68
Прошло несколько дней, а Виолетта все никак не могла забыть Ирину. Новая знакомая то и дело, причем, зачастую в самые неподходящие момента, возникала в сознании. Девушка поразила ее, она даже не подозревала, что в наше время еще сохранились такие реликтовые существа. Она, Виолетта, была уверенна, что они остались далеко в прошлом, где-нибудь в эпоху раннего христианства, когда для сохранения своей веры зачастую требовалось пожертвовать собой. Или во времена революционной борьбы, когда люди нередко отдавали себя без остатка, включая жизнь за верность исповедуемых идей. Правда, зачастую очень сомнительных.
Виолетта все чаще думала, что было бы здорово сыграть такого человека на сцене. Для многих зрителей подобный спектакль и подобный образ может стать настоящим открытием и потрясением. Ведь если потрясена она, Виолетта, то почему то же самое не может произойти и с другими. Вот только где найти такого драматурга и такого режиссера, которые создали бы эту постановку?
Но с какого-то момента мысли Виолетты стали перемещаться в иную сторону. Она все чаще думала о том, что в отличие от выдуманных персонажей, Ирина не выдумка, не плод воображения автора, а реальный человек. И это делает ситуацию принципиально иной. Неужели девушка ничего не боится, учитывая, что сегодня в тюрьму можно легко угодить за самый безобидный проступок. Правящий в стране режим становится все репрессивней и все более жестоким. Иногда бывает по-настоящему страшно, когда узнаешь, за что угодил за решетку тот или иной человек. Вот лично она, Виолетта, боится туда попасть, ей кажется, что долго она на нарах не выдержит; слишком уж привыкла к комфортной жизни. Но ведь и Ирита точно такой же городской житель. Но неужели она спокойно относится к такой перспективе? Судя по ее виду, она из обеспеченной семьи, и вряд ли привыкла к таким испытаниям.
Виолетте захотелось пообщаться с Ириной. Несколько дней она колебалась — стоит ли это делать? Но желание не исчезало, а все настойчивей теребило ее. Она позвонила Несмеянову и сообщила, что хочет встретиться с его невестой.
— Я так и думал, что Ирина вас заденет, — сказал Несмеянов. — Только многих она отталкивает, они стараются держаться от нее подальше. Я поговорю с ней.
Позвонил Несмеянов уже на следующий день. И сказал, что Ирина согласна на встречу.
Они встретились вечером у входа в парк. Так как погода была не самая лучшая, народу гуляло совсем немного. Они углубились вглубь аллее.
— Когда Толя мне сказал, что вы желаете со мной встретиться, я удивилась, я была уверенна, что вы не захотите мне больше видеть, — проговорила Ирина.
Виолетта взглянула на девушку, она не была красавицей, но была очень мила и очень женственна — хрупкая, среднего роста, с красиво уложенными волосами. И совершенно не походила на рьяную революционерку.
— Мне запал ваш образ, мне очень хочется его сыграть, — ответила Виолетта.
— Вот оно что, я и забыла, что вы актриса, — презрительно наморщила нос Ирина. — В таком случае меня это не интересует.
Виолетта почувствовала, что ее спутница намерена уйти.
— Подождите, Ирина, — Виолетта даже схватила ее за локоть. — Это было только в начале.
— Что же было потом? — насмешливо поинтересовалась Ирина.
— Потом я поняла, что это не главное для меня. Прошу, забудьте на время встречи, что я актриса, давайте поговорим, как два человека, две женщины.
Несколько секунд Ирина молчала.
— Давайте, поговорим. Только не понимаю, о чем?
— Сейчас объясню, — поспешно произнесла Виолетта. — По крайней мере, попробую. Я открою вам одну тайну, я была близка с губернатором. — Она на мгновение замолчала. — Лучше говорить предельно откровенно, я его любовница. Мы говорили о том, что такое человек и как он должен вести себя в разных ситуациях, чтобы всегда им оставаться. И с тех пор этот вопрос мне не дает покоя.
— Вы являетесь любовницей губернатора? — удивленно посмотрела Ирина на Виолетту. — Он к нам однажды приезжал. А впрочем, чему тут удивляться, вы же считаетесь самой красивой женщиной губернии.
— Кто вам такое сказал? — удивилась Виолетта.
— Так говорят. Впрочем, какая разница. А губернатор, на мой взгляд, отвратительный тип, классический приспособленец. Я их терпеть не могу, они ради того, чтобы сохранить свое место, пойдут на любое преступление.
— Уверяю, наш губернатор не такой.
— Откуда вам это известно? Быть любовницей совсем не означает знать человека. Наоборот, любовницы, как раз хуже всех знает своих любовников. Впрочем, я не хочу это обсуждать.
— Я — тоже, — присоединилась к ней Виолетта. — Я хочу понять истоки вашей непримиримости.
— Зачем?
— Чтобы сравнить со своими истоками и понять: есть ли что-то такое у меня хотя бы в зачатке.
— Хорошо, — неожиданно легко согласилась Ирина. — Я ненавижу деспотизм, ненавижу, когда одни люди присваивают себе право требовать, чтобы другие думали и вели себя так, как те хотят. Большей мерзости в жизни я не знаю.
— Откуда это у вас?
— Не знаю, — безразлично пожала плечами Ирина. — Главное, что есть, а откуда, разве это важно. Хотя могу что-то рассказать. Родители меня уверяют, что зародыши таких качеств я демонстрировала еще в детсаду. А вот откуда они во мне? Уж точно, не от них, те готовы поддерживать любую власть — лишь бы она их не трогала, и им было бы хорошо. Наверное, высшие силы вложили это в меня и поручили отстаивать эти принципы. Больше на сей счет мне вам нечего сказать. Хотите знать что-то еще?
— Да, — пробормотала Виолетта. — Вы знаете, чем это может все закончится. Вам не страшно там оказаться? Мне от одной такой мысли тут же становится не по себе.
— Я не думаю об этом.
— Разве можно об этом не думать, исповедую такие взгляды.
— Если не думаю, значит, можно. Ладно, скажу по-другому, не хочу думать. Когда случится, тогда начну.
— Будет поздно.
— Откуда вы можете знать, поздно или нет?
— Разве это не очевидно?
— Вы со своим губернатором никогда не обсуждали вред очевидности? — насмешливо поинтересовалась Ирина.
— До этой темы мы как-то не дошли.
— Напрасно. Наверное, вы не тем занимались.
Виолетта решила пропустить сарказм своей собеседницы мимо ушей. Возможно, Ирина таким способом защищается. Хотя от чего, не очень ясно. Но ведь она так мало знает об этой девушке.
— Ирина, мы остановились на страхе перед заключением, — напомнила Виолетта.
— Хорошо, я скажу. Этого нельзя не бояться, но страх не должен останавливать, — проговорила Ирина. — Если он однажды меня остановит, значит, меня больше не будет. А то, что останется, не имеет никакой ценности.
— Вы очень мужественный и цельный человек.
— Я немного замерзла, днем было тепло, а вечером сильно похолодало. А вы даже не представляете, какая я мерзлячка. Не знаю, удовлетворила ли я вас, но пойдемте к выходу.
69.
Игорь был принят в Союз молодых патриотов на должность ведущего специалиста. Как и предупреждал Жемга, зарплата была невысокой, но она позволяла нормально питаться, да еще оставались деньги на другие маленькие радости. Например, Игорь мог теперь приглашать Татьяну раз в месяц в ресторан.
Вот только ему был не до походов в подобные заведения, времени стало намного меньше. Довольно быстро Игорь осознал, что речь идет не о создании очередной локальной организации, которые появлялись, как грибы после дождя, а о большой структуре, охватывающей всю страну. А потому нагрузка была немаленькая. Предстояло организовать ячейки по всей территории, а для этого приходилось много ездить.
