Кабинеты литературы и русского языка находятся рядом, словно два соседа, поселившие в себе двух загадочных сударынь, которые разговаривают песнями на русском литературном языке. В одном из кабинетов живет учительница 'Ашэк' Роксана Антоновна Малинкина, тоже теплая и понимающая, как мама. В другом, более выгодном по месторасположению для учеников, кабинете ждет на урок нас доброжелательная Ирина Сергеевна Ким. Она всегда даст шанс на исправление ошибки, всегда поймёт, всегда ласкает взглядом своих выразительных глаз. 'Чем же выгодно месторасположение класса для учеников?' — спросите вы. А истинные знатоки ответят, что просто напросто этот кабинет располагается слишком далеко от кабинета директора, поэтому здесь можно вытворять любые фокусы.
Спустимся на самый нижний этаж, ведь на самом-то деле, с него и начинается наш каждый школьный день. Кто же подает школьные звонки на урок и на перемену? Кто же разрешит нам повесить курточки-пальтишки на вешалочки, которые разделены на 2 части, для младших и старших жителей школы? Конечно, баба Заря! А потом была другая, но тоже бабушка. Как здорово каждый новый учебный год вешать одежду на новую вешалку, всё ближе и ближе к выпускному классу. Быть взрослыми — это же куда интереснее, чем ходить каждый день в школу и что-то там читать-писать-учить! Хотя в столовой иногда угощают чем-нибудь вкусным. Ах, да! Мы добрались к вкусной части наших воспоминаний. В 'столовке' можно постукаться стаканами, совсем как взрослые, можно спрятать булочку в карман и втайне пронести от дежурных. А если ты сам дежурный, то ты — король столовой и можно вдоволь покомандовать, даже стол для тебя протрут тряпочкой более мелкие обитатели школы.
Рядом со столовой размещен медицинский кабинет. Роман Финкель делает уколы быстро, да еще и с улыбкой. Если не очень хочешь уколов, то можно спрятаться под лестницами, ведущими наверх. В другом конце коридора слева можно заглянуть в гости к Марку Игнатовичу Фаину — металлических дел мастеру. Мальчишек он обучал мастерить и работать с металлом. И зря его дядя Федор называет "скупердяем" — для ребятишек он не жалеет ничего!
Вот мы добрались до зала, который спортивный, временами праздничный, временами прогулочный, если хорошенько в нем спрятаться. Здесь холодно, но можно и нужно согреваться физической зарядкой, можно сесть на канат и качаться до посинения, до ветра в голове, пока в чувства тебя не приведет звонкий звук свистка, призывающий выстроиться в шеренгу для начала урока. Свист 'Стройсь!' принадлежал нашему Сергею Сергеевичу Платонову, первому 'классному папе' 'Бэшек'. Он-то и приютил нас после долгого времени скитаний по разным 'школьным родителям'. Дядя Сергей Сергеевич устраивал нам походы и сумасшедшие гонки на лыжах. Он любил нас, и мы любили его, он баловал нас и ругал, как настоящий отец, а мы не всегда слушались, родители ведь все прощают! Он даже разрешал нам тренироваться со стражниками, говорил, что готовит свою смену. Как горели глаза у мальчишек, когда взрослые воины давали им подержать в руках боевые кхукри, луки, копья.... Даже выстрелить из предварительно взведенных самострелов разрешалось нам — еще совсем мелким "защитникам"!
Часть из нас быстрее повзрослела и покинула стены школы, а другая часть решила продлить себе детство, выбрав по разным причинам такой путь. 'Ашки' снова сдружились с 'Бэшками' и у них появился новый общий 'классный папа' — тоже спортсмен в нашей школе, Антон Евгеньевич. Фамилия его Ким. Порой мы не понимали и не хотели его понять, а он не понимал, но старался понять нас. Мы считали, что знаем наших учителей лучше, чем он. Он же, в свою очередь, улыбался и делал по-своему, но в лучшую сторону для нас.
Настало время спуститься со школьных ступеней во взрослую, полную препятствий, жизнь. C радостными лицами, так же как вбегали сюда впервые, мы покинули наши родные стены, в которых 'прожили' целых десять лет рядом друг с другом и с учителями. Кто — то стал учителями в дальних поселениях. Кто — то — возглавил бригады на заводах и мастерских. А кто — то стал в ряды стражи — охранять Страну Городов и нашу Академию. Почему-то хотелось поскорее повзрослеть. А сейчас, спустя еще десять лет, почему-то хочется все наоборот... Как бы это назвать... Уменьшиться? Помолодеть? Из взрослых превратиться в маленьких. Но всему свое время, во взрослой жизни есть свои прелести. А школьные годы останутся в приятных воспоминаниях.
Кто-то волею судьбы из наших одноклассников не дожил до этого дня... Более того, вовсе не увидел белого света глазами взрослого человека. Судьба у всех разная, как и люди разные.. Такова жизнь!
