— Петр Сергеевич, а чем вы занимаетесь? Кто вы по жизни?
— У меня свое кафе, — процедил оборотень. — Что вам от меня надо?
Я присела рядом с ним и вытянула ноги.
— Действительно, а что мне от вас надо? Вот смотрите, откуда-то я узнала ваш телефон, так?
— Кстати, откуда?
— Мне его дали. И сказали, что вы — оборотень.
— И кто же вам его дал?
— Он не представился, — припомнила я тот разговор. И соврала. Имя всплыло в моей па-мяти почти моментально. Казачев Валентин Дмитриевич. Точно! Как хорошо иметь та-кую память, как моя. В ней ничего не задерживается на поверхности, а все отправляется на полку, откуда и извлекается по мере надобности.
— Вы мне врете, — уличил меня оборотень.
— Ну и вру, — легко согласилась я. — А кто сказал, что я обязана делиться с вами информа-цией?
— А кто сказал, что я что-то скажу вам?
— Скажете, — пообещала я, смотря на него нехорошим взглядом. — Еще как скажете! Вы что думаете, меня сейчас моральные принципы остановят!? Так у меня их нет! Для меня все обстоит просто. Вы — враг. А с врагом надо поступать решительно. Уничтожать. Можно — медленно и мучительно, можно — быстро. Я просто отволоку вас в ванну и буду пытать.
— Юля!
— Что!?
Два голоса слились в один. Я посмотрела в глаза Даниэлю.
— Ты же не думаешь, что я злая?! Я не злая, но Андрэ сейчас пытает Бориса и Вадима. А если я ничего не сделаю, он возьмется и за Мечислава! Я не могу этого допустить! Не могу!
— Он тебе так дорог?
Я сверкнула на вампира глазами. Нашел время!
— Мне моя жизнь дорога! Или ты уже забыл!? Сам знаешь, чем мне Мечислав дорог! Уж никак не его выдающимися способностями и достоинствами!
У Даниэля хватило совести опустить глаза.
— Извини. Но все же — пытка...
— Предложи другой способ.
— Можно поговорить по-хорошему.
— Можно. Петр Сергеевич, вы разрешите мне называть вас просто по имени?
— Первый раз вижу вежливого палача! — огрызнулся оборотень.
— А я по профессии — биолог. Вам ведь не придет в голову извиняться перед аскаридой? Или лягушкой? Или сердиться на них? Вы абсолютно спокойно выпотрошите и ту и ту.
Мне удалось удивить оборотня.
— Называйте, как хотите.
— Отлично. Петя, вы знакомы с вампиром по имени Андрэ? Князем города.
— Нет.
— Врет, — тут же определил Даниэль.
Я укоризненно взглянула на оборотня.
— Петя, как вам не стыдно! Вы же знаете, что вампиры легко определяют, врете вы или говорите правду! Кстати, а как именно? Даниэль, ты мне не объяснишь?
— Все просто, Юленька. Вампиры, как и оборотни, очень чувствительны к запаху. Стоит человеку соврать, как у него повышается температура, учащается сердцебиение, в кровь выплескиваются гормоны, и меняется запах, идущий от кожи. Так я и определил, что наш друг лжет. Насколько мне известно, оборотни чуть менее чувствительны, но определить когда им лгут, для сильного ликантропа несложно.
— А он — сильный ликантроп?
— То, что ты настолько легко почувствовала его зверя, говорит не в его пользу. Но ты во-обще очень сильная. И твои способности для меня до сих пор загадка.
— А ты не можешь определить, на что я способна через Печать?
— Не могу. Для этого у меня самого сил не хватит.
— Понятно.
Я очаровательно улыбнулась оборотню.
— Давайте продолжим нашу игру в вопросы-ответы. Андрэ вы знаете. Хорошо. А как вы к нему относитесь? Вы лис-оборотень. Вы должны ему подчиняться?
— Должен.
— Не врет.
— И вам нравится ему подчиняться? Да или нет?
— Нет!
— Опять врет, — вздохнул Даниэль.
— Опять врете? Ну что нам с вами делать!? Даниэль, тащи его в ванну.
— Как прикажешь.
Вампир поудобнее перехватил связанного человека и поволок его в ванну, предупредив по дороге:
— Попробуешь дергаться или перекидываться, я тебе горло перерву. А потом до твоих друзей доберемся. Кто-нибудь из них в коммуниста играть не станет. И информацию мы получим. Так или иначе. Не один ты в городе в рыжем мехе бегаешь!
Телефон запищал неожиданно. Я дернулась.
— Взять трубку?
— Не стоит, — Даниэль пристально разглядывал телефон. — Здесь автоответчик. А твой го-лос многим известен.
В трубке что-то щелкнуло.
— Говорит Ковальков. Меня сейчас нет дома. Оставьте сообщение после сигнала.
Трубка пискнула и я услышала мужской голос.
— Алло, Петя, шеф велел к восьми подрулить в 'Карнавал'. Какую-то девку брать будем. Говорят, крутая, как три вампира сразу! Так что собирайся как на войну.
Трубка щелкнула и отключилась. Я закинула голову и расхохоталась.
— Петя, представляете, какая несправедливость! Вы меня только брать собираетесь, а я вот уже пришла! И не уйду просто так!
— Что вам от меня надо!? — сорвался оборотень. Даниэль тут же грохнул им об пол и прижал к горлу лиса нож.
— Не дергайся, а то у меня рука не дрогнет. Я не Юля. Она еще молодая и добрая, а я уже избавился от иллюзий. За триста лет все проходит.
Ликантроп сверкал глазами, но дернуться не решался. И правильно.
— Андрэ вы знаете. А теперь заочно и со мной знакомы. Это меня должны около десяти вечера скрутить в 'Карнавале'. Хотя я туда не пойду. Итак, как вы относитесь к Анд-рэ?
— Он — мой хозяин.
— Понятно.
— Он брал у тебя кровь? — спросил Даниэль.
— Брал.
Вампир опустил ресницы, словно подтвердились его подозрения. Или так оно и бы-ло?
— Тогда понятно.
— Что — понятно? — не въехала я.
— Если вампир берет у кого-то кровь, это очень доверительные отношения, — объяснил мне Даниэль. — Почти как между любовниками.
— Да!?
Вот это новость. Значит у меня один реальный любовник и два — почти? Знала бы я это заранее, черта бы лысого от меня кто-то еще кроме Даниэля получил кровь.
— Поверь на слово.
— То есть кровососание для вампиров равно сексу? — я решила уточнить еще раз.
— Практически. Хотя оргазм при этом испытывает тот, у кого пьют кровь, но и для вам-пира это очень близко к половому акту. При определенных условиях... Юля, давай я тебе все это потом объясню!
— Я не... — Я вспомнила один раз, когда Даниэль брал у меня кровь из шеи, и вспыхнула, но потом все-таки закончила фразу. — Я не испытывала оргазма тогда, в первый и второй раз, когда ты брал у меня кровь, да и с Мечиславом этого не было, и с Борисом.
— Я не подчинял себе твой разум ни в первый, ни во второй раз. А что до Мечислава — ты сама отказывалась и сопротивлялась. Иначе ты бы поняла, какие чувства испытывает че-ловек при укусе.
— И хорошо, что отказывалась, — уши у меня горели. — Ты хочешь сказать...
— Ты угадала. Этот тип предан своему хозяину. И даст разрезать себя на кусочки, чтобы не повредить Андрэ.
— Зоя Космодемьянская-2? Это надо проверить, — решила я. — Тащи его в ванну.
Даниэль повиновался и свалил оборотня в розовую джакузи. Я наклонилась над ним.
— Знаешь, сейчас я попрошу Даниэля держать тебя, а сама буду резать. Медленно и упорно. Сперва я выну тебе все кости из пальцев. Сперва только на руках. Потом кисти, предплечья, плечи... А потом примусь за ноги. Ты — оборотень, ты многое можешь вы-держать и залечить. Но сможешь ли ты отрастить вновь вынутую из тебя кость? Сейчас Даниэль присмотрит за тобой, а я схожу на кухню и возьму там парочку удобных ножей. И займусь левым мизинцем. Я разрежу его вот так, — я провела по его руке пальцем. — Сперва — вдоль по линии, потом опять вдоль, но уже так, чтобы разрез получился крест-накрест. А потом возьму молоток и сломаю тебе кость у самого основания, чтобы легче было ее вынуть. Конечно, у меня не сразу все получится. Я далеко не хирург. И резала только лягушек и рыбу. Но рано или поздно, даже рано... У человека всего-то двести с лишним костей. И я успею научиться.
