Но меня что-то мучило и не давало уйти.
— Документы... — прошептала я, отбрасывая руку. — Если я умру... передайте их Юле или белобрысому, он не подведет... — я обессилено упала. Все закружилось. Но я упорно карабкалась. — Запомните цифры 35-80 на кресте, недостающие 244-986-462 без пробелов, вторая часть на листочке из блокнота, — отчаянно хрипела я, третья часть в компьютере... Запомните...
— Лежи! — рявкнул строгий голос, копавшийся в моей голове. — Немедленно дай мне наркотик...
— Запомните цифры... — хрипела кровью я, приподнимаясь и сбрасывая руку, и все повторяя... Она попыталась меня уколоть, но я дралась, мгновенными ударами отбивая шприц. Она чуть не плакала, ибо не могла подойти никак ко мне.
— Я записала... — вдруг сказала Принцесса, — на диктофон.
Я обессилено упала, теряя сознание. Мне тут же вкатили полный шприц.
— Это коды! — прохрипела я. — Запомните, это коды!
Надо мной склонилось какое-то лицо. Почему-то оно мне было знакомо. Какое-то предсмертное озарение вдруг пронзило меня.
— Я вернулась домой, — с улыбкой тихо прохрипела из последних сил, приподнявшись, я в это самое доброе лицо.
— О чем она говорит?
Кто-то яростно копался в моей одежде, пока другой зашивал мне голову. Все стало вдруг далеко-далеко...
— Вот! — услышала я удовлетворенный голос Принцессы. — У нее в кармане на груди в странном скафандре был блокнот и листочек в пакете, вместе с микрокомпьютером... Если вспомнить, что из-за каких-то якобы полученных разведкой новых документов на Генштаб был совершен сегодня самоубийственный налет бандитов и чеченцев, но сам генерал проговорился, что они и сами документов еще не получили... И что и Генштаб, и разведка, и контрразведка, и бандиты, и Алькаида, и ЦРУ, и Интерпол, и ФБР, и ФСБ, как раскопали ушлые корреспонденты, разыскивают какую-то сотрудницу, и вовсе не из-за денег...
И тут меня начали бить судороги... Я стала медленно умирать... Мир стал медленно отдаляться...
— Медикаменты!!! — заорала Люба, что-то лихорадочно коля мне. — Быстрей!!! Фиг с документами!!! Тащи мой домашний реанимационный аппарат, Господи, да что ж это на ней такое!!!
Я не понимала и хрипела.
— И на ней бронежилет! — сдавлено сказала Люба.
Меня сотрясали судороги, все тело корчилось. Мне что-то кололи, что-то делали. Кто-то гладил ладошкой мое лицо. И, кажется, рассматривал.
— И это моя мама! — удовлетворенно сказала Принцесса.
Кто-то плакал. Я вернулась домой. Я умирала. Жизнь утекала, как вода. Я еще увидела Принцессу. И улыбалась.
Жизнь продолжалась и выходила на новый круг.
Глава 58.
Я открыла глаза и дернулась. На меня смотрело знакомое лицо. Странная слабость укутывала меня. Именно это лицо мелькало надо мной, когда я кричала и металась в бреду ночами, именно оно, и еще одно маленькое, все время что-то давало и помогало мне, когда я была, как животное.
— Где я? — испуганно спросила я. А потом узнала лицо. — Вы?!
— Ты была ранена, — деловито сказала она. И я заметила, что, несмотря на свою сухость, она очень добрая и хорошая. — И скажи спасибо, что попала ко мне... Другая бы тебя не вытянула... Хотя тебя надо здорово выпороть, что затянула с раной настолько... — сухо сказала она. — Если б сразу обратилась в больницу, то не пришлось бы столько мучиться, а потом тебя месяц вытягивать...
Я промолчала. Я не помнила толком, что случилось. И как я к ней попала. Все, что было со мной после выстрела в голову в метрополитене, помнилось смутно.
— Ты помнишь, как ты сюда попала? — строго спросила она.
— Не-а... — я медленно покачала головой.
— Прекрати качать головой! — немедленно вскинулась она. — Тебе еще нельзя.
А потом вдруг улыбнулась.
