Интересует природа такого моего к ней отношения? Все просто: она когда-то подавала большие надежды. Контроль — только и мечтать можно о таком. Голова — вроде на месте. Склонность — в наличии. Плюс ко всему — праправнучка Аурана, что тоже кое-чего стоит. Что изменилось? Ничего и все вместе. Как бы объяснить? Здесь, в Главной алхимической, много умных людей, есть даже гении. Я, к примеру. Говорю это прямо, без всякого стеснения, ибо, зачем стесняться того, чем можно гордиться? Гениев у нас даже слишком много. И это ужасно. Почему? Потому что гений плохо управляем. Он может выдать блестящий результат, но этот результат нельзя предсказать. Дай тему гению, и он найдет решение за час. Или через год. Или, занимаясь темой, перескочит на другую и нагениалит что-то там. Это прекрасно. За то, что они могут организовать внезапный прорыв, им многое можно простить. Опять же, если случится цейтнот, беда или очередной конец света, то надеяться остается только на гения. Он поднимет голову, внимательно посмотрит вокруг и вот уже готово решение, которое всех спасет. За это гения можно не только простить, за это его стоит ценить и любить.
Но алхимия — это индустрия, а потому, если опять не конец света, в работе я предпочту вместо одного гения иметь трех середнячков. Они не хватают звезд с неба, но дай им тему, и они выжмут из нее все соки. Они будут работать над ней самоотверженно, отдавая самих себя. Никто не уйдет в запой, никто не перескочит с поиска лекарства от сенной лихорадки, на поиск средства для дыхания под водой. И будет результат, если его вообще возможно получить. В заданные сроки. А Цельсио... Она — худший из вариантов. Она не гений, но у нее не случаются озарения, способные перевернуть мир. Она почти гений. Дай ей тему и срок, результат, скорее всего, будет. В самый последний момент. Будет ли она заниматься этой темой все время? Может быть. А, может быть, и нет. Скорее нет, чем да. Она займется чем-то другим, а результат, который ты ждешь, выдаст точно к установленному сроку, вспомнив о проблеме в самый последний момент. Какая мне разница, если я получил результат в срок? А дело в том, что она сможет провернуть такую схему девять раз подряд, а на десятый, либо напрочь забудет данное тобой задание, либо опоздает с решением, понадеявшись на свою псевдогениальность. И все запорет. Хотя, если бы она занималась лишь тем, что ей поручили, результат бы точно был. В конце концов, я не выдержал — выгнал. Стражу устраивает такой работник? Ну и боги в помощь. Меня — нет.
Однако до восьмой лаборатории не близко: она находится на минус пятом этаже и прямой дороги туда нет, надо пройти четыре зоны контроля. Так что я не стал терять время и начал рассказ.
— Будет лучше, если я расскажу вам все с самого начала, — сказал я. — Началось это довольно давно. Двадцать два года назад. Во время одного из замещений я вместе с лордом Раллой стоял в оцеплении. Тогда всякие твари дуром перли, так что и для меня нашлась работенка.
Обычно я в оцеплении не стою. В этом городе достаточно магов, зачем же забивать гвозди микроскопом? Но в тот день пришлось вспомнить, что я не только алхимик, но кое-чего стою и как боевой маг.
— Тогда-то я и подобрал необычное существо. Собственно, не стану ходить вокруг да около, это существо было феем. Понятия не имею, что он там делал, но прилетел он из замещенного города. За ним гналась какая-то летающая тварь, которую я спалил. Он был ранен, у него было повреждено крыло. Едва долетев до меня, он буквально свалился мне под ноги и отключился. Конечно, я взял его к себе в лабораторию.
— Для опытов? — спросил рыжий.