— Ты не сможешь, — твердо сказал оборотень.
— Неужели? Даниэль, смотри за ним!
Я отправилась на кухню, но вместо того, чтобы искать ножи, села на стул и уставилась в пространство. Ну да. Проще убить, чем пытать. Убить я могла бы. Уже смогла, но тогда я была в шоке, ненависть к палачам подействовала, как наркотик. Смогу ли я убить сейчас? А еще пытать перед этим?
Что бы сказал дедушка? Хотя я и так знаю, что бы он сказал. Он сел бы напротив, по-глядел мне в глаза и спросил: 'Юля, это действительно необходимо? Нет другого выхо-да? И принесет желаемый результат? Если это так, не стоит сомневаться в своих действи-ях. Ты на войне, а не на балу'.
А я в себе уверенна не была. Мне надо было узнать, где держат моих вампиров. А обо-ротень мог это знать. Или мог знать, к кому мне обратиться с этим вопросом. Может можно и как-то иначе. Но как!? Я не знала. Но знала, что бы мне ответил дедушка. 'Юля, если ты приняла решение, то не надо мучиться сомнениями. Враги — всегда враги. Когда на кону стоит твоя жизнь, не стоит стесняться в средствах. Если бы стеснялся я, тебя бы на свете не было.' То-то и оно! Но смогу ли я!? А вот сейчас и проверим. Выбора-то все равно нет! Кто-то из нас двоих должен пытать, а кто-то — держать нож у горла оборотня, чтобы тот не перекинулся. Роли распределились так. Можно и наоборот. Пытать будет Даниэль, а нож держать — я. Можно.
Но это я заговорила о пытке. Это я поклялась, что сделаю все для моих друзей. И если я откажусь теперь — я сломаю в себе что-то такое, чему не срастись. Я потеряю уважение к своему слову. А если буду его пытать? Я стану совсем другой. Какой? Холодной, жесто-кой, злой — не знаю! Что пнем по сове, что сову об пень, а птичку все равно хоронить при-дется. Вот и я в себе что-то похороню. И в одном и в другом случае. Но выбора нет. И ря-дом никого нет. Нет со мной такого человека, большого, сильного умного, чтобы поло-жил мне руки на плечи и сказал: 'Юленька, все твои проблемы гроша ломаного не стоят. Я их сейчас решу. А ты пока посиди в уголочке, отдохни немного...' Но его нет. И может никогда и не будет.
Даниэль, хотя и вампир, но ему не по себе, а за триста лет можно было еще и не к тако-му привыкнуть. Если тебя самого пытают, можно ли сохранить в себе доброту и мяг-кость? Я бы не смогла. Даниэль смог. И я не хочу заставлять его ломать что-то в себе. Я — никто. Он — гениальный художник. Его дело творить, а не громоздить трупы. Да и не сможет он. Не захочет. Проще самой взяться за нож, чем его уламывать. Никто за меня мою работу не сделает. Это как у Атланта. И держать тяжело, и плечи натирает, и надое-ло все до крайности, а только больше этот чертов небесный свод держать некому.
Я решительно сняла с подставки все имеющиеся там ножи. Шесть штук. И направилась в ванную комнату. Даниэль сидел на краю ванны и поигрывал ножом в опасной близости от горла ликантропа.
— Юля?
Я посмотрела на него. Бедный вампир.
— Ты поможешь мне?
У Даниэля глаза на лоб полезли.
— Юля, ты это всерьез!? Ты собираешься его пытать!:
— А что заставляет тебя думать, что я шучу? У них в руках три моих друга. И этот... О! Ты участвовал в налете на дачку Снегирева?!
— Не твое дело! — рявкнул оборотень.
Я и сама не поняла, как и что получилось. Руки сработали быстрее головы. Я полоснула оборотня ножом поперек груди.
— Не смей на меня орать, тварь! — прошипела я.
Даниэль смотрел на меня с ужасом. На красивом свитере оборотня набухала симпатич-ная красная полоса. А я была как под наркозом. Из всех чувств осталось только одно — ярость. ЭТО СУЩЕСТВО посмело повысить на меня голос!?
— Юля!
Я сверкала глазами не хуже вампира. Кажется, я вошла в настроение! Ну, теперь держи-тесь, фашисты!
— Никакая мохнатая тварь не посмеет поднять на меня хвост! Заклей ему рот и держи нож у горла! Если попробует перекинуться — режь!
— Как прикажешь, — Даниэль поспешно заклеил оборотню рот. — Юля, но ты...
— Молчать! — рыкнула я. — Поверни его так, чтобы я руки видела!
И сама себе удивилась. И откуда что взялось? Ведь была такой милой девочкой!
— Слушаюсь!
Вампир послушно повернул Петю на живот и руки оборотня оказались у меня прямо пе-ред глазами. Большие, не слишком красивые, поросшие на сгибах рыжеватыми волоска-ми. И сейчас я должна разрезать эти пальцы... Юля! Не смей расклеиваться! За тобой трое друзей, которым больше не на кого надеяться! Ты осталась! И подвести их ты не мо-жешь! Не должна!
Я отделила от кисти мизинец — и полоснула по нему ножом. Разрез получился не с пер-вого раза. Руки заскользили в крови.
— Даниэль, ты не знаешь, у него перчаток нет?
Я старательно говорила на самые обычные, ничего не значащие темы, чтобы отвлечься от своих действий, чтобы не думать и не ощущать. Любая человеческая эмоция мне была сейчас противопоказана. Если бы я хоть на минуту задумалась о том, что я делаю, со мной бы истерика случилась. Оставалось только прятаться за холодное спокойное любо-пытство. Понимал ли это вампир? Вряд ли. Голос его был спокоен и холоден, с нотками неодобрения.
— Не знаю.
— Надо было по дороге пару хирургических купить. Ну да ладно, так разберемся!
Мои пальцы были все в крови, и резать было жутко неудобно. Но я упорно кромсала па-лец вдоль, добираясь до кости. Главное было не думать, что это живой человек. Ну, пусть оборотень, но живой. И так же способный чувствовать боль. Так же, как и Борис, как Ва-дим, как Мечислав... Лучше думать, что это — курица. А мне надо приготовить филе. Вот так, вдоль, нащупывая кость...
Вырезать кость из живого человека оказалось только чуть посложнее, чем из мертвой курицы. Вампир крепко придерживал оборотня в ванной, чтобы тот не дергался. И, нако-нец, кость мизинца осталась торчать посреди ошметков плоти, голая и красная от крови. Я подумала и кивнула Даниэлю. Искать молоток не хотелось.
— Переверни его обратно.
Вампир повиновался. Лицо оборотня было искажено от боли, а на щеках — две дорожки от слез. Я рванула за ленту, сдирая ее с губ вместе с кожей. Оборотень взвыл, но я не об-ратила никакого внимания на его страдания.
— Будешь говорить!? Или мне молоток поискать!? Я сейчас тебе эту кость обломаю, а по-том за остальные пальцы примусь. Буду мясо срезать по кусочку! А потом еще и прижи-гать! Богом клянусь! Ты мне все выложишь, но будешь в таком состоянии, что проще те-бя убить! А мне этого очень хочется! Так задавать вопросы — или рот заклеить!? Я тебя буду медленно убивать! Обещаю!
Наверное, что-то было в моих глазах. Что-то правдивое, отчего он мне поверил. Да я и сама себе верила. Я бы сделала все, что обещала. Я такая. Оборотень сглотнул и кивнул.
— Спрашивай!
Я очаровательно улыбнулась. Даниэль смотрел на меня с тихим ужасом.
— Юля, ты...
— Я. Подожди, милый. Итак! Какое место ты занимаешь в стае?
— Я второй после вожака.
— ЧТО!?
Теперь опешила уже я.
— Второй после вожака стаи? Даниэль, он не врет!?
— Нет, — угрюмо отозвался вампир.
— Хорошо. Ты участвовал в налете на дом Снегирева?
— Да.
— Там вы взяли два гроба с двумя вампирами. Так!?
— Да.
— И куда вы их отвезли?
— Не знаю!
— Врет.
