Причина, по которой у него было так мало орудий, заключалась в том, что каждое из тех, что он нес, весило в два с лишним раза больше, чем один из кракенов новой модели на палубе "Дестини". Несмотря на это, орудийные стволы казались короткими и обрезанными, а их лафеты выглядели совершенно причудливо. Не слишком удивительно, — предположил он, — поскольку каждое из этих орудий имело десятидюймовый калибр ствола, а эти нелепые высокие лафеты были спроектированы специально для того, чтобы их можно было поднимать на абсурдную высоту. Это потребовало некоторой сложной инженерии, особенно учитывая задействованные силы отдачи. Гигантские орудия выдерживали выстрел либо стопятидесятифунтовым ядром, либо стофунтовым снарядом, и напряжение, когда одно из них стреляло, было... экстремальным. Отдача вниз, вызванная их высоким углом стрельбы, должна была поглощаться палубой корабля, что помогло объяснить необычайно массивные рамы "Волкейно" и толстую обшивку палубы. Все военные галеоны были в основном мобильными орудийными платформами, но "Волкейно" и его братья довели это до нелепых крайностей.
Во всяком случае, такова была первоначальная реакция Йерли. Однако, прежде чем он отправился в плавание, чтобы присоединиться к адмиралу Шейну, у него была возможность потренироваться с эскадрой капитана Разуэйла, и он с нетерпением ждал возможности поделиться этим опытом с деснейрцами.
* * *
Это странно, — подумал барон Джарас, — наблюдая за полудюжиной или около того галеонов, которые отделились от остальной части наступающей линии.
Очевидно, это был спланированный и преднамеренный маневр. Тщательный порядок, который поддерживали чарисийцы, продвигаясь к битве, был отрезвляющим для того, кто пытался организовать свой собственный флот, чтобы в нем все плыли, по крайней мере, примерно в одном направлении в один и тот же момент. Это оказалось упражнением, слишком похожим на попытку пасти стадо ящерокошек, но эти галеоны маневрировали с той точностью и дисциплиной, которыми славилась деснейрская кавалерия. Учитывая печальный опыт Джараса с его собственным флотом, он слишком хорошо понимал, насколько это было сложно. Несмотря на огромные размеры флота, плывущего к нему, нигде в этой гороподобной массе парусов и мачт не было никаких признаков беспорядка.
Что делало выходку кораблей, попавшихся ему на глаза, еще более озадачивающей. Вместо того, чтобы удалиться от отмели Трайэнгл, они на самом деле направлялись к ней, и он понял, что впереди у них были катера и баркасы, которые проводили промеры с помощью линей со свинцом на концах, чтобы определить глубину воды.
Нет, он понял, когда один из баркасов опустил буй за борт, они проводят линии промеров, сопоставляя их с глубинами на своих картах, чтобы помочь определить их точное местоположение. Но почему? И этот буй находится в пределах наивысшей дальности действия артиллерии Стакейла. Вряд ли он попадет во что-нибудь специально, но, если они встанут на якорь так близко, и он сделает достаточно выстрелов, слепая, глупая удача, скорее всего, даст ему шанс все-таки поразить их.
В этом не было никакого смысла. Им не было никакой необходимости вступать в игру с орудиями Стакейла!
Возможно, и нет, но это было явно то, что они имели в виду. На самом деле, пока он наблюдал, первый галеон отдал кормовой якорь. Его спутники продолжили движение вперед, а затем и второй корабль встал на якоре у кормы. Затем третий. Четвертый. Они действительно вставали на якоря, выстраиваясь в линию и превращаясь в неподвижные мишени, и Джарас недоверчиво нахмурился, когда понял, что на якорных тросах у них есть шпринги. Они намеренно устраивали артиллерийскую дуэль с тяжелыми крепостными орудиями, защищенными толстыми каменными стенами!
Тонкие белые водяные смерчи начали покрывать поверхность волн вокруг стоящих на якоре чарисийцев, но они спокойно занялись тем, что свернули паруса. Затем они начали менять свои позиции, используя шпринги, чтобы развернуться, пока не направили свои орудия прямо на крепость Стакейла. Они, казалось, не спешили, как будто не замечали струек дыма, поднимающихся из печей, которые Стакейл использовал для нагрева своих ядер, пока они не становились вишнево-красными. Одно или два из этих раскаленных ядер, застрявших в обшивке корабля, могли превратить его в ад, но чарисийцев, похоже, такая возможность не волновала. Что за сумасшедшие?..
* * *
— Все орудия наведены и готовы к стрельбе, сэр! — сообщил Алдасу Разуэйлу его старший офицер. — Угол тридцать пять градусов.
— Очень хорошо, мастер Бирк. Вы можете открыть огонь.
* * *
Пальцы барона Джараса судорожно сжались на стволе его подзорной трубы, когда первый из галеонов выстрелил. Он действительно мог видеть траектории их снарядов, и они изогнулись невероятно высоко, поднявшись по голубому небу изящной дугой, которая перенесла их через вершину навесной стены крепости и уронила прямо в ее внутренности.
А потом они взорвались.