— Если б не маленькая Принцесса, то я не знаю, что б и делала... — она усмехнулась. — Я все работу порывалась бросать, все сюда тянуло, чтоб приглядеть, что с тобой, прямо горе, измучилась как... Другие даже странно начали на меня поглядывать, да я говорю — девочка в доме! Привыкла к вам, прямо горе, за этот месяц, — сказала она, прижимая к груди вбежавшую в комнату запыхавшуюся девочку.
— Ожила? — с ходу крикнула она.
— А тебя то ведь с такой травмой нельзя было транспортировать — с ума сойти могла... — хмыкнула медсестра. — Меня, кстати, зовут Люба, Любовь Федоровна, то есть, давай знакомиться... Только осторожно... Головой не двигай, болтай языком... Принцесса утверждает, что ее маму зовут как угодно...
От неожиданности я хихикнула.
— Мне негде жить... — тихо сказала я.
— Поживешь у меня, — тихо сказала Люба. — Только не вой, как прошлый раз. И не канючь... Живи у меня, будешь моей помощницей, никто тебя на улицу не выкинет... Тем более, что мне нужен кто-то, кто б смотрел за Принцессой... — она ласково прижала девочку к груди. — Кстати, это благодаря тебе к ней прилепилось это мерзкое прозвище, ты в бреду все называла ее Принцессой, когда видела!
— Хорошо, я присмотрю за Принцессой, — тихо сказала я. — И мне действительно жить негде, — голос мой дрогнул. Но я выдержала и крепилась. — Но я только ничего не умею, разве что ковры чистить, полы мыть и пол натирать... Ну и посуду помыть... Больше ничего я не знаю, образование у меня специфическое, вряд ли оно поможет ребенку... — я вспомнила пищевой техникум, и поежилась.
— Нет-нет, не надо ее учить убивать, знаю я вашу разведшколу... — быстро сказала Люба. — Обойдется без специальных знаний!
— Но меня никто не учил убивать... — хихикнула я. — Ты с кем-то меня путаешь. Мне запрещали касаться оружия... — я вдруг замялась, ощутив какой-то неприятный укол, — по крайней мере, на моей памяти... — мрачно сказала я.
— Кстати, твой бронежилет и пистолет в тайнике... — ехидно сказала Люба.
— Какой пистолет? — в недоумении съежилась я. Я не помнила, чтоб у меня был пистолет. Еще когда я упала в носилки, я оставила его там, ибо врачи, ища раны, вполне могли его найти.
— Не придуривайся... Американский пластиковый "Иглс", очень дорогой, для спецзаданий, в специальном замаскированном кармане на жопе в бронекостюме. Он миниатюрный, у него специальные патроны, он выдерживает всего шестьдесят выстрелов, но ведь вы все равно выбрасываете оружие после каждого спецзадания! И этих зарядов обычно достаточно, чтобы завладеть любым чужим оружием охраны, зато на него не реагируют детекторы... Вы совсем не думаете, дурачки, о других, когда носите так это оружие! Что будет, когда узнав о том, где вы проносите оружие, охрана будет еще щипать мужиков за ягодицы!?! Мир свихнется, все менты будут извращенцами!!!
Поняв, о чем она говорит, я отчаянно захохотала, откинув голову.
— Лежи, лежи... — быстро сказала Люба, мягко опрокидывая меня обратно. — Тебе нельзя вставать, Боже, сколько я с тобой намучилась... И неизвестно, будет ли с тобой после такой травмы все нормально... — устало вздохнула она. Я вдруг заметила, какое у нее усталое лицо.
Я неотрывно смотрела на нее. Какое-то озарение вращалось у меня в голове, но я не могла вспомнить.
— Ты что-то вспоминаешь? — резко спросила Люба.
— Кошмары, кошмары... — с ужасом сказала я. — И я одна, совсем одна... Меня выгнали на улицу... И я умираю...
— И тебе не стыдно врать? — печально спросила Люба. — Если хоть одного воспитанника разведшколы выгнали на улицу, то я откушу свой хвост.
Я опять хихикнула сквозь слезы.
— Тетка давно выжила меня на балкон... — хихикнула я. — Я там жила вместе с Филей, отец давно утеплил его, еще когда был жив...
— Постой, что значит утеплил? Он что, был плотник и делал балконы?
— Нет, не делал, это наша квартира... — недоуменно ответила я.
