Его голос затих, и он покачал головой.
— Полагаю, у вас был небольшой собственный опыт с... неблагоприятными условиями ветра, милорд, — заметил Мерлин.
Он стоял, глядя в окно конференц-зала, в котором вскоре должны были собраться Кэйлеб, Эйва, Мейдин и Паркейр. Якобы он занимался обычной проверкой безопасности, которую он и другие члены имперской стражи проводили перед любой встречей таких августейших особ, но изображения, которые он на самом деле наблюдал, были демонстрацией провинции Швей Харчонга. Маленькие зеленые и малиновые значки медленно ползли по нему, неуклонно двигаясь на юг, и красных было гораздо больше.
— Да, видел, — признал барон Сармут. Он все еще был достаточно новичком во внутреннем круге, чтобы почувствовать проблеск беспокойства, разговаривая со страшным сейджином Мерлином через медиума, который, как утверждали все предыдущие тренировки и опыт, должен был быть демоническим, но его рот изогнулся в улыбке. — На самом деле, мы с Гектором оба так и сделали. Однако это была неприятность совсем другого рода.
— Согласен, — сказал Кэйлеб. — С другой стороны, хотя ни вы, ни он не знали об этом в то время, мы с Шарлиэн наблюдали сквозь снарки все то время, пока вы боролись с тем ураганом. Когда я сказал вам позже, как сильно восхищен вашим мастерством мореплавания, особенно после того, как оборвался якорный трос, я говорил с более... информированной точки зрения, чем вы, вероятно, представляли.
— Вы должны были видеть это с нашего юта, Кэйлеб, — вставил Гектор. — Не думаю, что кто-то из нас поверил бы, что он мог это провернуть, если бы было время остановиться и подумать об этом. — Лейтенант пожал плечами. — К счастью, этого не произошло. Мы были слишком заняты тем, что он приказывал нам делать, чтобы беспокоиться о том, правильно это или нет!
— Что ж, это может быть правдой, — смущение Сармута от их похвалы было очевидным, — но это не меняет того факта, что Росейлу удалось приблизиться к ним по крайней мере на целый день плавания. Или что вместе с Рейсандо он более чем в три раза сильнее Абата.
— Да, это так, — согласился Мерлин. — И я хотел бы, чтобы был способ рассказать ему все это. Он скорчил несчастную гримасу. — Я продолжаю говорить себе, что это не Гвилим Мэнтир, и сражение при Харчонг-Нэрроуз не повторяется снова и снова, но это не самое легкое, в чем я когда-либо пытался убедить себя.
— Не вижу никаких признаков такой штормовой погоды, которая повредила оснастку Гвилима, и Сова тоже не видит, — отметил Кэйлеб. — И Росейл, возможно, наверстал упущенное ими время, но и "Дреднот" тоже. Хейджил должен догнать Абата задолго до того, как Росейл сможет обогнать кого-то из них, и я не могу припомнить другого капитана, которого предпочел бы для своей поддержки. До тех пор, пока эти проклятые винтовые галеры не являются частью уравнения, "Тандерер" и "Дреднот" вместе должны примерно уравнять шансы. И не забывайте про "Тьюмалт" и "Термойл"; они не бронированы, но их нарезные угловые пушки пробьют огромные дыры в любом галеоне, который встанет у них на пути.
— Простите меня за вопрос, — сказала Эйва, — я не так хорошо осведомлена о лодках, как все вы, чарисийцы. — Кэйлеб поморщился при слове "лодки", и глаза Эйвы на мгновение сверкнули на него. — Но насколько опасны эти "винтовые галеры"?
— Это вопрос на тысячу марок, — ответил Мерлин. — Шестидюймовые нарезные орудия должны пробивать их броню, но она толще, чем мы первоначально предполагали из производственных мощностей доларцев. По крайней мере, это железо, а не сталь, и оно не закалено, как броневая плита Эдуирда, но оно выдержит тридцатифунтовые снаряды в течение целого дня. Даже сплошное тридцатифунтовое ядро, вероятно, не сможет пробить его, если только не нанесет большое количество попаданий в один и тот же кусок обшивки, и я не слишком уверен, что стандартные шестидюймовые снаряды пробьют его так легко, как нам всем хотелось бы. Бронебойные наверняка могут справиться с этим, но ни у одного из броненосцев нет такого количества этих снарядов, как мне хотелось бы, а у бомбардировочных кораблей их еще меньше.
