Ещё во время ПМВ, Франция щедро банковала лицензиями и клоны этого прибора производились в Британии фирмой «Mullard» где они в известны как «Тип R», в Нидерландах фирмой «Philips» — «Тип E», в Штатах…
* * *
В Советской России, как известно, «Триоды ТМ» без всякой лицензии коопирайтились Бонч-Бруевичем в уже хорошо нам знакомой «Нижегородской радиолаборатории» (НРЛ).
Однако, всё это была детская игра в песочнице!
Оправившейся после двух войн подряд стране, радиолампы требовались уже тысячами. Если на 1923 года Управление связи РККА потребило тысячу штук, то на следующий год было заказано уже шесть тысяч триодов. Ни «НРЛ», ни ленинградские предприятия «слабого тока», такого количества дать не могли.
Что делать?
Рисунок 75. "Радиолина" — первый массовый отечественный радиоприёмник на лампах французской разработки.
Словами Виссарионовича: «Нет такой крепости, которую не взяли бы большевики»!
Особенно, если словами одного сына турецкоподанного:
— Заграница нам поможет!
Наконец, очередь брать лицензию у французов дошла и до Страны Советов.
Средств по-видимому не жалели, поэтому презираемые нами капиталисты — долго не кочевряжились и, после непродолжительных переговоров 31 июля 1923 года был заключен договор о технической помощи между «ЭТЗСТ» (Электротехнический трест заводов слабого тока) и французской фирмой «Compagnie generale de L’Electricite».
По соглашению сроком на пять лет, предусматривалось использование в СССР патентов компании, технической и технологической документации, а также командировка во Францию специалистов треста для полного ознакомления с радиопроизводством на заводах, радиостанциях и в лабораториях.
В частности, предусматривалось и организация производства «Триодов ТМ» на «Ленинградском Электровакуумном заводе», где командированный из Франции инженер А. Куртуа занимался установкой специальных машин и оборудования. В свою очередь, технический директор этого предприятия Ф. И. Ступак — стажировался в течении целого года на французских заводах, занимавшихся производством электроламп и прочих радиокомпонентов.
В результате такого сотрудничества, уже в конце того же — 1923-го года, в СССР был освоен выпуск радиоламп «П-5» и «Микро», долгое время являвшихся основными в советской радиопромышленности.
Худо-бедно, но процесс пошёл и наша «Одна шестая часть суши» хотя бы приблизилась к топу индустриально развитых стран.
В 1924 году советской радиопромышленностью было выпущено в продажу пять тысяч экземпляров детекторных и около 600 ламповых радиоприёмников «Радиолина», оснащённых триодами французского образца. Таким образом, к концу года в стране насчитывалось порядка двадцати тысяч радиоприёмников, половина из которых была в Москве. Ламповыми были всего пять процентов из них…
Ну дык — лиха беда начало!
* * *
«Триод ТМ» и его клоны представляли собой радиолампы общего назначения. То есть в дополнение к первоначальной функции радиоприема, они были успешно использованы в радиопередатчиках. Например, уже упомянутая радиолампа «П-5» советского производства, используемая в качестве генератора радиочастот, выдерживала напряжение до 800 Вольт и могла подавать в антенну радиосигнал мощностью до 1 Вт.
Но был и тревожный звоночек!
В первой половине двадцатого века, техника развивалась стремительно, поэтому «Триод ТМ» недолго оставался «восьмым чудом света». Тем более, что недостатков у него всё же больше, чем достоинств. Он имел нестабильные характеристики, был неэкономичен, непрочен, слишком шумен и недолговечен. И кроме того, срок службы этого прибора времён Великой войны, не превышал ста часов.
Поэтому, хотя во время и после Первой мировой войны, выпуск «триодов ТМ» нарастал и продолжился аж до 1935 года — век радиоламп общего назначения однозначно подходил к концу. Они заменялись специализированными приемными и передающими приборами. В развитых странах Запада этот процесс был завершён в основном к концу 1920-х годов, хотя их выпуск остался в менее развитых странах — таких как Советский Союз и…
Почивающая на лаврах прекрасная Франция!
Надо отдать должное: советское руководство — хотя и поздно, но всё же спохватилось и обратило свой ястребиный взор за океан. Начало процессу «американизации» советской радиопромышленности было положено в конце 1935-го года, когда был подписан договор о технической помощи с фирмой из САСШ «RCA» (Radio Corporation of America).
Как и в более раннем случае с французами, договор с заключенный на срок до конца 1940 года, включал в себя техническую и технологическую помощь в налаживании производства на ленинградском заводе «Светлана» и в подмосковном Фрязино радиоламп в металлических и стеклянных баллонах с октальным цоколем, слюдяных конденсаторов «КСО», композитных резисторов «ТО» и прочего… На воронежском заводе «Электросигнал» началось массовое производство бытовых супергетеродинов «6Н-1» и «9Н-4».