— Постой, она что, жила с вами?
— Нет, — недоуменно проговорила я.
— А почему ж она там живет!? — хмуро выпалила Люба.
— Брат поселил, чтоб смотрела за мной, — недоуменно сказала я, съежившись, точно сделала что-то плохое. Мне всегда было больно, когда другие люди узнавали, что я дура. Я так отчаянно боялась этого!
— А где он, этот брат!?! — непримиримо процедила она.
— В Германии... — прошептала я. — Я не виновата! Он приезжал, устроил меня на работу, и снова уехал на год!
— Он видел, что ты живешь на балконе?
— Не знаю... Наверно, видел... — растеряно сказала я. — Я всегда жила на балконе...
— А сколько у вас комнат?
— Шесть.
— Вместе с балконом?!?
— Семь... Шесть без балкона!
— И ты жила на балконе!?!
Я не поняла, почему она злиться, и испугалась.
— Я всегда жила там... — устало сказала я. — Дети должны закаляться... Там веселее... Только у меня была еще комната внутри, где я делала уроки...
Она устало опустилась на стул.
— А сейчас она есть?
— Нет... — растеряно сказала я.
— И как так получилось?
— Ну, брат же отдал квартиру ей... — попыталась втолковать я ей. — Я же приживалка у нее и тунеядка... — постаралась я объяснить не понимающему такие простые вещи человеку.
— Ну и что?
— Она сказала, чтоб я совсем не приходила... — вдруг разревелась я. — Что с нее хватит... Жестко и зло так сказала, по настоящему, вы не знаете... — я испуганно сжалась. — Она сказала, что не пустит меня на порог, а просто сдаст меня милиции... И что в квартире очередная засада, и это ее достало после пыток...
— Засада... — облегченно сказала Люба. — Так она тебя предупреждала!
— Она просто не понимала от злобы, чего говорит... — проговорила угрюмо я. — Если б она поняла, то откусила бы себе язык, чтоб меня пристрелили. Она в злобе сама не понимает, что говорит!
— Но почему ты ничего не сказала ей? — яростно спросила Люба. — Что она не может так поступать!? Ты что, совсем дитя!?!
— Но она же старшая... — недоуменно и с обидой сказала я. — Мне всегда внушали, что старших нужно уважать, не бить их, не стрелять... — у меня в глаза даже навернулись слезы. Я всегда была хорошей!
Люба внимательно вдруг посмотрела мне в лицо, потом перевела взгляд на принцессу, нахмурилась и выругалась:
— Дьявол меня побери, да ты же просто курсант первого курса в лучшем случае, я думала, что ты старше... Эта мелкая девчонка совсем мне голову заморочила со своей мамой! И что они думали там, в твоем ФБР, когда ребенка на дело посылали! Я еще голову кое-кому намылю, детей под пули суете, дураки чертовы! Оля выйди!
— Да знаю я, тетя Люба, что ты хочешь сказать! — яростно завизжала Оля. — Ты ей скажешь, что я каждую молодую женщину называю мамой, правда!? — со злобой спросила она. — Что я маленькая чокнутая девочка, у которой убили маму, которую саму чуть не взорвали и стреляли, и поэтому я везде ищу маму?! — она всунула руки в боки. — Я же не совсем дура! Это моя мама, у нее на черепе пробор, я это сразу заметила и запомнила три дня назад до раны, когда еще тогда ее по голове гладила!
— Ее ранило, очевидно, с детства... — задумавшись, сказала Люба. — Это искажение черепа возможно только в результате младенческой травмы...
— Вот-вот, бабушка так и говорила, что мама с детства долбанутая... — обрадовалась девочка. — Потому и такая дура... И папочка у меня из ФБР, долбанутый, делать ему больше нечего...
— Оленька, пойми, — устало сказала Люба. — Это не твоя мама, это просто девчонка, она потом встанет и...
— Никуда она не уйдет!!! — выкрикнула в слезах Оля. — Черта с два! Они у меня с папочкой на коленях приползут! Я эти коды спрятала и затырила так, что ни одна собака не найдет! Я с миникопьютера все вскрыла и заныкала так, что ни одна собака не найдет, будут на коленях умолять взять меня с собой!!
— Но ты же читать не умеешь!? — в ужасе воскликнула я.
