Его команда была не очень большой, но сплоченной, и у него никогда в жизни не было более приятного задания. Конечно, на самом деле ему следовало бы занять место главного сержанта где-нибудь в батальоне. Фактически, именно там он и был до того, как его отозвали и назначили телохранителем еще одного бесполезного придурка из Пятисот, отправлявшегося на должность губернатора в какой-то захолустной периферийной системе. Боже, он был в бешенстве!
Теперь, подумал он, уже не так сильно.
— Помните, — сказал он им. — Любого, кто безоружен или не оказывает сопротивления, брать живым. Знаю, вы бы просто уничтожили их и покончили с этим, но таковы правила, и мы должны их соблюдать, иначе адмирал надерет нам задницы. И никто не должен забывать, что Алаймо нужен нам живым. Всем понятно?
На его визоре высветилось подтверждение, и он одобрительно хмыкнул. Он действительно знал, как сильно они хотели просто убить их всех и предоставить Богу разобраться с ними. На самом деле, эта последняя фраза относилась к нему самому так же, как и ко всем остальным.
— Через пять минут будем над сушей, — раздался в наушниках Логана голос второго пилота.
— Принято, — ответил он, затем повернул голову в похожем на башню шлеме, чтобы посмотреть на свою команду. — Пять минут, — сказал он, и правые кулаки поднялись, большие пальцы в перчатках вытянуты в знак подтверждения.
Обычная загрузка шаттла класса Персей — сто пятьдесят солдат в боевой форме или сотня в легкой силовой броне типа Марк-12. Для этой операции в распоряжении команды Логана было все десантное отделение, и четыре хоплона занимали лишь около десяти процентов свободного пространства. Если все пойдет хорошо, то примерно через час довольно большая часть этого пространства будет занята непрошеными гостями, подумал он и вызвал изображение острова Эвбея в режиме реального времени, пока шаттлы с ревом приближались к нему.
Рыбные промыслы вдоль южной оконечности длинного узкого острова работали двадцать шесть часов в сутки семь дней в неделю, а доки и перерабатывающие цеха были залиты ярким светом. Они его не интересовали, а фильтры дисплея не позволяли световому сиянию затмевать интересующие его детали.
Здания, к которым они летели, выглядели невероятно неуместно на фоне пышной субтропической растительности Эвбеи. По мнению Логана, они чувствовали бы себя как дома на каком-нибудь горнолыжном курорте, но он был не там, чтобы беспокоиться об эстетике. Что имело значение, так это то, что в шале-мишенях было множество источников питания, а на их посадочной площадке, казалось, было необычайно много аэромобилей.
Он увеличил изображение. Атмосферный беспилотник, связанный с его дисплеем, лениво кружил на высоте пяти тысяч метров, но ночной воздух был кристально чистым. Несмотря на высоту, Логан мог бы сосчитать листья на деревьях, если бы действительно захотел, и его глаза сузились, когда он заметил часовых, окружавших территорию. Вооруженные винтовками охранники без доспехов вряд ли могли что-то изменить, и он задавался вопросом, какой гений из сотрудников Алаймо решил, что выставить их там было хорошей идеей с самого начала. Нельзя было придумать ничего лучше, чтобы буквально кричать: — Эй! А вот и мы!
— Две минуты, — объявили с летной палубы.
— Прыгаем через две минуты! — приказал он команде, и магнитные фиксаторы с грохотом раскрылись. Все четверо хоплонов неуклюже поднялись на ноги, и Логан в последний раз проверил индикаторы своей брони. Затем он убрал их с экрана своего визора и подошел ближе к люку, когда шаттл развернул свои спойлеры, а турбины взвыли, когда пилоты изменили вектор тяги, чтобы снизить скорость полета.
Логан подумал, что это было не самое незаметное вторжение в истории войн, но он был свидетелем такого внезапного крика баньши. Он знал, как реагируют даже элитные войска, когда в тихой ночи раздается адский вой приближающейся атаки, и оскалил зубы, размышляя о том, как отреагировали бы эти жалкие ублюдки.