Но имелись в договоре и другие направления сотрудничества.
Например, совместное конструирование бытовых вещательных радиоприемников и налаживание их конвейерной сборки на советских радиозаводах. И даже развертывание в СССР первых телевизионных передающих центров. К 1938 году, в Ленинграде и на Шуховской башне в Москве были запущены американские телепередатчики, положив таким образом начало отечественному телевещанию.
Но самым важным, конечно же, была военная составляющая советско-американского сотрудничества в сфере радиопромышленности.
На основе американских электронных приборах и на американском же оборудовании, уже нашими специалистами были разработаны и запущенны в производство малогабаритные радиолампы с батарейным питанием, известных как «малгабы». На основе их в СССР производилась вся радиоаппаратура, с которой Красная Армия встретила войну и провоевала до самого её победного завершения.
Это пехотные радиостанции «РБ» (3-Р) и «12-РП», танковые «9-Р» и «10-Р», авиационные «РСИ-4» и «РСИ-6».
Сами же радиолампы типа «RCA», производились совершенствуясь — аж до начала 80-х годов 20-го века.
Конечно, после договора с «RCA» наша радиопромышленность поднялась на следующую, более высокую технологическую ступеньку. Другое дело, что в полной мере освоить эту технологию, из-за всяких разных — уважительных и, не очень причин — до войны не смогли…
Что имело самые фатальные последствия после 22 июня 1941 года.
Что привело к послевоенному хроническому отставанию СССР в области электроники.
* * *
Однако, давайте вернёмся в середину 20-х годов!
Из вышеприведённого, вполне объяснимо молчание отечественных мэтров в области радиотехники, сгэпавшихся в ленинградской «Центральной радиолаборатории» (ЦРЛ) при «Государственном электротехническом тресте заводов слабого тока» (ГЭТЗСТ) — объединившим практически все заводы советской радиопромышленности.
Кто как, а я их очень хорошо понимаю!
Буквально вчера они провели долгие и тяжёлые переговоры с французской фирмой «Compagnie generale de L’Electricite», заключили договор сроком на пять лет… Уговорили Советское правительство, то выделило дефицитную валюту на закупку оборудования, технологий и найм иностранных специалистов…
И вот когда на Ленинградском «Электровакуумном заводе» (будущим «Светлана»), был уже освоен выпуск радиоламп по французским образцам — заявляется какой-то Вася и заявляет, что это всё было зря.
Встаньте на их место и проанализируйте свои чувства!
И ещё раз напомню для тех, кто с первого раза на носу зарубку не сделал: так называемый «мастистый» советский учёный — это вам не школьный «ботаник»-зубрила…
Это — боец!
И боец прежде всего не за истину — а за место под Солнцем.
И если «истина» совпадает с возможностью отстоять это самое «место» — он за неё бьётся-борется, аки лев за гарем из львиц.
Ежели нет — топчет её ногами, як чёрный эфиопский носорог.
Я то, в принципе особо не суетился на этот счёт.
Напротив: через «Бухгалтерию 1С» на своём компе подчитывал доход от продажи радиоприёмников с логотипом «Red wave» и, чуть ли не мурлыкая Чеширским котом на Масленицу, поговаривал Васе:
— Не парься, ВВП! Делай, что должно и пусть будет, что будет. А слава тебя найдёт и, благодарные потомки обязательно оценят твой вклад в мировую науку, установив бюст на малой Родине.
Но ему, Энгельс бы его побрал, хотелось — если не всемирного, так хотя бы общесоюзного признания. И причём не в отдалённо будущем, а немедленно. Он втихаря от меня принялся писать во все инстанции, в том числе — в так называемые «компетентные органы» и, что называется — дописался-доигрался… Нет, его не арестовали, не посадили и, даже не положили в одну палату с двумя Александрами — Македонским и Невским — завернув в одежду с очень длинными рукавами.
Его попросту «закрыли»!
В смысле, Советское правительство в полном соответствии с «Приложением № 1», «Положения ЦИК СССР от 12 сентября 1924 года, «О патентах на изобретения»» — «прихватизировало» нашу с Васей стержневую лампу — как «изобретения военно-секретного характера», представляющее важный государственный интерес.
Саму тему тут же засекретили — «закрыли», запретив любые публикации о стержневых лампах. Акционерное общество «Нижегородская радиолаборатория» (АО «НРЛ») ликвидировали, добровольно-принудительно переведя технический персонал куда-то в Ленинград, а само здание передали «Научно-техническому отделу» в составе «Народного комиссариата почты и телеграфа» (НКПиТ).
Всё, приплыли!
