— А теперь скажи мне, что я должен искать.
— Скажи мне, выглядит ли Марс больше, чем когда ты видел его в последний раз.
Флойд взглянул на нее, а затем снова уставился на нее, свет и тени скользили по его лицу с заводной регулярностью. Выражение его лица сказало ей все, что ей нужно было знать. — Это нехорошо, не так ли? — спросил Флойд.
— Возвращайся на свое место. Быстро.
— Что не так?
— Что не так, так это то, что мы не находимся на орбите вокруг Марса. Если эта планета выглядит больше, то это потому, что она ближе. Мы приближаемся к этому. Я думаю, мы уже входим в верхние слои атмосферы.
Флойд вернулся на свое место и, не теряя времени, пристегнулся. — Откуда ты знаешь?
— Какое-то время я этого не понимала. У меня просто было плохое предчувствие, что все может обернуться именно так. Фобос находился на орбите вокруг Марса, двигаясь с точно соответствующей его высоте скоростью. Но мы вышли из портала с нашей собственной скоростью относительно спутника — сотни метров в секунду, по меньшей мере. На какую бы траекторию это нас ни вывело, она не должна была совпадать с траекторией Фобоса. Есть шанс, что нам повезло и мы получили толчок в правильном направлении, подальше от Марса...
— Но сегодня у нас не тот день, когда нам везет.
— Нет, — сказала она. — Не похоже, чтобы это было так. Мы вышли не под тем углом, не на той скорости. Мы входим в атмосферу.
— И это так плохо, как кажется, верно?
— Ты когда-нибудь загадывал желание на падающую звезду, Флойд? Что ж, сейчас у тебя есть большой шанс. Ты даже станешь звездой.
— Что произойдет?
— Произойдет то, что мы сгорим и умрем. Если нам повезет, мы будем раздавлены до потери сознания гравитацией до того, как это произойдет.
— Это интересный взгляд на удачу.
— Эта штука не предназначена для возвращения в атмосферу, — сказала Оже. — Неважно, под каким углом мы подойдем.
— Это не так, как должно было случиться, Оже. Не так, как сейчас. Не после того, как мы проделали весь этот путь.
— Мы ничего не можем сделать, — сказала она. — Мы не можем управлять этой штукой. Мы не можем ни замедлить, ни ускорить это. Мы даже не можем остановить его падение. — Свечение, поначалу слабое, теперь усилилось, переливаясь оттенками синего и розового, словно лоскутное одеяло пастельного света, обернутое вокруг корабля. Это было завораживающе и довольно мило. При других обстоятельствах это могло бы вызвать удивление. — Может быть, если бы корпус уже не был разнесен в пух и прах, — сказала она, предоставив Флойду самому делать выводы.
— Но это так.
— Мне жаль, — сказала она. — Это все моя вина.
Свечение превратилось в яркий белый свет, и в то же мгновение транспорт сильно содрогнулся. Кувыркающееся движение стало беспорядочным, и Оже услышала вокруг себя визги и стоны протестующего металла, когда аэродинамические и тепловые нагрузки атмосферы Марса начали воздействовать на конструкцию корабля. Перегрузка нарастала с удивительной скоростью. Это было совсем не похоже на плавные входы, которые она помнила по своим путешествиям на Землю. Только что все, что прижимало ее к сиденью, было мягким и устойчивым давлением неконтролируемого вращения, а в следующее мгновение ее толкали и тянули в произвольных направлениях, дергая за жесткие ремни безопасности. Она вжала голову в фигурное удерживающее устройство на спинке сиденья, пытаясь защитить шею от давящего на нее мертвого веса черепа. Поездка стала еще более бурной, шум оглушительным. Ей стало трудно дышать, так как перегрузка действовала на ее легкие. Она почувствовала головокружение, сознание начало распадаться на отдельные, прерывистые эпизоды.
— Флойд... — сумела вымолвить она. — Флойд, ты меня слышишь?
Когда он ответил, она едва расслышала его из-за крика умирающего транспорта.
