— Ну да, точно... ладно, — вздохнул я, отводя взгляд от эспера. Пар и вода не были сильной помехой ни моему зрению, ни тем более моему чутью, — впрочем, я как раз хотел поговорить с тобой на очень личную, чтобы не сказать, интимную тему. Что случилось в твоей персональной реальности, после того, как я призвал Огненный Шторм?
— Вы точно хотите это знать, Рин-сама? — уточнила Куроко. Что-то в ее эмоциональной сфере было не так, вот только я не мог точно определить, что именно. Внимание все время соскакивало на другое.
— Да черт побери, хочу! После занимательного путешествия в твою персоналку у меня появились странные желания, особенно в отношении Тоф, — эспер сделала попытку отодвинуться от меня, — и не в том смысле, как ты себе представляешь! Кстати да, надо отдать тебе должное, такая интерпритация выражения "трогать за хвост" мне даже в голову не приходила, пока в твоей голове не подсмотрел... — Куроко немного смутилась, — но я не об этом. Да... Так вот, ничего аморального, но Тоф теперь вызывает у меня просто нездоровое умиление. У тебя, кстати, я тоже замечал нечто подобное, и, судя по тому, что переломов у тебя еще нет, ты не хуже меня понимаешь, как наша маг земли отреагирает на попытку с ней посюсюкать. Итак, Ширай-сан, у вас есть идеи о причинах такого интересного феномена?
— Что ж, как пожелаете, Рин-сама, — вздохнула Куроко, — Когда вы использовали эту странную силу, она уничтожила все и мы оказались в черной пустоте... Моя персональная реальность была полностью разрушена. И мне не оставалось ничего другого, кроме как создать ее заново, заполнив оставшуюся после вашего заклятия пустоту... Но творила я не одна — Рин-сама и Тоф-сама тоже внесли вклад, пусть и неосознанно...
— Так... — протянул я, сосредоточившись на набивании трубки. Я бы не сказал, что Куроко обладает сногсшибательной фигурой, отвечающей всем канонам красоты... но у нее есть какой-то странный шарм. Манера говорить, манера двигаться... даже немного виноватое пожатие выглядывающих из воды плеч несет в себе некий дразнящий оттенок, — что-то такое я себе представлял. Но откуда такие побочные эффекты?
— Меня глубоко задели ваши слова о том, что именно моя одержимость заставляет сестрицу держаться отчужденно со мной... И я очень хотела это исправить, — Куроко снова пожала плечами, заставив меня продержать затяжку чуть дольше необходимого, — Но мое чувство слишком велико, чтобы поддаваться контролю, и за столь долгое время его стало невозможно отделить от моей личности... Так что все, что я смогла — это его расфокусировать — так у меня есть хоть какие-то шансы удерживать себя в руках....
— Та-ак... — снова протянул я, наблюдая, как струйки табачного дыма смешиваются с поднимающимся над водой паром, — под расфокусировкой своей одержимости ты понимаешь увеличение количества объектов приложения или источников генерации?
— Честно говоря, я не до конца уверена, — потупилась Куроко, — все же я первый раз работала со своей персональной реальностью на таком уровне... Хотя уместно ли использовать этот термин, не знаю: Рин-сама и Тоф-сама так же присутствовали и учавствовали в создании... а потому получилась скорее наша коллективная персональная реальность... и, скорее всего, мы все трое являемся как источниками, так и приемниками — вектора эмоций гораздо сложнее рассчитывать...
— Аха.... — протянул я, неожиданно сообразив, откуда растут ноги у моего столь острого осознания присутствия рядом обнаженной девушки, — то есть ты что-то напутала, и теперь твое обожание Мисаки случайным образом распределилось между нами, да еще и перенаправилось с самой Мисаки непосредственно на участников распределения?
— Можно и так сказать, — Куроко слегка покраснела и отвела взгляд в сторону. Впрочем, она и до этого на меня не смотрела, — Но это сработало — хотя я по-прежнему обожаю сестрицу и готова на все ради нее, ее образ больше не ослепляет меня, заставляя терять контроль над собой...