Каждый год, у которого в конце будет стоять '0', будет юбилейный для нас. На груди каждого, как самое дорогое украшение — знак окончания Академии, с цифрами — 1-10. Люди в городах и поселках относятся к нам с большим уважением, но это мы заслужили своим трудом. Трудно не обратить на это внимание. К тому же, разве можно забыть нашего Дмитрия Сергеевича?! Он же ди-рек-тор! Как мы все давно уже знаем, он вовсе не страшный и не злой, а очень приятный собеседник, с отличным чувством юмора, обладающий приятной и обаятельной внешностью, словом 'мужчина в самом расцвете сил и лет'!
Когда заходишь в столовую на острове, где находятся основные исследовательские мастерские и лаборатории, кафедры и классы Академии во время после обеда, вдруг становится тепло от воспоминаний детских школьных лет. 'Причем тут столовая?' — спросите вы. Секрет прост: в школу давать уроки мы уже не ходим каждый день, а в столовой можно встретить кого-то из тех родных людей, кто долгие годы безвозмездно дарил нам свои знания, умения, время и нервы.
Посеяв ветер — пожнешь бурю. Вместо эпилога.
В сороковой год от основания Академии разразилась нешуточная междоусобица между населением атлантических островов, египетскими колониями, северными племенами. Жару добавляли появляющиеся то тут, то там стада гигантских гоминид, как их стали называть с легкой руки Учителя — огров, или троллей. Гигантопитеки расплодились из-за прямого, как считали некоторые горячие головы, попустительства Учителя, выразившегося в прямом запрете на убийство любого представителя гоминид — от оранга до гигантопитека. Ходили слухи, что они не брезговали даже каннибализмом. Хотя представители молодого поколения огров, учившиеся у нас, это отрицали со всем возможным пылом, поясняя, что подобного у вегетарианцев — огров не может быть... ну, просто потому, что не может быть, и животный белок в рационе им противопоказан.Огры — гигантопитеки употребляют мясное в пищу очень редко, и в основном — в легкоусваиваемом вареном виде. Но факты вещь упрямая, и в том, что после набегов огров на человеческие, неандертальские, в общем, поселения любых рас, не выживал практически никто.
Особенно горячились представители ветвей, называвшихся в реальности Учителя и его помощников неандертальцами и питекантропами. Поборники жестоких мер сами порой не понимали, что их виды не вымерли по чистой случайности, вовремя попав в поле зрения Академии. Правило: 'Каждый вид имеет неотъемлемое право на жизнь',— сохранило планете уже, по меньшей мере, три основных и многие боковые виды человека разумного, а их сотрудничество, в основном — пока реализующееся через Академию, двигало соединенные расы вперёд по пути познания.
Изуверская религия Атлантов с человеческими приношениями Богу моря тоже симпатии не вызывала, хоть на словах такие приношения давно были запрещены в обмен на доступ к знаниям о кораблестроении... У атлантической расы выдвинулся молодой подающий надежды царь Посейдонис, который железной рукой подчинял соседей, сопротивляющихся — загонял в рабство. Если атлантам попадались неандертальцы, к которым приклеилось, конечно же, гордое звание орков, кто — то из первых учеников назвал, то они просто и незатейливо вырезались до последнего человека, включая женщин и детей, как само собой разумеющееся. Из Атлантиса к нам ручьем потянулись наши выпускники, не желающие принимать участия в творящемся беспределе, с жалобами, естественно на ситуацию, просьбами помочь. Горячие головы в Академии уже предлагали 'крестовый поход за демократию' в качестве мер воздействия предлагалось не больше, не меньше, как создать из наиболее пострадавших племен отряды, в основном ариев, присоединить к ним желающих других рас, и хорошенько 'врезать проклятым агрессорам'. Гигантопитеков же предлагалось тупо отловить и поместить для дальнейшего самосовершенствования в отдаленные горные районы, где они никого уже съесть не смогут...
Особенно доставалось племенам северным, жившим на территории Русского нагорья, Балтии, Скандии и Европы — леса и богатая природа привлекала захватчиков со страшной силой. Роды приняли самоназвание Арии — наверно сказалась какая-то, из мельком прослушанных лекций об арийский племенах.
Когда напряжение достигло наивысшего накала, к Учителю явилась огромная толпа — если хотите, инициативная группа, которая от этого толпой, впрочем, быть не перестала — 'ибо если нет четкого понимания целей, задач и методов решения, если не выработана стратегия их решения, не поставлены задачи исполнителям, не назначены задачи старшим групп, а люди действуют на одних эмоциях — это не группа людей, не организация, а банальная толпа,' так говорил Учитель в одной из бесед. Эта шайка ввалилась к дереву мира, у которого любит отдыхать Учитель, и вразнобой требовать — кто пушек, кто похода, в общем — решительных мер. Упрекали Дмитрия Сергеевича за мягкосердечие и прямо таки потворство атлантической тирании. Он нашел время ответить. Привожу практически весь разговор.
— Вы, Дмитрий Сергеевич, страшный человек. Почему Вы не хотите дать оружие племенам Ари? Ведь они — предтечи великой цивилизации, об этом все говорит, у них огромный потенциал развития, сейчас они ведут войну на выживание против каннибалов, против дикарей, против искривлений главной линии эволюции — племен недочеловеков, которые в будущем неминуемо сойдут со сцены... почему же не облегчить ариям этот путь сегодня? Если этого не сделать — погибнут миллионы еще до великих трагедий мировых войн... не родятся титаны мысли античности, Возрождения... человек не шагнет в космос, наконец!
