твои родители спаслись от гнева Императора? — поинтересовались слева.
— Девочки! — взмолилась Ника. — Всё расскажу, только не сегодня. Я так устала...
— Не приставайте к ней, — подала голос Патрия Месса. — Пусть отдохнёт.
Девушка и сама не ожидала, что сможет проснуться так рано. Видимо, зловещее предупреждение вредной жрицы всё же засело в голове, умудрившись побороть даже сладкий предутренний сон.
Подивившись чёткости восприятия, она огляделась, приподнявшись на локтях. Помощницы ещё спали, завернувшись в одеяла. Ёжась от холода, Ника осторожно, стараясь никого не разбудить, слезла с лежанки. Несмотря на сумерки, она без труда отыскала своё платье, и торопливо одевшись, выскользнула из комнаты.
Распахнув дверь во двор, девушка критически осмотрела кухню, тут же заметив грязные миски на столе и мусор на полу. Очевидно, они да закопчённый котёл вызвали благородное негодование Доры.
Хорошо ещё, в большом кувшине оставалась вода, и новоявленной служанке не пришлось идти в город.
Скандальная жрица заявилась, когда она уже почти закончила. С опухшим, сонным лицом женщина подчёркнуто проигнорировала её приветствие, направляясь, видимо, в уборную, притулившуюся возле забора. А когда вернулась, Ника столь же демонстративно повернулась к ней задом, лениво елозя веником по почти чистому полу.
Едва кипевшая от возмущения Дора скрылась, девушка пристально осмотрела своё платье. На первый взгляд, оно выглядело ещё более-менее пристойно, но подол уже украшали тёмные пятна. Учитывая род её занятий, их количество вскоре может очень сильно возрасти. А принимая во внимание доброе и участливое отношение к ней непосредственного начальства, со стиркой вполне могут возникнуть проблемы. Появилась мысль завести себе рабочую одежду, вроде платьев помощниц жриц, но, подумав, решила ограничиться фартуком из старой накидки. Размер вполне подходящий, да и ткань плотная.
Соседки по комнате уже проснулись. Кто-то ещё нежился под одеялом, не желая выбираться на холод, а кто-то уже одевался и приводил себя в порядок.
Вытащив из-под лежанки свою корзину, Ника мимоходом заметила, что помощницы жриц тоже носят под платьями туники, скорее всего для тепла. Так что она со своей маскировкой денежного пояса не будет выделяться и привлекать к себе внимание.
Прихватив ещё нестарую, но очень много повидавшую накидку, служанка святилища вернулась на кухню, где, выбрав самый острый из трёх имевшихся ножей, принялась её кромсать. Конечно, ножницами получилось бы гораздо аккуратнее, но где же их взять?
Тем не менее, когда Дора, сопровождавшая нагруженную продуктами для завтрака стряпуху, вернулась, Ника уже щеголяла в одетом поверх платья фартуке.
Насмешливо фыркнув, жрица окинула её презрительным взглядом и объявила.
— С сегодняшнего дня Юлиса будет работать на кухне. Ты, Тарма, должна следить, чтобы она старательно и добросовестно выполняла твои приказы.
— Да, госпожа Дора, — смущённо потупилась повариха.
— А если она откажется или станет дерзить, сразу говори мне, — продолжила инструктаж стервозная баба, старательно не замечая стоявшую рядом Нику.
— Я всё поняла, госпожа Дора, — заверила стряпуха.
Только теперь жрица соблаговолила посмотреть на новую служанку.
— Тарма — старшая над тобой, Юлиса, и ты должна её слушаться.
— Понимаю, госпожа Дора, — чуть поклонилась девушка с видом полнейшего равнодушия.
Едва служительница Рибилы удалилась, повариха отправила Нику за водой.
Уже в дверях та сочла нужным предупредить:
— Я, конечно, буду делать всё, что ты скажешь. Только, пожалуйста, думай, перед тем как соберёшься говорить.
Видимо, ей удалось подобрать правильные слова и нужные интонации, потому что Тарма старательно делала вид, будто не слышала тех слов, но разговаривала вежливо и не в приказном, а просительном тоне.
После лёгкого завтрака жрицы с помощницами отправились в храм, а освобождённая от утренней молитвы служанка навестила Риату.
Несмотря на опасение хозяйки, невольница вполне неплохо устроилась. При местном птичнике имелась крошечная каморка, где однако хватило места обеим рабыням. А старые шкуры и солома не давали им мёрзнуть по ночам. Путешественница лишний раз убедилась в зловредности Доры. Жрица прекрасно знала, где взять набивку для матраса, но предпочла, чтобы новенькая сама решила эту проблему.
Обязанности у невольницы оказались тоже не слишком обременительными. Следить за двумя десятками мелких курочек во главе с горласты петушком, собирать по комнатам ночные горшки да раз в три-четыре дня опорожнять содержимое выгребной ямы в бочку, которую прикатывали городские рабы.
Услышав, что госпожу назначили служанкой храма, Риата долго и искренне возмущалась, порываясь взять на себя самую грязную часть её работы, но девушка отказалась, в свою очередь спросив, сможет ли рабыня постирать её вещи?
Та пообещала, но лишь в том случае, если хозяйка договорится с привратником о том, чтобы тот выпускал её в город.
Поначалу Гвоздь никак не хотел идти навстречу, отправляя Нику к верховной жрице или к её "младшей сестре". Девушка напомнила, что Риата формально не имеет никакого отношения к святилищу Рибилы. Однако, данная казуистика не произвела впечатление на старого раба. Пришлось пообещать, что, возвращаясь из города, Риата будет приносить ему лепёшку, пирожок или ещё что-нибудь вкусненькое. Вот от такого предложения Гвоздь не нашёл сил отказаться. Не то чтобы служительницы богини Луны держали своих невольников впроголодь, но и наедаться досыта им приходилось нечасто.
Привратник посоветовал Нике оправлять рабыню в город во время утренней молитвы, чтобы лишний раз не привлекать внимание жриц.
Выслушав хозяйку, Риата пообещала самостоятельно разобраться с Гвоздём.
— Только уж очень он старый, — не смогла удержаться от ехидного замечания девушка.
— И чёрствую лепёшку можно съесть, если как следует размочить, госпожа, — плотоядно улыбнулась рабыня.
"Бедный Гвоздь, — усмехнулась про себя Ника. — Только бы до смерти старичка не заездила, а то придётся ещё и за него отвечать".
За всей этой суетой, связанной с обустройством на новом месте, путешественница как-то подзабыла об ультиматуме, так неосмотрительно выдвинутом городским стражникам, поэтому не обратила внимание на двух мужчин возле угла дома на противоположном краю площади.
Она уже не удивилась, когда при её появлении мирно беседовавшие у фонтана горожанки вдруг разбрелись, очевидно, резко вспомнив о домашних делах и заботах.
Усмехнувшись, девушка подставила кувшин под неторопливо льющую струю. Внезапно в мерное журчание начал вплетаться звук приближавшихся шагов.
Удивлённо вскинув голову, она увидела двух мужчин, в которых узнала тех самых стражников, которые недавно, а, кажется, уже века назад взяли у неё "на хранение" кошелёк с деньгами. Полученная в этом мире закалка помогла быстро прийти в себя. Сообразив, что вытащить из-под платья закреплённый на голени кинжал уже не успеть, она крепко ухватила единственный находящийся в пределах прямой досягаемости предмет, способный послужить хоть каким-то оружием. Кувшин не успел наполниться ещё и до половины, так что сил отмахиваться им у неё хватит.