— В первую очередь, чтобы оказать ему помощь, — ответил я. — Тут, в Лаборатории мы вылечили его. Поставили заплатку на порванное крыло, зашили другие его раны, откормили... На какое-то время он остался жить у нас. Несмотря на неразумность в классическом понимании этого слова, он отличался умом и сообразительностью. Первое время он был довольно агрессивным, все норовил вырвать кусок мяса из руки, что пыталась его накормить. Затем, довольно быстро адаптировался и перестал бросаться на людей. Кроме того, он стал повторять человеческую речь, причем у него оказался талант подражателя голосов. Отличить было сложно. Самое интересное, что иногда он это делал удивительно к месту. Мы назвали его Говоруном.
— Вы уверены, что он был не разумен? — спросила вампирка.
— Мы провели стандартный набор тестов. Интеллект на уровне собаки, не более того. Не возьмусь утверждать, что все его соплеменники такие, особенно, после знакомства с демуазель Фьюарин. Возможно, они все же относятся к разным биологическим видам, возможно дело еще в чем-то. В воспитании, питании, а может быть это у демуазель какая-то мутация. Этот вопрос можно было бы прояснить, взяв у нее генетический материал на исследование и проведя сравнительный тест, но она отказалась от него в самый свой первый к нам визит, два года назад, когда принесла мне письмо от метра Харока... Вы же знаете, мы не имеем права настаивать. Разумеется, если она решит изменить свое решение...
— Что с ним теперь? — спросила фея, не дав мне договорить.
— Говорун поправился, и мы не стали его удерживать, — ответил я. — Он иногда навещает нас, но редко, последний раз прилетал с полгода назад, а до этого — года два назад.
Между тем мы пришли. Я приложил ладонь к панели на двери, она моргнула зеленым и пропустила нас в тамбур, отделенный от помещения восьмой лаборатории полупрозрачной перегородкой.
— Только прошу вас, ничего не трогайте руками, — сказал я им, закрывая и запечатывая входную дверь. — Это ради вашей же безопасности. Итак...
Я хлопнул в ладоши и в ушах тут же зазвенело. Нет, это не хлопка, это побочное действие от расширения защитного поля, внутри которого мы оказались.
— Это что? — забеспокоилась фея. — Почему я теперь вижу только ваши огоньки?
— Видимо потому что мы теперь внутри защитного поля, которое отделяет восьмую лабораторию от внешнего мира, — ответил я. — Это модифицированная Сфера Аурана-Гавровски. Очень затратное заклинание, но зато очень надежное. Прошу.
Естественно, инкубатор они заметили сразу. Сложно не заметить высокую хрустальную колбу, сантиметров сорок в диаметре, заполненную амниотической жидкостью. Особенно, если колба стоит на пьедестале в центре комнаты, а в жидкости плавает образец.
— Вот, пожалуйста, — сказал я, указывая рукой на инкубатор и одновременно кивая Дикинсу, лаборанту, что дежурил здесь сегодня. — Вы хотели увидеть то, что находится внутри наших телефонов. Вот, смотрите. В свое время мы, конечно, взяли генетический материал у Говоруна, а тут как раз то, что из него получилось.
Образцу до созревания оставалось еще дня два, так что отрицать определенное сходство с демуазель Фьюарин было глупо. Я стоял чуть в стороне от инкубатора, предвкушая вопросы, которые сейчас на меня посыплются.
— То есть, вы хотите сказать, что используете не фей, а их клонов? — спросила вампирка.
— Нет, — ответил я. — Это не клон. Это — химера. Как я только что сказал, мы взяли у Говоруна генетический материал. Вначале мы сделали его клона, чтобы иметь возможность как следует изучить способ, которым он перемещался. Скажу сразу, особых успехов мы в этом не достигли, то есть у нас есть некоторые предположения, как феи телепортируются, но повторить тот же трюк на других объектах и живых существах нам не удалось. Могу лишь сказать, что это не магия. Но тогда, в то время, мы еще были полны надежд. Первые эксперименты давали достаточно оптимистические результаты. После Говоруна-2 мы вырастили Говоруна-3 и тут обнаружили, что все, что сказано в присутствии одного из них, второй не просто повторяет, но повторяет тем же голосом. Причем расстояние между ними не имеет значение. Тема с телепортацией заглохла, но мы сразу поняли, что телефонная тема — это уууух! Сначала мы просто планировали использовать самих клонов. Ну, как домашних питомцев. Но сразу обнаружилась значительная проблема.