— Хм... что ж, могло быть и хуже. Хорошо, что ни у тебя ни у меня не оказалось склонности к педофилии, — хмыкнул я, — а то Тоф бы нас размазала тонким слоем по ближайшей скале. Но почему я не заметил у нее никаких отклонений?
— Тоф-сама обладает очень сильной волей, — пояснила Куроко, — кроме того, ее сексуальность еще не сформировалась в полной мере, а потому часть испытываемых ей желаний подавляется, оставаясь неосознанной...
— Ага, — снова протянул я, неожиданно поняв, что именно мне кажется странным в эмоциях эспера, — а мы, значит...
— Именно так, — согласилась Куроко с удивившим меня спокойствием. Я хмыкнул идиотичности ситуации:
— Однако, такого эффекта я не ожидал... и как оно, ощущение от столь внезапной смены ориентации? — действительно, положение было идиотским и ироничным одновременно.
— Я никогда не была чистой лесбиянкой, — спокойно возразила Куроко, — просто всегда была слишком сосредоточена на сестрице, так что я бы не назвала произошедшее "внезапной сменой ориентации"... Как ни странно, я чувствую себя гораздо увереннее. Теперь я не следую своим чувствам слепо... Но черпаю из них силы!
— Везет, — заключил я, пытаясь отвлечься и не дать собственному желанию вступить в резонанс с влечением Куроко. Иначе я попросту не смогу остановиться, — я бы тоже не отказался от толики уверенности, тем более накануне битвы...
— Вы неуверенны в своих силах, Рин-сама? — удивилась Куроко, поворачиваясь ко мне.
Я вздохнул и постучал о камень погасшей трубкой:
— В своих силах-то я уверен... а вот в том, как ими распорядится — нет. Я не имел к происходящему в этом мире никакого отношения... но оказался замешан по самые уши. И поскольку я слишком много всего знаю, то просто не могу найти выбор, который будет самым лучшим для всех... Когда узнаешь врага слишком хорошо, то решимость слабеет, — Я набрал воздуха в грудь и, сосредоточившись, выпустил из ноздрей две струи пламени, нагревая уже немного остывшую воду. Не говоря уже о том, что участи, уготованной каноном Азуле, я и врагу не пожелаю... По крайней мере, не пожелаю такой участи человеку, волей судьбы оказавшемуся на противоположной моей стороне баррикад... А самое дурацкое, что я бьюсь над решением того самого парадокса, о неразрешимости которого сам говорил Пиандао! Нельзя сделать счастливыми всех...
— Рин-сама, — Куроко посмотрела мне в глаза сквозь снова поднявшийся пар и заговорила с абсолютной уверенностью в своей правоте, — У меча, которым вы сражаетесь, только одна рукоять. И только ваши руки направляют клинок. В первую очередь важно лишь то, чего хотите вы сами! Не давайте своей доброте сбить себя с пути, — эспер придвинулась чуть ближе. Или это я придвинулся? — Пусть я и поняла, что нужно учитывать желания и чувства других людей, но это не значит, что нужно забывать о своих собственных! Несмотря на все, что вы для меня сделали, я все равно вернусь к сестрице, вернусь домой. Кто бы или что не встало у меня на дороге! И я не потерплю, если вы не ответите достойно на мою решимость своей!
— Договорились, — улыбнулся я, теперь осознанно подвигаясь ближе к эсперу, — Я продолжу следовать своему пути, не смотря ни на что... и даже если это будешь ты, я не отступлю, — дыхание девушки было совсем близко, отчетливо ощутимое даже в горячем и влажном воздухе вокруг. Рациональное мышление прекратило свое бесполезное сопротивление.
— Я тоже, Рин-сама, — Куроко не стала отстраняться. Наоборот, потянулась ко мне.
Над скалами подымался пар, медленно растворяющийся в безветренном ночном небе... Появление кометы Созина неуклонно приближалось.
Глава сорок восьмая. Опьянение мощью.
— Слушай, ты что, решил с честью погибнуть в битве с моей сестрой? — спросил правящий Аппой Зуко. Мы с принцем приближались к северной оконечности страны Огня.
— С чего это ты взял? — удивился я. Попутчиком принц оказался хорошим, не склонным к пустым разговорам. И когда до часа икс оставалось уже не так много времени, мы решили обсудить наши дальнейшие действия.
— Ну, сначала ты гладишь по голове Тоф перед отлетом, — пояснил Зуко, — Хотя не можешь не знать, что она тебе за это отплатит... А теперь ты говоришь, что собираешься сразиться с Азулой сам!
— А, вот ты о чем, — хмыкнул я, — нет, все гораздо проще. Ты ведь и сам знаешь, что когда наконец делаешь правильный выбор, большинство сомнений уходит...
— Ну да... но у тебя вроде не было никаких трудностей с выбором стороны! — подозрительно спросил принц, косясь на меня через плечо. Я успокаивающе помахал рукой:
— И сейчас нет! У меня были трудности, что делать с врагами...
— Врагов нужно побеждать! — твердо ответил Зуко. Я принялся набивать трубку:
— Зуко, одного врага я уже победил — того самого убийцу, что ты пустил по следу Аватара. С татуировкой третьего глаза, помнишь?
— Что?! Он вас нашел!?
— Не всех. В лагере в тот момент были только я и Куроко, — пояснил я, — Так что я его просто по-тихому прирезал и сжег тело, не став беспокоить Аватара столь несущественными мелочами. А ведь мужик обладал уникальным талантом! Возможно, мир многое потерял вместе с ним... Вот только договориться по-хорошему не получилось, а оставлять такого врага в живых было слишком опасно. Но я все равно не слишком доволен результатом.
— И ты не хочешь, чтобы с Азулой вышло так же?
— Ага... Ты, Зуко, не представляешь, как тебе повезло со своим изгнанием, — к моему удивлению, принц не стал огрызаться:
— Теперь — представляю... Если бы не мой дядя, я бы стал таким же чудовищем, как мои отец и сестра...
— Ага. Вот только в одном ты ошибаешься, — хмыкнул я, вытягиваясь в паланкине на спине бизона во весь рост, — Азула тоже не хотела быть чудовищем... Просто за ней дядя не присматривал...
— Ей это было не нужно, — мрачно хмыкнул в ответ Зуко, — мой отец говорил, что она родилась с удачей, а моя удача в том, что вообще родился...
— Зуко, если хочешь прослыть мудрым — цитируй лучше своего дядю, а не отца, — фыркнул я, — ибо Озай — захлебнувшийся в собственной власти и силе самодур, напрочь забывший о других людях... Даже твой дед, Азулон — и тот больше понимал чувства других людей... Хотя прямо скажем, он тоже был не подарок... и, думаю, именно он окончательно извратил идеи Созина...
— Извратил? — саркастически переспросил Зуко, — конечно, Азулон растянул начатую Созином войну на десятилетия, вместо того, чтобы сразу победить!
— Да нет... Тебе Аанг что, не рассказывал, из-за чего вообще война началась? Про несение миру достижений народа Огня и все такое?
— У нас этому всех детей в школах учат...
— Ага. Так вот, как ни странно, но это правда. Созин хотел сделать мир лучше, объединив его под властью народа Огня и поведя к процветанию. Впрочем, все наиболее кровавые войны начинались во имя добра... Просто в процессе светлая цель как-то теряется за потоками пролитой крови... Так что в итоге что Азулон, что Озай уже воевали вовсе не ради того, чтобы объединить прочие народы и привести их к процветанию — и Флот Пепла ярчайшее тому доказательство... Да. Ты, изгнанный своим шибанутым папашей, имел возможность убедиться в том, что все не так радужно, как толкает ваша пропаганда... А Азула осталась дома. С Озаем в качестве примера для подражания и без кого-либо, кто мог бы ей хоть что-то объяснить, может даже поддержать... Ты говорил, она очень одарена. Но чтобы не дать таланту пропасть — требуется много работы. И Азула пахала как проклятая, ваяя из себя идеального мага огня и идеальную дочь своего отца. А что ей еще оставалось, если ваша мать предпочитала нянчиться с тобой?
— Эй! Полегче со словами! — процедил Зуко предостерегающе. Я презрительно фыркнул:
— Что, неприятно? А зря — учись принимать реальность как есть. Я видел некоторые моменты из твоего с Азулой детства. Так вот, когда младшая сестра вынуждена просить мать отпустить старшего брата поиграть с ней — это мягко говоря, не здорово... Я не собираюсь хулить давшую тебе жизнь, но то, что она не уделяла своей младшей дочери достаточно внимания — факт. И ты можешь хоть огнем из ушей фонтанировать, но ничего с этим поделать не сможешь.
Зуко, полыхая негативом, промолчал — возразить ему было действительно нечего. Я перебросил трубку в другую руку и продолжил:
— И плохие черты характера Азулы можно было исправить, если бы кто-то удосужился обратить на них внимание. Но нет, ваша мать предпочла совершить покушение на своего свекра и отправиться в изгнание, якобы защищая тебя... А отца вряд ли интересовало что-то кроме власти...
— Хватит! — взревел Зуко, обернувшись ко мне, — ты может и провидец, но ты не был ни в моей шкуре, ни в шкуре моей матери! Не тебе судить!
— Ах, не мне?! — зарычал я, вскакивая. Порог заразности агрессии — два дециКая — был пройден, — Да даже в твою шкуру влезать не обязательно! Не у одного тебя, знаешь ли, не все гладко в родословной!
Я резко оборвал себя, и, глубоко вздохнув, снова уселся, опершись на борт паланкина:
— В моем родном измерении мир духов зовется Геенна, и населяют его только демоны. Сильнейший из них — мой родитель. И дети ему нужны только как сосуды для появления в материальном мире. Моя мать умерла родами, дав жизнь мне и моему брату-близнецу. Человек, посланный убить запятнанную демоном ведьму, не смог поднять руку на младенцев, и вырастил нас, как собственных сыновей. Вот только силу, — на моей ладони вспыхнул синий огонек, — унаследовал один лишь я. Но отец не хотел, чтобы я был чудовищем, и запечатал ее... До пятнадцати лет меня держали в неведении... И при этом мой младший брат и отец знали, что так не может продолжаться вечно, и готовились... Мой брат, слабак и плакса, которого я привык опекать, тайком тренировался, чтобы защищать меня! И наш старик, даже не связанный с нами кровными узами, сделал все, чтобы дать нам хотя бы относительно нормальное детство... А ведь из-за демонической крови я был наверное ребенком пострашнее Азулы — прекрасно помню, как во время одной из истерик я сломал старику несколько ребер... Но моя семья не стала отрекаться от меня... и потому существование таких семей, как ваша — меня бесит! — снова сорвался на рычание я, — ты сумел найти свой путь, вырваться из этой трясины, поздравляю. А ты подумал, каково твоей сестре? Всю жизнь она следовала примеру отца, оправдывала его ожидания и полагалась только на страх, чтобы управлять людьми вокруг нее. И вот ее замечательный папаша отбрасывает ее в сторону, объявляя себя Королем-Фениксом и отдавая ненужный самому титул Лорда Огня дочери... А те, кого она держала ближе всего к себе, выходят из повиновения, — из разговоров ранее я знал, что в Кипящей Скале все прошло по канону и Мэй помогла Зуко и Сокке сбежать, — Как думаешь, что сейчас испытывает Азула?
Зуко сник. Не скажу, что он со мной согласился, но, по крайней мере, задумался о том, что происходит в душе его сестры.
— Одиночество, отчаяние и страх, скорее всего, — сам себе ответил я, — Потому драться с ней буду я. Во-первых, потому, что думал об этом гораздо больше тебя. Во-вторых, потому, что твой дядя предпочел не сражаться с тем, кто вышел из той же утробы что и он... И я думаю, что тебе следует последовать примеру этого действительно мудрого человека.
