— С чудовищем? — На мгновение Кити, сбившись с шага, удивленно подняла глаза на наемницу.
— А почему бы и нет? — Пожала плечами наемница. — Весовая категория у них одна. Рожи, тоже не сильно отличаются. Может, они родственники... Или даже муж с женой. Представляешь, какие тогда у них детки?
— Да ну тебя, — надулась девушка. — Я ведь, серьезно.
— Да и я не так сильно шучу, — ответила наемница и надолго замолчала. — Думаю, это Брокер. — Проворчала она, спустя несколько минут. — Решил меня прощупать.
— Значит, ты... знала... — Плечи Кити поникли.
— Ага, — беззаботно кивнула наемница. — Такие, как Хелла, вышибалами не работают. Не тот уровень. Думаю, ее специально в кабак подослали. И, если честно... — Слегка поморщившись, Элеум покачала головой. — Мне это не нравится. Либо тот, кто решил нас поймать, до фига умный и просчитывает всё на десять ходов вперед, либо таких, как эта баба, у него много. В любом случае, как ты сама понимаешь, расклад не самый приятный.
— Ллойс... А ты действительно хочешь... — решилась, наконец, нарушить тишину Кити. — Этот Зеро... Он же тебя... И остальные, наверное, не лучше.
— Если стрелок нарушает контракт, это сильно вредит его репутации. — Прищурившись, Элеум вытащила из кармана сигарету, подбросила и, ловко поймав зубами, щелкнула пальцами. — А репутация — это одна из вещей, которыми я очень дорожу.
* * *
Застонав от боли, неожиданно прострелившей поясницу, Эвенко уперся локтями в мягко спружинившие под нагрузкой подлокотники, и собрав все силы, выдрал себя из недр нейрокапсулы. Бескровные, пересохшие и покрывшиеся белесой коркой губы инженера скривились в брезгливой гримасе. Тридцать шесть процентов. Со второй попытки подхватив трость, прислоненную к покрытому ржавчиной, проевшей антикоррозийное покрытие, боку аппарата, младший аналитик южного фронта второй Освободительной армии Эдуард Венниц, а сейчас просто старый часовщик [87], Эвенко, тяжело дыша, пересек комнату и бессильно опустился в рабочее кресло. Тридцать шесть процентов... Всё, что удалось восстановить. Тридцать шесть процентов от оставшихся тринадцати. Неплохо для более, чем столетнего, старика. Да, неплохо.
Откинувшись на спинку кресла, механик с трудом расслабил скрюченные судорогой руки и прикрыл глаза. Все шло к чертям. Весь выстраданный в течение многих лет план рушился и разваливался, буквально, на глазах. Драный Финк и его неожиданная эскапада с героином. А он, ведь, десять раз предупреждал, насколько опасно начинать действовать раньше срока. Драный Брокер, возомнивший, что сможет воспользоваться ситуацией и захватить власть в городе. Ну почему сейчас? Почему именно сейчас?
Черт, ему не хватило буквально нескольких месяцев, чтобы довести процесс до ума. Зло дернув щекой, Эвенко тяжело вздохнул и, развернув кресло к мерцающему экрану вычислительной станции, раздраженно ударил по клавишам, превращая чеканные строки программного кода в бесполезное месиво знаков. Собранные наспех протоколы обмена работали через пень-колоду, выдавая разброс практически в шесть процентов. Стабильность выходных данных не доходила даже до минимально допустимых стандартов, но, к сожалению, сделать он уже ничего не мог. Слишком мало времени. Дьявол!!
— В пекло, — пробубнил старик себе под нос и нервно забарабанил по столешнице пальцами, тут же отозвавшимися уколами боли в пораженных артритом суставах.
Нужен глобальный перерасчет ситуации. Но дышащие на ладан чипы-процессоры вживленного ему в голову аналитического модуля были просто неспособны на подобные вычисления. Слишком долго без ремонта и нормальной калибровки. Слишком много кустарных, сделанных, буквально, на коленке под местным наркозом латок и перепрошивок. Слишком большая нагрузка на нейросеть. Если он попытается еще раз задействовать форсажные блоки, то просто-напросто, сожжет себе мозг. Превратится в овощ. Драный овощ, печеную репу. Последняя попытка проведения комплексного прогнозирования закончилась чередой микроинсультов, сделавшей из пусть довольно пожилого, но еще крепкого мужчины, дергающуюся, будто марионетка в руках злобного и страдающего церебральным параличом ребенка, развалину. Нет, придется обходиться тем, что есть.
Снова скрипнув зубами, Эвенко горестно покачал головой и, раздраженно оттолкнув от себя клавиатуру, глубоко задумался. Джебедайя затеял опасную игру. Пожалуй, слишком опасную, но он не в том положении, чтобы пытаться бежать с тонущего корабля. Если то, что сказал Мрак, верно, тогда группировка рейдеров насчитывает около двух тысяч человек. Четверть из них, это рабы и обслуга. Мегатрак и установленная на одном из них минометная батарея, конечно, представляют некоторую опасность, но звери вряд ли будут использовать тяжелую технику против городских стен. Скорее всего, постараются провернуть свой любимый прием. Пустят на укрепления смертников и обвешанные взрывчаткой боевые телеги.
Эвенко усмехнулся. Тактика брандеров. Проверенный временем ход остается достаточно эффективным и сейчас, спустя сотни лет. Да. Рейдеры наверняка смогут взять ворота и рыночную площадь. А потом в дело пойдет элита. Лучшие, наколотые боевой химией абордажники и штурмовики хлынут на баррикады под прикрытием боевого мяса, под прикрытием идущей в первой волне опьяневших от запаха крови накаченных наркотиками новичков. И встретятся с Операторами. Старик усмехнулся снова. Загадочный король мутантов и нищих, наверняка, попытается договориться со Стаей. Город захлебнется в диверсиях, но он — Эдуард Венниц — один из последних, живущих на этой изнасилованной войной планете настоящих аналитиков, не отступит. И доведет дело до конца. Пусть в момент, когда его "призвали" на службу он был двенадцатилетним мальчишкой. Пусть криво вставшие в еще не до конца сформировавшиеся ткани чипы, выдранные из прошлого аналитика, даже в лучшие дни обеспечивали не более пятидесяти процентов расчетной мощности, пусть с последней полноценной процедуры корректировки прошло добрых восемь десятков лет, а донельзя изношенный, несмотря на не один десяток модификаций, организм разваливался, буквально, на глазах, он не отступит. С кряхтением встав, старик пересек мастерскую и подошел к распахнутому окну.
Непривычно пустынные улицы. Баррикады, патрули. Люди еще не знали о том, что их ждет, но в воздухе уже вовсю витало что-то неуловимое, холодное, злое. Почти как тогда, тридцать лет назад, когда огромная стая Песчаных крыс решила потрогать молодой еще город за мягкое подбрюшье. Эвенко вздохнул. Тогда... Тогда всё было проще. Тогда он и слегка располневший, но всё ещё крепкий мужчина по имени Джебедайя Финк, купец и главарь одной из самых крупных рейдерских банд по эту сторону Мертвого языка, стояли плечом к плечу. А сейчас... Оглядываясь назад, в прошлое, Эвенко почти жалел, что время не повернуть вспять... Хотя... Именно тогда между толстяком и инженером пролегла первая трещина. Майя... Как же она была красива... Она всегда была смелой, эта фермерская девчонка. Смелой, сильной и решительной. И почему она выбрала Финка? Посчитала здоровяка более перспективным? Не захотела связываться с семидесятилетним, пусть и выглядящим на сорок с хвостиком стариком? Он так и не смог её простить. Как не смог простить и предательства жирдяя, без раздумий отдавшего забравшую слишком много власти женщину вожаку Зверей. Интересно, она ещё жива? Смогла ли выжить там, среди признающих только силу и жестокость дикарей-каннибалов? Возможно... Майя всегда обладала удивительной способностью оставаться наверху. Поймать гребень волны. Оказаться нужной, полезной, желанной... Расчетливая и жестокая манипуляторша с огромными голубыми глазами и лицом ангела... Иногда ему казалось, что она может приручить даже дикого упыря... Опутать его потоком хитро сплетенных слов, вскружить голову, а если не получится, утопить его в собственных слезах и крови...
Горько усмехнувшись, старик поднял иссохшую, покрытую старческими пятнами руку и, с удивлением смахнув с лица проступившую в уголках глаз влагу, принялся разглядывать дрожащую на кончике пальца соленую каплю. Неужели он о чем-то еще может жалеть? Что-то чувствовать? Неужели его сердце, превратившееся под грузом прожитых лет и пережитых невзгод в иссохший кусок песчаника, всё ещё можно ранить? Глупости... Просто, соринка в глаз попала. Во всем виновата жара. Чертова жара и пыль. Хватит. Нельзя жить прошлым. Надо немного поспать. Завтра в поход. Завтра... Вернее, послезавтра он завершит свой план. Не так, как хотел изначально, но... Упускать такой шанс было бы, просто-напросто, глупо. Иногда надо вовремя менять сторону. В конце концов, в политике не бывает друзей. Только общие интересы.
* * *
Солнце почти убежало за горизонт, и дневная жара начала понемногу отступать. Выбравшись из подвала, Верука не торопясь огляделась, набрала в легкие побольше воздуха и, словно в воду, нырнула в лабиринт улочек и переулков Нижнего города. Немного попетляв, отчасти потому, что пара переулков оказались перекрыты патрулями Операторов, а отчасти по въевшейся в душу ещё со времен глубоких рейдов в степь привычке, Верука пересекла опустевшую рыночную площадь и вышла на центральный проспект.
На улице было многолюдно. Мужчины, старики, женщины, дети — Верука поразилась, она никогда не видела сразу столько детей. Нагруженный непонятными баулами и свертками людской поток бурлил в пространствах между домами, толкаясь в переулках, переругиваясь и шумно сопя, сильные оттесняли более слабых к обочинам и стенам. То слева, то справа слышалась какая-то подозрительная возня. То тут, то там раздавалась щедро разбавленная звуками ударов громкая площадная брань.
— Базар закрывается. Последний день торга, а еще людей от стены эвакуируют. Говорят, Стая на город идет, — пыхнул дымом, перехватив ее изумленный взгляд, незнакомый здоровяк и, безразлично оттолкнув массивным животом с пути очередного зазевавшегося прохожего, скрылся в темном переулке.
— Черт, — раздраженно выдохнула Шип, поправив сбившуюся на бок кобуру с маленьким, будто игрушка, пистолетом, опустила руку на висящий на поясе кошелек. Привычный жест вернул женщине душевное равновесие. Наверное, это даже неплохо: столпотворение на улицах, хороший путь отхода.
— Хде, хде... Да на арене! — Неожиданно рявкнул, глядя в пространство невидящими, затянутыми белесой пленкой катаракты глазами, волочащий на себе огромный баул горбатый старик. — Там Финк усе бохатства хранит. Под трибунами-то места полно. Специально на такой случай строили. У няго там и жратвы склады, и воды запасы, и гараж, и роботы боевые разные, и клетки для рабов, говорят, даже бассей есть.
— Что еще за бассей? — Нахмурился идущий по правую руку от старика молодой крепкий мужчина.
— Вот, бестолочь! — Затряс головой старик. — Бассей — это как озеро, только искусственное. Ну... Таз с водой! Токо огроменный! Такой глубокий, что водицы с головой будет. А шириной как эта улица. И длиной с квартал... — натолкнувшись на непонимающий взгляд собеседника, пояснил он чуть тише.
— Здорово, — восхищенно протянул мужчина. — Столько воды, небось, за всю жизнь не выпить... А ты-то откуда знаешь? — Неожиданно нахмурился он и с подозрением покосился на старика.
— Откуда, откуда. — Ворчливо буркнул горбун. — Оттуда. Может, это я его проектировал. И арену, и бассей. — Поправив сползший с плеча узел, старик окинул собеседника неприязненным взглядом затем, шустро работая коленями и локтями, растворился в толпе.
— Проектировал... Ага, как же... Брехун старый... — Зло буркнул себе под нос мужик, и раздраженно отпихнув толкающего огромную, перегородившую половину улицы тачку отдышливо сопящего толстяка, зашагал дальше.
Верука усмехнулась. На месте мужчины она бы вместо того, чтобы вступать в разговор с незнакомым человеком, немного крепче бы держалась за кошелек. Впрочем, это не её дело. Привычно прижав локти к бокам, в попытке хоть немного обезопасить свои ребра, Сей, прикрыв глаза, отдалась на волю людского потока. Вскоре ее ожидания оправдались, и толпа вынесла ее на площадь верхнего рынка. С некоторым усилием выдравшись из людского месива, Шип с усмешкой оглядела торговые ряды. Вот кто настоящие убийцы. Торгаши.
Этот чертов взрыв и начавшиеся во всем городе неприятности с водой, наверняка, спутали карты не только ей одной. Ярмарка заканчивается на две недели раньше положенного срока, большинство торговцев уже уехало, а это плохой знак. Караванщики, как знала по собственному опыту Сей Верука, имели просто сверхъестественное чутье на неприятности. Впрочем, те, кто остались, не прогадали. Судя по тому, что видела женщина, люди сметали с прилавков всё подряд. Почти не торгуясь, более того, предлагая более выгодную цену в ожесточенных попытках отбить товар у своих соседей. Впрочем, большинство предпочитали решать спор кулаками. Шип хмыкнула. Мэл и его шерифы могут хоть наизнанку вывернуться, но, вряд ли, все покупатели донесут обновки до дома. Последний день ярмарки был раздольем для грабителей и в нормальное время, а уж сейчас. Впрочем... бросив скучающему у исходящего паром жестяного короба торговцу мелкую монетку, женщина откусила огромный кусок от щедро сдобренного острым соусом хот-дога.
Черт. Как же она проголодалась. Сколько она не ела? День? Два? Неделю? Вот дрянь... Удивленно моргнув, Сей принялась загибать пальцы. Нет. Не вспомнить. Да и к черту. У нее есть и более важные дела. Бросив короткий взгляд в сторону невысокого домика, крытого выкрашенной зеленой шаровой краской жестью, Шип облизала пальцы и неторопливо зашагала через площадь. Зачем приближенной Финка собственный дом, было непонятно. Но факт оставался Фактом. Половина города знала, что этот уютный домик — обиталище левой руки Устроителя боев. Насколько помнила не слишком усердно следящая за городскими новостями Сей, поначалу его даже пытались ограбить, но пара повешенных лично операторшей на городских воротах воришек быстро остудило горячие головы.
Остановившись перед дверью особняка, Верука с трудом подавила готовый вырваться из груди вздох. Дьявол, хитрый замочек. Так просто не вскроешь. Но надо постараться. Проводив взглядом прошедшего мимо шерифа, Сей вытащила из кармана пару обрезков закаленной стальной проволоки. Пришла пора проверить, забыла ли она как справляться с замками. Пожалуй, это будет дольше, чем она помнит. Во-первых, за последние годы ее пальцы изрядно огрубели, во-вторых, довоенные замки — сущее мучение для профи. Перехватив проволоку поудобнее, Сей шустро склонилась над замком и, неожиданно замерев, расплылась в широкой ухмылке. Дура. Какая же она дура... Убрав проволоку в карман, женщина одернула безрукавку, и гордо выпрямившись, взялась за дверной молоток.
Дверь отворилась через секунду. На пороге возникла высокая и плечистая фигура, с ног до головы затянутая в толстую, густо покрытую шипами-заклепками кожу.
— Чего надо? — Окинув Веруку подозрительным взглядом, неприветливо рыкнул здоровяк.
— Я к Ликане, — с некоторым усилием выдавив из себя улыбку, слегка поклонилась Сей. — Она дома?
— Не велено никого пускать, — прорычал громила и попытался закрыть дверь.
