— И как нам вообще начать их убеждать? Мы говорим правду? — спросил Каллум.
— Мы говорим правду. — Мерфи подвинулся вместе со стулом вперед и оперся локтями о стол. — Что еще может кого-то убедить?
— А если они не захотят слушать? — О'Хэнрати покачал головой. — Давайте не будем забывать, что мы говорили Каллуму минуту назад. Заставить высшее руководство и их Пятьсот начальников признать правду, даже если мы сможем это доказать, будет нелегко. Они бы скорее выбросили все улики за борт. И, вероятно, сделали бы то же самое с курьером, если бы не это.
— Мне не нравится ваш намек.
— Терренс, мы довольно сильно раскачали лодку. Во-первых, мы выигрываем самое стратегически важное космическое сражение за последние десятилетия, а может, и дольше. Затем мы разрушаем систему Лиги и отбрасываем нашего врага на годы — десятилетия — назад в плане производства и численности персонала. Затем мы обнаруживаем много дыма — может быть, не от пожара, а от довольно горячих углей — свидетельствующих о причастности ришей. И то, как мы все это делали, включало игнорирование и нарушение директив командования направо и налево, что выставляет людей, которые их издавали, в крайне невыгодном свете. Статус-кво не сможет выдержать всего этого. Он должен измениться, когда наш отчет вернется на Землю. Но что-то подсказывает мне, что система все равно будет бороться за то, чтобы сохранить это на месте.
— Предполагается, что я маленький мальчик, который говорит, что король голый? Или я маленький цыпленок, указывающий на приближающегося убийцу динозавров?
— Трудный вопрос, сэр. Что-то подсказывает мне, что нам придется какое-то время действовать осторожно. Мы вернемся в Нью-Дублин, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок. Думаю, мы довольно быстро почувствуем реакцию центральных миров.
— Именно этого я и боюсь, — со вздохом признался Мерфи.
— Пап, помнишь, ты говорил, что на этом задании мы будем два года просто топтаться на месте? — Каллум указал на свою повязку на глазу. — Ну, я решил, что волнение на самом деле довольно неприятное занятие. Может, мы как-нибудь вернемся к скуке?
— События разворачиваются, сынок, и они уже продвинулись быстрее и дальше, чем я когда-либо предполагал. Нам решать, что делать дальше: взять ситуацию под контроль или быть раздавленными последствиями, которые мы сами же и создали. — Мерфи криво улыбнулся. — Добро пожаловать на флот.
— Да... все прямо как на плакатах.
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
Мерфи смотрелся в зеркало, поправляя парадную форму. Из-за стены донесся топот ног и радостные возгласы.
— Почти пора, — сказал Дьюар, заглядывая в комнату Мерфи. На нем была темно-зеленая парадная форма ополчения Нью-Дублина. — Не беспокойтесь о том, чтобы быть безупречным. Большинство людей уже на пути к тому, чтобы напиться, так что я сомневаюсь, что они заметят, если ваши ленточки будут кривыми.
— На Кранн-Бетаде все церемонии награждения такие? — спросил адмирал.
— Нет, только хорошие. И чем выше награда, тем больше шума. Некоторые просто счастливы, что у них есть повод надраться после битвы, и нам действительно пришлось месяцами ждать вашего триумфального возвращения, чтобы все это началось. Вы же знаете. Почетный гость, герой торжества — вот так?
— Давайте не будем заходить так далеко, — сказал Мерфи.
— Я не гном, но, если хотите, могу шепнуть, что вы всего лишь человек на пути к...
Дьюар замолчал и повернул голову в сторону. Он стоял, прислушиваясь к своему наушнику, и его лицо напряглось.
— Они здесь? — спросил Мерфи.
— Так и есть. — Дьюар потянулся к своему наручному коммуникатору. — Выбор времени не случаен. Я могу задержать их до тех пор, пока...
— Нет. — Мерфи покачал головой. — Они сделали все возможное, чтобы скрыть свое присутствие с тех пор, как прибыли в систему. Они выбрали именно этот момент.
— Ублюдки! Неужели они не понимают, что это значит для нас?
— Лучше приписать что-то глупости, чем злому умыслу, — сказал Мерфи. — Но здесь может быть и то, и другое. Давайте продолжим. Мы не так уж и не готовы к этому.
На мгновение Дьюар выглядел взбунтовавшимся, его рука зависла над пультом связи. Но затем он пожал плечами и кивнул.
— Если они будут вести себя глупо, то так оно и будет, а глупость — это единственное, что никто не может исправить, — он глубоко вздохнул.
— Я знаю, — сочувственно сказал Мерфи. — Поверьте мне, я знаю.
