Аркан перекривило. Вместо того, чтобы принести в лабиринт покой, заставив всех приведенных в лабиринт монстров игнорировать и меня, и друг друга, он начал затапливать промежутки между растительными стенами густым туманом. Такой себе подарок Губительных сил, сопряженный с очередным испытанием.
Оружие само материализовалось у меня на поясе. Признаться, я не уверен, что хотел этого, но... Отговорить девочек у меня все равно не получилось бы. Так что... улыбаемся и машем .
Я шагнул в туман. Признаться, было страшновато. По сравнению с тем, что я натворил, милые и дружелюбные чудища, выведенные или приведенные Хагридом — могли показаться и вправду милыми и добрыми.
Внезапно в окутавшем нас тумане исчезли все звуки, сменившись отчетливым треском радиопомех.
— Луна? — мысль звуком не является, поэтому мое послание дошло до адресата.
— Враг, — коротко ответила наша штатная провидица.
Как всегда, Луна оказалась права. Из тумана к нам выползла... Когда-то, наверное, это было Сирином — райской птицей. Но сейчас, скованная и придавленная к земле Холодным железом, с переломанными крыльями, это ползло по земле, причем ползло — однозначно в нашу сторону. Но самым страшным в этом создании было то, что оно все еще сохраняло былое совершенство. Ужасная красота... прекрасный ужас... То, что не должно существовать.
Лицо, чем-то напоминающее мою французскую соперницу, исказилось. Скованная Сирин запела. К счастью, голос ее утонул в заклятии Луны. Так что мы ничего не услышали. Но проверять, как долго защита будет сопротивляться этой атаке — у меня не было никакого желания. Так что, презрев все традиции Магии Света, набросив на время аркан я сплел для ужасного видения будущее, которого не было. И не все ли равно, прекратил ли существование, которое я не назову жизнью оторвавшийся тромб, разорванный сосуд, или же не вовремя спазматически сократившаяся сердечная мышца? Главное — в нашем потоке времени ее больше не было. И снова вернулся тихий шепот листвы зеленых стен лабиринта.
— Любопытно... — мысленно пробормотала Гермиона.
— Что именно? — поинтересовался я.
— Похоже, перед нами — страх Флер, — отозвалась моя девочка, предлагая склонится над трупом. По ее мнению, перья птицы Сирин, даже такой — искаженной и изломанной, могут нам пригодиться.
— Думаешь? — безо всякой нужды уточнил я, вырывая два маховых пера, наиболее ярко светящихся алой яростью Азир и изумрудным эхом жизни Гиран.
— ... — Гермиона фыркнула, не став следовать моему примеру и озвучивать очевидное: Иначе бы не говорила . — Обычный страх вейл: встретить того, кто превзойдет ее, сломит и подчинит, как она подчиняет себе других... Сбывается... не сказать, чтобы часто, но бывает, бывает...
Мы двинулись дальше. Теперь девочки уже не покидали моих рук. Признаться, мне было интересно: организаторы придумали что-нибудь, чтобы зрители могли наблюдать за происходящим в лабиринте? Или собравшимся предстоит любоваться зелеными кустами, пока кто-то из Чемпионов не доберется до Кубка? В прошлый раз у меня такого вопроса даже не возникло: было слишком много своих проблем, чтобы задумываться о чужих. Сейчас же я шагал сквозь семь черных, вращающихся звезд, и мог себе позволить отвлеченные размышления.
Между тем фон шипения электрической статики снова стал нарастать. И я непроизвольно ускорил шаг, стремясь уклониться от очередного противника. И, разумеется, у меня это не получилось. Из серебряного тумана Улгу на меня бросилась натуральная костяная гончая. К счастью, Луна оказалась начеку, и головка кистеня совместилась с кошмарным, почти собачьим, но сохраняющим человеческие черты черепом. Мое оружие полыхнуло Истинным Светом, принося покой Лишенному Покоя.
Черные звезды звали нас, вели и указывали Путь.
— Легко... — задумчиво произнес я. — Даже слишком легко...
