— Конечно же, мы понимаем, что он их использует, нарвется на неприятности, все-таки у господина Дамблдора достаточно как сил, так и связей,— развел руками Ранкорн, и уже хотел было продолжать, как его прервал Гриндорх:
— А с чего вы с Сэмом решили, что он начнет с Дамблдора? Нет, я понимаю, что с учетом потери Волдемортом тела и влияния, он пока не вариант, но почему не Фадж? По моему мнению, на данный момент он наиболее опасен.
— Вы осторожны и последовательны, господин директор,— усмехнулся юрист.
— Будь осторожен, Ранкорн Пересмешник,— с зеркальной усмешкой ответил ему Гриндорх.— Я мог бы счесть это оскорблением!
— Захотели размять кости в Круге Дуэлей? Но я не стану извиняться,— он встал с кресла и прошел к стене. Острые грани клинков бросали на пол золотистые блики солнца Поверхности.— Вы, господин директор, мудры как Старейшина, ваша горячая кровь остыла под дыханием замерзшего Водопада. Это неплохо, это стабильно. Но сердце вашего Гархольда наполнено кипящей юностью, он хочет добиться всего по максимуму, он хочет все получить именно сейчас. И это значит, что для него Фадж — не опасность, для него наш Министр — лишь один из череды себе подобных, в то время как Дамблдор — это столп на котором держалась история не одного поколения английских магов. И это тот, кто заявил, что имеет право решать его Судьбу. У Гархольда на него большой зуб!
— Эта мышка книззлу пока не по зубам,— покачал головой Гриндорх.— Обломает Гархольд их об его толстую шкуру.
— И ничего, полезно,— отмахнулся Ранкорн, снова поворачиваясь к начальнику и морщась на яркий свет солнца. Сам Гриндорх находился в тени резной спинки своего кресла.— Ему нужно научиться и проигрывать. Чего не бывает в нашей жизни... Да и...
Юрист подхватил со стены второй бастард и аккуратно прикоснулся к кончику лезвия Гриндорха. В кабинете прозвучал чистый звон.
— Он должен научиться выбирать себе равных противников!
Директор Гринготтса оскалился и поднял свой меч.
* * *
Хогвартс, Большой Зал
* * *
— Гархольд!— раздался звонкий возглас, и около стола Рэйвенкло появилась златокудрая Сьюзан Боунс в компании хаффлпаффских девочек.— Как каникулы? Все хорошо?
Зеленоглазый оторвался от своей тарелки, где в тот момент производил расчленение грудки индейки под сливочным соусом и вскинул бровь. Когда его спрашивали "все ли хорошо" таким обеспокоенно-требовательным тоном, гоблин начинал подозревать, что спрашивающий надеется на обратное. И хотя милашка Сьюзи Боунс ну никак не походила на человека любящего издеваться и злорадствовать, осадок оставался.
И почему эти странные люди никак не могут понять, что он счастлив со своими родителями?
— Да, Сьюзен,— устало ответил он, разворачиваясь к делегации девчонок. С удивлением он осознал, что в их числе и новенькая Уизли, от которой у него странно болит голова.— У меня было прекрасное лето!
— Какой-то ты, Поттер, бледненький, худенький,— нахмурилась Дженни Смит, смотря на гоблина сочувствующе и с таким бешенным энтузиазмом в глазах, что Зеленоглазого пробила дрожь.— Тебя что, плохо кормят? И на солнце редко бываешь! Нельзя человеку жить в Подземельях!
— Я жилистый, а не тощий,— зло выдохнул Гархольд.— И я не человек!
— Тебе не хватает витамина Дэ,— добавила еще одна из девушек, зарывшись носом в маггловскую медицинскую энциклопедию.— Надо есть побольше апельсинов.
— Слава Предкам, у меня их...
Сьюзан Боунс с широкой улыбкой протянула ему маленькую корзинку с апельсинами,
— Есть,— обреченно протянул Гархольд, швыряя подарок на стол.— Ну что за год!
— Ты не носишь мой цветок?— раздался голос справа, когда хаффлпафские наседки ушли к своему столу под раздраженное бурчание их старост.— Почему?
