Я фыркнула и показала. Палец. Средний. Он покачал головой:
— Манеры — абзац. По тебе Школа Благородных Девиц драконьими слезами рыдает!
Я согласно кивнула:
— Это точно! Но у меня на это вечно времени не хватает... Ладно, вы идите в комнаты, а мне надо к Эррару заскочить.
— Покупки отработать?
— А что? Хочешь вместо меня? — пропела я, — Брось, Рас, ты не в его вкусе! Однако, если ты настаиваешь...
— Заткнитесь! — рявкнула Латта, — Вы ещё подеритесь! Детский сад, право слово! Рас, нам и без того...
Я заинтриговано оглянулась и успела заметить, что брат бросил на сестру злой взгляд. Любопытно! Кажется, я в отношении своих рабов что-то упускаю...
Эррар обедал в компании нескольких придворных. Меня он поначалу не заметил — настолько его интересовали извивающиеся в странном ритме эльфийки, наряженные в полупрозрачные шелка. Я некоторое время тоже смотрела на них, оценивая. Танцуют неплохо, но и профессионалками не назовешь. Та же Латта двигается лучше! Но стоит признать, у неё не настолько совершенное тело...
Я только усмехнулась, и, чуь прихрамывая, подошла к Эррару со спины. Эльф настолько увлёкся танцовщицами, что обратил на меня внимание только тогда, когда я тихонько кашлянула у него за спиной.
— Прости, что отвлекаю, милый, — начала я, — Но у меня к тебе вопросик. Срочный.
Он уставился на меня, как кот, укравший хозяйскую сметану, и заюлил:
— Тан, милая, это не...
— Не то, что я подумала. Знаю-знаю! Я всего лишь хотела у тебя поинтересоваться, кто такой Тьер?
У Эррара отпала челюсть. В его глазах заплясало бешенство:
— Что? И это всё, что ты можешь сказать мне?
Я моргнула:
— А что должна?
— Ну, милая... расстроиться, обидеться, взбеситься, но только не спрашивать у меня о Распорядителе Торга! Знаешь, в чём проблема, Тан? Не в том, что я эльф, и не в том, что ты — Жрица! Наша проблема, милая, в том, что ты никогда меня не любила!
Я искривила губы, прикрыла глаза и сказала:
— Нет, милый. Наша проблема в том, что я СЛИШКОМ люблю тебя... Спасибо за информацию! — бросила я и, прихрамывая, вышла, краем уха услышав, как Глава ругательствами выгоняет эльфиек вон...
Я сидела на кровати, подтянув к себе здоровую ногу, и игралась с виноградиной, прокручивая её в пальцах. Рядом со мной на покрывале развалилась, сосредоточено сопя, Асса, перебирая мои украшения.
— Неплохо! Почти все камушки — цветные, золото высочайшего качества... смотри! Диадема с эльфийским хрусталём! Чистым! Боги великие, Тан! Да по традиции такое только любимой невесте дарят! Ты — счастливейшая из девушек, Глава Клана оказал тебе небывалый почёт!
Я пробурчала в ответ нечто нечленораздельное. Ну и зачем, спрашивается, я показала Ассе шкатулку с украшениями, которые мне дарил Эррар? Я туда и не заглядывала, говоря откровенно... Не думала, что там что-то особенное...
— Тан, Тан, а можно примерить?
— Валяй, — отозвалась я равнодушно, что понравится, бери себе!
Она восторженно пискнула, повиснув у меня на шее, и закопалась в блестящих побрякушках. Я усмехнулась и рассеянно пропустила сквозь пальцы разноцветные камушки своего колье. Я пыталась обдумать полученную информацию. Итак, Тьер, он же распорядитель, продал мне за бешеные деньги троицу обычных, казалось бы, рабов. Только вот один из них — его малолетняя сестричка, которую необходимо было пристроить в хорошие руки. И вот теперь назревает вопрос — а так ли случайно объявились в моей жизни брат с сетрой, и не морочат ли они мне голову? Забавный вопрос, очень забавный... Пусть это паранойя, но отчего-то мне стало не по себе. Не стоит забывать, Эррар — правитель, у него много врагов... Не погорячилась ли я, приведя в дом одного из них? Возможно ли, что Эррар прав, что мне не стоило...
Ладно. Пожалуй, стоит поговорить с этими детками....
