Игорь не приехал, видимо, тоже ушел на фронт, но Ольга Николаевна была спокойна и даже весела, из чего можно было сделать вывод, что истинную причину неожиданного гостевания ей никто не сказал.
Поговорив о насущном и уверив, что прекрасно себя чувствует, девушка изъявила желание чем-нибудь помочь, чтобы немного отвлечься, да и просто не сидеть в гостиной украшением комнаты. На кухню её не пустили, там хозяйствовала домработница, а вот помочь с развешиванием атрибутов наступающего праздника позволили.
В отличие от дома старшего сына, елка у старших Лебедевых уже стояла, и Ульяне досталась почетная миссия помогать её наряжать.
— Только, пожалуйста, не прыгай на стул и обратно, — Ольга Николаевна показала, как она хочет завязать банты на шарах, поэтому пришлось усаживаться на толстом ковре и осваивать ремесло дизайнера. Не сказать, что получилось с первого раза, но потом дело пошло веселее.
— Нет, я теперь и сама побаиваюсь скакать, хотя врач сказал, что физические нагрузки не запрещены, — лента скользила, упрямо просачиваясь между пальцами, но Уля все-таки поймала край, не давая разрушить уже сделанное.
— Конечно, можно. Особенно хорошо поплавать, можно будет после праздников узнать, в каком бассейне сейчас меньше хлорки, запишем тебя на занятия.
— Я подумаю.
Настаивать Лебедева не стала, видимо, была в курсе, что у них с Андреем до сих пор все в подвешенном состоянии, поэтому только неопределенно кивнула. Но больше расспрашивать ни о чем не стала, поэтому они изредка переговаривались о каких-то мелочах. Уля даже не смогла потом припомнить — о чем именно, но все равно такой сердечности и взаимной симпатии, как с Иваном Петровичем, у них не было. Поэтому, сославшись на усталость и сонливость, Уля получила почти распоряжение идти в комнату Андрея и отдохнуть.
Но спать не хотелось совершенно — какой там сон, когда сердце не на месте?
Даже понимая, что все будет в порядке, и никто ему ничего не сделает, все никак не могла успокоиться.
Что, если Лешка не врал? Вернее, не так — он точно действовал не один, и, вполне возможно, не по своей воле. Глядя на согласие Ульяны отнести деньги похитителям, тоже можно сделать далеко идущие выводы о её причастности. И только тот, кто полностью в курсе событий, знал бы, что движет девушкой страх за брата.
Сразу захотелось позвонить Лиле и узнать, как они, Уля даже потянулась за телефоном. И только, когда пальцы коснулись клавиш мобильника, вспомнила, что папа с семьей до пятого января уехал в гости к Лилиным родителям. Может, и к лучшему, хотя бы за них будет спокойна.
Чувствуя себя едва ли не преступницей, Ульяна сунулась в шкаф и, прихватив свитер Андрея, легла на кровать, обхватив шерстяную ткань руками и прижавшись к ней щекой. Потому что так становилось не до такой степени страшно и волнительно. Как будто и он сам где-то рядом.
Вот только убедить себя, что все-все будет замечательно и сегодня эта история закончится, все не удавалось. Мысли настойчиво лезли в голову, не давая не то, что задремать, а просто закрыть глаза.
Почему именно сейчас?
Лешка мог объявиться и раньше, и позже, но позвонил накануне праздников. Прошло почти четыре месяца, с чего он вдруг вспомнил о ней? Если закончились деньги или ещё что-то в подобном духе, то тут ему Уля точно не помощница. А что, если в этот раз он решил выкрасть не младшего брата, а старшего? В груди неприятно ёкнуло от этого предположения, но Уля тут же себя успокоила тем, что Андрей совсем в другой "весовой" категории. Не потянет его Лешка, как ни старайся. Одно дело выкрасть своего друга-ровесника, не ожидавшего от него такого предательства, совсем другое — взрослого мужчину. Да ещё и настолько подозрительного и с таким неподъемным характером. Хотя именно второе, несмотря на все неудобства и обиды, Уле нравилось. Потому что именно это упрямство, некоторый эгоизм и, чего уж греха таить — сволочность, делали его собой. Совсем не идеальным и не мечтой юных дев. Ну, кроме, разве что, самой Ульяны. Такая вот гурманка.