Рядом с Гархольдом, невозмутимо отодвинув слегка ошарашенного таким напором Энтони, уселась Луна Лавгуд и смотрела на него бесстрастно и слегка укоряюще. Сказать, смотря в бледные голубые глаза, наполненные золотистыми искрами, что он его просто выбросил, было невозможно, так что Зеленоглазый выдохнул:
— Потерял.
Что же это за семейка Лавгудов? Гоблина это весьма беспокоило — он не любил непонятного и неопознанного.
— Как хорошо, что у меня есть еще один,— тем же тоном продолжила Луна, доставая из маленькой сумочки, расшитой цветными пуговицами, большой ярко-желтый цветок. Гархольду показалось, что он был еще больше, чем тот, что она подарила ему на свадьбе Луга.— Только в этот раз не теряй. Они растут только рядом с морщерогими кизляками, а мы их еще не нашли.
Логику Зеленоглазый не уловил, но на всякий случай кивнул. Рядом с этой девочкой он чувствовал себя слегка неуверенно.
А Лавгуд тем временем, привстав на скамейке, заправила толстый стебель за ухо Зеленоглазого. Затем благосклонным взглядом оглядела получившийся натюрморт и притянула к себе тарелку заклинанием. Уходить она явно не собиралась. И — что самое странное — никто не возражал. Ни Луг, ни Пенелопа, ни даже Энтони, которого Луна согнала с нагретого места.
Цветок повис на ухе, раздражая Зеленоглазого своим ярким пятном на самой периферии зрения. И Гархольд уже потянулся к нему, чтобы снять дурацкое украшение, как Лавгуд развернулась к нему, и на ее идеальном, практически кукольном личике так холодно и остро блеснули глаза, что мальчик предпочел вернуться к собственной тарелке.
На другой стороне стола захихикал Терри, отложивший ради подобного зрелища свою очередную монографию.
— Замолчи, иначе,— Зеленоглазый нацелил на друга острые зубцы вилки.
Бут потешно поднял руки вверх, заражая своим смехом соседей. Гоблин рычал. Цветок качался. Луна невозмутимо заплетала косички.
— Пресветлый Беленос, с каждым годом этот парень все хуже и хуже!— Голос МакДугала достиг каждого закоулка стола Рэйвенкло, и сдержать смех было уже невозможно. И Зеленоглазому не оставалось ничего кроме как засмеяться вместе с ними.
— Добро пожаловать обратно в Хогвартс, Гархольд,— прошептала Серая Леди, проплывая мимо.
Звезды на потолке Большого Зала приветственно блеснули.
И снова уроки.
* * *
Кабинет директора
* * *
— Рады приветствовать вас в нашем дружеском коллективе,— по-акульи ухмыльнулась профессор Вектор, оценивая нового симпатичного мужчину весьма положительно. Очередной курортный роман так ничем и не закончился, вот одинокая женщина и наметила себе новую цель.— Как вам в Хогвартсе?
— О, прекрасно! Чарующе! Великолепно,— ослепительно улыбнулся Гилдерой, так поворачиваясь, чтобы неяркий свет факелов и свеч наиболее красиво падал на его локоны.— Так приятно вернуться в стены родной школы, в место, наполненное столькими приятными воспоминаниями! Знаете... — Гилдерой подмигнул мгновенно покрасневшей Вектор. — Я думаю даже написать новую книгу о Хогвартсе. Говорят, здесь есть свое легендарное чудище?
— Если вы про миссис Норрис,— саркастически хмыкнул Снейп, презрительным взглядом оглядывая Локхарта. По его мнению Гилдерой походил на павлина — как внешностью, так и почти полным отсутствием мозгов.— То вряд ли вам позволят ее умертвить каким-то изуверским способом, вроде описанных в ваших книгах!
— Нет,— несколько растеряно пробормотал маг.— Я говорил об Ужасе Хогвартса... А что, здесь есть еще какая-то "миссис Норрис"? Что-то ужасное?
Снейп и Флитвик обменялись злорадными взглядами и начали:
— Она бесшумно ходит в ночи,— зловеще прошипел Снейп.
