— Аэлин, по договору, на мне лежит ответственность за всю страну. И… я видел, как Бэстифар может с помощью расплаты поставить на колени целую армию. Я понимаю, почему это может стать настоящим оружием против Совета Восемнадцати.
Аэлин покачала головой.
— Боги, Мальстен, ты же это не всерьез? — ужаснулась она.
Бэстифар снисходительно улыбнулся. Поймав на себе осуждающий взгляд охотницы, он поднял руки, словно показывая, что безоружен — хотя в его случае этот жест имел прямо противоположное значение.
— Предупреждая твой следующий обличительный выпад, скажу сразу: я не ради удовлетворения своих прихотей прошу об этом. Если б Малагории не угрожала опасность, я бы не стал.
Аэлин хотела недоверчиво прищуриться, однако вспомнив, как Бэстифар реагировал на расплату Мальстена, чувствуя ее зов даже на расстоянии, прикусила язык и оставила все язвительные замечания при себе. Вместо того она посмотрела на Мальстена.
— Ты… как ты это выдержишь потом?
Мальстен ободряюще положил ей руку на плечо.
— Все будет хорошо, — улыбнулся он, затем решительно посмотрел на Бэстифара и кивнул. — Я тебя понял. Ты хочешь, чтобы я сделал это прямо сейчас?
— Если тебя не затруднит. — Он перевел взгляд на Аэлин. — И если между вами из-за этого не возникнет проблем. Если вам нужно время, то…
— Нет, — покачал головой Мальстен, переглянувшись с Аэлин. Она явно была не в восторге от того, что ему предстояло сделать, но понимала, что, похоже, без этого не обойтись. Убрав руку с плеча Аэлин, Мальстен кивнул ей и прошел мимо Бэстифара на балкон.
Внизу раскинулся дневной Грат. Малагорский климат заставлял напрочь забыть о приходе зимы. На материке в это время уже бушевали холода и влажные промозглые ветра.
Мальстен присмотрелся к людям, которых видел недалеко от дворца, сосредоточился, и из его ладоней протянулись видимые лишь ему и аркалу черные нити. Они связались с незнакомцами под балконом, и их глазами Мальстен разглядел других — тех, кого отсюда было не видно. Нитей становилось все больше, они множились с каждым мгновением.
Бэстифар завороженно наблюдал за его работой, не представляя себе, скольких людей он контролирует и сколько раз уже прорвался сквозь красное. Мгновения замерли. Аэлин напряженно смотрела на Мальстена, видя, как взгляд его становится все меньше похожим на человеческий.
Наконец он выдохнул и уронил руки по швам, прикрыв глаза.
— Мальстен… — шепнула Аэлин.
Бэстифар шагнул вперед.
— Еще нет, — тихо сказал он. Прошло всего два удара сердца перед тем, как лицо данталли начало стремительно бледнеть, а обычно прямая спина горбиться от боли. — Мой друг, — позвал аркал, — ты позволишь?
Мальстен нахмурился, не открывая глаз.
— Да, — тихо ответил он.
Бэстифар тронул его за плечо, и рука его загорелась красным свечением. Из груди Мальстена вырвался облегченный вздох. Бэстифар шумно вдохнул, будто в него и впрямь перетекла огромная сила. Аэлин невольно задумалась о том, каково ему каждый раз чувствовать такую силу рядом, когда к Мальстену приходит расплата, и отказывать себе в этом.
— Спасибо, мой друг, — тихо сказал Бэстифар. — Ты очень помог.
Мальстен сдержанно кивнул.
Сердце Аэлин невольно сжалась: она не могла и представить, насколько сильнее будет его расплата с этой самой минуты. Ей хотелось обнять его и утешить, но она знала, что сейчас он этого не позволит. Сейчас он, скорее всего, не хочет находиться в чьем-либо обществе. Поэтому Аэлин намеренно не последовала за ним, когда Мальстен, вежливо кивнув Бэстифару, медленно прошествовал прочь из тронной залы.
Бэстифар подошел к ней и, поджав губы, тяжело вздохнул.
— Он ненавидит это, — тихо сказал аркал.
— А после ненавидит компанию, — хмыкнула она.
— От такой реакции тянет напиться, — заговорщицки сказал Бэстифар. Аэлин скептически покосилась на него.
— У тебя, что, запасы вина прямо в тронной зале?
Он пожал плечами.
— Я предусмотрительный монарх.
* * *
Порт Адес, Малагория
Первый день Гуэра, год 1490 с.д.п.
В сравнении с морскими силами Совета Восемнадцати малагорско-аллозийский флот явно проигрывал мощью. В первый день нового десятилетия пять десятков кораблей Совета заблокировало выход из порта Адес. Еще три десятка судов точно так же закрыли малагорский порт Оруф.
Личный помощник Фатдира Сендал Акмадди стоял на причале в Адесе, только что выслушав послание от эревальны из Оруфа. Он понимал, что, стоит начаться активным морским боевым действиям, и Малагории — даже в союзе с Аллозией — не выстоять. Мысль о том, что царь — аркал, не покидала Сендала Акмадди, но, глядя на корабли в отдалении, он не был уверен, что силы пожирателя боли — даже если он покинет Грат и прибудет в Адес — дотянутся так далеко в море. А ведь если он попытается приблизиться, есть риск, что его убьют…
Посол Совета Восемнадцати прибыл после полудня и сошел на причал, передав требования материка к Малагории в письменном виде. Документ был подписан главнокомандующим операцией адмиралом нельнского флота Конрадом Греффе. Список этих унизительных нелепых требований к Обители Солнца был явно сформирован на базе инсинуаций Бенедикта Колера, но никому из Совета Восемнадцати не было никакого дела до правдивости этих обвинений.
По итогам переговоров Малагория не имела права отправлять корабли в море и вести каких-либо торговых дел с материком, пока на троне находится «узурпатор, бастард истинного царя и аркал, повинный в пролитой крови тысяч солдат при Шорре, укрывающий у себя беглеца и преступника Мальстена Ормонта».
Эти обвинения были смехотворны, каждый малагорец знал это, но Совет Восемнадцати стоял на своем. И из перечисленного в документе за подписью Конрада Греффе это было не самым унизительным пунктом. Гораздо более унизительным было требование «немедленно выдать узурпатора и преступника Бэстифара шима Мала, чье решение привести данталли на Войну Королевств повлекло за собой Битву Кукловодов, на международный суд». Суд этот, без сомнения, должен был окончиться казнью малагорского царя. Разумеется, следующим пунктом шла немедленная выдача обезвреженного…
… интересно, каким же образом они себе это представляют? — думал Сендал Акмадди.
… бывшего командира Кровавой Сотни Мальстена Ормонта — данталли и незаконнорожденного сына герцогини Иннессы Ормонт.
Помимо предательства священной семьи Мала от Обители Солнца требовалось созвать временное правительство при участии послов Совета Восемнадцати. Это временное правительство должно было доверить судьбу малагорского народа временному наместнику с материка, пока на царском троне не окажется законный наследник истинного царя — разумеется, он должен был быть человеком.
Вслед за этим шли денежные притязания. Малагория должна была уплатить Везеру, Каррингу, Ильму и Ларии по сто тысяч аф за ущерб в Битве Кукловодов 1480 года с.д.п.
Сендал Акмадди, общаясь с Фатдиром через эревальну дал понять, что переговоры, разумеется, состоятся, но Совет настроен воинственно, потому что последним пунктом их документа шло следующее: «В случае невыполнения вышеуказанных требований торговые пути с материком для Малагории и союзного государства Аллозия будут блокированы соединенным флотом Совета Восемнадцати. Попытка оказать сопротивление будет расценена как прямое объявление войны».
С малагорской стороны было ясно, что соблюсти эти дикие условия — значит позволить правящей элите материка разорвать страну на кусочки. Этого никак нельзя было допустить. Сендал дал Фатдиру слово, что потянет время и постарается начать здравые переговоры, однако он понимал, что это усилие, скорее всего, будет тщетным.
* * *
Чена, Анкорда
Первый день Гуэра, год 1490 с.д.п.
Вечером первого дня нового года после пышного празднества, когда анкордский замок пребывал в состоянии полусна, принц Альберт и Юджин Фалетт, точно две вороватые тени, тихо шли по коридорам в сторону библиотеки. Закат уже окропил уличные облака багрянцем, который проникал в замок сквозь цветные витражи и играл в коридорах призрачными переливами света и тени. В некоторых, особо темных уголках коридора слуги уже повесили настенные масляные лампы.
— Склеп какой-то, — хмыкнул Юджин, и его тихий голос поскакал мимо огоньков ламп призрачным эхом. Холодные серокаменные стены и высокие потолки, которые казались такими тяжелыми, что должны были рухнуть под собственным весом, угнетали его. Его семейство жило в скромном поместье до войны. А после он и вовсе перебрался из-за разорения в бедный одноэтажный дом. Громада анкордского замка казалась ему необъятной.
Альберт передернул плечами. За время обучения в Военной Академии он отвык от родного замка, отвык от собственных шикарных покоев, отвык от официальной одежды принца и от придворных ужимок. Военная дисциплина была ему куда ближе. Поэтому, когда на двадцатый день Зоммеля прошлого года Юджин привел его в свой дом, Альберт невольно расплылся в улыбке, почувствовав себя куда уютнее, чем в королевском замке. Юджин был удивлен такой реакцией королевского отпрыска. Он ожидал чего угодно — отвращения, высокомерия, смущения, — но не благодарности и понимания.
Последовавшая за этим беседа о Рерихе и его делах во время Войны Королевств и вовсе растопила лед. Юджин выслушал Альберта, пока тот приводил примеры, в которых считал своего отца Лжемонархом. По Анкорде проносились подобные слухи, но никто не решался высказывать их во всеуслышание, страшась тюрьмы и смертной казни за государственную измену.
Альберт и Юджин долго говорили по душам. Постепенно их опаска друг перед другом и недоверие таяли. Покидая дом Фалетта, Альберт чувствовал небывалое облегчение. Давненько ему не удавалось поговорить с кем-то искренне, не боясь осуждения или наказания за свои мысли.
С того дня они виделись еще несколько раз. Интерес к пророчеству о Последнем Знамении креп и сплачивал их. Постепенно они начали чувствовать себя членами тайного общества заговорщиков. Юджин этого опасался, а Альберт впервые в жизни ощущал, что делает нечто важное. Ему не сразу удалось уговорить Юджина пойти с ним в библиотеку замка, но они оба понимали, что условий лучше, чем тихий день после новогоднего торжества, у них не будет.
— В подземельях хуже, — тихо заверил Альберт в ответ на замечание Юджина. — Там гораздо темнее, воздух затхлый и окон нет.
— С твоей любовью к самодисциплине тебе следовало обосноваться там. Закаляет характер, надо думать, — шепнул Юджин.
— Я бы с радостью, да только вот там нет жилых комнат, — нарочито едко отозвался Альберт.
Наконец, они добрались до библиотеки.
Изучение самого пророчества не отняло много времени, а поиск книг по смежной тематике занял их надолго. Ни Юджин, ни Альберт толком не представляли, что именно ищут, и через три часа, когда свет двух взятых из коридора масляных ламп стал совсем тусклым, а за окном стемнело, они решили сдаться.
По пути назад в коридоре им померещилась чья-то фигура, и оба воровато прильнули к стене. Альберт почувствовал, как сердце застучало чаще. Он никогда не верил в блуждающих духов, но сейчас видение было таким явным, что он не успел толком прийти в себя, когда в «призраке» узнал собственную мать.
— Альберт! — крикнула она. Удивленной королева не казалась. Скорее, разозленной: брови ее сурово хмурились, рот искажался гримасой недовольства, и некрасивая морщинка грубела посреди лба. Когда взгляд Лианы Анкордской переместился на Юджина, она сделалась еще более грозной. — Что ты здесь делаешь? И кто это? — В ее интонациях проскользнули ядовитые нотки презрения. — Его не было среди гостей.
Альберту показалось, что он вспыхнул от ушей до пяток.
— Его зовут Юджин Фалетт, матушка, — постаравшись сохранить голос ровным, сказал он. — Это я пригласил его. Он… ветеран войны…
Юджин поморщился, невольно отводя искалеченную руку за спину. Совладав с собой, он чуть поклонился, выражая почтение.
— Моя королева, — спокойно произнес он.
— Твои гости явно не должны расхаживать по этому крылу замка, Альберт, — словно не замечая Юджина, продолжила Лиана. — Ты прекрасно знаешь, где можешь принимать гостей. — Она смерила Юджина оценивающим взглядом. — И я не возьму в толк, что общего между тобой и этим простым воякой.
Юджин скрипнул зубами.
— Простите, Ваше Величество, — процедил он. — Пожалуй, мне лучше уйти.
— Несомненно! — вздернув подбородок, отозвалась Лиана.
Юджин одернул плащ и, картинно поклонившись, прошествовал по коридору, даже не обернувшись. Лицо Альберта стыдливо пылало. Он не был уверен, что теперь когда-либо сможет оправдаться перед Юджином. Ему еще никогда не было так стыдно за свою мать и за свое происхождение.
— Зачем? — прошипел он, поднимая глаза на Лиану.
— Иди за мной, Альберт, — холодно отозвалась королева.
Она направилась обратно по коридору, явно собираясь войти в библиотеку, откуда Альберт с Юджином вернулись совсем недавно. Поняв это, принц ахнул и замер посреди тускло освещенного коридора, в ужасе глядя матери вслед.
— Нет, — прошептал он, но Лиана, похоже, его не услышала. Она продолжала идти вперед, и Альберту пришлось заставить себя сделать шаг и поспеть за ней. Королева целеустремленно шла в библиотеку. Открыв дверь, она дождалась сына и строго кивнула ему, чтобы тот вошел в помещение. Альберт, понурив голову, повиновался.
Стоило Лиане закрыть дверь, как лицо ее переменилось. Она повернулась к сыну, глядя на него обеспокоенно, не скрывая своего страха. Альберт невольно округлил глаза от удивления и даже отступил от матери на шаг, не понимая, что может последовать за такой переменой.
— Матушка? — запинаясь, обратился он. — Зачем мы здесь? Что происходит?
Лиана подалась вперед и положила руки ему на плечи, найдя его взгляд.
— Альберт, зачем ты приводил сюда этого человека?
— Я… я просто показывал ему, где живу. Просто водил по замку, — неумело соврал Альберт. — Юджин никогда не бывал в замках. Он ветеран Войны Королевств, и он рассказывал мне фронтовые истории, а я рассказывал… свои.
Лиана продолжала встревоженно смотреть на него, не отпуская его плечи.
— Что он вызнавал в библиотеке, Альберт? Что ему понадобилось там, где хранятся архивы замка? — спросила она. — Что вы оба здесь делали? Что на уме у этого человека?