Перестав тискать свитер, девушка опустила ладони на живот.
— Папа у тебя... сложный. Но хороший, — глупо, наверное, но ей казалось, что малыш испытывает те же эмоции, что и она сама, поэтому Уля поспешила сгладить свои слова. — И я уверена, что он будет тебя любить.
Но усидеть на месте не было никаких сил, да и отдохнувший за день организм совсем не желал мирно дремать, как она не старалась.
Андрей все не звонил.
И желание самой набрать его номер становилось все сильнее. И не делала это не из нежелания звонить первой. Кто его знает, что у него там и как, ведь может и помешать. Но смс отправила:
"У тебя все хорошо?"
Ответ пришел через минуту.
"Да. Я задержусь, не волнуйся. Ложись спать".
Очень актуально, если учесть, что на часах всего-то половина седьмого. Нет, спала она теперь много, но не до такой же степени... Да и не сиделось ей на месте, комнату уже вдоль и поперек исходила.
И все-таки, что именно хотел отдать Лешка, и была ли в его словах о том, что заказчик совсем рядом, хоть крупица истины?
Очень хотелось надеяться, что это все вранье, что Мартынов просто пытается выкрутиться, но факты вещь упрямая, и чем больше она думала, чем сильнее становилась тревога. Принятая таблетка валерьянки не спасла, тут, наверное, нужно что-то посильнее, только нельзя ведь. От волнения даже немного начало мутить. Или этот тот самый токсикоз, которым так пугали все окружающие? Тогда почему не утром?
И вообще от мыслей начала болеть голова, видимо, так себя накручивать все же не стоит, ничего хорошего ни для неё самоё, ни для малыша от маминых нервов не будет.
Поэтому, когда зазвонил телефон, Уля сразу схватила трубку, надеясь, что это Андрей. Но это оказался Саша:
— Привет, Ульян, я тебя не отвлекаю?
— Нет, что ты, все в порядке, — она постаралась убрать из голоса разочарованные нотки, все-таки услыхать его брата хотелось намного больше. — Что-то случилось?
— Да не то, чтобы... Просто нужна твоя помощь, нужно у тебя кое-что узнать, но это надо лично, не по телефону. Я сейчас подъеду, выйдешь на улицу? Я не хочу теть Олю с дядь Ваней тревожить, мы не стали им говорить.
Вообще-то Андрей наказывал сидеть в доме и не рыпаться, но если её помощь пригодится для того, чтобы все это быстрее закончилось, то можно и спуститься во двор. Да и Саше он доверял, а уж собственную родню точно знает лучше, чем она.
— Хорошо, через сколько выходить?
— Давай минут через пять, я уже почти на месте.
Ольги Николаевны в гостиной уже не было, на кухне её тоже не обнаружилось, поэтому Уля сунулась в кабинет, чтобы не исчезать совсем уж без предупреждения.
— Я выйду на несколько минут на улицу, — отвлекать Ивана Петровича от телефонного разговора не хотелось, так что она это больше продемонстрировала жестами, чем сказало, но пожилой мужчина понял, только показал, чтобы она оделась.
На улице было довольно свежо, но продрогнуть она не успела — за воротами остановилась машина, в которой Уля узнала авто Саши. Хоть и видела один раз, но слишком уж была запоминающейся та поездка до больницы, а потом сюда. Как и их с Андреем поцелуй на заднем сиденье.
— Привет, садись, не мерзни, — Саша, не выходя из машины, открыл ей пассажирскую дверь.
— А где Андрей? — Уля, потоптавшись возле машины, решила постоять, только нагнулась, чтобы видеть лицо водителя.
— Он сейчас занят, не может подъехать, но скоро освободится.
Странно, ей он только что написал, что приедет как раз НЕ скоро...
Разночтение, вроде, малюсенькое, но оно заставило Улю выпрямиться и сделать шаг назад. Каждый раз, когда что-то происходило, Саша был поблизости или просто в курсе событий. Он знал обо всем, включая маршруты передвижения родственников. У него есть материальная база для подготовки всего этого и у него есть мотив.
И ещё лежащая на поверхности подсказка Лешки — Александр ведь тоже Лебедев...
— Не кричи. Просто тихо и спокойно садись в машину.
Захотелось сделать совсем наоборот, вот только выбор был небольшой. Потому что пулю не обгонишь.
Глава 33
"Девочка, Наташенька, скажи, что больше хочешь: чтобы тебе оторвали голову или ехать на дачу?"
х/ф "Подкидыш", 1939г.
— Что ты хочешь со мной сделать? — раздражать того, в чьей полной власти ты находишься, Уле совсем не хотелось, но было страшно настолько, что у неё вот-вот могли просто сдать нервы, а ни к чему хорошему это точно не приведет.
Из города они уже выехали, так что теперь вопрос, куда он её везет, был одним из важнейших. Но не настолько важным, как попытка узнать, что ждет дальше.
Покрытые грязным снегом фуры проносились мимо, обдавая лобовое стекло "Тойоты" серым ледяным крошевом, смешанным с песком и солью, заставляя дворники скользить с легким скрипом, ещё больше бьющим по нервам.
— Ничего. Я ничего не хочу с тобой делать, — он был собран и спокоен, и это только добавляло ужаса. Потому что сразу становилось понятно — у этого человека есть план, и его спутнице он вряд ли понравится.
— Тогда куда ты меня везешь? — наручник на левом запястье сполз с рукава свитера и теперь неприятно холодил обнаженную кожу. Сопротивляться она, наверное, и не стала бы, но Саша решил подстраховаться. А ей ничего не оставалось, кроме как последовать его распоряжению нацепить это "украшение".
С одной стороны, хорошо, что не завязал глаза, иначе точно довела бы себя до истерики, но и такая ситуация спокойствию совсем не способствовала.
— Туда, где нам никто не помешает. Перестань дергаться, я вообще хочу обойтись без угроз и лишних телодвижений. Но ты девушка шустрая, так что лучше посиди в наручниках. И не надо пытаться выпрыгнуть из машины на ходу, я заблокировал двери.
Значит, заметил, что она уже успела проверить. Нет, выпрыгивать Уля и не собиралась, очень опасно, все-таки скорость была приличная да и сугробы тут недостаточно пышные, есть риск серьезно пострадать, но лучше учитывать все пути отступления.
Наверное, её уже хватились. И стало даже как-то стыдно, что из-за этого может стать хуже Ивану Петровичу. Да и Андрей... Он ведь поймет, что она не стала бы уходить сама. И ведь, как назло, не сказала, зачем вышла, просто предупредила, что погуляет на свежем воздухе. Погуляла.
Девушка судорожно сглотнула и на пару секунд прикрыла глаза. Вот идиотка... Ведь Андрей же просил сидеть дома и не высовываться. Но Уля и подумать не могла, что замешан его брат. Слишком уж он был хорошим — всегда помогал, и ведь это именно он освободил её тогда из подвала...
— Если Лешка по твоему приказу оставил меня замерзать, зачем ты меня оттуда вытащил?
— Я ничего не имею против тебя лично, но мне нужен был кто-то из ближайшего окружения Игоря, на кого можно спихнуть его исчезновение.
Значит, не должны были найти ни её саму, ни его, в этом Уля была права. От понимания, что сейчас все даже серьезнее и страшнее, чем было четыре месяца назад, в горле встал ледяной комок, а голова немного закружилась.
Ведь не просто так он легко и непринужденно выдает собственные планы, выходит, что вернуться ей в этот раз не грозит.