— Асса, сбегай на кухню, а? Я хочу шоколада.
— Ладно. А можно диадему не снимать?
— Конечно!
— Потрясающе!
Я улыбнулась ей, мысленно пожелала самой себе удачи и поднялась. Ногу тут же свело. В углу стояла резная трость, припасённая для такого случая. Я покосилась на неё и упрямо стиснула зубы. Я не старуха, чтоб с таким ходить!
Отхлебнув обезболивающего настоя, я, нацепив на лицо холодное выражение, вошла в комнату своих рабов. Без стука.
Они о чём-то шептались, но резко замолчали, увидев меня. Я успела услышать только отрывок:
— ... семеро, далеко не дилетанты...
Я зло прищурилась, вспомнив тот взгляд, которым наградил меня Рас в нашу первую встречу. Тогда он заинтриговал меня, я не могла его понять...
Теперь, кажется, понимаю.
Сволочь!
Я оскалилась:
— Привет, детки! У меня к вам накопились вопросы...
Латта замерла, Рас опасно прищурился, а я изобразила на лице радостную улыбку идиотки:
— Вы знаете, в городе я почти случайно пересеклась с Тьерэрром, — промурлыкала я, наслаждаясь тем, как вытянулись их лица, — И мы с ним очень мило побеседовали...
Рас напрягся, а я усмехнулась:
— Не советую, честно. Тронете меня — и вам не выйти отсюда, стражу я предупредила. Всех семерых.
Латта сморщила нос, после чего вздохнула:
— Тан, честно, это не то, о чём ты подумала...
— Я слышу нечто подобное уже второй раз за день, и опять эта фраза звучит неубедительно!
Танцовщица вспылила:
— Нашла кого слушать — этого урода белобрысого! Он просто злится...
При этом танцовщица бросила виноватый взгляд на брата. Тот лениво усмехнулся и пропел:
— Тан, девочка, что дальше? Ты знаешь правду, но, как я понял, Хозяину её не сказала. Значит, тебе чего-то надо?
— Правильно мыслишь, — кивнула я, — Мне надо сорок процентов награды.
— Десять!
— Сорок!
— Сорок — грабёж и работа в убыток!
Я усмехнулась:
— Хорошо, десять. Но тогда — вы берете меня в заложники!
ГЛАВА 7
Если пчёлы бьются об улей и падают — значит, расцвёл хмель!
Я вошла в его комнату вместе с ласковой темнотой. Он сидел за письменным столом, опустив голову на руки. Его тонкие пальцы поглаживали виски круговыми движениями. Губы скривились.
Я медленно подошла, грустно улыбнулась и положила свои пальцы поверх его. Он поднял голову и заглянул мне в глаза:
— Тан...
Я молча покачала головой, осторожно погладила его пальцы, а потом наклонилась и нежно поцеловала его в губы. Он нежно притянул меня к себе, и мою шею обжёг жаркий шёпот:
— Я люблю тебя, Таннирра. Люблю, как умею. Если что-то не так — прости. Я просто хочу, чтоб ты была счастлива, чтоб ты была в безопасности. Не злись на меня. Ты нужна мне...
Я покачала головой и тихо попросила:
— Эррар... Отпусти меня, пожалуйста. Ненадолго... я вернусь, ты же знаешь! Душой клянусь!
Он помолчал и тихо спросил:
— Зачем? Тан, почему ты постоянно куда-то бежишь, рвёшься, сомневаешься в чём-то? Милая, почему с тобой никогда ничего нельзя знать наверняка? Тебе плохо со мной?
— Нет...
— Тогда что? Что-то случилось?
— Эррар, я... пойми, я должна проверить, как там Тасс, Ласт и Сит. Кстати, ты знаешь, что Кин беременна? Я должна с ней повидаться, понимаешь? Я люблю тебя, ты это знаешь, но ты должен смириться: есть в моей жизни люди, которым я тоже дорога.
Он молчал, глядя на меня. Я грустно улыбнулась и кивнула:
— Что ж, понятно... И ты прости меня, душа моя. За все мои ошибки — и за тот ветер, что в моей крови.
— Тан?
— Работай, милый, а я полежу. Знаешь ли, голова болит...
Он хмыкнул и уткнулся в бумаги. Уже возле двери меня догнал его тихий, непривычно печальный голос:
— Один раз я уже отпустил тебя. Заметь, без сопровождающих, без условий. Отпустил... и нашёл умирающей. Подумай об этом...