— Но бронированы только носовые части их корпусов, не так ли?
— Во всех смыслах и целях, — согласился Мерлин. — У них есть легкая обшивка, чтобы защитить своих рулевых от огня из стрелкового оружия и волков, но, кроме этого, две трети их корпусов не бронированы. Проблема в том, что в таких погодных условиях они с их шхунными парусами и этими проклятыми винтами могли бы легко держать нос в сторону наших кораблей. Если уж на то пошло, при правильных обстоятельствах они могли бы справиться с этим даже при значительно более сильном ветре. И что еще хуже, с этим носовым вооружением они могут сражаться против ветра с любым из наших галеонов под одними парусами, даже без учета их способности двигаться прямо против ветра под парусом. Когда вы добавляете это к калибру оружия, которое они несут впереди, вы получаете нечто гораздо более опасное, чем должно быть.
— И они также быстрее, чем должны быть. — Разочарование в тоне Гектора было очевидным. — Они не должны так двигаться "под действием мускулов" без пара!
— Винты более эффективны, чем весла, хотя я действительно не ожидал, что Жуэйгейр даст кривошипам такое сильное преимущество в передаче, — философски заметил Мерлин. — И они построили галеры достаточно легкими, чтобы обеспечить им приличную способность к "спринту". С другой стороны, шестерни являются потенциальным слабым местом — у них, безусловно, было достаточно поломок на тренировках — и именно из-за их легкой конструкции они такие хрупкие, а это значит, что в океане они будут еще более бесполезны, чем галеры Долара у рифа Армагеддон..
— Что очень помогло бы, если бы мы не говорили о внутреннем заливе, — кисло заметил Кэйлеб. Он сердито посмотрел на ту же карту, на которую смотрел Мерлин, затем встряхнулся. — Ну, в любом случае, отсюда мы ничего не можем поделать с ситуацией. — Его губы на мгновение скривились. — То, с чем у меня было гораздо больше опыта, чем я когда-либо хотел. А тем временем Хенрей и Дариус будут здесь с минуты на минуту. Что подводит нас к льду на озере Виверн и нашему хорошему другу епископу Гортику.
Его губы снова скривились в гораздо более неприятной улыбке.
.V.
Ущелье Силман, провинция Маунтинкросс, республика Сиддармарк
Генерал Трумин Стонар снова посмотрел на часы.
Увы, это было всего на семь минут позже, чем в последний раз, когда он смотрел, что казалось невозможным, учитывая железную волю, с которой он останавливал себя — десятки раз, конечно! — от того, чтобы за это время снова вытащить их из кармана.
Он фыркнул от собственного беспокойства, задаваясь вопросом, каково это было для людей под его командованием, которые ждали того же события. Армию Хилдермосс было не сравнить с отчаявшимися, численно уступающими и истощенными силами, которыми он командовал прошлой весной. Горстка голодающих, измученных полков была преобразована в шесть стрелковых дивизий, поддерживаемых шестью полками драгун Сиддармарка, и если их снаряжение оставалось чуть хуже, чем у их союзников-чарисийцев, оно было намного лучше, чем когда-либо могла похвастаться армия республики Сиддармарк. Каждый из его восьмидесяти тысяч пехотинцев был вооружен винтовкой со штыком, более трети из которых заряжались с казенной части; каждый из его двенадцати тысяч драгун был вооружен винтовкой или нарезным карабином; а его дивизии были оснащены более чем двумя тысячами минометов и почти шестьюстами полевыми орудиями. По общему признанию, полевые орудия по-прежнему были морскими тридцатифунтовыми и четырнадцатифунтовыми пушками, установленными на полевых лафетах, предоставленных Чарисом, а не четырехдюймовыми нарезными орудиями, которыми оснащалось все больше и больше полков полевой артиллерии ИЧА, но они все равно мощно усилили его артиллерийский парк.
И если у него не было ни одного из полевых нарезных орудий чарисийцев, он знал, где он мог...
Ракета взмыла ввысь над предрассветной чернотой озера Виверн.
* * *
— Сэр! Полковник Оливир!
Бринтин Оливир выпрямился в своем походном кресле, расплескав на тунику половину своей скудной чашки драгоценного горячего какао. Было всего пять часов, все еще далеко до восхода солнца на севере в это раннее время года, и он наполовину задремал за своим спартанским завтраком, позволяя своему разуму мечтать о доме, о своей жене и трех сыновьях.
Он тихо, но с чувством выругался, пролив какао, но больше из-за собственной неуклюжести, чем из-за своего помощника. Лейтенант Дантас был с ним с тех пор, как прошлым летом дивизия "Сент-Юра" двинулась на восток. Он не отрывал своего полковника по прихоти, и что бы ни вызвало этот испуганный тон в его голосе, оно вероятно, предвещало нечто гораздо худшее, чем пропитанная какао туника.
Дверь его штабной хижины открылась, и юный Дантас наполовину влетел в нее. Его карие глаза были широко раскрыты, а его обычно непослушные волосы, казалось, встали дыбом во все стороны, когда он резко остановился.
— В чем дело, Тейдор? — резко спросил Оливир.
— Сигнальная ракета, сэр, над озером!
Озноб, который никак не был связан с холодным, сырым утром, начался где-то на затылке Оливира, пробежал по позвоночнику и поселился в его вечно голодном желудке. Каждый офицер в армии Силман знал, что еретики нападут, как только погода позволит им двигаться, но лед на озере Виверн таял уже несколько пятидневок, ускоренных началом весеннего паводка. Оливир, как и большинство старших офицеров епископа воинствующего Барнэбея, помнил те же самые весенние наводнения прошлого года. Лэнгхорн знал, что в это время в прошлом году ущелье Силман было кошмаром из грязи и воды по грудь! Несомненно, это означало, что еретик Стонар так же увяз в грязи, как и армия Силман, и ожидаемая атака должна была произойти с запада вдоль канала Гуарнак-Айс-Эш.
Однако, по-видимому, это не означало ничего подобного.
Он поставил чашку обратно, вытер салфеткой тунику, другой рукой потянулся за верхней одеждой и направился к двери. Позади него Дантас задержался ровно настолько, чтобы забрать пояс с мечом своего полковника, а затем поспешил за ним.
Оливир выскочил на открытое место, все еще вдевая руки в рукава одежды. Сигнальная ракета, о которой сообщил Дантас, парила высоко в небесах, дымясь и пыхая в синей ярости под одним из зонтиков, которые еретики использовали, чтобы держать их. Внезапная вспышка света сделала темноту над озером еще более непроницаемой, но, очевидно, эта штука была запущена не более чем в нескольких тысячах ярдов от грязных, полузатопленных окопов 1-го полка. Это означало, что стреляли откуда-то с озера, и полковник обеими руками прикрыл глаза от яркого света, вглядываясь в эту черноту в поисках того, что, как он знал, должно было быть где-то там, гадая, что задумали еретики.
Какого черта они вообще делают здесь, на восточной стороне озера? — Эта мысль обожгла его мозг. — Они должны были бить епископа Жэйсина, а не нас!
Узкая водная щель, соединявшая восточную и западную части озера Виверн, была едва ли шириной в шесть миль в том месте, где ее пересекали мост и дамба, прежде чем епископ воинствующий Барнэбей приказал их уничтожить. Даже сейчас, со всеми наводнениями, она не могла быть намного больше восьми миль в ширину, в то время как от ближайшего удерживаемого еретиками пункта на южном берегу озера до позиций дивизии "Сент-Юра" было не менее тридцати пяти миль. Дивизия "Сент-Тэйдиус" епископа Жэйсина Хауэйла удерживала обломки дамбы, и он получил значительное подкрепление из ограниченного артиллерийского парка армии Силман именно потому, что это была самая уязвимая точка. Несмотря на нынешнее половодье, опоры разрушенной дороги все еще возвышались над поверхностью, что является бесценным преимуществом для пехоты, пытающейся атаковать через водную брешь, или для инженеров, пытающихся преодолеть ту же брешь по пятам пехоты. Так почему же?..