* * *
Алдас Разуэйл удовлетворенно улыбнулся, когда первый залп "Волкейно" попал в цель. Он не мог видеть, куда они попали на самом деле, но в этом и был смысл упражнения, и его улыбка превратилась в свирепую, дикую ухмылку, когда снаряды взорвались внутри крепости.
У Разуэйла были сомнения, когда коммандер Мандрейн впервые обратился к нему, но он знал Мандрейна несколько лет. Он уважал умственные способности молодого человека, а барон Симаунт был признанным главным экспертом военно-морского флота по артиллерии. Когда они оба настояли на том, что новая "пушка с большим углом стрельбы" Симаунта была практичным предложением, он согласился стать одним из офицеров, участвовавшим в ее доведении до работоспособного оружия. Для него было очевидно, что нынешние орудия с большим углом стрельбы (которые команда "Волкейно" уже сократила до "угловой пушки" — или даже просто "угла" — для повседневного использования) были лишь грубым, очень ранним развитием того, что когда-то станет возможным. С другой стороны, весь чарисийский флот привык к тому, что он находится в стадии разработки. Если оглянуться назад на головокружительную скорость изменений, связанных с преобразованием флота из двухсот галер в столь же большой флот вооруженных орудиями галеонов менее чем за пять лет, то было достаточно, чтобы у человека закружилась голова, и не было никаких оснований предполагать, что в этом отношении что-то изменится, вне зависимости от предпочтений великого инквизитора.
Смерть Мандрейна была трагедией во многих отношениях, чем Разуэйл мог вообразить себе. Коммандер был именно тем блестящим новатором, в которых нуждалась чарисийская империя, если она собиралась выжить. Сам Разуэйл был не в той же лиге, и он знал это, но он также понял, что ему все равно придется подойти к делу и попробовать. Он уже начал работать над парой грубых идей для правильной вращающейся орудийной установки, хотя был почти уверен, что ей придется подождать тех кораблей с железным каркасом, о которых говорил Мандрейн. И заставить их работать со всеми мачтами и рангоутом на пути тоже было непросто. Но как только им удалось бы прицелиться из угловых орудий, выяснить, как еще больше удлинить стволы, и установить их в поворотное крепление, способное выдерживать отдачу, возможно, придумать способ заставить заряжаться с казенной части, тогда — тогда...!
На данный момент, однако, какими бы грубыми они ни были, орудия "Волкейно" делали именно то, для чего они были предназначены.
Он повернулся спиной к крепости. Любой удар, который ему нанесли бы крепостные орудия, был бы вопросом чистой удачи. И не только это, но "Волкейно" был построен из досок, которые были почти вдвое толще, чем у стандартного галеона, не просто для того, чтобы противостоять отдаче его собственных орудий. Эти толстые борта должны быть почти неуязвимыми даже для крепостных орудий на такой экстремальной дистанции. То же самое, увы, нельзя было сказать о крепостных стенах, где речь шла об их орудиях.
Учитывая их огромные размеры, эти орудия стали бы высокоэффективными в традиционной осаде, снова и снова бросая свои стопятидесятифунтовые ядра в эти каменные стены, а укрепления, защищающие Итрию, были сложены старомодной каменной кладкой, без поглощающих ядра земляных берм, которые усовершенствования артиллерии навязали проектировщикам современных крепостей. Они бы быстро разлетелись вдребезги под таким ударом, который мог бы нанести им "Волкейно". Но зачем пробиваться сквозь стену, когда вместо этого можно просто проигнорировать ее?
Он наблюдал, как орудийные расчеты перезаряжают оружие. Это был неизбежно медленный процесс, хотя он и Мандрейн сделали все, что могли, чтобы улучшить ситуацию. Верхняя часть лафета представляла собой отдельную конструкцию, которая откидывалась на салазках, врезанных в нижнюю каретку. Нижняя часть была оснащена колесами с роликами, которые двигались по железным рельсам, установленным на палубе, расположенным так, чтобы всю конструкцию можно было перемещать вручную (по крайней мере, в тихую погоду) только двумя мужчинами, несмотря на ее огромную массу. Когда верхняя часть лафета откатилась, она сделала это в наклонной плоскости, что приблизило приподнятое дуло ближе к параллели с палубой. Оно все еще было неудобно высоко для членов орудийного расчета, ответственных за чистку и перезарядку, но это было выполнимо. И это означало, что им не нужно было опускать ствол, а затем поднимать его перед каждым выстрелом. Все это было все еще неуклюже, и скорострельность была намного медленнее, чем у стандартного длинного тридцатифунтового орудия, но Разуэйл пытался придумать лучший способ справиться с ситуацией. "Все сводится к заряжанию с казенной части", — снова подумал он. Если бы они когда-нибудь смогли заставить это сработать...
Несмотря на все свои недостатки, артиллеристам "Волкейно" удавалось поддерживать скорострельность, которая была почти в два раза выше, чем в старые времена с предварительно заряженным ядром и лафетом без тележек. Пока он наблюдал, свежие мешки с порохом соскользнули вниз по стволам и были забиты до упора, за ними последовали снаряды, привязанные к стабилизирующим "башмакам". "Башмаки" — плоские деревянные диски того же диаметра, что и снаряды, — фиксировали положение снарядов по отношению к каналам стволов угловых орудий и следили за тем, чтобы их взрыватели были обращены в сторону от пороховых зарядов. Они также облегчили обращение со снарядами, над которыми не стоило смеяться, когда эти штуки весили по сто фунтов каждый!