— Не торопись, — ответила Гермиона. — Город опаснее своих обитателей!
Туман слегка раздвинулся, и стали видны... нет, не стены-кусты, но чем-то знакомые каменные стены, ограждающие добропорядочных британских обывателей от любопытства других, столь же добропорядочных и благонамеренных.
— Что это? — спросил я. — Кошмар Седрика? — потому как вряд ли болгарин Крам будет бояться английского городка.
— Боюсь, что скорее — мой, — вздохнула Гермиона.
Под очередную волну усилившегося треска из переулка вывернула странная фигура. Наверное, когда-то это было среднего роста мужчиной в добротном костюме из добротного английского сукна. Сейчас... Человеком это назвать было трудно. Искажение его тела было вне всякой логики. Даже просто взгляд на это — вызвал бы тошноту у любого нормального человека. И даже нам троим, вроде бы привыкшим к выбрыкам варпа, пришлось преодолевать себя.
Фигура презрительно посмотрела на нас, особое внимание сосредоточив на сабле в моей руке.
— Когда-нибудь ты поймешь, что это — для твоего блага! — голос, произнесший это, был в поразительным диссонансе с обликом произнесшего. Его хотелось слушать. Ему хотелось верить. С ним почти невозможно было не согласиться... Почти.
— Да-да, — фыркнул я, разрывая гипнотическое воздействие. — Ни один из запретов не сменится позволением... Гермиона! Сегодня я сокрушу твой страх!
Одна из черных звезд полыхнула тусклой бронзой. Тварь, которой не было места в моем существовании, в моей правде — распалась под ударом не столько клинка, сколько моей воли. Появившаяся на его месте невысокая фигура то ли с ножом, то ли — длинным когтем, кинулась мне в ноги... и была рассечена почти пополам. От плеча до сердца . Но за ней торопились все новые и новые... И я бросился в бой.
Серая кровь плескала на разноцветные камни мостовой и хрустальные стены. Враги набегали снова и снова — и падали. Они не могли оказать мне никакого сопротивления. И я убивал снова и снова. Сокрушал. Разрывал. Уничтожал...
Пока сквозь треск электрической статики ко мне не прорвался голос Луны.
— Остановись, Анрио... Город...
— ...опаснее своих обитателей, — выдохнул я.
К счастью, участок варпа я почистил довольно-таки основательно. Потому что, закончив феерию истребления — я буквально упал на камень. Ноги меня не держали. Девочки преобразились, и тут же разбежались накладывать ограждающие и отпорные заклинания. Сил не было. Вот то есть совсем. Слишком уж я растратился, истребляя создания варпа...
Я едва смог набраться сил, чтобы шевельнуть рукой... И под ней лужа, натекшая на цветной камень, сложилась в слова... Бойся древней крови .
Глава 91. Призраки пляжа
Туман изменился. Плеск морских вол стал явственней, а вот стены домов, мимо которых я шел, приобрели отчетливо готические очертания. Зато где-то вдалеке, приглушенные туманом, взвыли сирены Скорой помощи . Провалиться глубже, чем я уже находился — мне как-то не хотелось. Поэтому я призвал Черную дорогу, и тем самым путем, по которому некогда следовал Колесо-Призрак, двинулся среди вращающихся черных звезд.
Отчаянный визг раздался впереди. Сломя голову бежать на помощь — было бы хорошей заявкой на премию Дарвина. Но и бежать в любую другую сторону — было бы ничем не лучше. Особенно — учитывая убаюкивающий шелест морских волн, который, сейчас, пожалуй, был опаснее рева самых страшных чудовищ. Поэтому я осторожно двинулся туда, где вопила Флер.
— В прошлый раз... — задумчиво припомнила Гермиона мои рассказы.
— В прошлый раз это был Крам, — согласился я. — Но из этого не следует, что так же будет и сейчас.
— Не следует, — подтвердила Луна. — Стоит поспешить. Кошке может и надоесть играться с уже почти не летучей мышкой.
И мы поспешили. Слегка. Не теряя осторожности.