— И каждую ночь находит себе новую жертву!— Поддержал игру полугоблин, взглядом умоляя разозленную Вектор повременить с возмущениями.
— Иногда я встречаю тех, кто попался ей под когтистую лапу,— При необходимости Северус мог просто потрясающе использовать все возможности своего голоса. А уж то, что сдавленно хихикающая Спраут слегка пригасила свечи, и вовсе добавило монологу особенной жути и холода.— Они испуганы и растеряны, и никогда им не стать прежними. Эти несчастные вечно будут бояться темных хогвартских ночей...
Локхарт, внимающий рассказу коллег, уже ощутимо побледнел, когда в забаву включилась Синистра:
— А еще за домом лесника есть сарай, где живут жуткие химеры, и когда они выбираются,лишь потомок...горных великанов может загнать этих демонов обратно!
— А еще в хижине у Хогсмита...
— О, про Визжащую Хижину я знаю!— истерически-радостно заявил Локхарт.
— Бездна,— тут же начала завывать Трелони, потрясая тощими костлявыми руками перед глазами волшебника. Опасность выбить Локхарту глаз крупными камнями браслетов была велика, но "впавшая в транс" профессор об этом не думала.— Сама Бездна разверзлась под тобой! Смерть, всюду смерть! Вороны кружат над тобой!
— А знаешь, Снейп,— оскалился Филлуис Флитвик, наслаждаясь хоть таким развлечением во время ожидания явления директора народу.— По-моему некая синюшность идет к его глазам!
— Я не перестаралась?— шепнула им Сибилла, незаметно разливая старожилам коньяк.— Вдруг и вправду окочурится?
— В самый раз,— злорадно хмыкнул Снейп, передавая бокалы Спраут, Синистре и Баббет.— Да, Моргана и Мордред, где же Альбус? Нет, ну что за традиция — назначать собрания за полночь? Надеется, что мы не разглядим подсунутых лимонных долек?
— Минерва пошла узнавать,— махнул рукой Флитвик, смакуя напиток.— Наверное, что-то важное...
— Подбор идиотского пароля?
— Как мы верим в нашего директора...
— Нет, это выходит за всякие рамки,— в эту же секунду МакГонагалл вылетела из личных покоев Дамблдора и плюхнулась на кресло.— Представляете, он заснул!
— Может, заболел?
— Поппи, что за надежда в голосе?— тут же возмутилась Минерва.— Тебе что, лечить не кого? Брось! Он просто заснул. И если вы, господин директор...
Это профессор Трансфигураций крикнула громче, явно чтобы услышал адресат.
— Не появитесь через пару минут, то я буду вынуждена рассказать всем, в каком я вас нашла виде!
— А в каком?— шепнула ей Помона.
— Потом колдографии покажу,— заулыбалась Миневра.
"Как дома",— оскалился дух Волдеморта в дрожащем сознании Локхарта.— " Как же я люблю Хогвартс!"
* * *
Башня Рэйвенкло
* * *
Гархольд тяжелым взглядом смотрел на цветок в руке. Мелкая Лавгуд вызвала у него раздражение своей навязчивостью еще в прошлую встречу, сейчас же все это — включая навязывание ему этого жуткого образчика флоры — выводило гоблина из себя. И вообще, если бы она не была женщиной, то получила бы Вызов в Круг, едва посмела бы навязывать свои подарки Охотнику Клана!
Общество гоблинов было весьма патриархальным — уважение Предков, система основных законов, не меняющаяся тысячелетиями, например, слово Старейшины для рядового члена Клана — закон, а женщины находятся на месте, конечно, не мебели, но изрядно ограничены в правах. Нет, никто и никогда не запрещал им их требовать, но только при условии, что они примут на себя и обязанности. Были у гоблинов и финансисты, и аналитики, и воины женщины, но они уже не могли требовать к себе снисхождения по причине, что они — слабый пол. Если гоблинша ставила себя на один уровень с мужчинами, то никто и не подумает прощать ей ошибки, с нее будут и требовать, как с мужчины. Вот и к человечкам Зеленоглазый относился таким же образом. Лайза, Падма, Сьюзан (и с нею все остальные хаффлпаффки) были женщинами, и мстить им за следование своей натуре было глупо, им прощалось то, что Гархольд никогда бы не спустил с рук Драко, Энтони или Терри. Гермиона же, к примеру, изначально ставила себя "равной", вмешивалась туда, куда ее не просили, участвовала в сражениях как плохенький, но воин, поэтому ей ошибки гоблин не был намерен прощать. Его вообще удивляло желание человеческих женщин получить максимальные права, уклонившись от всех обязанностей.