— В таком случае, проходите, генерал-губернатор.
Дьюар придержал дверь для Мерфи, и они прошли по узкому проходу. Он заканчивался пологой лестницей, а тяжелые занавеси закрывали от них шумное сборище, сопровождавшееся звоном столового серебра, бокалов и смехом.
— Ублюдки! — прошипел Дьюар, снова нажимая на свой наушник. — Они...
— Могу себе представить. — Мерфи поднял руку. — Как я уже сказал, они выбрали подходящий момент и выбрали его не по своей прихоти. Мы все будем помнить их за это.
— Как скажете, сэр. — Дьюар расправил плечи. — Не похоже, что вы нуждаетесь в представлении. Просто следуйте указаниям Толмаха.
Они поднялись по ступенькам, и Дьюар распахнул занавеси. На Мерфи упал яркий свет прожекторов, и он шагнул вперед. Толпа взревела, увидев его, и начала ритмично скандировать его имя в унисон, когда он вышел на сцену.
Пока Толмах медленно поднимался с нижнего этажа по еще одной пологой лестнице, его глаза привыкали к ослепляющему потоку света — по большей части, полутемному. Президент стал еще более сутулым, чем раньше. Его трость сильно ударяла по ступенькам, и радостные крики стали еще громче, когда Мерфи потянулся вперед, чтобы помочь ему преодолеть последние несколько ступенек.
Толмах улыбнулся, морщины на его лице стали глубже, и он обнял Мерфи одной рукой.
— Не то, к чему вы привыкли, не так ли, сынок?
Несмотря на витавший в воздухе запах алкоголя, Мерфи не смог уловить его запаха от президента.
— Церемонии награждения обычно проходят более мрачно, — сказал он. — Особенно боевые награды.
— Что ж, вы находитесь на Кранн-Бетаде, и мы делаем то, что хотим. Камеры включены, и это транслируется по всей системе. После этого мы их отключим, так что не стесняйтесь добавить несколько шуток позже. Только не пытайтесь пойти со мной выпить за компанию. Моя печень пережила больше испытаний, чем вы можете себе представить.
— Это не входило в планы, — сказал Мерфи, оглядывая бальный зал. Офицеры флота, космопехоты и ополчения, политики Кранн-Бетада и несколько дипломатов со всего сектора сидели за длинными столами. О'Хэнрати сидел за ближайшим столом, на его лице было написано беспокойство. — Кстати, о планах, Дьюар говорит...
— Планы... они никогда не выполняются. — Президент на мгновение заглянул в глаза Мерфи, затем легонько постучал по своему наушнику и улыбнулся свирепой, бесшабашной улыбкой гораздо более молодого Алана Толмаха. — Я надеюсь, вы готовы, парень!
Мерфи снова открыл рот, но прежде чем он успел заговорить, Толмах повернулся лицом к столам и схватил адмирала за запястье своей рукой из плоти и крови. Он высоко поднял руку Мерфи, и над аудиторией замелькали камеры-дроны. Он щелкнул переключателем на своей трости.
— Кранн-Бетад! — Его слова донеслись сквозь тот же гул. — Среди нас есть мужчина!
— Слушайте, слушайте! — раздалось из зала.
— Адмирал Мерфи спас наш мир от Лиги. В процессе этого у меня чуть не случился сердечный приступ, но думаю, что могу простить его за это. — Толмах сделал паузу, чтобы посмеяться. — Но ему было недостаточно того, что он разгромил Лигу здесь. После этого он загнал их обратно в пещеру и снова надрал им задницы!
Кулаки застучали по столам.
— Крэб Уйсниг священен для нас. — Он прикоснулся к вырезу на своей одежде. — Для многих наших людей это последнее воспоминание о доме перед тем, как они погибнут на войне. Итак, чтобы мы взяли у него, чтобы мы украсили его листом другого... это самая высокая честь, которая у нас есть. Вот почему, Терренс Мерфи, генерал-губернатор нашего дома, настоящим я дарю вам свой серебряный лист.
В зале внезапно воцарилась тишина, когда Толмах коснулся серебряного листа на лацкане своего пиджака. Он потянул, и тот расстегнулся.
Двери бального зала распахнулись, и в них с важным видом вошел капитан Липшен в сопровождении двух федеральных маршалов и полудюжины солдат в армейской броне "хоплон" с эмблемой столичной дивизии.
Это не было неожиданностью, но взгляд Мерфи посуровел. Столичная дивизия считалась элитой армии Федерации, но армия никогда не перебрасывалась на Окраины. В ее высших чинах, даже в большей степени, чем во флоте, преобладали выходцы из центрального мира, и особенно потомки Пятисот. Они были слишком важны, чтобы "разбрасываться" на защиту Окраины. И это было в полной мере справедливо для столичной дивизии, самой престижной и востребованной из всех, которые предлагала армия. Если остальная армия никогда не перебрасывалась на Окраину, то столичная дивизия никогда никуда не перебрасывалась.