Флер отчаянно визжала, будучи закреплена на ржавой карусели. А перед ней проходилась ее ровесница. Бледная кожа, темные губы... В общем, я как-то не сомневался, что пожелай приемная дочь Вестника Рагнарека уничтожить всех, кто попал в ловушку ее Тумана — она сделает это универсальным движением брови. И раз она этого не сделала — то и бояться ее не стоит. Но Флер, кажется, этого не понимает...
— ...va en enfer*... — захлебнувшись визгом, Флер сумела-таки выдавить из себя что-то членораздельное.
/* va en enfer (фр.) — отправляйся в ад*/
— Неужели ты не видишь? — Темная усмехнулась, поведя рукой. Парк развлечений посреди затянутого туманом города был крайне выразителен... — Мы уже тут. И тебе — здесь не рады. Взгляни на меня: я горю!
И Темная в самом деле загорелась. Она потянулась к лицу Флер своей горящей, но не сгорающей ладонью, вызвав очередной заполошный вопль. Кажется, француженку нужно спасать.
— Приветствую адмиральский код этой реальности! — шагнул я вперед. Не сомневаюсь, что о моем присутствии Темная знала задолго до того, как я это сделал... Но вежливость требовала считать, что меня заметили только после приветствия. Если бы Темная считала иначе — она дала бы мне это понять.
— Приветствую паладина практически павшего Дома, — отозвалась хозяйка изменчивого, но никогда не меняющегося города, погасив свое темное пламя. — Полагаю, нам есть, что обсудить за чашечкой чая...
— Надеюсь, не в газебо? — спросил я. Темная на пару секунд задумалась, и ответила:
— Газебо игнорирует бабл*!
/*Прим. автора: рекомендую поискать в Интернете рассказ о сложных и неоднозначных отношениях всепобеждающего паладина и непобедимого газебо. Хорошее настроение — гарантировано. Всем, кроме паладинов*/
Мы посмотрели друг на друга — и расхохотались. Флер смотрела на меня как на сумасшедшего. А между тем, поведение мое было разумно, логично, и едва ли не единственным способом выпутаться из ситуации, всю опасность которой Флер, к счастью, не могла осознать. Повезло еще, что нас окружает туман, а не тьма... Так что, похоже, у Темной — хорошее настроение. А тут еще волны, накатывающие на белоснежный песок... В общем, шанс прорваться — есть.
Искаженные, изломанные фигуры, хотя бы, ради вящего разнообразия, не одетые в медицинские халатики, вынесли легкий столик, два стула и чайник с двумя чашками. Неправильный металлический тетраэдр шевельнулся в тумане. Его носитель бдил, наблюдая за тем, чтобы его неуязвимой госпоже не было нанесено никакой обиды.
Я отпил ароматного чая. Чашка, конечно, была, как говорится: оторви, да выбрось *, но вот чай... Чай был очень вкусный.
/*Прим. автора: разумеется, Гарри использует соответствующую английскую идиому*/
— Что делать будем? — спросила у меня Темная.
— Полагаю, начать следует с того, чтобы отправить куда-нибудь нашу французскую гостью, — отозвался я.
— Не вопрос, — фыркнула Темная, и через секунду Флер уже летела через заполненный туманом проход между живыми изгородями, побуждаемая увесистым пинком в нижние девяносто.
Надо сказать, что пнула ее не Темная. Та подниматься, и предпринимать какие бы то ни было усилия — сочла излишним. Так что перемещение француженки в пространстве обеспечивал ее самый верный слуга, носитель большого меча (действительно большого).
Молча (поскольку уже успела охрипнуть) Флер вылетела из лабиринта прямо под ноги судейской коллегии, старательно, хотя и безуспешно, пытавшейся что-то наколдовать в Туман. Ну-ну. Тут и покруче колдователи, случалось, обламывались. А вот лично зайти в туман и попытаться найти пропавших Чемпионов — почему-то никто не попытался.
— Мисс Делакур! — демонстрируя неравнодушие и озабоченность, подбежал к блондинке Дамблдор.
