Был бы на месте Пашкина Колчин, тот бы, конечно же, как нападающий в американском футболе, ломанул прямо в приемную. Но Пашкин в осназе был без году неделя, бычить не рискнул. Скрутят-запрут с непоняток, объясняйся потом, а дело на месте будет стоять.
Первым делом "чужой среди своих" честно отсидел на пустейшей лекции по "Роли психологической и воспитательной работы с личным составом в общем комплексе регулярных контрразведывательных мероприятий по профиллактике шпионажа". Генералу запаса, который ее читал с бумажки, было лет сто на вид, а рассыпанные по тексту "психологические" и "воспитательные", лет двадцать пять назад в устах того же преподавателя определенно звучали как "партийные" и "политические" ...
С трудом дождавшись конца, Пашкин вместе со всеми вышел во двор, где была оборудована курилка. Стрельнул сигарету, начал медленно тянуть "по-школьному", не затягиваясь. Одновременно прислушивался ко всем разговорам.
В ворота шмыгнул черный наглухо тонированный микроавтобус, из тех, на котором раскатывают всякие "Рыси". Откатив выдвижную дверь из салона вывалило трое хмурых-помятых в черном, с разгрузками и оружием. Судя по тяжелой походке и покислевшим мордам, парни были из РОСНа, провели не меньше двадцати часов на ногах и прибыли к начальству для получения клизмы за какой-то залет. Что в совокупности очень четко подходило под описание штурма резиденции в Новозыбкове, где, если внимательно читать сводку, ребята из частной охраны мутного олигарха с подозрительной легкостью повязали цвет областного спецназа...
Пашкин лихорадочно размышлял, каким боком вступить в контакт с залетными во всех отношениях мужиками, которых ему, похоже, сам бог послал, но и здесь помогла специфика ФСБ. Служба относительно малочисленна, офицеры одного возраста часто друг друга знают.
— Колька, ты!? — радостно завопил один из командировочных, рванув наперерез первому из спецназовцев. "Залетчик" остановился. Невысокий крепыш лет двадцати пяти явно не спешил на ковер, и с радостью воспользовался подвернувшимся поводом.
— Ты что ли, Карцев? С выпуска не виделись, как дела?
Двое остальных остановились в сторонке и закурили. Однокашник — святое...
Пашкин сотворил морду веником и повернулся боком к спецам: "Я тут просто курю и думаю о хорошем". При этом весь превратился в слух.
Сперва болтовня двух корешей интереса не представляла. Обычный базар, стандартный по ситуации. Кто куда попал после распределения, где служил, кого видел. Минуты через три собеседники наконец добрались до сути, выраженной во взаимных вопросах: "Ты-то здесь как оказался?"
— Да ващще, — вздохнул коренастый Колька, перейдя на полушепот, который Пашкин на фоне общего гула плохо, но разбирал. — Подняли по тревоге в Новозыбков, на задержание. Местные ни хрена не подготовили, сказали, что районный авторитет, охрана из бандюков, говно вопрос. А у него на периметре бывшие спецназёры и хлопцы из армейской разведки... В общем, сняли они нас еще на подходе, оружие отобрали. Потом, конечно, бугры разрулили, авторитет сам сдался и зверей своих отозвал. Видать, крутой бандюган! Приказали не в наш СИЗО везти, а прямо в охотхозяйство, где база для вип-задержанных и ценных свидетелей. Мы его доставили, только отдышаться собрались, вдруг поднимают, вызывают к полковнику, объяснительные писать, вроде мы крайние ...
Дальнейший треп оперативного интереса не представлял. Пашкин не спеша прошел мимо урны, бросил сигарету и аккуратно, не привлекая внимания, направился в сторону КПП. При этом лихорадочно размышляя, станет ли дежурный сверять убывающего со списком, а если станет, то что делать: бить или убегать ...
18. Слово Президента
Вызов по номеру, указанному только в закрытом правительственном справочнике, пришел в тот самый момент, когда Виктор Морган уже всерьез готовился писать прошение об отставке.
— Это Дик. Дик Робинсон. Я дежурный оператор ОЦНБ62, сэр!
Память на людей у Моргана была почти абсолютной, но ему пришлось изрядно покопаться в "дальних архивах", чтобы припомнить чернокожего паренька, племянника подруги еще живой тогда матери. Помнится, по ее просьбе он пристроил мальчишку к делу — обеспечил правительственный грант для учебы в Национальном Институте Криптографии, и проследил, чтобы после выпуска парня не загнали куда-нибудь в Юту или Неваду. И поскольку Виктор считал, что всякое доброе дело должно быть вознаграждено, то на всякий случай твердо проинструктировал протеже о том, что наиболее ценную информацию тот должен первым делом передавать своему благодетелю... Впрочем, практической пользы от "негритенка" — как прозвал его про себя Морган — было немного, точнее никакой, и потому советник давно не вспоминал о нем.
— Я помню, конечно же помню, Ричард! — ответил Морган, стараясь выдерживать тон, которым его бывший шеф-конгрессмен использовал для охмурения избирателей. — Как твои дела? У тебя есть проблемы? Чем я могу помочь?
— Нет, проблем нет, сэр! — в голосе протеже звучала нешуточная тревога. — Скорее важные сведения, которые я ...
— Не по телефону! — оборвал его на всякий случай советник. Но парень, работающий в главном мировом центре прослушки, в подобных инструктажах не нуждался.
— Когда и где я могу с вами встретиться? Я только что сменился с дежурства и завожу машину ...
— Приезжай прямо ко мне домой! — решительно сказал Морган. Адрес передам сообщением, бензин я тебе оплачу.
Практической пользы от Робинсона до сих пор не наблюдалось — оператор просто не имел доступа к секретам того уровня, который был по-настоящему интересен и полезен советнику. Однако... Чутье, которое доселе безошибочно вело Моргана по бурному морю политических дрязг, уловило в голосе "негритенка" искреннюю, неподдельную тревогу. И шепнуло, что сведения стоит выслушать, даже если в итоге они окажутся пустышкой, а с прошением об отставке можно и подождать.
* * *
Минут через сорок Морган наблюдал, ухмыляясь, как парнишка баскетбольного роста неуклюже выбирается из новенького японского седана и осторожно прикрывает за собой дверь — до погашения кредита определенно было еще далеко.
Приглашенный в гостиную парень безразлично скользнул глазами по картине Клода Моне и коллекции лаковых шкатулок эпохи Сун. Но завистливо поглядел на сенсорный моноблок последней модели. От кофе отказался из скромности — явно был не в своей тарелке. Но о деле говорил четко и не смущаясь.
— ЦРУ контролирует все или почти все фирмы, производящие несерийную электронику, — быстро пояснял Робинсон. — В каждой из таких фирм или лабораторий по возможности вербуется специалист. Он должен тайно встраивать радиомаркер в любое заказанное устройство, которое может быть использовано для крупных террористических актов. Главным образом в сложные детонаторы и предохранительные механизмы взрывных устройств. Конечно, получается не всегда и не везде, но все же... Отслеживание таких маркеров ведем мы. То есть АНБ.
Морган ощутил, что у него дрожат пальцы.
— И в чем же дело?
— Одно из таких устройств час назад активизировалось в нескольких десятках километров от Москвы. Я не могу сказать, что это в точности за устройство, и какое приспособление им укомплектовано, но такого не было еще ни разу, я проверил все записи за время существования службы. Я помню, что вы ... просили... — оператор запнулся, но лишь на мгновение. — Рекомендовали информировать вас о необычных или важных происшествиях. Мне показалось, это как раз необычно... Потому я поспешил сообщить именно вам.
Виктор кашлянул, потер нос, скрывая за этими действиями лихорадочные размышления. Джамаль, перед тем как исчезнуть, обмолвился, что у бомбы демонтирован блок управления, но он решит эту проблему своими силами... И это определенно не то устройство, что можно собрать в какой-нибудь грязной норе из грошового сотового телефона и нескольких радиодеталей.
— Ты хорошо сделал, Дик, что сначала пришел ко мне, — Морган улыбнулся самой чистой, доброжелательной и обаятельной улыбкой, которую только смог выжать из мышц лица, тренированных годами политического лизоблюдства. И на всякий случай уточнил:
— Все-таки, можно каким-либо образом узнать, куда встроен маркер?
— АНБ не имеет такой информации, — развел руками Робинсон. — Человек, его ставивший, связан не с нами, а с агентом ЦРУ.
— Мы можем отслеживать перемещение?
— Примерно один раз в час, сэр! — отрапортовал сияющий Робинсон. — Передатчик подстраивается под окружающие сигналы — мобильную связь, радиостанции и э-э-э... как же объяснить... он как бы маскируется под них и передает на спутник короткое сообщение. Очень короткое и быстрое, чтобы не засветиться — только свой идентификационный код и местоположение. Сообщение принимает один из сателлитов, тот, который в это время находится ближе всего.
— Дик, ты можешь информировать меня о дальнейших перемещениях маяка? — мягко, проникновенно спросил Виктор.
— Я могу попробовать, но обещать не получится, — понурился Робинсон. — Если заметят мой интерес именно к этому сигналу, могут быть вопросы... и проблемы.
— Постарайся, мальчик мой, — Виктор доверительно похлопал "негритенка" по плечу с видом отеческой заботы. И внушительно добавил:
— Это вопрос национальной безопасности. Иногда, чтобы действовать быстро и правильно... приходится обходить некоторые запреты. Чтобы президент в Белом Доме получил точные и своевременные сведения, — Морган понизил тон. — И не произошло большой беды... Обещаю, твой вклад не будет забыт.
Тяжелее всего оказалось выпроводить мальчишку — настойчиво, но не слишком напористо. Намекая на некие великие свершения и зловещие угрозы, которые будут ликвидированы к вящей славе и служебному повышению оператора Робинсона.
Как только автомобиль оператора выехал за ворота, Морган схватился за телефон. Предстояло сделать два звонка. Первый — директору ЦРУ. Второй — вице-президенту. Виктор хорошо понимал, что этот секрет не относится к тем, которые скрывают от патрона до последнего мига.
* * *
Ремонт дороги задержал Моргана на четыре с половиной минуты. Но к счастью, опоздавшим оказался не он один. В коридоре Западного крыла советник едва не столкнулся с вице-президентом. Тот был хмур и напряжен.
— Есть новости? Что с маяком? Траекторию отследили? — отрывисто спросил вице-президент.
— Только что получил уточнение от директора, — негромко ответил Морган. — Маяк был поставлен на устройстве, заказанном одной итальянской фирме. Она, по данным ЦРУ, помимо прочего специализируется на сверхнадежных системах дистанционного подрыва. Маяк периодически выходит на связь и движется. Это главное.
— Значит, Джамаль все-таки не утопил бомбу в болоте, — негромко и тяжко вымолвил вице-президент. — Морган, это ведь был твой человек...
Советник счел за лучшее промолчать, потому что отвечать на обвинение было нечего — исполнитель "нагрел" заказчика в лучших традициях настоящей масштабной аферы.
— Ну и куда же он движется? Траектория? — повторил патрон, теряя терпение.
Морган сообщил вице-президенту о наличии маяка, но умолчал о том, где именно активизировался маркер. Эту новость он решил раскрыть позже и в более подходящий момент. Неожиданный поворот событий сулил перспективу вновь оседлать волну удачи. Сейчас советник счел, что такой момент настал.
— Аналитики сделали вывод, что маяк находится на судне. Оно движется по реке, которая проходит через центр Москвы, — сказал Морган.
— Holy shit! — выдохнул вице-президент. И непривычным, почти невероятным для него тоном, в котором сквозило полное ошеломление, проговорил. — Но это же в корне меняет дело ...
Лицо политика выразило сложную и богатую гамму чувств, как калейдоскоп, на котором за считанные секунды отражаются неповторимые комбинации цветных стекол.
— Каков будет твой совет, Морган? — осторожно спросил вице-президент. Именно спросил, от чего сердце Виктора возликовало.
— Ситуация... специфическая... — предположил советник, намеренно избегая точной формулировки, давая патрону возможность осознать перемены и проникнуться радикальной сменой декораций. Морган отметил, что вице-президент вновь обращается к нему как к своему советнику.
— Безусловно, такой... хм... выбор цели существенно меняет стратегию, — развивал идею Виктор. — Взрыв в лесном малолюдном районе, задевающий территории трех стран, как было запланировано изначально, мог вызвать временный всплеск международной напряженности и резкое повышение оборонной активности в мире. Но удар по столице России, особенно если в радиус поражения попадут правительственные здания, немедленно приведет к изменению геополитического баланса ...
И снова пауза, исполненная глубокого смысла, приглашающая к феерическому полету фантазии.
— И к угрозе ядерной войны, — понимающе кивнул вице-президент. — Я читал "Все страхи мира"63 ...
Морган молча склонил голову, подтверждая. Его собеседник возвел глаза к потолку, словно надеясь прочитать там список выгод, которые партия "оружейников" могла бы извлечь из "изменения геополитического баланса". Военные промышленники всегда лучше всего чувствовали себя в периоды конфронтации, когда очередной коварный враг злоумышлял, а деньги на военные заказы текли в закрома концернов, как воды Миссисипи в Мексиканский залив. Ядерный взрыв в Москве просто вопиял о том, чтобы к власти пришли настоящие патриоты и защитники страны...
Вице-президент зло поджал губы, скорее, как боец, готовый к драке. И после короткого раздумья решительно подытожил:
— Можно ли придержать информацию и не поставить в известность Ковбоя о возможности ядерного теракта? — отрывисто вопросил вице-президент. Хотя наверняка знал ответ заранее, будучи осведомленным о всех потайных шестеренках государственного аппарата.
Морган развел руками, скорее даже чуть шевельнул ладонями, как рыба плавниками:
— Нет. К сожалению — нет. Механизм оповещения таков, что президент получит прямую информацию помимо меня еще и от ЦРУ с АНБ. Поэтому наоборот, надо предоставить новые сведения как можно скорее, чтобы опередить Агентство.
— Стало быть, первым делом мы должны убедить Плаксу, чтобы он не торопился предупреждать русских.
Морган, прикидывая в уме, как это сделать, кивнул. И спросил в свою очередь:
— А второе?
— Невзирая ни на что, убедить его нанести ядерный удар по курдам. Слишком многое уже завязано на этот шаг ...
— Больше хаоса, — понимающе ухмыльнулся Морган. И уже про себя додумал мысль до конца. — "Больше вовлеченных в интригу, больше участников, которым будет некуда отступать".
Сообщники шагали бок-о-бок вдоль коридора, а впереди слуга в ливрее и белых перчатках уже открывал тяжелую, солидную дверь. Советник пропустил вице-президента вперед, и оба вошли в рабочий кабинет президента США.
Как и все, кто попадал в Овальный кабинет после "зиппергейта", Виктор быстро проникся к бедному Клинтону глубоким мужским сочувствием и не менее глубоким восхищением. В этой маленькой комнате нет углов, где можно укрыться от нескромных взглядов, зато имеется три больших окна и целых четыре двери. Восточная выходит в Розовый сад, западная — в небольшую комнату отдыха и столовую, северо-западная в коридор Западного крыла, а северо-восточная — в кабинет секретаря президента. Заниматься здесь случайным сексом, зная, что каждую секунду в одну из четырех дверей может войти кто угодно — охранник, секретарь, повар или официант — мог лишь человек с воистину железными нервами, не боящийся заработать импотенцию на нервной почве.