Милый Чихиро!
Оливир отшатнулся на целый шаг в явном удивлении, когда еще дюжина ракет — нет, еще дюжины ракет! — устремились в небеса. Они образовали дугу, которая, должно быть, была по меньшей мере в четыре или пять миль в поперечнике, сверкая в темноте, как стая проклятий, когда они с воем поднимались вверх по круто наклонным траекториям. Полковнику хотелось броситься лицом вниз, прижаться к земле, как кролику или белке перед криком охотящейся виверны. Ему удалось этого не сделать только потому, что он знал, что все глаза, которые не были прикованы к этим ракетам, вместо этого наблюдали за ним. И поэтому он заставил себя выпрямиться, наблюдая, как поднимаются эти дымящиеся линии света, хотя и сомневался, что кого-то обманывает.
А потом начали рваться ракеты, и кровь Бринтина Оливира превратилась в лед. Это были не сигнальные ракеты; это были осветительные ракеты еретиков, и их свет струился по позициям его полка.
— Стоять! Стоять!
По крайней мере, его сержанты и младшие офицеры были начеку, — отстраненно подумал он. — Глубоко укоренившийся рефлекс тренировки и ответственности держал их за горло, заставляя выполнять свой долг ... независимо от того, принесет ли это вообще какую-то пользу или нет.
Он встряхнулся. Если они могли выполнять свой долг, то он, черт возьми, вполне мог выполнять свой, и он повернулся и бросился к своему командному пункту с лейтенантом Дантасом по пятам.
* * *
— Хорошо, мальчики! — крикнул коммандер Жорж Паркмин. — Покажем этим ублюдкам, что мы здесь!
Вряд ли это был правильный, профессиональный способ передать приказ, но Паркмину на самом деле было все равно. Он взял на себя подготовку, которую полковник Мартин Мкуартир начал задолго до того, как в августе прошлого года барон Грин-Вэлли вышел из ущелья Силман и направился к озеру Грейбек. Для морского офицера было довольно странно находиться в восьмистах милях и более от ближайшей соленой воды, но Жоржа Паркмина это вполне устраивало.
Флотилия бригов, шхун и штурмовых катеров, которую он и его отряды моряков и сиддармаркских плотников строили всю зиму, раскинулась в темноте по обе стороны. В конце концов, было проще построить лесопилку и лодочную верфь в Энанэсберге, в восьмидесяти милях выше плотины Сирэйбор, чем перевозить суда через плотину. Перетаскивание тяжелых морских угловых орудий за такую дамбу было достаточно монументальной задачей, хотя это стало более маетным, чем трудным, как только у Мкуартира были установлены отвесные опоры для подъема тяжестей. Оттуда их переправили баржами в Энанэсберг, где их ждали готовые суда с малой осадкой.
Нарезная шестидюймовая угловая пушка или одно из еще более тяжелых десятидюймовых гладкоствольных орудий представляли собой огромную массу вооружения для чего-либо плавающего с достаточно малой осадкой, чтобы проложить себе путь через материковые каналы, но прочные обшитые досками бриги справлялись с этой задачей. Ни один из них не мог нести больше двух огромных пушек, но Паркмин построил двадцать пять таких. Каждый из этих двадцати пяти кораблей стоял на якоре в слегка неровной линии, протянувшейся к востоку и западу от "Гринейд", его флагманского корабля длиной в сто футов. Они стояли на якоре на шпрингах и тщательно нацеливались, пока сверкающие ракеты освещали их цели на берегу. Орудийные расчеты были готовы, нетерпеливо ожидая, когда "Гринейд" откроет огонь, а артиллеристы "Гринейд" ждали только разрешения Паркмина.