Флер силилась что-то сказать, но сорванное горло издавало разве что натуженное хрипение.
Подбежала мадам Помфри. Ей, совместными усилиями с Дамблдором, удалось вернуть француженке способность к членораздельной речи. И та немедленно отблагодарила помощников, обрушив на них пулеметную очередь из французских слов. Неплохо знавшая язык наших континентальных соседей Гермиона призналась, что понимает, дай Архитектор Судеб, одно слово из пяти-шести, и складываться во что-либо вразумительное эти отдельные слова решительно отказываются.
— Это все Поттер! — лишь полутоном ниже Флер завизжал Каркаров. — Все видели, как этот мелкий ублюдок что-то наколдовал...
— Это — Турнир Трех ВОЛШЕБНИКОВ, — подчеркнул голосом последнее слово Грозный глаз. — Почему Вас возмущает то, что один из его участников что-то наколдовал?
— Это — черная магия! — возопил Игорь.
— Какая именно? — фыркнул Грозный глаз. — Может быть, Вы, как настоящий эксперт в ЧЕРНОЙ магии нам расскажете, что такое там натворил мальчишка, не закончивший даже минимального обучения, не сдававший СОВ? В таком случае, поскольку мисс Делакур уже вышла из числа участников (надеюсь, мадам Максим не возражает?) — мадам Максим, хлопотавшая возле своей Чемпионки, и отпаивавшая ее успокоительным — явным образом не возражала.... Хотя, может быть, она просто не услышала Аластора. — ...нам останется только объявить, что победителем Турнира в любом случае будет Британия.
— Я... — Каркаров запнулся. — Это не имеет значение. Поттер применил черную магию — и должен быть дисквалифицирован!
— Мистер Уизли, — обратился Грозный глаз к Перси, — процитируйте, пожалуйста, нам положение о Турнире. Какие заклинания, ритуалы, артефакты являются запретными для участника Турнира?
— Я... я думаю... — Перси сосредоточенно листал томик правил. Через пару минут, ему пришлось, наконец, признать: — Боюсь, что никакие. Даже Непростительные не упомянуты...
— Вот именно, — кивнул Аластор. — Даже если кто-то из участников применит на другом участнике круциатис, имерио, или, не дай Мерлин — аваду, мы сможем преследовать его по закону ПОСЛЕ Турнира, но никак не дисквалифицировать его ВО ВРЕМЯ испытания.
Я отставил в сторону чайную чашку, в которой, как в зеркале, отражалась вышеописанная сцена.
— Хм... — вздохнул я. — Значит, за аваду меня не дисквалифицируют, но после завершения Турнира — отправят в Азкабан...
— Поэтому ты же не будешь ее применять? — фыркнула Темная. — Вы, люди, такие хрупкие... Вас буквально можно убить заточенной палкой!
— Можно, — кивнул я. — А можно и не палкой... Но лучше — не убивать. Ведь обезьяна стала человеком не тогда, когда взяла палку, чтобы убить противника, а тогда, когда при помощи оной палки — заставила работать на себя другую такую же обезьяну!
Темная рассмеялась и медленно растаяла в воздухе. И только когда она уже практически исчезла, и только черные губы еще висели передо мной, кривясь в саркастической ухмылке, она изволила предупредить:
— Будь осторожен. Заклятье я сняла.
— Это что такое она имеет в виду? — удивилась Гермиона.
— Хм... — я задумался. Формулировка того, что я скорее ощущал , чем понимал требовала некоторого времени и, скажем так, аккуратности. — Сказанное Темной подтверждает мои догадки...
— Какие? — заинтересовалась Гермиона.
— Лазурно-серебряные лунопухи говорят, что ты прав в своей догадке... — это, разумеется, влезла Луна.
— ... — я помянул несколько младших божеств плодородия, взывая, в основном, к их наиболее прославленным в народе Атрибутам. Потому как мои глупые догадки — глупыми догадками... Но если их подтверждает Луна — то догадки вполне могут оказаться и не такими уж глупыми.