Так вот, возвращаясь к странному цветку, Гархольд чувствовал во всём этом подвох. Он сомневался, чтобы эта маленькая соплюшка пыталась заявить на него какие-то права, или привлечь его внимание... Но тогда какой смысл в этом навязанном украшении? То, что он был, даже не обсуждалось. Хотя...
Гархольд тяжело вздохнул и вонзил ноготь в чашелистик.
— Кто знает этих сумасшедших людей,— злобно бормотал он.— Все у них не как у нормальных гоблинов...
Ноготь уперся во что-то твердое. На губах Гархольда медленно проявилась ухмылка:
— Ага, похоже, что-то есть...
Расковыряв стебель огромной желтой ромашки, гоблин с недоумением уставился на небольшой антрацитово-черный цилиндр, изукрашенный старыми человеческими рунами. Зеленоглазый никогда прежде не видел подобного артефакта, поэтому слегка растерялся.
— Ничего,— пробормотал он, аккуратно помещая странное устройство в подбитый бархатом кожаный мешочек.— Разберемся!
Гостиная Рэйвенкло как всегда была наполнена тихим, едва слышимым гулом. Студенты предпочитали просто не шуметь чересчур сильно, а не накрывать каждое место активных дискуссий пологом молчания — подобная скрытность, скорее, настораживала, чем что-либо скрывала. Поэтому Пологи использовались только в самом крайнем случае, когда ну никак нельзя было допустить утечки информации.
Нет, естественно, такая система была далека от совершенства, и иногда спорщики... увлекались, но на этот случай в гостиной во все свободное от учебы время дежурили старосты. А от тяжелой десницы Луга или метких заклятий Пенелопы еще не уходил ни один нарушитель!
— Гархольд, что это такое, да покарают тебя Боги?!
Наперерез довольному миру и своим местом в нем (ну и конечно мелкой, но от этого не менее приятной местью), шел Энтони, потрясая перевязанным бардовой ленточкой документом.
— Нет, ты что задумал? Что это за штрафы? Какого... демона?— вполголоса разорялся Голдштейн, нервничая настолько, что в его голосе проявился едва заметный акцент.— Я достал для завода Домерти шикарный контракт! С какого я должен тебе какие-то деньги?
— Члены ЕСАМА,— злорадно оскалился Зеленоглазый.— Обязаны помогать друг другу в трудную минуту. Невыполнение карается материально.
Энтони непонимающе вскинул бровь.
— Вчера, когда я подвергся мучениям со стороны бессердечных самок рода человеческого,— Зеленоглазый даже не старался скрыть сарказма.— Вы, Энтони, не только не помогли мне, но и, напротив, усугубили все своим смехом! Так что — платите!
— Ну что ты за чело... гоблин такой,— покачал головой Голдштейн, чувствуя, как на его губах появляется улыбка. Самодовольство приятеля выглядело бы забавно, если бы не кругленькая сумма, по букве закона честно стребованная Гархольдом. Не то, чтобы это особо беспокоило Энтони — сумма была небольшой, да и не факт, что это не просто розыгрыш, но жадность однокурсника поражала.— Это просто казуистика! Да, кстати, а печать-то у тебя откуда? Или ты отсылал это в Гринготтс?
Голдштейн надеялся, что Гархольд этого не сделал. Подобного оскорбления он бы не простил. Два джентльмена должны договариваться сами, не примешивая в свои личные дела юристов ибюрократов.
— Да так,— оскалился Зеленоглазый и достал из кармана малую печать банка.— Дедов зам дал. И забыл попросить обратно!
Два мальчика заулыбались, а Голдштейн еще и добавил:
