— Я думаю, да, — согласился Антон. Он поднял чип и подбросил его в воздух, а затем поймал его и сунул в карман. МакБрайд был почти наверняка прав насчет этого, подумал он и взглянул на Каша, выгнув бровь. Хевенит едва заметно кивнул, и Антон вновь посмотрел на МакБрайда.
— Послезавтра вас устроит?
Джек покачал головой.
— Не могу. Ну, я мог бы, но потребуется, по меньшей мере, еще день на то, чтобы подготовить Херландера и, кроме того, я могу с пользой потратить дополнительное время, заметая наши следы на путях отхода. — Он слабо улыбнулся. — Конечно, я полагаю, что вы уже сделали то же самое — и, пожалуйста, обратите внимание, что я не спрашиваю, что и как — поэтому, я полагаю, что между вашими и моими схемами даже Бардасано не сможет выяснить, как мы покинули планету.
Глава 50
— Ненавижу ждать, когда второй башмак стукнется об пол, — проворчал адмирал Осирис Траян. Никто из троих приглашенных на ужин не ответил. Во-первых, потому что он не адресовал этот комментарий конкретно кому-то из них, и во-вторых, все они пробыли с адмиралом достаточно долго, чтобы распознать прозвучавшее риторическое утверждение.
Однако на этот раз вопрос был явно не настолько риторическим, как они подумали, и он посмотрел через стол на сидящую напротив женщину в форме капитана с каштановыми волосами и серо-зелеными глазами.
— А как насчет тебя, Адди? — спросил он. — Не чувствуешь ли ты себя немного не радостной из-за всего этого?
— Мы не будем рассуждать почему, сэр, — с кривой усмешкой ответила капитан Аделаид Грейнджер, командир флагманского дредноута Траяна. Она вытерла губы белоснежной салфеткой и вопросительно изогнула бровь, глядя на адмирала. — Могу ли я почтительно поинтересоваться, что вызвало гнев адмирала в данный конкретный момент? — спросила она.
Траян издал что-то подозрительно похожее на фырканье и кивнул головой своему флаг-капитану.
— Ты плохо кончишь, Адди, — предупредил он ее. — Поверь мне, ты вовсе не незаменима.
— Нет, сэр, — честно согласилась она. — Но опять же — при всем моем уважении, учитывая собственные... слабости адмирала, поиск замены и приведение ее в форму — вероятно, заняли бы больше времени, чем адмирал захочет вложить в проект.
Два других офицера, сидевших за столом, с облегчением отметили, что на этот раз Траян, несомненно, явно развеселился. Все трое подчиненных восхищались Траяном и уважали его — он не был бы назначен командующим четвертой оперативной группой, если бы не считался одним из двух или трех лучших флаг-офицеров сил обороны Маннергейма. Обычно он был также отличным начальником. Но нельзя было отрицать, что у него были свои перепады настроения, и разочарование, как правило, делало его более чем немного... колючим.
К счастью, капитан Грейнджер уже довольно давно была кем-то вроде личного протеже адмирала, и она ловко справлялась с его любым серьезным раздражением. Этого было бы достаточно, чтобы приветствовать ее присутствие в штабе Траяна, даже если бы она сама не была таким высокопоставленным офицером.
— В этом ты, наверное, права, — согласился Траян со своим флаг-капитаном и бросил скомканную салфетку на стол рядом со своей пустой тарелкой. — Разумеется, в том, сколько времени это займет, — добавил он. — Однако слово "слабости" едва ли применимо к моему собственному случаю.
— Конечно, нет, сэр, — серьезно сказала Грейнджер. — Должно быть, я как-то неправильно выразилась.
— Иногда это случается с простыми смертными, по крайней мере, так я слышал, — заметил Траян, и настала очередь Грейнджер усмехнуться.
— Тем не менее, — продолжил Траян мгновение спустя значительно более серьезным тоном, — я не в восторге от всей этой операции. Я и раньше ею не восторгался и не стал счастливее за последние четыре или пять стандартных месяцев.
Ни у кого из его слушателей не было сомнений, о какой операции он говорил. Оперативная группа четыре не принимала в ней непосредственного участия — за что все они были лично благодарны — но их проинформировали об операции "Феррет"... и ее целях, учитывая ее последствия для будущих операций сил обороны системы Маннергейма (СОСМ).
— Я не думаю, что кому-то действительно нравится идея полагаться на Лаффа и его коллекцию параноиков, сэр, — сказал коммандер Никлас Хассельберг. Траян посмотрел на своего светловолосого начальника штаба, и Хассельберг пожал плечами. — Иногда приходится платить надежностью за возможность дезавуировать действия подчиненного, сэр.
— Я понимаю это, Никлас, — сказал Траян. — Но в данном конкретном случае я не совсем уверен, что возможность дезавуировать действия — достаточно важная причина, чтобы полагаться на них. Если уж на то пошло, я не совсем уверен, что сама операция является замечательной идеей — или даже необходимой на данный момент. Особенно, когда мы приложили столько усилий, чтобы этот конец туннеля оставался так долго совершенно черным.
— Насколько я понимаю, решение было принято на самом высоком уровне, сэр, — дипломатично заметила коммандер Ильдико Нюборг, оперативный офицер Траяна, и Траян снова фыркнул, на этот раз резко.
— Безусловно, так и было, — согласился он.
Все трое его подчиненных понимали это. Хотя Хассельберг был единственным из присутствующих, кто знал личность реального человека, стоящего за этим решением, все они представляли геномы звездных линий. Конечно, в целом звездные линии были меньшинством в офицерском корпусе СОСМ, но они были более сконцентрированы среди высших офицеров, и для выполнения столь деликатных обязанностей, как их собственное нынешнее задание, была проведена некоторая разумная кадровая перетасовка. В результате чего командная структура оперативной группы четыре была, несомненно, насыщена альфа-, бета— и гамма-линиями.
А это означало, что, в отличие от большинства своих коллег-офицеров, они знали, что силы обороны системы Маннергейма на самом деле являются придатком флота мезанского Соответствия, о существовании которого никто другой даже не подозревал. Поэтому, термин "высокий уровень" имел для них совсем другое значение, нежели для любого из немезанских офицеров.
— Я не говорю, что терминал Вердант Виста не важен, потому что это не так, — продолжал Траян. — И я понимаю, что использование "Рабсилой" очевидных доверенных лиц поддается дезавуированию настолько, насколько это и происходит, учитывая то, кто сейчас владеет системой. С этой точки зрения, у меня нет угрызений совести по поводу "Феррета". Дело в том, что я считаю саму операцию ненужной. Хуже того, это осложнение нам не нужно. Мы могли бы в любой момент перебросить через туннель такие силы, которых было бы более чем достаточно, чтобы сокрушить все, что "королевство Факел" может выставить на нашем пути. На самом деле нам не нужно использовать систему для осуществления эффективного контроля над терминалом, и, если бы это был мой выбор, мы бы пошли дальше и подождали бы, пока нам действительно не понадобится использовать эту штуку. В этом случае нам вообще не придется дезавуировать Лаффа.
На мгновение воцарилась тишина. У Осириса Траяна была вполне заслуженная репутация человека, откровенного с подчиненными, которым он доверял. "Все знают все" о любой текущей операции, по крайней мере, на уровне его собственного штаба, было практически его мантрой, потому что он считал это единственным способом донести до них свои лучшие мысли — и не допустить, чтобы компетентные люди совершали ошибки по причине незнания. Но его комментарии по поводу операции против Факела были необычно резкими даже для него, учитывая тот факт, что ОГ 4 даже не была приписана к силам прикрытия СОСМ на другом конце туннеля Вердант Висты.
Капитан Грейнджер склонила голову набок, явно обдумывая то, что он сказал. Она оставалась в таком положении две или три секунды, затем пожала плечами.
— С чисто военной точки зрения, я полностью согласна с вами, сэр. И я полагаю, что в первую очередь всегда есть вероятность, что кто-то где-то сунет свой любопытный нос в то, что произошло в Вердант Висте, когда мы потеряли контроль над системой. Я думаю, однако, что оперативным фактором здесь, во многих отношениях, является беспокойство о том, что в конечном итоге манти могут выяснить о туннеле.
— Они не собираются выяснять ничего такого, что могло бы принести им хоть какую-то пользу, Адди, — возразил Траян. — Кроме того, в первую очередь они уже выяснили практически все, что можно было бы сделать с их стороны, иначе никогда бы не отправили свой исследовательский корабль к SGC-902. За все хорошее, что они сделали.
Он поморщился, так же как Грейнджер и Нюборг. Хассельберг, с другой стороны, только пожал плечами.
— Я признаю, что это было... неприятно, сэр, — сказал начальник штаба. — Но это было явно в рамках политики и инструкций коммодора Ганно.
— Я полностью осознаю оба эти момента, Никлас. — Голос Траяна при обращении к Хассельбергу звучал значительно холоднее, чем обычно. — Однако я также знаю, что это был единственный крейсер — который к тому же был почти полностью устаревшим — а у Ганно была целая эскадра линейных крейсеров, причем два из них уже находились на боевых позициях и точно знали, где может появиться кто-то с другого конца. Неужели вы действительно думаете, что шкипер манти был бы настолько глуп, чтобы сражаться с восемью линейными крейсерами, готовыми превратить его корабль в плазму? У Ганно была возможность приказать ему сдаться; он просто отказался это сделать.
— Я не защищаю его решение, сэр, — указал Хассельберг. — Я говорю, что его действия были прикрыты. И, наверное, не помешает вспомнить, кто его свояченица.
Траян нахмурился, услышав напоминание. Впрочем, это было так похоже на Хассельберга, размышлял он. Этот человек был таким же твердолобым — если не сказать злобным — как те, другие. И он определенно верил в то, что нужно называть вещи своими именами, даже если было не очень дипломатично напомнить своему адмиралу, что жена коммодора Джерома Ганно, Ассунтина, была младшей сестрой адмирала флота Кьяры Отис, начальника операций флота (НОФ) сил обороны системы Маннергейма.
