Как гром с ясного неба на директора свалилась забастовка рабочих...
Первого февраля все рабочие пришли на свои рабочие места, и объявили, что прекращают работу до полного погашения задолженности по зарплате. Бастовать будем на рабочих местах, заявил председатель профсоюзного комитета.
Щукин собрал начальников цехов и своих заместителей и попытался командным методом заставить их привести их в чувство рабочих. Но неожиданно для себя ощутил жесткое сопротивление со стороны руководства цехов.
Наслушавшись новых публицистических, политических программ запущенных по первому и второму Российским телеканалам, в которых развеивались мечты людей на сладкое будущее после приватизации, профсоюзные активисты начали подзуживать рабочих отказаться от провальной идеи.
— Вы все видите, в каком состоянии находится завод, ну акционируете вы его, он что сам собой заработает? Вы ждете дивиденды от прибыли, а откуда она возьмется, если продукция не выпускается? Вам зарплату не платят, а вы наивные ждете великих доходов от акций, — подначивал рабочих председатель профкома Кривошеин, обходя производственные цеха, — не будет никакого дохода, если и будет какая-либо прибыль, ей будет распоряжаться директор завода, и никак вы его не проконтролируете.
— А бухгалтерия на что?— Выкрикнул кто-то из толпы.
— А бухгалтерия будет покрывать все делишки директора, за небольшую премию и возможность сидеть в теплом местечке, а если не будет, на ее место придет другая бухгалтерия.
— Но ведь у рабочего коллектива будет большая часть акций, и мы будем иметь возможность влиять на политику предприятия! — проявил эрудированность бригадир Скоромыслов.
— И как много из вас понимает в производственной политике? Кто прямо сейчас готов сказать, куда и кому он продаст вашу продукцию, где закупит сырье и комплектующие? За счет чего будет обновлять производственные фонды? Через полгода вы передадите свои акции в управление, скажем совету директоров, они подведут завод к банкротству, вас отправят в бессрочные отпуска без сохранения зарплаты и когда будет нечего кушать, вы уволитесь с завода, продав акции за копейки, чтобы получить хоть что-нибудь.
— Ты Максим Петрович нам прямо картину апокалипсиса написал, — не поверил начальник цеха двигателей Семенов.
— А вы надеетесь на порядочность Щукина? Может на порядочность бывших сотрудников министерства тяжмаша, для которых спешно ввели новые должности на заводе? А для чего ввели, не догадываетесь?
* * *
Волна забастовок прокатилась по всей стране. Бастовали предприятия оборонного комплекса, станкостроения и машиностроения. Следом за рабочими вышли на демонстрации учителя и медицинские работники. Шахтеры вылезли из забоев и сели на рельсы, перекрыв Транссиб на несколько часов.
Этому кошмару поспособствовал и я, комментируя в новой еженедельной программе на первом канале — "Путь реформ" результаты либерализации цен, отсутствие необходимых законов и бездеятельность Верховного Совета. Подводя итоги пяти лет перестройки, и озвучивая реальные цифры воровства, коррупции, преступности, объемы вывоза продукции и вывода капиталов из страны.
Одновременно в "Парламентском часе" показывались кадры деятельности Верховного Совета, разъяснялось чем таким важным заняты господа депутаты, по фамильно называя кто есть кто, с какой должности попал в депутаты, какую имеет собственность и имущество, комментируя кто из них и почему проголосовал против предложенных президентом изменений в законодательство.
Чтобы стало лучше, надо сделать хуже, чем в той истории. Длительная агония до конца девяносто девятого года, когда я не смог больше работать, меня не устраивала. Не надо рубить хвост по частям, надо как в Петербурге Пулин с Собчаком — закрутить гайки и давить, давить всякую гнусь.
Правда, не легкое это дело, я очень рассчитывал на Пулина в своих поездках по стране, а он застрял в Санкт-Петербурге и похоже надолго.
Комендантский час и чрезвычайное положение на территории Ленинградской области до сих пор не отменены. На Пулина уже было совершено два покушения, за тот террор, который он устроил коррумпированным чиновникам и бандитам. Но город обеспечен продовольствием, полки магазинов заполнились товарами народного потребления, преступность снижается, производство заработало и понемногу выходило на плановые показатели прошлого года, заработная плата выплачивалась людям полностью и своевременно.
Успехи "антиреформ" в Ленинградской области активно освещались и пропагандировались в прессе и на телевидении и там же поливались грязью. Но постепенно правда доходила до самых отдаленных областей и городов и на фоне творящегося беспредела, вскрываемого мной в поездках по стране, Ленинградская область смотрелась раем на российской земле.
Питерские антиреформы набирали бешеную популярность в массах, особенно когда в магазины других областей стала поступать продукция Санкт-Петербургских предприятий, а заводы на местах отправляли рабочих в административные отпуска без сохранения заработной платы.
Трудовые коллективы и профсоюзы со всей страны слали телеграммы в правительство с просьбой применить опыт реформ в Санкт-Петербурге в их области и республике.
Этого я и добивался, вступая на путь конфронтации с зажравшимися депутатами, саботирующими все мои начинания.
После Бердска я посетил Воронежский, Пермский и Саратовский авиазаводы, напинал конструкторские бюро, натыкал их носом в дизайн и комфортабельность салонов пассажирских авиалайнеров, озадачил разработкой реактивных самолетов бизнес класса на десять -двадцать пассажиров, среднемагистральных самолетов и двух двигательных дальнемагистральных. Поставил задачу доработать АН-2, увеличить мощность двигателя и на базе этого самолета разработать новый пассажирский самолет дальностью до полутора тысяч километров, повысив комфортабельность салона и его грузовой вариант. Стоимость такой рабочей лошадки будет на порядок меньше вертолета такой же грузоподъемности.
Попросил пояснить мне, почему при одинаковой пассажировместимости Боинги в сухом весе на семьдесят тонн легче, чем наши дальнемагистральные Илы. Язвительно предложив конструкторам и разработчикам переквалифицироваться в танкостроителей.
* * *
— Где здесь у вас колхозный рынок, — спросил я губернатора Саратовской области, после окончания совещания с главами администраций районов, — давайте заедем на полчасика, главу городской администрации к нам пригласите.
— Рынок то в двух шагах, Борис Николаевич, но у нас по плану сейчас ужин. Вы скажите, что вас интересует, через пару часов доставят.
— Иван Иванович! — я укоризненно покачал головой, — вы еще не поняли, для чего я мотаюсь вот уже второй месяц по всей стране? Я ворошил и буду ворошить ваше местечковое болото пока вы не заработаете как следует! Мечта, мечта голубая, разогнать весь зажравшийся партсоваппарат, набрать молодых, энергичных, деловых, активных, грамотных. Да где ж их взять! Вот и приходится вас, Иван Иванович, в стойло ставить, хомут одевать и пахать заставлять.
А лично ездить приходится с вами потому, что как там, у классика — "страшно далеки вы от народа". Приклеились задницами к креслам — не сдвинуть. А если и сподобитесь побывать там, где есть какие проблемы, так больше чем обещаний разобраться и принять меры от вас не дождешься, проблема быстрее сама рассосется. По принципу либо эмир раньше сдохнет, либо ишак, а деньги вот они!
Глава области смутился и, повернувшись к своему заместителю, распорядился: — Быстро найдите главу города, пусть ждет возле машины, и предупредите директора рынка, чтобы встречал у входа, его все-таки вотчина, не мне одному отдуваться.
Как и ожидалось, колхозный рынок представлял собой обычный универсам, большей частью оккупированный выходцами с южных регионов бывшего СССР, торгующих с прилавков урюком, сухофруктами и продукцией немногих местных колхозов и совхозов. Только сами производители представлены не были. Из-за скудности продовольственного ассортимента многие площади были задействованы под торговлю различным ширпотребом.
Единственным светлым пятном был рыбный ряд, заваленный волжской рыбой, нарезанными здоровенными ломтями сомами, щуками, лещами и прочими чебаками и сорожками.
С тыльной стороны рынка, под открытыми навесами морозили сопли начинающие набирать популярность челноки, предлагая скромный выбор китайской и турецкой обувной и текстильной продукции.
— Где вы видите колхозный рынок, а Иван Иванович? — С усмешкой уставился я на главу Саратовской области. — Покажите мне пальцем, за каким прилавком стоит хоть один колхоз? Вы все за народ радеете, так где народу купить, где производителям продать? А рынок, что уже приватизирован?
Глава администрации утвердительно кивнул головой: — Да, рынок прошел процедуру акционирования, всем управляет совет директоров. Мы не имеем право вмешиваться в предпринимательскую деятельность.
Я несогласно покачал указательным пальцем перед носом главы: — Лукавите, Иван Иванович, вмешиваться и не надо, читайте закон о приватизации внимательно. В нем черным по белому написано, что запрещено изменять вид деятельности приватизированного предприятия. А здесь давно не колхозный рынок. Так, что в суд и отменяйте результаты приватизации. Запускайте процедуру повторно, только участвовать должны в ней все колхозы и сельхозпредприятия области, для них рынок строили. Тогда и люди вам спасибо скажут за наполненные прилавки!
Глава 13 Колея не моя, попал не пищи
Нерасторопная эта штука история. Я трепыхаюсь, суечусь, мотаюсь по всей стране. С Милошевичем договорился на строительство авиа и военно-морской баз, с Гельмутом Колем и Кравчуком разосрался, а результат совсем... неубедительный.