— Все клоны повторяли одно и тоже, сколько бы их не было? — спросила вампирка.
— Именно, — кивнул я. — Понятно, что вопрос конфиденциальности надо было как-то решать. Но мало того, тут же обнаружилась вторая проблема: некоторые клоны начали баловаться. Вставлять в переговоры услышанные ранее реплики. Мы пришли к выводу, что корень первой проблемы — слишком большая идентичность клонов. Мы провели несколько экспериментов с их ДНК, чтобы придать им некоторую индивидуальность. У нас получилось. Теперь клоны друг друга просто не слышали. То есть одинаковые клоны сохраняли способность к связи, а вот клоны из разных серий — нет. Это было уже неплохо, была даже идея остановиться на этом и производить клонов парами. Но мы торопиться не стали, а эксперименты продолжили. В конечном итоге, нам удалось достичь желаемого результата: клоны смогли связываться друг с другом индивидуально. Не буду вдаваться в подробности решения, вам достаточно знать, что при установке связи вызывающий говорун меняет свою индивидуальность под действием кодовой фразы, уподобляясь тому говоруну, которого он вызывает.
— Что-то вроде множественного контролируемого раздвоения личности? — спросил оборотень.
Вот уж от кого не ожидал такой формулировки. Кажется, удивился не только я, его коллеги тоже опешили, а сам оборотень сделал вид, что это вовсе не он только что задавал вопрос.
— Да, — ответил я. — Что-то вроде.
— А откуда ваши говоруны узнают о появлении новых собратьев? — заинтересовалась Цельсио. — Ведь не только новые телефоны могут звонить на старые, но и старые прекрасно звонят на новые.
— Мы сразу прикинули максимальный объем рынка, который сможем покрыть своими телефонами, — ответил я. — И задаем всем говорунам максимальное количество личностей. С большим запасом. Если мы и ошиблись с оценкой количества необходимых телефонов, то эта проблема при текущем темпе производства химер встанет не ранее, чем через две тысячи триста лет. Не думаю, что сейчас стоит об этом беспокоиться. Итак, на чем я остановился? Ах, да... разумеется, чтобы провернуть такое, нам потребовалось внести достаточно серьезные изменения в первоначальный генокод. Полученные химеры совершенно неразумны, что и решило проблему с отсебятиной при переговорах и этические проблемы. Так что ваши обвинения совершенно не обоснованны.
— Не такие уж они и неразумные, — заметила вампирка, — раз сбегали сразу при разрушении корпуса телефона.
— Это спонтанная реакция, — сказал я. — Они самопроизвольно перемещаются случайным образом, если не фиксировать их в пространстве. Вы обратили внимание на то, что эта лаборатория окружена непроницаемой защитой? Это неспроста. Иначе они просто бы сбегали от нас. Мы и о созревании очередного говоруна узнаем, когда он исчезает из инкубатора. Тогда мы заполняем помещение сонным газом, находим его и сажаем в корпус телефона. Корпус, как вы понимаете, это артефакт-клетка с усилителем голоса и некоторыми дополнительными сервисными функциями.
— Значит они неразумны? — упавшим голосом спросила фея.
— Даже более того. У этих химер подавлены почти все инстинкты. Они не реагируют на боль, на опасность... Они совершенно беспомощны и способны только устанавливать связь между собой, ну и, конечно разговаривать. Все! Они даже питаться самостоятельно не могут, поскольку не чувствуют голода. В конструкцию аппарата-корпуса специально встроен питательный контур.
— То есть те феи, что я выпустила, погибнут? — промямлила демуазель Фьюарин.
— Разумеется. От голода. Они просто не чувствуют потребность в пище, — вздохнул я. — Жаль. Столько сил в них вложено, столько времени. Скольких вы успели 'освободить'?