Не говоря ни слова, я вышла и пошла, петляя, по коридору. Нога болела, но ещё тяжелее было на сердце. Я не замечала, куда иду, и, кажется, заблудилась — коридор, в котором я очутилась, был мне незнаком. Я пошла вперёд, покружила по коридорам, но ни кого не наткнулась. В конечном итоге, моё терпение кончилось, и я рявкнула:
— Эй! Есть кто живой, а?
Тишина. И всхлип. Я вздохнула и прислушалась.
— Эй, кто тут? Вы меня слышите? Вы не подскажите, как отсюда уйти?
Тишина.
Может, мне показалось?
— ЭЙ!!!
Снова всхлип, где-то неподалёку. Нахмурившись, я пошла на голос.
Я облазила весь коридор, метр за метром, проверила все комнаты. Я уже отчаялась, когда услышала тихий шелест в бельевом шкафу. Рывком распахнув дверцу, я встретилась взглядом с громадными глазищами, полными слёз и ужаса. Она?!
Увидев меня, она дёрнулась и вдруг упала ниц на пол с диким воплем:
— Пощадите, моя Госпожа!!! Я прошу вас, я умоляю, пожалейте... Я отдам его вам! Я что угодно сделаю, я сбегу со свадьбы, я изуродую себе лицо... Прошу, миледи, прошу, я не могу их больше слышать!!!
Я слабо икнула и инстинктивно подалась назад, но эльфийка метнулась вперёд и обхватила меня за ноги, не отпуская:
— Прошу, миледи, умоляю, снимите проклятие!!! Умоляю... Вот она я, у ваших ног, без гордости, без личности... Не этого ли вы хотели?
Я вздрогнула, как от удара, и шепнула:
— Нет...
Её глаза, прежде лишённые силы, на миг вспыхнули:
— Ложь! Ты хотела унизить меня, уничтожить, доказать, что лучше! Хотела свести с ума, заставить страдать!! И теперь смеешь лгать мне?! Я кланяюсь тебе, слышишь? Я, принцесса, кланяюсь тебе, смирив гордость, забыв обычаи! Кланяюсь той, что разрушила мою жизнь, что сломала всё, что было мной, из-за банальной ревности. Я кланяюсь тебе, признаю поражение... Скажи, тебе мало?
Я онемела, глядя на неё, и только качала головой, как глупая игрушка. Молчание затянулось, она открыла рот, чтоб сказать ещё что-то, но в этот момент в коридоре послышались шаги и выкрики.
— Где она? Где эта бесова тварь?!
Она глянула на приоткрытую дверь, и ужас отразился на красивом лице, а в огромных глазах — боль и дикий, пробирающий каждую клеточку организма страх. И в тот самый момент момент у меня в голове что-то переклинило. Рыкнув, я прошипела:
— Прячься, не говори ни слова и жди меня! — а потом осторожно легла на толстый ковер и нарочито громко застонала. Дверь тут же вылетела от мощного удара, и на пороге возникло трое стражников с оружием наперевес. На их лицах была написана ярость:
— Ты, тварь чокнутая... — начал один из них, не разглядев меня толком.
— Что?! — рыкнула я, и эльф шарахнулся:
— Миледи! — охнул он, — Что вы здесь делаете?!
— Что, не видно? Нога заболела, в ближайшей комнате прилегла! Мне интересней, по какому праву вы меня назвали чокнутой тварью?
Эльф даже сжался:
— Что вы, миледи! У нас просто сумасшедшая сбежала, мы её искали... Вы никого не видели?
Я нахмурилась, пристально глянула ему в глаза и ответила:
— Нет. А откуда сумасшедшая взялась во дворце?
— Э... Это длинная история, миледи. Вас проводить?
Я фыркнула:
— Меня отнести!
Когда меня внесли в комнату, Асса тут же кинулась ко мне:
— Тан! Что случилось?! Вы что с ней сделали, остроухие?!
Эльф, которого второй раз несправедливо обругали, обижено нахмурился, пробурчал что-то и вышел. Воспользовавшись этим, я вскочила, пометалась по комнате и, наконец, решилась:
— Латта. Одолжи-ка мне свой закрытый наряд рабыни, будь другом!.. Спасибо! Асса, теперь ты. Поможешь мне?