В мире пока не обращают особого внимания на наше болото, в масштабе своей страны какие-то микроскопические подвижки прослеживаются, даже не подвижки, а так — трепыхания лягушки в крынке с молоком. В теории должно получиться масло, по факту быстрее утонешь. Если бы еще в крынке молоко было, а я барахтаюсь по ощущениям в фекалиях! И масло из него...
В мировом масштабе моя деятельность напоминает возню в песочнице детского сада, результат нулевой, а хотелось бы более значимой оценки. Ну да еще не вечер, придет и на мою улицу.... В общем что-нибудь да придет!
Для братских республик моя возня, правда, совсем не детская, а очень даже чувствительная. О чем свидетельствуют панические телеграммы и ежедневные звонки о помощи горючим и продовольствием. Просьбы пропустить эшелоны с лесом и товарами, сырьем и прочими благами за так, за когда-нибудь рассчитаемся.
Я стойко отбивал все нападки, самому мало и каждого просителя спрашивал, а что у тебя есть? Давай меняться, установим паритет во внешней торговле!
А мировая история своим ходом идет и на меня внимания, увы, не обращает. Кроме Германии, зависшей в ожидании чего дальше будет и уйдут-ли русские вообще когда-нибудь?
Третьего Февраля девяносто второго года в Кэтите в Бразилия разбился в горах самолет Embraer Bandeirante компании Nordeste, погибло двенадцать человек.
Седьмого февраля в голландском Маастрихте министрами иностранных дел и министрами финансов подписан договор о создании Европейского Союза. Процесс глобализации и объединении Европы запущен.
Девятого февраля в 05.15 в Кафунтине, в Сенегале упал самолет компании Gambcrest, тридцать один человек из пятидесяти девяти погибли. Самолет задел деревья при посадке по ошибке экипажа, принявшего огни отеля за посадочные огни полосы аэродрома.
А ведь Примаков по моей просьбе подкинул в Посольства Сенегала и Бразилии в Москве предупреждение о возможной катастрофе. Не вняли. Они не поверили, а я чувствую себя виноватым! Интересно, что они сейчас думают, как себя чувствуют?
Зато я не поехал первого февраля в Кэмп-Девид на встречу с Бушем. И не срослось у него похлопать меня по плечу с пафосом объявляя окончание "холодной войны".
Срочно надо дописывать мой опус, срочно, срочно и в печать. Пусть сами себе "казни Египетские" устраивают!
Главная моя победа — тормозной башмак, под колесо несущейся под откос экономики страны. Пусть на ходу, пусть искры веером и буксы горят, но скорость деградации понемногу снижается.
Приостановленная приватизация предприятий торговли, обусловленная повышением цен в шесть раз, жесткая монетарная политика путем перевода всех взаиморасчетов между предприятиями на безнал, предотвращение массового хищения денег из бюджета, остановленный бесконтрольный вывоз всего и вся из страны позволил снизить товарный голод и заработать некоторым секторам экономики.
Очень хорошо развернулся Пулин в Петербурге, спасенные от расхищения хлопок и другое сырье, позволили запустить на полную мощность промышленные заводы Северной столицы, за ними подтянулись Ивановские заводы по производству тканей.
Очень хорошо способствует развитию свободной экономической зоны в Ленинградской области военное положение и переправка на другие зоны слишком активных коммерсантов, стремящихся если не уворовать, то трижды перепродать, но никак не произвести и заработать.
Пора Пулина отзывать, два месяца он там валандается, пусть дальше Собчак вертится, должничок мой яхонтовый! Пусть только попробует сбавить темпы!
Я Питеру и Иваново еще хлопком поспособствовал, меняя то в Туркменистане, то в Таджикистане, по сто — двести тысяч тонн хлопка на бензин и сельхозтехнику, по ценам вдвое меньше среднемировых. Баш на баш. Оставшиеся мне в наследство нефтезаводы перевел на трехсменную круглосуточную работу, раз у меня образовались излишки нефти от прекращения экспортных поставок.
Не на Белорусские, Украинские и Прибалтийские НПЗ гнать ведь, перетопчутся, пусть бульбу свою выращивают со свеклой и кильку ловят. Я, может, снизойду и поменяю на электроэнергию или на тот же бензин с тракторами и прочими сеялками...
Машиностроители Ростовские, Челябинские, конверсионные Питерские, Московский ЗИЛ и Нижегородский ГАЗ оживились, хотя и вопили во всю глотку, что я их технику за гроши отдаю. Но я сказал, что не настаиваю — можете без госзаказа сами торговать своим металлоломом, по мировым ценам. Или производить свыше госзаказа и опять самим торговать. Но что-то местечковый менеджмент быстро захирел, в попытках преподнести на блюдечке миру свою продукцию.