— Ты молодец, Оже.
Как ему это удалось, она никогда не узнает, но каким-то образом Флойд нашел в себе силы протянуть руку и накрыть ее ладонь своей. Она почувствовала, как его пальцы напряглись, привязывая ее к этому месту в пространстве и времени, даже когда все остальное в ее вселенной разлетелось на части в свете и ярости.
ТРИДЦАТЬ ДВА
Когда она проснулась, то увидела сияющую прохладную белизну, на которую, как она всегда представляла, должны быть похожи небеса. Она бы с радостью осталась в этом безмятежном белом подвешенном состоянии на всю оставшуюся вечность, лишенная каких-либо забот или тревог. Но белизна таила в себе навязчивые намеки на структуру: бледные тени и блики, которые заострялись на деталях комнаты и ее обитателей, одетых в белое.
Один из этих обитателей принял облик очень красивой девушки, окруженной миражом мерцающих огней.
— Одна лживая маленькая засранка спешит на помощь, — сказала Кассандра.
Оже пробилась сквозь слои туманных воспоминаний, возвращая воспоминания на место, когда выныривала на поверхность. — Ты, — это было все, что она смогла сказать.
Кассандра глубокомысленно кивнула. — Да. Я. Я рада, что ты помнишь. Было бы намного сложнее, если бы у тебя была глубокая амнезия.
Оже осознала, что лежит на кровати под небольшим углом, а вокруг нее парят различные мерцающие машины. Некоторые были такими крошечными, что на первый взгляд их можно было принять за пылинки. Другие были размером со стрекоз или колибри, переливаясь муаровыми узорами с интенсивными микроскопическими деталями. Ей смутно пришло в голову, что, несмотря на отсутствие каких-либо громоздких предметов из прикроватной аппаратуры для наблюдения, это было что-то вроде лазарета или палаты для выздоравливающих.
— Мы падали...
— И мы следили за вами, пытаясь перехватить ваш транспорт до того, как он войдет в атмосферу. Как вы, возможно, уже поняли, мы только-только добрались до вас вовремя. Наша медицинская наука может сотворить чудо, но она не может творить чудеса.
Сладкое облегчение от того, что она выжила, нахлынуло на нее. Потом она вспомнила, что была не одна.
— С Флойдом все в порядке?
— С другим пассажиром шаттла все в порядке. Он находится под наблюдением в другой комнате, но он не заслужил того немедленного внимания, которое оказали тебе.
— А корабль?
— Транспорт исчез. Мы выбросили его останки за борт в качестве приманки. Но не волнуйся: сначала мы выгрузили груз.
— Груз?
— Архивные предметы. Должна сказать, очень интересная коллекция.
— Я не брала никакого груза. Это было последнее, о чем я думала перед тем, как мы покинули E2. — Затем она вспомнила робота-змею. Даже в то время, когда часть его была занята саботажем линии, другая часть старательно загружала транспорт собранными вещами Сьюзен Уайт.
Нужно быть машиной, чтобы быть настолько глупой, — подумала Оже. — Хорошо. А теперь скажи мне, какого черта ты здесь делаешь.
— Кроме спасения твоей жизни? О, я думала, это очевидно. Я шпион, Оже. С тех пор, как до нас дошли слухи и намеки на то, что вы, трешеры, вновь открыли портал на Фобосе, я пыталась втереться в доверие к Калискану, чтобы выяснить, что происходит. И это тоже сработало, не так ли? Это маленькое путешествие на Землю было очень бодрящим.
— Я всегда говорила, что тебе нельзя доверять.
— Ах, но дело в том, что тебе больше некому доверять. Я твоя последняя, лучшая надежда.
— Думаю, что рискну с Найагарой, — сказала Оже.
— О, да. Дорогой, надежный Найагара. Должна ли я сообщить плохие новости сейчас или позже? Найагара тоже был шпионом. Разница в том, что он работал на действительно мерзких людей.