— Саш... Пожалуйста, отпусти меня, — она сама себя ненавидела за умоляющие нотки и слезы в голосе, но иначе спасти их с малышом может и не получиться. — Я никому ничего не скажу...
— Извини, но мне как раз нужно, чтобы ты сказала.
Дорога, причудливо изгибаясь среди уже намного более солидных сугробов, вывела к полупустой деревушке. А ведь это теперь считается пригородом, хотя жителей здесь было три дедка и семь бабок. Летом, когда приезжают дачники, жизнь здесь становится намного активнее, но пока тишина, покой и полное отсутствие цивилизации. Заметенные по самые резные наличники дома, тонкие тропки, натоптанные вглубь соседнего ельника... Насколько Уля помнила, километрах в полутора отсюда есть крошечная железнодорожная станция, вот только название, как ни старалась, постоянно ускользало. Вот далось же оно ей!
В темноте трудно было разглядеть ещё что-то, только те особенности местности, которые попадали в свет фар, но если тут кто-то сейчас и жил, они уже спали — ни одно окошко не светилось. Да и вообще вся деревушка казалась вымершей.
— Все, приехали, выходи. И без глупостей, все равно не знаешь, куда бежать, да и заблудишься сразу, — он остановился перед старыми воротами, на которых остатки темно-сиреневой краски отчаянно сопротивлялись наступающей ржавчине. Но сопротивление было уже почти номинальным -первоначальный цвет узнавался с большим трудом, да и само подворье выглядело заброшенным.
Но последовать распоряжению пришлось, потому что глупо раздражать и злить того, в чьих руках направленное на тебя оружие. Ноги тут же провалились сквозь ломкий наст, хорошо, что хоть не поленилась нормально обуться...
В доме, хотя его правильнее было бы называть деревенской хатой, было даже не холодно, а как-то стыло и промозгло. И казалось намного прохладнее, чем на улице.
— Я сейчас сниму наручники, но без глупостей, ладно? — Сашка спокойно подошел ближе, но ключ повернул, только дождавшись, когда Уля кивнет. Из опасения прикусить язык, говорить она не стала — слишком уж стучали зубы. И от холода, и от страха.
Да и мешанина мыслей, среди которых были и тревога, и паника, и самобичевание, тоже мало помогла.
— Здесь есть дрова?
Посреди одной из комнат стояла большая печь, прикрытая стопкой старых газет и какими-то тряпками. Пол, покрытый изъеденным временем выцветшим линолеумом, был неровным и грязным, зато все окна целые, к счастью, стекла никто не растащил. Наверное, только по той простой причине, что они были прикрыты ставнями.
— Да, сейчас принесу.
Повторять предупреждение, что глупить не надо, он не стал, но Уля и без того слишком замерзла и испугалась, чтобы попытаться его чем-то оглушить. Ладно, ударит его по голове, например, стоящей у стены древней лавкой, а дальше что? Машину водить не умеет, и не факт, что кто-то из местных откроет дверь посреди ночи расхристанной перепуганной девице. Нравы тут патриархальные, ложатся, как стемнеет, встают тоже раненько. Во всяком случае, скотину же нужно кормить и доить — судя по аромату навоза, который Ульяна успела почувствовать, пока шла через узкий двор, коров тут держали.
Кроме той самой печи, обстановку первой комнаты составляла лавка и темный стол. Хорошо, что хоть электричество тут есть, хотя тусклая подслеповатая лампочка, висящая на длинном голом проводе, давала света не больше, чем какая-нибудь масляная лампа.
Древние обои в мелкий розовый цветочек, которые когда-то были белыми, теперь посерели от времени и плесени, провисая под собственной тяжестью. Каким чудом они ещё держались на стенах, неизвестно, но трогать их Уля не стала бы.
Бумажная икона в красном углу, прикрытая побуревшими тряпками, наверное, когда-то бывшие вышитыми белоснежными рушниками и занавесками. Да и сам лик был настолько засижен мухами, что не понятно, кто именно на нем изображен.