Вместо ответа фея упала в обморок. Именно упала, с плеча Цельсио и на пол. Та, естественно, не успела ее поймать. У нее всегда с реакцией было не очень, потому у нее и волосы такого цвета. Ни секунды не жалею, что ее уволил.
Эрик Рок, маг-практикант Стражи, студент МКИ
— Я бы на твоем месте занялся дневником практики, — сказал Квентин. — Тем более что мне надо доложить начальству о том, как мы к Амаранту сходили.
Лучше бы с ребятами в Главную алхимическую лабораторию пошел, честное слово. Собственно, я и собрался было, но тут дождь снова ливанул, и я решил, что нас там будет слишком много. Смысла идти вчетвером не было совершенно никакого, зачем посылать четверых, туда, где могли справиться двое? Зачем пошел Илис понятно: он все дело крутил, пока я в больнице отлеживался. Вэнди — она алхимичка, кому идти в Лабораторию, как не алхимику? Отпускать Илиса и Вэнди вдвоем в такую организацию, как Главная лаборатория, Квентин не стал. Как не крути, требовался кто-то более спокойный и опытный, вроде Селены. Так что мне места среди них уже не было.
Разумеется, дневником я не занялся, хотя и стоило бы. Но у меня в дождь всегда такая сонливость, такая лень, что я отложил это дело до лучших времен. Вместо этого, оставшись один, я снова залез на подоконник и стал курить и размышлять. Никаких гениальных мыслей, так, вялое обдумывание текущих дел. Думалось о том, например, что последний раз я был в МКИ еще до ранения и о том, что пора бы там появиться. Хотя бы для того, чтобы поменять одежду. Пока я был в больнице, то, что на мне сейчас надето, побывало в прачечной, но эти два дня я много бегал. Кроме того, у меня сегодня совсем закончились деньги, и стоило пополнить их запас из тех сбережений, что я хранил у себя в тумбочке. Кстати говоря, мне тут вроде за практику жалование полагалось, неделя прошла, как бы его получить?
— Добрый день, — поздоровался со мной заглянувший в кабинет эльф. — Как мне увидеть сержанта Квентина Уиллиса?
Заглянувший явно доводился шефу родней, причем близкой. Больше всего он походил на его брата: такого же роста, та же форма лица, разрез глаз, длина носа, цвет волос. Разве что уши настоящие эльфийские, да в плечах поуже. Ну и очки на носу, круглые такие, в золоченой оправе. И глаза светло-светло-голубые, не такие насыщенные, как у Квентина. Грустные глаза, как мне показалось. Дождливая погода меня тупит, но не до такой степени, чтобы не догадаться, кто был этим посетителем. Я спрыгнул с подоконника и чуть поклонился.
— Сержант у начальства на докладе, — сообщил я вошедшему. — Думаю, проще всего вам его здесь подождать, милорд...
Тут я сообразил, что понятия не имею, как имя отца Квентина, впрочем, тут он сам пришел мне на помощь.
— Ларен, — представился он. — Ларен Эорин. А вы, молодой человек?
— Эрик Рок, — представился я, еще раз, чуть поклонившись, — маг-практикант, прохожу практику в отделе вашего сына.
Эльф вернул мне поклон.
— Приятно познакомится, Эрик, — сказал он, снимая дождевик и вешая его на вешалку. — Если вы не против, я присяду на диван. А что, Квентин давно ушел?
— По идее, скоро должен вернуться, — ответил я.
— И он не пройдет мимо кабинета? — с легким беспокойством спросил эльф.
— Не должен, — ответил я. — Он в курсе, что я его тут жду.
Подумав, я вернулся на подоконник. Эльф не возражал, он внимательно осматривал кабинет. Минуту или две мы молчали, затем он повернул голову в мою сторону, и, несколько помедлив, словно сомневаясь, стоит ли мне задавать вопросы, спросил:
