— Если бы Вэлн был сам по себе, я, быть может, пригласил бы тебя в замок, как дорогого гостя, — хмыкнул Моррот, направляясь обратно во дворец. Всем остальным пришлось последовать за ним. Лизардис отдал приказ подоспевшим стражникам убрать тело Кристофер, пока среди местных жителей не поднялась паника. Суруссу, между тем, продолжал: — Но если ты не забыл, Юг подчиняется Корсакам. Я не мог пригласить в свой дворец вражеского князя, тем более военнопленного. Единственное, что я мог сделать для тебя — это отправить на гладиаторские бои. И тогда ты либо сам заработал бы себе свободу и вернулся в Фабар, либо твои друзья выкупили бы тебя у Корсаков в обмен на какого-нибудь важного восточного князя, так же захваченного в плен.
Ньёр над этим никогда раньше не задумывался. Ему казалось, что гладиаторские бои — это самое жестокое, что только мог придумать Моррот. Но теперь юноша подумал и понял, что это действительно спасло ему жизнь. За здоровьем рабов никогда не следили, гладиаторов же осматривали лучшие врачи всего Вэлна. Даже малейшая царапина тут же обрабатывалась должным образом.
— И... что теперь? — осторожно спросил Ньёр, покосившись на Марьям. Женщина уверенно шла рядом со своим мужем, словно Морроту было известно об измене. Неужели она рассказала ему обо всём? Княгиня что, сошла с ума?
Моррот резко остановился и обернулся к Ньёру. Рука мужчины потянулась к мечу, и Змей подумал, что настала его смерть. Марьям предала его? Или это был Лизардис? Но Морроту незачем было убивать Ньёра сейчас, когда это совсем недавно могла сделать Кристофер. Князь Суруссу вытащил свой меч и протянул его Пеплохвату рукоятью вперёд.
— Мой род и Питоны всегда вместе правили Вэлном, — произнёс Моррот, слегка склоняя голову. — Моя драгоценная супруга рассказала мне всё. И, несмотря на то, что у меня есть все причины ненавидеть тебя, Змей, я вынужден признать, что ты действительно законный король этих земель. В случае восстания ты можешь рассчитывать на помощь Анаконд. Мои люди в твоём распоряжении, Пеплохват. Мой дворец — твой дворец.
Ньёр удивлённо посмотрел на Моррота. Он... присягал ему на верность? Нет, это было слишком неожиданно! Змей ожидал чего угодно, но только не этого.
— Я... благодарю вас за это, князь Суруссу. Для меня большая честь, что вы согласились служить мне, как королю... — пробормотал Ньёр и снова посмотрел на Марьям. Одного взгляда было достаточно, чтобы Змей понял всё. Княгиня выбрала мужа. Чтож, это был разумный шаг с её стороны, и юноша ничего не мог ей ответить. Он не имел права запрещать ей кого-то любить. Если Марьям выбрала Моррота, то так тому и быть.
— Не зазнавайся, мальчишка, — пробормотал Анаконда. — Одно неловкое движение — и я отрежу тебе пальцы за то, что прикасался к моей жене.
Суруссу забрал обратно свой меч.
— Лизардис, я хочу, чтобы городская стража внимательно следила за господином Змеем. А ты будешь его личным телохранителем, — Моррот окинул капитана пристальным взглядом и насупился: — Только что-то мне подсказывает, что ты и так занимаешься этим в последнее время. Развели самодеятельность, чёрт возьми!
Моррот ещё что-то пробормотал и, коротко кивнув головой, отправился обратно во дворец. Марьям едва заметно улыбнулась Ньёру, виновато опустила глаза и заспешила за мужем. Взгляда этого было достаточно, чтобы Пеплохват понял — он больше здесь не нужен. По крайней мере, эта женщина теперь могла прекрасно обойтись без его любви. Она предпочла мужа. Быть может, это был разумный выбор — Марьям была взрослой княгиней Суруссу, а он, Ньёр, совсем ещё мальчишкой. Подумать только, ещё несколько дней назад они оба были безумно влюблены друг в друга, собирались убить Моррота и захватить Нормад. И почему вдруг сердце резко охладело? Как получилось так, что Суруссу выступили на стороне Ньёра, что Моррот сам присягнул на верность Питонам?..
— Чёрт возьми, паршиво-то как, — пробормотал Змей, пиная попавшийся под ногу камушек. — У меня только что увели женщину. Её собственный муж.
Лизардис лишь приглушённо усмехнулся и похлопал Ньёра по здоровому плечу:
— Не расстраивайтесь так, мой господин. В мире полно женщин.
— Таких как эта — едва ли, — фыркнул Змей и устало поплёлся за Лизардисом. Его сейчас тешила лишь мысль о том, что спустя столько месяцев он мог наконец лечь спать в тёплую мягкую постель, а не на жёсткую деревянную кровать казармы. И вокруг не будет надоедливых храпящих воинов. Лишь тишина. И покой. И пустота. Почему же на душе было так тоскливо, хотя юноша предполагал, что так всё и обернётся?
Ньёр поёжился, чувствуя, как одиночество наполняет его сердце.
Май
Сильный удар меча заставил Кольгрима отступить назад. Ноги скользнули по мокрому от дождя полу, но мужчина удержался и с рёвом бросился на своего противника. Воин, не ожидавший этого, отступил назад и тут же упёрся спиной в стену. Клинок Улвира отсёк ему голову. Молодой Волк не обратил внимания на хлынувшую к его ногам кровь и обернулся. Судя по звукам, сражение было с самом разгаре, но Делаварфы только начинали стягивать свои основные силы к Шекрату. Люди Гертруды полчаса назад прорвались в город с западной стороны, но Снежных волков до сих пор не было видно.
Эдзард ловко придумал, пустив Пепельных волков с севера. Свидживальд со своими людьми служил своеобразным тараном, смерчем, оставлявшем за собой только горы трупов. Кольгриму даже казалось, что его присутствие здесь необязательно — Делаварф сам прекрасно справляется. Но Эдзард просил приглядывать за Свиджем. Проклятый Клык был слишком увлечён боем и попросту не замечал того, что происходило вокруг. Улвиру приходилось неясной тенью следовать за варваров и убивать тех врагов, что обходили их со спины. И пускай молодому князю не нравилась роль какого-то телохранителя, он прекрасно справлялся со своей задачей.
С появлением Снежных волков перевес сил незаметно перешёл на сторону Делаварфов, и их войска стали оттеснять противника вглубь города. Кервосы и помогавшие им Дельфины были вынуждены отступить и скрыться на первых этажах подземелья. Казалось бы, в воздухе уже запахло победой, но Кольгрим понимал, что это лишь начало настоящего сражения. Никто не знал, сколько врагов скрывалось там, на нижних ярусах Шекрата, уходившего далеко под землю на целые сотни метров.
Мужчины не заметили, как вместе с другими воинами спустились на нижние этажи. Первый ярус Шекрата был захвачен Делаварфами, но ещё как минимум пять оставались под властью Бакхартов и Кервосов. Здесь, под землёй, воздух казался слишком холодным, и Кольгриму приходилось дышать через нос. Но после нескольких часов сражения мужчина сильно устал. Пытаясь восстановить дыхание, он отчаянно хватал воздух ртом и вскоре почувствовал, как защипало в горле. Заболеть в такой сырости и холоде не составляло особого труда. Кольгрим лишь вновь подивился тому, каким крепким здоровьем обладали варвары. Им морозы были ни по чём. Они даже одевались намного легче.
— Улвир! Не спи! — рявкнул Свидживальд, отбивая атаку одного из воинов. Кольгрим, вырвавшись из своих раздумий, едва успел выставить меч. Враг набросился на него с топором и громко зарычал, пытаясь пробиться сквозь защиту молодого Волка. Но Улвир лишь отступал под его ударами, каждый раз выставляя очередной блок. Когда воин отвлёкся на ложный выпад, Кольгрим не раздумывая пронзил его бок мечом и отступил в сторону. Тело врага рухнуло на пол и больше не двигалось.
— Какой это уже по счёту? — крикнул Кольгрим, даже не оборачиваясь к Свидживальду.
— На этом этаже семнадцатый. А у меня уже двадцать третий. Ты отстаёшь, Улвир! — Свидживальд стащил со своего меча тело убитого воина и швырнул его на пол. Кто бы мог подумать, что двое взрослых мужчин устроят состязание прямо посреди серьёзного сражения? Хоть это и была идея Свиджа, Кольгрим почему-то поддержал её и теперь пытался превзойти своего главного противника.
— Но зато на первом этаже лидером был я, — усмехнулся молодой Волк и направился дальше по коридору. Врагов в Шекрате было столько, что можно было ожидать нападения с любой стороны. Ни Улвир, ни Делаварфы не могли понять, как Бакхарты в столь короткий срок смогли перекинуть в земли Оленей такие большие отряды. Все те псы, с которыми Кольгриму и танам приходилось сражаться в лесах, были детским лепетом по сравнению с тем, что ждало их здесь, в Шекрате.
Стоило Улвиру подумать о собаках, как один из мастиффов выскочил из-за угла и попытался напасть на Кольгрима. Мелькнувшая мимо рыжая шкура заставила князя вздрогнуть, но он быстро взял себя в руки и опустил меч. Ровный удар — и тёмный пёс с острыми клыками и пеной у рта лежал на полу, корчась в предсмертной агонии. Ракш оскалился и громко зарычал на своего поверженного противника. Уши волколака были плотно прижаты к голове, а глаза в полумраке светились красноватым оттенком, как у настоящего волка. Увидев, что с когтей зверя капает кровь, Кольгрим удивился: он не успел заметить, как Ракш ударил мастиффа, настолько быстро это всё произошло.
— Спасибо, — кивнул мужчина. Ракш осмотрел его пристальным взглядом; теперь его глаза светились ещё более отчётливо, заставляя Кольгрима нервничать. Он чувствовал себя так, словно находился рядом с диким зверем. Одного неверное движение — и эти острые окровавленные когти вспорют тебе брюхо. Но волколак добродушно фыркнул ему в ответ и тут же скрылся где-то за поворотом. В своей звериной форме он двигался настолько бесшумно, что молодой князь никогда не замечал его появления и порой даже не знал, что Ракш стоит прямо за его спиной. Это делало волколака прекрасным телохранителем.
Перед глазами Кольгрима вдруг резко поплыло, и он испуганно схватился за стену. В ушах зазвенело, и мужчина отчётливо услышал в собственных мыслях голос Светланы — это были те самые слова, что сказала ему девочка тогда, у костра, когда таны обсуждали нападение на Шекрат.
"Ты умрёшь", — холодно и безразлично произнёс голос, заставляя Кольгрима прийти в ужас. Улвир с большим трудом взял себя в руки и неуверенно сделал шаг. Перед глазами ещё плясали пятна, но мужчина уже мог не беспокоиться, что не заметит неожиданно появившегося врага.
— Свидживальд! — крикнул молодой Волк, оборачиваясь. Тан должен был быть где-то поблизости, если, конечно, с ним ничего не произошло. Кольгрим позвал его ещё раз, но ответа не последовало. Приглушённо выругавшись, мужчина крикнул: — Ракш!
Волколак появился практически мгновенно и вопросительно посмотрел на своего хозяина.
— Найди Свидживальда. Его нельзя оставлять здесь одного, — прохрипел Кольгрим, всё ещё пытаясь прийти в себя. Мысли путались и не давали сосредоточиться.
Ракш внимательно выслушал Кольгрима и, отрывисто кивнув головой, стал принюхиваться. Нужно было найти Свидживальда и его людей как можно скорее, потому что сам Улвир ориентировался в замке с большим трудом, а подземные туннели Шекрата были похожи на настоящий лабиринт. К тому же, Кольгрим в пылу сражения отделился от своих воинов. Среди Серых волков были умелые воины, которые могли командовать товарищами в отсутствии князя, но Улвиру всё же следовало вернуться к ним. Один, посреди бесконечного каменного лабиринта, он был лёгкой добычей для врага, что мог скрываться где угодно.
Откуда-то со стороны донёсся чудовищный скрежет и громкий вой. Услышав его, Кольгрим похолодел от ужаса — он почувствовал прокатившуюся по всему подземному ярусу тёмную энергию. Это могло означать лишь одно: кто-то из варваров-волколаков принял свою звериную форму. И Улвир искренне надеялся, что это был не Свидживальд.
— Ты это слышал? — крикнул мужчина, оборачиваясь к Ракшу. Волколак отрывисто кивнул головой.
Прежде чем Кольгрим успел задать ему вопрос, юноша бросился к соседнему коридору. Нос волколака широко раздувался, и зверь принюхивался, пытаясь отыскать правильный путь. Когда Улвир нагнал его, Ракш приглушённо рыкнул и последовал дальше во тьму. Уже через несколько минут Кольгрим вновь услышал громкий вой, на этот раз требовательный, словно неизвестный волколак созывал остальных. Кому-то требовалась помощь, причём срочно.
Ракш бросился по коридору, Кольгрим за ним. Когда они добрались до самого конца, то едва не вылетели с небольшой платформы. Здесь шла лестница на третий уровень, и внизу располагался огромный круглый зал. Едва очутившись в этом месте, Улвир понял, что оно было заполнено воинами Бакхартов. Их здесь было столько, что те отряды, с которыми варвары встречались на более высоких этажах, были лишь жалкими кучками.
Взгляд Кольгрима пал на середину зала, и мужчина увидел в самом центре высокую фигуру пепельно-серого волколака. Он яростно смотрел на окруживших его воинов, скалился и атаковал тех, кто осмеливался подойти ближе. Острый меч сверкал в полумраке, но не мог достигнуть цели — враги словно игрались со зверем, заставляя того тратить силы понапрасну. Когда один из пехотинцев ударил копьём и задел плечо волколака, Ракш, замерший на лестнице, разъярённо взревел.
— Свидживальд! — рявкнул Кольгрим и разом перемахнул несколько ступенек. Не зря Эдзард просил молодого Волка присматривать за этим таном! Ну каким дураком нужно было быть, чтобы в одиночку соваться на следующий этаж, совершенно не зная, что там может быть?
— Я в пор-рядке! — рявкнул Свидживальд и, резко обернувшись, ударил своего противника мечом. Лезвие рассекло его от плеча до груди, и воин рухнул на спину. Остальные продолжали окружать тана, но ближе подходить уже не решались.
Когда Кольгрим и Ракш достигли конца лестницы, воины вдруг пришли в движение. Один из них бросился на Свидживальда, но тут же был пронзён острыми когтями. Второй был убит, когда волколак впился ему в плечо. Так просто сдаваться тан был не намерен. Несмотря на то, что противников было около четырёх десятков, Делаварф продолжал биться. Он пока был ранен только в плечо, и это не слишком сказывалось на его движениях. Но Кольгрим знал, насколько тяжело было Свидживальду сражаться именно сейчас — Эдзард и Гертруда были Зверьми, и силу свою черпали из солнечной энергии, что проходила даже сквозь толщу земли. Но волколаки в это время были бессильны. Нападение на Шекрат началось ранним утром, и сейчас, должно быть, солнце стояло в зените. Свидж смог принять свою звериную форму только благодаря тому, был прирождённым волколаком и большую часть своей жизни потратил на совершенствование собственных навыков превращения. Но даже это не позволяло тану сражаться с врагами с той же ловкостью, с какой он обычно бился ночью. Сейчас Свидживальд был всего чуть-чуть сильнее обычного воина.
— Не суйся сюда, Улвир! — зарычал Делаварф, отступая на шаг назад. Воины Бакхартов продолжали окружать его, но волколак не позволял им приблизиться на расстояние, необходимое для удара. Те, у кого были длинные копья, уже лишились своего оружия — Свидживальд обломал наконечники ударом своих не менее острых когтей.
Кольгрим и не думал слушать Свидживальда. Он не мог бросить тана одного, когда вокруг было столько врагов. Если бы Улвир сейчас бежал, другие варвары посчитали бы это трусостью. Они все были одной стаей, как бы Свидж ни старался принижать молодого князя. И Волки никогда не бросали своих в бою, даже если это могло стоить им собственной жизни.