Взрыватели также были значительным улучшением оригинальной конструкции барона Симаунта. Новые взрыватели горели гораздо более стабильно, и их можно было регулировать для более точного увеличения времени. Это все еще было чем-то вроде попытки "угадать и с помощью Лэнгхорна", но сейчас это было меньше вопросом оценки, чем раньше, и небольшой разброс во времени детонации не будет иметь большого значения. Они направляли свой огонь под крутыми углами внутрь крепости, и те же самые каменные стены должны были удерживать снаряды — и их взрывы — прямо над целью. Не только это, но и то, что ни один проектировщик крепостей в мире никогда не рассматривал способы борьбы со столь мощным огнем. Внутренняя часть этой крепости вообще не имела защиты сверху, потому что раньше в ней никогда не было необходимости.
* * *
Челюсть Джараса сжалась, когда резко упала громкость совершенно бесполезного огня с отмели Трайэнгл. Своеобразные чарисийские галеоны вели беспорядочный огонь явно заранее спланированным образом. Их ровные, раскатистые залпы были рассчитаны так, чтобы снаряды по крайней мере одного корабля попадали в крепость каждые несколько секунд. Они поддерживали котел взрывов внутри форта. Неудивительно, что огонь Стакейла ослабевал! Как, во имя Шан-вей, даже чарисийцы додумались до...?
Вопрос оборвался с внезапностью, подобной удару топора, когда взорвался главный погреб крепости.
* * *
Глаза Разуэйла расширились, когда крепость внезапно повторила тезку "Волкейно". Это было неожиданно! План состоял в том, чтобы просто вывести орудийные расчеты из строя и, возможно, вывести из строя сами орудия, а не взрывать проклятую крепость!
Черт. У них, должно быть, было еще меньше защиты над головой, чем мы ожидали, — подумал он с нежданным чувством отстраненности, — наблюдая за каменной кладкой, кусками тяжелых деревянных балок, целым лафетом и пушкой и (несомненно) кусками людей, которые летели по небу, оставляя за собой хвосты дыма, когда они вылетали наружу. Они, казалось, зависли на вершине своей траектории на долгое мгновение, а затем погрузились в воду во взрывах белого, и Разуэйл покачал головой.
Похоже, нам придется внедрить некоторые дополнительные новые идеи в дизайн крепостей, — подумал он, когда значительный кусок одной крепостной стены устало откинулся наружу и соскользнул в белый котел пены. — Интересно, как глубоко нам придется закопать арсенал, чтобы десятидюймовый снаряд не добрался до него? И если нарезные снаряды могут стать настолько тяжелее, как предсказывает барон Симаунт, то на какую глубину нам придется залезть, чтобы защититься от одного из них?
Он понятия не имел, каким может быть ответ ни на один из этих вопросов, но сделал мысленную пометку обсудить это с бароном Симаунтом при первой же возможности. В конце концов, это был всего лишь вопрос времени, когда другая сторона придумает, как создавать свои собственные угловые пушки. Когда это произойдет, для Чариса, вероятно, было бы хорошей идеей также опередить оборонительную игру.
— Будьте так добры, отправьте лодку достаточно близко к крепости, чтобы окликнуть ее, мастер Бирк, — сказал он вслух, показывая своему первому лейтенанту оскаленную улыбку, когда снаряды продолжали вонзаться в цель, и из ее недр вырвался дым сильных пожаров, чтобы присоединиться к дыму и пыли от взрывов, все еще витающих над ней. — Полагаю, что они могут быть в настроении подумать о сдаче, не так ли?
* * *
— Ну, это вещь, сэр Данкин, — пробормотал Робейр Лэтик, оглядываясь на крепость, извергающую дым. — Не могу сказать, что ожидал этого!
— Не думаю, чтобы вообще кто-то ожидал, — почти рассеянно ответил Йерли. — И все равно не собираюсь жаловаться.
— О, я тоже, сэр! — усмехнулся Лэтик. — На самом деле, если это немного уменьшит храбрость у этих парней напротив нас, я буду просто в восторге!
Его флаг-капитан был прав, — подумал Йерли. — Его эскадра медленно изменила курс, двигаясь примерно с востока на юг, почти, но не совсем параллельно линии стоящих на якоре галеонов барона Джараса. Теперь они приближались очень медленно только под марселями и кливерами, и то тут, то там деснейрская пушка начала вызывающе постукивать. Ни один из этих выстрелов не приближался к "Дестини" — пока — но по мере того, как продолжало падать расстояние до противника, это, вероятно, должно было измениться.
— Очень хорошо, капитан Лэтик, — сказал он. — Считаю, что пришло время.
— Есть, есть, сэр. — Лэтик кивнул и поднял свою говорящую трубу. — Взялись за брасы!
* * *