Дипломатично или нет, но это также свидетельствовало о том, насколько Хассельберг доверял другим офицерам, сидящим за столом. Весьма маловероятно, что его наблюдение вызвало бы гнев адмирала флота Отис, но дело было не в этом.
— Может, он и зять адмиралу Отис, — сказала капитан Грейнджер, — но не она смотрит за его задницей, Никлас.
— Конечно, нет, мэм, — согласился Хассельберг. — Но есть адмирал Кафкалоудес. А, к сожалению, это почти одно и то же.
— Я думаю, что нам, вероятно, следует повернуть разговор в другое русло, — спокойно сказал Траян. Остальные посмотрели на него, и он пожал плечами. — О, я не могу не согласиться со всем, что было сказано. С другой стороны, нет особого смысла обсуждать то, с чем все уже согласны, а обсуждение небольших... слабостей НОФ и ее начальника штаба — или, по крайней мере, ее начальника штаба, — он быстро улыбнулся Грейнджер, используя ее собственную терминологию, — даже среди друзей не бывает продуктивным, дипломатичным, мудрым или поддерживающим хорошую дисциплину.
Грейнджер на мгновение обернулась к нему, серо-зеленые глаза упрямо смотрели на него. Затем она глубоко вздохнула, кивнула и откинулась на стуле, потянувшись за бокалом вина.
Правда, думал Траян, заключалась в том, что тенденции Кафкалоудеса к созданию империи были хорошо известны во всех СОСМ. На самом деле, они были настолько хорошо известны, что готовность адмирала флота Отис мириться с ними считалась ее единственной настоящей слабостью. Она была умна, компетентна, опытна и предана своему долгу, но все же Траян не мог поверить, что она не знала о вендетте Кафкалоудеса против любого, кто когда-либо совершал ошибку, вызывая его гнев. И это был гнев, который вспыхивал с поразительной легкостью.
Проблема заключалась в том, что если отбросить личностные недостатки, то он действительно очень хорошо справлялся со своей работой. И, надо отдать дьяволу должное, часть его работы явно заключалась в том, чтобы защищать Отис, потому что, защищая ее, он также защищал ее эффективность. Вот почему Грейнджер и Хассельберг почти наверняка были правы в том, что касалось Ганно.
Отис не могла защищать того только потому, что он был ее зятем — по сути, Траян, который знал адмирала флота достаточно хорошо, был чертовски уверен, что она и не будет этого делать — но ей и не нужно было. Коммодор мог положиться на то, что Кафкалоудес спокойно подавит любую личную критику в его адрес. В конце концов, не годится, чтобы критика выплеснулась на НОФ! Или, во всяком случае, можно было рассчитывать, что именно так Кафкалоудес увидит ситуацию.
И у Хассельберга была совершенно обоснованная точка зрения о действиях Ганно. Они были прикрыты его приказами, хотя, как знал Траян, Ганно должен был действовать по своему усмотрению в том, что касалось применения смертоносной силы. И находились аргументы в пользу того, что именно сделал коммодор. Траяну они могли не очень нравиться, но он не мог отрицать их существование.
Причина, по которой на эскадру Ганно была возложена обязанность наблюдать за контролируемым Соответствием терминалом туннеля Вердант Виста, в первую очередь заключалась в том, что разумные кадровые назначения, подобные тем, которые были проделаны в пользу оперативной группы четыре, привели — чисто случайно, конечно — к тому, что шестая эскадра линейных крейсеров оказалась укомплектованной исключительно офицерами, которые, так уж случилось, были мезанскими звездными линиями. Никто из них не собирался упоминать то, что случилось с кем-нибудь еще, но если бы мантикорское исследовательское судно было бы доставлено сюда кораблями сил обороны системы Маннергейма...
"Все это верно, — думал Траян, — но в первую очередь их не нужно было приводить в Маннергейм. Соответствие могло их куда-нибудь упрятать. Черт, за двести проклятых лет нам удалось "укрыть" целую чертову систему Дария! Но Ганно не желал связываться с "неудобством", поэтому он просто небрежно двинулся вперед и взорвал весь корабль, полный людей."
— Если оставить в стороне любые обсуждения наших старших офицеров, — сказал через минуту Хассельберг, — то все еще есть ваша собственная точка зрения, адмирал. Манти, возможно, не могут понять со своего конца туннеля, с чем они имеют дело.
Говоря это, он бросил взгляд на изящную стенную переборку столовой каюты Траяна, и все остальные проследили за его взглядом. В данный момент стена была настроена так, чтобы показывать не систему Феликса, где "Вивьен" и остальная ОГ 4 в настоящее время проводили "обычные тренировочные учения", а то, что находилось на другом конце туннеля Вердант Виста.
Она была сосредоточена на одной звезде, которая выглядела немного ярче, чем любая другая в их поле зрения. На самом деле, единственной причиной ее кажущейся яркости было то, что она была значительно ближе к регистрирующему устройству, чем любая другая. На самом деле это был всего лишь скромный карлик класса M8, не имевший планет в своей системе.