Командировок было так много, что Игорь стал бояться, что у него не хватит времени на учебу, и его однажды могут просто исключить из университета. Действительно стали появляться хвосты, чего раньше никогда не было. Это сильно тревожило Игоря, ведь он столько затратил сил на учебу, а теперь может появиться реальная угроза отчисления. При таком режиме есть все шансы не сдать сессию. И что в таком случае будет с ним? Надо что-то делать, причем немедленно, решил он.
Игорь позвонил Жемге и попросил принять его. Тот согласился это сделать немедленно. И едва закончились занятия, он отправился к нему в кабинет.
— Вас что-то беспокоит? — спросил декан.
Игорь уже привык к тому, что Жемга называет его то на ты, то на вы. От чего зависело то или иное обращение, он понять не мог, а потому решил не обращать на такую переменчивость внимания.
— Да, Евгений Леонидович, — подтвердил Игорь. — Моя учеба.
— А что с учебой? — удивился Жемга.
— Мне элементарно не хватает на нее времени, я слишком много его уделяю Союзу. У меня уже появились хвосты. А впереди сессия. Что будет, если я ее завалю?
— Вот что тебя беспокоит. — Неожиданно декан улыбнулся. — Не волнуйся, как был отличником, им и останешься.
— Но если я плохо сдам сессию?
— Плохо не сдашь, я тебе гарантирую, в независимости от твоих ответов, получишь только пятерки. Поэтому даже не заморачивайся на сей счет.
— Но, Евгений Леонидович, это как-то не справедливо по отношениям к моим сокурсникам. Я хочу честно получать отличные отметки.
Жемга покачал головой.
— Сейчас главное твое дело — работа в Союзе молодых патриотов. Все остальное должно быть на втором плане. Тебе сейчас гарантирована зеленая дорога, иди по ней — и ни в чем не сомневайся. Пока будешь идти в правильном направлении, тебе будут помогать. А если понадобится, и прикроют. Ты меня понимаешь?
— Да, — не слишком уверенно ответил Игорь.
Жемга внимательно на него посмотрел, затем немного наклонился в его сторону.
— Послушай и запомни одну вещь, — тихо, но отчетливо проговорил он. — Если хочешь добиться успеха, если хочешь, чтобы твоя жизнь сложилась благополучно, будь всегда на стороне сильных, тех, у кого есть влияние, власть и деньги. Не позволяй себе увлекать разными идеями. Они, возможно, по-своему замечательные, да только ведут не туда, куда надо. Подумай о судьбе Елагина, не уверен, что его ждет в дальнейшем что-то хорошее. И он еще много раз пожалеет о содеянном. А теперь конкретно о тебе. У тебя есть все возможности сделать отличную политическую карьеру. Ты уже в списках. Кстати, с моей подачи.
— Что за списки? Я ничего о них не слышал, — удивился Игорь.
— Мы работаем в долгую, и властью делиться ни с кем не собираемся. А потому нам нужен кадровый резерв, который станет управлять государством, когда уйдет нынешнее поколение. Как я сказал, ты в этом списке. В нем не так уж много людей и попасть в него не просто. Для этого требуются люди, которые предложат твою кандидатуру. Одним из них стал я.
— А есть кто-то еще, кто меня рекомендовал?
— Подумай.
— Хотите сказать, это Радугин?
Декан кивнул головой.
— Надеюсь, ты понимаешь, что эта информация должна остаться между нами. Я и без того сказал тебе больше, чем нужно.
— Разумеется, я никому не скажу, — пообещал Игорь.
— Если на этом все, можешь идти.
Игорь встал.
— Кстати, говорю тебе уже не первый раз, Таня обижается, что ты ей редко звонишь. Понимаю, ты очень занят, но у настоящего мужчины должно всегда хватать времени на близкую ему женщину.