— А почему Вы так уверены что порох и пушки сегодня — панацея от грядущих катастроф? А почему бы не дать побольше лекарств, хлеба? Эпидемии и голод унесли больше человеческих жизней, чем все войны вместе взятые!
— Оружием они отстоят свободу и независимость ариев, свободные роды создадут сияющее царство света и добра, не будет расползаться по свету тирания рабовладельческой империи Атлантоса! Неужели вас не волнует грядущая гибель миллионов?! — воскликнул предводитель пришедших к Учителю — Неужели безразлична предстоящая тирания?!
— Это мне небезразлично. Но, видишь ли, дело в том, что форма не имеет значения. Если люди хотят диктовать свою волю другим, неизбежна война. Если хотят жить за счет других, неизбежна социальная несправедливость. Все зло кроется в основных человеческих пороках: жадности, трусости, честолюбии. Для людей, живущих здесь, это более чем актуально. Значит, будет большая драка, много жестокостей и несправедливости. В какие одежды будет рядиться насилие, произойдет оно под флагом религии, империи или коммунизма, не суть важно. Вы знаете, что я офицер, военный в прошлом... мне приходилось командовать людьми и вести их за собой... Впрочем, по большому счету бывших офицеров — не бывает, если они — настоящие офицеры. А главная задача любого настоящего командира — вернуть своих солдат домой живыми, а не лезть в первую попавшуюся заварушку, что бы потом трясти железяками на груди молодецкой... поэтому самые большие пацифисты — это настоящие военные. Что до атлантов — найдем чем окоротить эту компанию. Но лезть в каждую дырку со своими подсказками и помощью — увольте, друг мой. Наша главная задача — сохранить остров Веры и университет. Сегодня у нас учатся представители всех рас и народов, живущих на планете. В том числе и арии, и атланты, и 'дикари — каннибалы', которые тебе так пока не нравятся!
— Ну, среди студентов таких нет, и они совсем другие! Этих вполне можно оставить...
— Милостиво разрешить доживать им в резервациях? Или сразу в клетку, чтобы не доставали идущие от них нехорошие запахи, непереносимые для благородного обоняния истинного арийца? Не так ли? А то вот еще тебе пример успешной, кстати, борьбы с человеческими жертвами. Хочешь ознакомиться? Ну так вот — испанские конкистадоры, увидев мерзкие человеческие жертвы в покоренной Америке, поступили просто и эффектно — свели практически к нулю населявшие этот континент народы. Остатки разбежались по джунглям, и влачили жалкое существование до покинутых нами дней. Как тебе метод борьбы с суевериями и отвратительными обычаями? Между прочим, вполне эффективный метод, заметь. Или — вот еще, классический свежий пример — как коммунисты наворотили горы трупов, борясь с той же тиранией. Запомни, друг мой, наша задача — сделать так, что бы вернувшись, домой, наши студенты стали проводниками наших идей. Войны и насилия на наш и их век хватит — природа всегда вывалит на человека ворох неразрешимых, на первый взгляд, проблем. Тут как раз и понадобится истинная сила и мужество — решить все так, чтобы не повредить природе, ни человечеству. А ты — давай им пушки отольем! Хрена им лысого, обеим сторонам. А эту войнушку будем заканчивать, расшалились, понимаешь, в нашей песочнице!
— А с зачинщиками, что будем делать?
— Как что? Выявим, вытащим на суд праведный, — и по морде, наглой, так сказать, арийско — атлантической морде! Или у гномов места в каменоломнях закончились?
Государство — это не пирамида Хеопса, люди — не бетонные блоки. Структуры общества развиваются подобно живому организму, так же стареют и умирают, они — живые системы. Они развиваются в зависимости от внешних условий. Если для животного и растения это природные условия, то для человеческих сообществ добавляются условия, создаваемые соседними государственными образованиями. Люди — мыслящие существа. И мышление человечества как личное, так и коллективное — развивается постоянно, приспосабливаясь к постоянно меняющейся среде. Люди ищут смысл жизни, двигают вперед науку, кидаются в крайности, меняют свои взгляды. И, что самое неприятное, общественное развитие всегда неоднородно, неравномерно и неоднозначно. Представьте себе строение, образованное из блоков, каждый из которых строится разными командами с разной скоростью и по своему особому плану, причем без плана общего. Такой дом, конечно, долго не простоит. Так вот, общество как система — это не дом. Это — управляемая экосистема, например — сад, или поле. Она создается по другим законам. И работа по развитию человеческого общества — это труд не строителя, а садовника. Здесь нужно не складывать блоки и балки, а обихаживать растения, давать им возможность развиваться наилучшим образом. При этом надо уважать законы общественного развития, а не пытаться придумать и воплотить эксперименты, пусть даже на отдельно взятом куске человечества. По-настоящему красивый сад — это сад, в котором не заметно постороннее воздействие.