— Конечно, Тан. Что нужно делать?
— Слушай, дважды повторять не буду! Сейчас идешь по коридору направо, минуешь Золотой зал и входишь в дверь, которая рядом с портретом Каррара Безрассудного. Потом — третий правый поворот, вперёд шагов сорок, поворот направо, снова вперёд. Алая дверь справа. Войдёшь в комнату, заглянешь в шкаф. Найдёшь там эльфийку. Переоденешь, приведёшь ко мне. Возьми кинжал, он Жреческий. Предупреди, что, в случае чего, её убьёт одно прикосновение. Всё поняла? Запомнила?
— Обижаешь! Помнишь, кем я работала? Но, Тан, если её ищут...
— Я позабочусь о том, чтоб её искали в другом месте!
Я резко развернулась, но у двери меня догнал голос Раса:
— Спасаешь свою предшественницу, детка? Не боишься повторить её судьбу?
Я грустно улыбнулась и посмотрела бесу в глаза:
— Я знаю, что меня ждёт. Я не дура. Я псих, а психи ничего не боятся.
Он нахмурился:
— На кой лад тебе всё это, детка? Зачем тебе этот остроухий? Вокруг полно парней получше.
— Да. Но ты забыл, я — псих. У нас часто бывают навязчивые идеи...
— Ты не псих, ты — дура! — в сердцах рявкнул полубес. Я рассмеялась:
— Рас, пожелай мне удачи! — и вышла в коридор, снова направляясь в кабинет Эррара.
Мне было, что ему сказать:
— Милый, а я видела твою невесту возле проклятой башни. Она как-то странно выглядит...
Он замер, как истукан, и выпроводил меня из кабинета:
— Что ты, тебе показалось, милая!
Да, действительно... Я горько усмехнулась. Как же ты любишь врать! Почти как я...
Кин
— Я! Тебя! Ненавижу! — прошептала я в отчаянии.
Равнодушные звёзды холодно подмигнули мне с небосклона. Им было наплевать на мои слова — они, хитрецы, слыхивали и не такое. Я усмехнулась и прижалась лбом к стеклу, отрешённо глядя в ночь.
Хотела правды? Что ж, детка, получай...
Он жив. Этот грёбаный сукин сын, ради одного танца с которым я была готова продать душу, жив. Он лгал мне! Он переродился. Мои девочки следили за Ласом и узнали то же, что и он.
Мой муж искал Каррара среди детей Ночи. Он, как и я, всегда подозревал, что такого жука, как мой любимый, убить непросто. Но я, дурочка, быстро перестала в это верить: была уверена, что Каррар меня не бросит. Никогда не бросит...
Я всхлипнула. Горечь цвела в моей душе громадным серым цветком. За что мне это, боги? Почему, почему меня всегда предают?!
Он — новый Хозяин Проклятого Кладбища, Лорд Проклятых. Да, он не может жить за пределами Кладбищ, но в мире снов он мог путешествовать по всему миру. Он мог прийти ко мне раньше, намного раньше! Он просто не захотел...
Я горько разрыдалась, осев на пол, и вдруг поняла: хватит. Осторожно поднявшись, я положила ладонь на живот. Теперь, только теперь я понимаю сестру. Она была права, жизнь Жрицы — это порочный круг, который НЕВОЗМОЖНО порвать. Страсть — ложь — предательство. Почему это бесконечно, боги?!
Я вновь открыла ящик и задумчиво осмотрела лезвие кинжала, который я приготовила для собственного мужа. И снова — ложь, сплошная ложь... Я не могу убить отца своего ребёнка! Но и видеть его не желаю...
Я собралась быстро, взяла только самое необходимое. Не задумываться, не останавливаться, не жалеть — вот мысли, бродившие в тот момент в моей голове.
Хватит. У меня будет ребёнок, и я должна о нём думать. А ещё я должна позаботиться о своей первой дочери. Тан нуждается во мне — сегодня, сейчас. Как я не понимала этого? О чём я думала?!
Мерзкая усмешка покривила мои губы.
О Нём.
Перед глазами вдруг всплыло лицо богини, когда я впервые увидела её.
Я была молода, я только попала в гарем и всего боялась. Мне было безмерно одиноко в Лассате, но больше всего меня мучили чувства.