— Я непременно исправлюсь, — пообещал Игорь.
Игорь вышел из кабинета ректора, не зная радоваться или огорчаться. То, что ему не грозит исключение из университета, сильно успокаивает, но как при этом он будет смотреть в глаза однокурсников? От них не скроется, что ему ставят незаслуженные оценки. Такие вещи в студенческой среде узнаются почти моментально.
Впрочем, это не единственное, что беспокоило Игоря, но это обстоятельство он благоразумно не стал обсуждать с деканом. Его куратором был Радугин; не то, что они много общались, он тоже был сильно занят, зато философ постоянно спускал ему методички практически по любому вопросу, и требовал, чтобы Игорь неуклонно им следовал Сначала Игорь не понимал, кто их составляет, но однажды Радугин раскрыл перед ним тайну авторства. Игорь даже удивился, что сразу об этом не догадался.
Дело было, разумеется, не в имени автора, а в содержании методичек. Ни с одной из них Игорь не был согласен, они противоречили даже не столько его убеждениям, сколько всей его натуре. Она просто отторгала их, как отторгает тело пересаженный орган. Игорю приходилось затрачивать много и физических, и психических сил, чтобы во время своих выступлений следовать им. А выступать приходилось много.
Особенно его потряс один случай, который, вспоминая впоследствии, и иначе. как мистическим. его не называл. В очередную командировку он должен был отправиться в свой родной город. Едва он об этом узнал, им овладело плохое настроение и непонятное предчувствие, что хорошо эта поездка не завершится. Особенно после того, как он узнал, что вместе с ним поедет и Радугин. Хотя обычно Игорь ездил один, но такое путешествие дуэтом пару раз уже случалось.
Правда, к большой радости Игоря в силу своих каких-то дел, в этот раз Радугин летел другим рейсом. Это немного его успокоило; можно хотя бы во время поездки не общаться со своим куратором.
Родители его встретили с большей радостью, чем всегда, так как он довольно давно не был у них. Но когда узнали, с какой миссией приехал в родной город их сын, то обрадовались еще сильней.
В тот момент родительской радости Игорь ничего особенно не заподозрил, даже не задумался над этим феноменом. А просто спокойно лег спать. На следующий день в доме культуры должна была состояться встреча Радугина с местными жителями. К некоторому удивлению Игоря родители не просто решили ее посетить, а готовились к ней с энтузиазмом.
Встреча началась с выступления философа. Радугин с присущей ему горячностью произносил привычные для себя вещи: об уникальности и неповторимости России, о всеобщей ненавистей к ней мира, об окружении ее врагами, которые мечтают об одном, — вторгнуться и уничтожить страну. Весь этот набор страшилок Игорь слышал много раз, а потому вскоре отключил свое внимание от словесного потока своего куратора. А когда вновь подключился к нему, то обнаружил, что лекция завершилась и началась сессия вопросов-ответов.
Вопросов оказалось много, и Игорь не без удивления обнаружил, что среди наиболее активных зрителей, которые их задают, его родители. До этого момента он и не подозревал, что они интересуются подобной тематикой. Они всегда ему казались аполитичными. Впрочем, последние годы он мало с ними общался, и мог многое о них не знать.
Игорь внимательно слушал вопросы, которые задавали его родители, и все больше приходил в состояние изумления. Оказывается, они не только хорошо знали исповедуемые Радугиным теории, но и были их горячими адептами. Это было настолько неожиданным и удивительным, что он не знал, как к этому ему относиться. Если бы это были чужие ему люди, он бы просто подумал о них, что они либо сошли с ума, либо врожденные идиоты. Но это же его отец и мать, он не может думать о них подобным образом. А как тогда ему думать о них?
С тяжелым сердцем он вернулся домой. Радовало одно, что завтра он уедет из отчего дома. Но его ждало еще одно испытание.