Сам же Вася оказался в Москве, в какой-то сверхсекретной «шарашке» — откуда еле-еле под «подпиской» свалил, ибо не поладил с начальством. Мало того, разрушенной оказалась и его личная жизнь, ибо его Аннушка — не захотела расставаться с затянувшей её столичной жизнью, со всеми её соблазнами.
* * *
Опять же: в принципе я на этот счёт особенно не напрягался-печалился. Так или иначе, не мытьём так катанием — но эту «заклёпку» я предкам всё же впарил-всучил, что в конце концов от меня и требовалось. Со стержневыми радиолампами, наши рации-радиостанции станут если не лучше — то по крайней мере не хуже немецких… Следовательно, мою миссию как попаданца прогрессорского типа — можно считать выполненной по части радиоэлектроники. А там предки нехай сами двигаются — чай не маленькие уже.
А вот Вася так не считал!
Для него, это фиаско было воистину сногсшибательным.
В начале лета 1925-го года, он предстал предо мной в Ульяновске — «нищ, бос, наг», разумеется — без определённого места жительства и, с пред-инцестным… Эээ… Пред-суицидным настроением.
На мне тогда и, без него уже порядком смертных грехов висело, поэтому я постарался приободрить Васю, отвлечь его от мрачных мыслей и жутковатых намерений:
— «Неудача, это всего лишь ещё один шанс начать всё заново», дружище! Это не я сказал, это сам Генри Форд — автомобильный король Америки изрёк, а он в таких делах соображает.
Надо сказать, что этот капиталист и миллионер — имел в тогдашнем СССР и даже среди большевистской верхушки — авторитет, если не сродни марксовскому — то очень близко к этому.
За словом должно следовать дело. Поэтому приободрив Васю морально, я постарался занять его чем-нибудь полезным:
— Могу предложить помочь Володи Сифарова с релейными электронно-вычислительными машинами (РЭВМ) в «Вычислительном центре».
Рассказал какая это замечательная штука — то, сё и, отвёл буквально за руку.
На следующий день Василий прибежал ко мне с «рацухой», чем не мало обрадовал:
— Серафим! А что если электронно-вычислительные машины делать не на реле, а на ламповых триодах?
Протягивает мне какой-то листочек:
— Смотри: я тут и логическую схемку уже набросал, а Володя…
Несмотря на его «творчество», я как обрубил:
— Если Володя послал тебя к чёрту, то он был совершенно прав! Лампы имеют очень низкую надёжность и чем их больше в устройстве — тем менее надёжна система в целом. Так что иди работай, Василий и фэнтазируй.
Однако, хотя сами прообразы компьютеров Васю Путина явно заинтересовали, уже буквально через неделю — они с Володей «не сошлись» характерами. ВВП привык у себя в «НРЛ» быть лидером и подчиняться кому-либо кроме меня, ему было как серпом по «причинному месту». И опять он с просящим выражением на лице, предстал передо мной, «как лист перед травой».
Здесь как на заказ одна изрядная проблема созрела.
В «Красном рассвете» уже давно и широко применялась электросварка работающая на постоянном токе. Ртутные выпрямители («игнитроны» по-научному) для сварочных аппаратов я покупал у их изобретателя — Валентина Петровича Вологдина, в бытность того начальником одного из отделов Нижегородской лаборатории (НРЛ). После того же как он уехал в Ленинград работать в Центральной радиолаборатории «Треста заводов слабого тока», поставка этих девайсов прекратилась… Да и не устраивали уже меня ртутные выпрямители по ряду параметров.
А ведь у меня же в планах, не токмо производство сварочных аппаратов постоянного тока для себя — но и на продажу!
Строго посмотрев на ВВП, я:
— Хорошо, Вася! Дам тебе ещё один шанс войти в историю. Но если ты опять раньше времени кукарекать начнёшь…
Тот, прижав обе ладони к сердцу, только и молвил:
— Серафим…!
Аж скупая мужская слеза покатилась по его щеке от переизбытка чувств и, пришлось рявкнуть прерывая «сантименты»:
— Вот только не клянись, я этого не люблю!
Ещё пару секунд посомневавшись, а стоит ли, начал грузить:
— Есть у меня группа ребят, занимающаяся выпрямителями…
Ребята назначенные мной на эту «заклёпку», все как на подбор способные — успехи на лицо. Но как на грех — ни один из них не обладает лидерскими качествами и не имеет соответствующего опыта, что изрядно тормозит работу.
— …Если справишься, страна тебя не забудет и обязательно когда-нибудь выдвинет на соискание какой-нибудь премии, возможно даже международной. Сечёшь фишку, Вася?
— Секу, Серафим.
— Вот и молоток, ВВП!
Коротко ввёл в курс дело, Василий согласился и со всей присущей ему энергией взялся за…