Лампочка над люком мигнула один раз, и дверь с шипением задвинулась в свою нишу. Спойлеры, установленные по переднему краю люка, создали атмосферу неподвижности, несмотря на то, что скорость "Персея" все еще была где-то выше двухсот пятидесяти километров в час. Логан наблюдал, как опускается стрелка цифрового таймера на его визоре.
Стрелка дошла до нуля, и он шагнул в ночь.
* * *
Майор Тони Бисгаард сидел в своей уютной спальне, уставившись на документ на дисплее. Он и отдаленно не был так уверен, как его генерал, в том, что у него когда-нибудь будет возможность представить это, но он должен был что-то делать, пока они прятались на этом жалком подобии планеты, и как оперативный офицер Алаймо, он должен был написать черновой вариант. Конечно, в отчете, о котором шла речь, не было того, что он ожидал увидеть, когда они отправлялись в путь.
Он нахмурился еще больше.
Как и большинство подчиненных Алаймо, Бисгаард работал с генералом в Гобеленах. И с тех пор он провел годы в подвешенном состоянии, отодвинутый в сторону, спрятанный и игнорируемый, как какой-то неприглядный нарост. Они сделали то, что нужно было сделать, указали нахалам на их ошибочность. И как только они закончили, их наградой стало изгнание. Маленький уголок неопределенности Бисгаарда был достаточно приятным во многих отношениях. Возможно, не такой роскошный, как у генерала, но он не мог честно сказать, что ни одно из его желаний не было удовлетворено. И все же это изгнание сжигало дотла. Это невысказанное, но совершенно очевидное презрение к мужчинам и женщинам, которые сделали трудный выбор. Тем, кто не побоялся окунуться в грязь и кровь, если того требовала работа.
И, как и Алаймо, Бисгаард знал, что Беллерофонт станет их оправданием. Операцией, которая "реабилитирует" их и докажет, что они все это время были правы в отношении Гобеленов. Если бы мягкосердечные идиоты, заправлявшие Пятьюстами, прислушались к ним тогда и превратили Гобелены в явное следствие бунтарства Окраины, ничего бы этого не случилось. Но разве они это сделали? Нет, конечно, не сделали! На самом деле они пытались замять это дело, сохранить его в тайне. И теперь, когда Беллерофонт по своей вине не подчинился генералу, Бисгаард точно знал, кто в конечном итоге понесет наказание.
Снова.
Он перечитал последний раздел и подправил несколько слов, затем кивнул. Не столько от удовлетворения, сколько от осознания того, что лучше не станет, если он продолжит копаться в этом. В любом случае, Хепнер и сам генерал разобрали бы все это на части, прежде чем он смог бы составить окончательный вариант, и...
Он резко вскинул голову, когда в ночи что-то пронзительно закричало. Ему потребовалось всего мгновение, чтобы узнать этот душераздирающий вой, и он выругался с внезапной панической яростью, вскакивая на ноги.
Он выхватил свой пистолет из кобуры, висевшей на спинке рабочего стула, несмотря на то, что от него, скорее всего, не будет никакого толка, и потянулся к коммуникатору свободной рукой, даже когда поворачивался к двери.
— Входящий! — крикнул он в микрофон. — У нас входя...
Прогремел гром, ударила молния, и Тони Бисгаард отшатнулся, когда массивный, неповоротливый хоплон пробил крышу шале и потолок его комнаты.
Удар хоплона сотряс пол спальни, как землетрясение. На его нагруднике красовалась пара сломанных маршальских значков и черный щит с серебряным деревом и шкалой весов, а сквозь куполообразный шлем он мог разглядеть татуированное лицо оператора и темный искусственный шар в его правой глазнице.
Его рука с пистолетом непроизвольно поднялась, и он нажимал на спусковой крючок снова и снова, в то время как она просто смотрела на него сквозь бронепластовый купол. Конечно, это было бессмысленно. Пули просто отскакивали, визжа и рикошетируя по комнате. Одна из них порезала ему щеку, но продолжал нажимать на спусковой крючок, пока магазин не опустел и затвор не встал на место. Затем он стоял с бесполезным оружием в руке, глядя на нее... и она улыбнулась.
— Спасибо, — сказала она через внешние динамики.
Его глаза расширились в замешательстве. Даже несмотря на панику, в глубине души он понимал, что это самая глупая вещь, которую кто-либо мог сказать в такой момент. О чем, черт возьми, она подумала...
Лорна Фаэран нажала на спусковой крючок, и очередь из трех патронов с полыми наконечниками разорвала туловище Бисгаарда на части. Расчлененный труп с глухим стуком упал на дорогой деревянный пол спальни, и она подбородком нажала на кнопку связи.
— Крысолов номер два, — сказала она. — Подтверждаю Танго-три, но он не хотел сдаваться так просто. Одна вооруженная цель нейтрализована.
* * *
Исмаэл Штайнер выслушал отчет Фаэран и постарался не испытывать зависти. Они хотели заполучить любого из солдат Алаймо, до которых могли добраться, но главной целью были его подчиненные. Как это похоже на Фаэран — приземлиться прямо на одного из них! И чтобы этот тупой ублюдок соорудил для нее оправдание. Некоторым людям повезло больше всех.
Он тяжело поднимался по лестнице, шаги его массивной брони сотрясали шале, а пули стрелкового оружия с воем отскакивали от его доспехов. Было шумно, даже с заглушающими звук наушниками, но он слышал это раньше. Он вскинул карабин и быстрой очередью свалил идиота с винтовкой на лестничной площадке над ним. Затем взбежал по лестнице и бросился прямо через дверь наверху. Она была заперта, что ровным счетом ничего не значило для хоплона, двигавшегося со скоростью, близкой к двадцати шести километрам в час.
Он ворвался сквозь дождь осколков в роскошную гостиную как раз в тот момент, когда из ванной выскочил обнаженный светловолосый мужчина с полотенцем, обернутым вокруг талии. Угловое окошко в визоре Штайнера вспыхнуло, когда компьютер его доспехов опознал вновь прибывшего.
— Крысолов номер три выследил Танго номер два! — ликующе объявил он и шагнул вперед, широко отставив огромную бронированную "руку". — Иди к папочке, ублюдок! — раздалось из внешних динамиков.
Обнаженный мужчина уронил полотенце, отчаянно извиваясь, пытаясь увернуться от хоплона, а затем взвизгнул от боли, когда рука в доспехах сомкнулась на его правой ноге. Штайнер дернул, и визг стал на несколько октав выше, когда пленник обнаружил, что висит вниз головой на одной ноге, а его руки бесполезно болтаются в воздухе.
— Если вы еще не заметили, — сказал Штайнер, — вы арестованы.
* * *
Эннистон Логан выслушал оба сообщения и улыбнулся. Он имел довольно четкое представление о том, что случилось с Бисгаардом, но если этот идиот действительно был вооружен, то у Фаэран были все основания. И Штайнер мог бы снова стать капралом — по крайней мере, на какое-то время, — если у него действительно был Райко Хепнер. Но сам Логан охотился за рыбой покрупнее. Была причина, по которой он выделил себе самое большое и роскошное шале из всех.
Теперь он несся через вестибюль, броня отмахивалась от ураганного огня из стрелкового оружия, в то время как его карабин стрелял в ответ. Огонь внезапно прекратился, и он пробежал по паре тел, направляясь к лестнице.
— Крысолов-шесть, Метла-шесть, — сказал ему наушник. — Сюда движутся беглецы, главсарж!
— Если они сопротивляются, пристрелите ублюдков, — сказал он. — Если хотят сдаться и вести себя хорошо, мы должны им позволить это, но я согласен на любое, пока они не в приоритетном списке.
Официально Метла-шесть, майор Тарасов, командовавший космодесантниками с двух других шаттлов, которые формировали периметр вокруг шале, значительно превосходил Логана по званию. Но адмирал ясно дал понять, что это была операция Логана, и Тарасов был слишком умен, чтобы встать между Логаном и его добычей.
— Так точно, Крысолов, — сказал он.
На верхней площадке лестницы Логана было две двери, и Кювилье понятия не имел, как Алаймо и другие беглецы поделили шале. Из двери справа открывался бы лучший вид на океан, а из двери слева открывался бы лучший вид на горный хребет острова.
Логан мысленно подбросил монетку и повернул направо.
Он влетел в дверь и резко затормозил.
Парадная форма Таскина Алаймо была безупречна. Он выглядел так, как будто собирался на официальный ужин, а не как человек, застигнутый врасплох в своей спальне в уединенном шале, и смотрел на Логана с почти небрежным безразличием.
Позади Логана бросился в атаку телохранитель, стреляя из автоматического карабина. На визоре главного сержанта появилось изображение с камеры, установленной между его лопатками, и он почти небрежно взмахнул левой рукой. Массивная конечность с хрустом пробила дверной косяк — и полтора метра стены за ним — и вонзилась в незащищенного телохранителя, как молот Тора.
Изувеченное тело отлетело от лестничной площадки и с грохотом упало этажом ниже, но Логан не отводил взгляда от Алаймо, и генерал вопросительно склонил голову набок.
— Пожалуйста, — голос Логана в динамике его доспехов звучал мягко, почти ласково. — Пожалуйста. Попытайтесь убежать.
— Сомневаюсь, что я далеко уйду от хоплона, — ответил Алаймо, усаживаясь в одно из греховно удобных кресел роскошного люкса.
— Можете попробовать. Но, с другой стороны, возможно, и не уйдете.
— Как вы меня нашли? — спросил Алаймо.
— Узнаете на суде. Скорее всего, нет. — Логан оскалил зубы. — Он будет слишком коротким, чтобы можно было обменяться большим количеством информации.
— Ты не похож на местного крестьянина, — задумчиво произнес Алаймо.
— Я — не похож.
— Я так и думал, что нет. — Алаймо скрестил ноги. — Слушай, ты хоть представляешь, на кого я работаю?
— Мне все равно.
— Жерар Перрен. Перрен! Самый богатый холостяк из всех Пятисот. Когда он говорит "прыгай", единственное, что спрашивают остальные, это "как высоко?" А Пятьсот управляют Федерацией. Ты понимаешь, чего я стою для него?
— Какая часть фразы "Мне все равно" не дошла? — тихо спросил Логан.
Он с глухим стуком пересек пол, протянул руку в массивной силовой перчатке и сомкнул пальцы в доспехах на шее Алаймо. Не настолько крепко, чтобы задушить его, но достаточно сильно, чтобы было неудобно.
— Нет! Подожди, подожди, подожди, подожди! Ты отвернешься, забудешь, что со мной случилось, и я смогу достать тебе все, что угодно. Все, что угодно! Перрен — Перрен, он поселил меня в раю, со всеми этими наркотиками, выпивкой, задницами и...
Логан слегка усилил хватку.
— все, что угодно!
Логан нажал кнопку на своем шлеме, и забрало скользнуло вверх. Его сланцево-серые глаза были тверды, как гранит, и буравили Алаймо.
— Она умоляла? — тихо спросил он. — Мать с тремя детьми, которую вы лично подобрали на контрольно-пропускном пункте Браво в пригороде столицы на Гобеленах? Та, которая сдалась космодесантникам, чтобы спасти своих детей от ваших палачей? Одному из них было три года. Скажите, генерал, она просила пощады?
Лицо Алаймо окаменело.
— Не имею ни малейшего представления, о ком ты говоришь. Я не помню ее, кем бы она ни была, и тебя я тоже не помню. Для тебя это все из-за этого? Какая-то сучка и ее никчемные детишки? Это — уррррк!