— Для кого читать не умею, а для кого закончила заочные курсы программистов и бойко читаю с одного года, — мрачно проговорила Принцесса из-за двери, куда вдруг вылетела.
Мы переглянулись с Любой и пожали плечами.
— Вот твой компьютер! — запыхавшись, влетела Принцесса, бросая мне на кровать маленькую складную книжечку, чуть потолще и подлиннее обычной книги. — Я его вскрыла за двое суток... Черта с два ты получишь его содержимое, коды разведки, список Генштаба... — она гордо и надменно стояла, втиснув руки в боки.
— Но это не мой компьютер, — растеряно сказала я, неловко поворачивая голову. И по слогам прочитала на нем: О-лег. Я помолчала, восстанавливая в памяти события, когда я взяла выбитый из грудного кармана компьютер. — Мой был с двумя зелеными полосами поверху... — закрыв глаза, восстановила я картинку. — Забрызган кровью и мозгами, поверхность похожая, но плюшевая...
Я напряглась. Мне вдруг перестало нравиться помещение.
— Успокойся... — тихо сказала Люба. — Я же тоже не совсем с дуба упала, сколько лет замужем за разведчиком. Еще как только ты упала, я сразу подменила твои вещи и тут же отправила их в специальный надежный тайник по эстафете вместе с твоим удостоверением командира группы. Все уже в Генштабе. С ума они сошли там, под таких юных группы формировать! Достать из тайника может лишь Олег, остальным это невозможно, даже я не знаю как...
Маленькая Оля вдруг замерла, и потом отчаянно зарыдала.
— Теперь они наверняка с отцом меня бросят... — отчаянно всхлипывала она. — Я опять буду одна, одна, одна...
— Оля, посмотри мне в глаза, — строго сказала Люба, предостерегающе взглянув на меня. — Скажи честно, эта женщина хоть раз назвала себя твоей мамой?!
— Еще бы она назвала! Как бы ни так! — вскричала Оля. — Да ей так, как сейчас, самая крутая фишка! Имя сменила, вроде мертва, полностью свободна, с мужем разошлась, какого-то жениха подцепила, так его уже пристукнули, никаких детей, родственников и зацепок нет, попробуй придерись или шантажируй! — она зло всхлипывала. — Зачем ей признавать, что у нее есть дочь?!? — через слезы отчаянно выкрикнула она, и ее заплаканное сморщенное лицо сморщилось еще больше. — Да знай кто, что у нее есть дочь, просто взяли бы меня в заложники, так эти коды она у самого черта в Генштабе обратно выцарапала бы и в зубах им принесла, я же видела, как она на меня смотрит!
Люба крякнула.
— Да, в логике тебе не откажешь... — уныло пробормотала она.
Я же просто, хоть мне нельзя было двигаться, вытянула руку и притянула Олю к себе.
— Я никогда тебя не брошу... — тихо сказала я, открыто глядя ей в лицо. — Но ты должна знать, что я тебе не мама...
— Ладно-ладно... — счастливо сказала она, зарываясь в мои волосы. — Я, конечно, тебе верю...
Я дрогнула. Кое-что в сказанном меня беспокоило.
— Ты говоришь, что компьютер уже дважды подменяли? — испуганно спросила я. — Значит, они знают, что я у вас?!
— Успокойся! — хмыкнула Люба. — Ты не в моей квартире. В моей квартире шесть комнат на двух этажах, и они это знают. Но чего они не знают, что Олег давно, лет десять назад, купил соседнюю квартиру и оборудовал ее звуконепроницаемыми полами, окнами и стенами... И сделал тайный ход. Ему нужна была комната, где бы отлеживались друзья, не мешая нам, прятались бы свидетели и все такое... Она на этаж выше нашей двухуровневой, и, к тому же, выходит на другое ребро дома, которое не просматривается снизу, ибо тут вид на озеро... И подъезд другой. Никто и не подозревает, что на месте забитого мусоропровода Олег построил ход... В той квартире живет крутой, все знают, что он редко бывает дома, сдает квартиру товарищам, магнитофон крутит им периодически записи голосов, с соседями Петр побеседовал пару раз... — она ухмыльнулась. — Так что о тебе никто не знает... Да и квартира моя заложена... — она вздохнула.