Белые стены были изогнуты, плавно сливаясь с полом и потолком. Тонкие золотые нити вплетались в белизну каллиграфическими завитками, которые сочились и струились таким образом, что, казалось, успокаивали Оже на каком-то совершенно первобытном уровне.
— Я тебе не верю, — сказала она, снова переключая свое внимание на Кассандру. — Найагара показал нам, как заставить гиперсвязь работать. Зачем ему было это делать, если он работал против нас?
— Потому что ему нужно было, чтобы связь была установлена и работала, глупая ты Билли. — Кассандра вздохнула, уперев руку в бедро. — Послушай, я объясню тебе по буквам: вас всех одурачили. Найагара был кротом, работавшим на особо злобную отколовшуюся группировку агрессоров. Он был вовсе не сторонником умеренных взглядов, а вашим злейшим врагом.
— Мило с вашей стороны, что вы дали нам знать.
— И очень мило со стороны вашего правительства сообщить нам, что оно вообще нашло портал на Фобосе, — парировала она. — Если бы ваши люди не стремились так сильно скрыть это от нас, мы могли бы узнать о деятельности Найагары раньше, чем сделали это.
— Или ты бы убедилась, что контролируешь Найагару.
— Ты собираешься продолжать в том же духе вечно, Оже? Или тебя убило бы, если бы ты доверилась мне?
— Я не могу доверять тебе, Кассандра. Ты солгала мне на Земле, выдавая себя за того, кем ты не была.
— По приказу вашего правительства, а не моего. Меня бы это нисколько не обеспокоило, если бы ты знала, что я гражданка Политий. Именно Калискан настоял на этой конкретной шараде.
— Это все еще не оправдывает тот факт, что ты была готовы свидетельствовать против меня в суде.
— Ты имеешь в виду давать показания в смысле "говорить правду"? Что ж, я не могу с этим поспорить.
— Они бы вывесили меня сушиться.
— И ты бы это заслужила. Ничто не стоило того, чтобы рисковать человеческой жизнью так, как это сделала ты, Оже. Особенно из-за какой-то бесполезной бумажной реликвии двухсотлетней давности.
— Это и есть причина, по которой ты спасла меня? Чтобы ткнуть меня в это носом?
— Не слышу ли я нотки раскаяния?
— Определяй то, что тебе нравится. Ты так и не объяснила, что ты делала на Марсе, если ты такая дружелюбная.
— Мы делали все, что могли, чтобы ограничить ущерб, — сказала Кассандра. — От твоего внимания не могло ускользнуть, что в Федерации Политий идет гражданская война. Теперь это разногласие распространилось на внутреннюю систему.
— С Фобосом, одной из первых жертв. Я надеюсь, ты гордишься этим.
— О, очень горжусь. Особенно после того, как пятьдесят четыре моих умеренных друга погибли, пытаясь защитить вашу драгоценную маленькую луну. Ты не можешь себе представить, как я горжусь этим.
— Мне жаль, — смущенно сказала Оже.
— Это не имеет значения. В конце концов, они были просто слэшерами, — с горечью сказала она.
— Я никогда не понимала...
— Агрессоры проявляли особый интерес к Фобосу в течение некоторого времени, — сказала Кассандра, игнорируя ее. — Мы следили за их передвижениями, пытаясь проникнуть в их круги, но мы не знали, что такого было в Фобосе, что так взволновало их.
— Теперь ты знаешь.
— Ты была в гиперпереходе, когда спутник был уничтожен, не так ли?
— Есть ли что-нибудь о нас, чего ты не знаешь?
— Очень много, — сказала Кассандра. — Я не читала твои мысли. У нас нет четкого представления о том, куда вел портал и что вы делали на другом конце. Мы точно не знаем, чего хотел от этого Найагара, за исключением того, что определенную роль в его планах играет серебряный дождь. Но мы узнали о твоем спутнике кое-что озадачивающее.
— Флойд?
— Тебе не следовало брать его с собой.
— У меня ни черта не было выбора. — Оже заставила себя сесть повыше на кровати. Когда она пошевелилась, кровать без усилий подстроилась под нее. Под шелковистой белой простыней на ней было что-то вроде больничного халата. Она протянула руку и коснулась того места на плече, где в нее стреляли.
Никакой боли. Никакого воспаления. Она просунула руку под воротник халата и провела по участку кожи, где была рана. Она была по-детски гладкой, раскрывая свою зажившую новизну лишь с легким покалыванием.
— Мы извлекли пулю, — сказала Кассандра. — Тебе очень повезло.
— Где мы находимся?
— На борту нашего корабля — того, который вытащил ваш транспорт из атмосферы Марса. Мы зовем корабль..., — и ее сиринкс сыграла одну из своих маленьких частушек, хотя Оже не расслышала в ней ни слова из музыки. — Не думаю, что было бы много смысла пытаться перевести на простой язык.
— Где сейчас находится корабль? Мы все еще рядом с Марсом?
— Нет. Мы на пути в околоземное пространство. Однако есть некоторые осложнения.
— Мне нужно поговорить с Калисканом.
— Он ждет тебя. Это было сообщение от Калискана, в котором нас предупреждали, чтобы мы присматривали за вами. Это была движущаяся передача, вероятно, отправленная с корабля. Мы все еще отслеживаем отправку сообщения. Как только мы подойдем ближе, мы сможем открыть канал с узким лучом.
— Могу я тем временем повидаться с Флойдом?
Кассандра сделала точный имитирующий жест, подавая сигнал машинам, парящим вокруг ее кровати. Несколько более мелких переместились в собственное облако Кассандры, став частью ее мерцающего целого. Она вдохнула, и облако сократилось примерно до половины своего прежнего объема.
— Думаю, теперь тебе можно двигаться, — сказала Кассандра, переварив всю информацию, переданную машинами. — Но действуй осторожно.
Оже начала заставлять себя подняться с кровати. Как только она пошевелилась, из ниоткуда появилось еще больше колибри и стрекоз и стали помогать ей, мягко надавливая там, где она в этом нуждалась. Ее ноги едва касались пола. Как только она выбралась из кровати, простыня поднялась в воздух, обернулась вокруг нее и образовала нечто вроде свободного, развевающегося платья.
— Сюда, — сказала Кассандра.
Золотые нити, проходящие по стенам, сочились, образуя очертания дверного проема, который имел слегка персидский вид. Дверь широко распахнулась, впуская их в похожий на горловину коридор без какого-либо узнаваемого пола или потолка. Коридор изгибался вверх и вокруг, подводя их к глухой части стены, которая превращалась в дверной проем, когда они были достаточно близко, чтобы коснуться его.
Они шагнули внутрь. Внутри была послеоперационная палата поменьше, чем та, в которой находилась Оже, и в ней стояла односпальная кровать с единственным обитателем. Флойд спал, распластавшись на спине, вокруг его головы мерцали приборы. Слэшеры одели его в такой же халат, как тот, что был на Оже. Его лицо было совершенно пустым и напоминало маску, без каких-либо признаков травмы головы.
— Он выглядит мертвым, — сказала Оже.
— Это не так. Просто без сознания. Пока мы держим его таким образом.
— Почему?
— Мы не хотели его тревожить. — Облако Кассандры смешалось с машинами вокруг Флойда, произошел краткий обмен информацией. — Когда мы залечили его рану на голове, мы, естественно, исследовали его ДНК. Она оказалась очень своеобразной. У него нет ни одного из хромосомных маркеров, которые идентифицировали бы его как потомка кого-то, кто пережил генные модификации начала двадцать первого века.
— Он бы этого не сделал, — сказала Оже.
— Потребовалась бы обширная редакция, чтобы удалить эти маркеры. Зачем кому-то доставлять столько хлопот?
— Они бы этого не сделали.
— Это то, о чем мы думали. — Кассандра прикоснулась пальцем к нижней губе. — Это почти так, как если бы он был человеком из прошлого, из до двадцать первого века.