Но если Пятистам нужна была вооруженная сила, на которую они наверняка могли положиться, то столичная дивизия была тем местом, где можно было ее найти.
Армейские хоплоны были вооружены, их оружие было опущено, но наготове.
Толпа в замешательстве зашепталась.
— Терренс Мерфи! — Липшен показал конверт кремового цвета. — Моими полномочиями как представителя Федерации, возложенными на меня командованием флота и одобренными для федерального правительства генеральной прокуратурой... настоящим я прекращаю вашу деятельность в качестве генерал-губернатора Нью-Дублина.
Он прошел по центральному проходу, все еще держа в руках документы. Маршалы последовали за ним, один из них неприятно улыбался, доставая из-под туники комплект наручников. Тяжелые шаги армейских хоплонов, следовавших за ними по пятам, эхом отражались от стен в полной недоверия тишине.
— И я также арестовываю вас, — сказал Липшен. — За неподчинение, взяточничество и незаконное присвоение военной техники и персонала Федерации.
Он взбежал по лестнице и направил ордер на арест на Толмаха, как пистолет.
Мерфи только посмотрел на него и чуть приподнял подбородок.
— Это исходит от Фокаидеса? — спросил он.
— И премьер-министра. — Липшен торжествующе улыбнулся. — Давайте не будем устраивать шоу из этого, Мерфи. Снаружи ждет автобус. Сотрудничайте, и я не позволю маршалам надеть на вас наручники перед камерой, когда мы будем выходить.
— Ты, скользкий маленький засранец. — Лицо Толмаха исказилось от гнева. Его голос был тихим, но дроны все еще работали, и слова заполнили тишину.
— Документы в порядке, — сказал Липшен. — Я бы предпочел не привлекать вас к ответственности за препятствование, господин президент.
— Я сделаю больше, чем...
Толмах двинулся вперед, но Мерфи остановил его легким прикосновением к плечу.
— Итак, я сдаюсь. И что дальше? Вы возвращаете меня в Овальный зал, и все, что здесь произошло, замалчивается? Я отправил подтверждение того, что риши поддерживают Лигу. Я разгромил Лигу и погнался за ними, чтобы завершить начатое. Я захватил или уничтожил более пятидесяти сверхсветовых кораблей Лиги. И какова реакция центральных миров? Это... мой арест?
— Мы уже почти перестали быть вежливыми, — холодно сказал маршал с наручниками.
— Ну же, Мерфи. Мы сможем разобраться со всем этим на Земле.
Липшен потянулся к руке Мерфи, но адмирал схватил его за китель и рывком поднял на цыпочки.
— Да, мы разберемся с этим на Земле, — сказал Мерфи. — Но не на ваших условиях — на моих.
Он похлопал себя по ноге свободной рукой, и двери по дальним сторонам бального зала открылись. Дюжина хоплонов космопехоты ввалилась в помещение, держа карабины наготове и целясь в маршалов и их армейских коллег.
— Если вы одеты не так, как я, предлагаю вам уйти. — Громкость внешних динамиков скафандра Логана резала слух, отражаясь эхом от стен бального зала.
Никто не ушел.
— Мер-фи! Мер-фи! Мер-фи!
Скандирование нарастало, как медленно нарастающий гром, и Липшен с трудом сглотнул.
— У меня есть приказ, — сказал он. — Мы... мы вас не боимся.
— Мер-фи! Мер-фи! Мер-фи!
Скандирование становилось все громче и громче.
— Не будьте дураком, — сказал Мерфи. — Возвращайтесь на свой шаттл. Никто вас не остановит. Я отправлюсь на Землю и отвечу за то, что сделал, но отправлюсь на своем корабле, а не на вашей гауптвахте.
Толмах стоял плечом к плечу с Мерфи.
— Мерфи! Мер-фи! Мер-фи!
Поющие голоса заполнили бальный зал, ревя, как разъяренное море.
— Вы блефуете. — На лбу Липшена выступил пот. — Не добавляйте измену к своим преступлениям!
— Это измена только в том случае, если мы являемся частью Федерации, ты, паршивое, жалкое подобие дворняжки! — зарычал Толмах. — На этот раз вы зашли слишком далеко — ты и твои ублюдочные хозяева! После этого Нью-Дублин покончит со всеми вами. И остальной сектор тоже!
Глаза Липшена расширились, и он потянулся к своему оружию. Двое армейских хоплонов бросились вперед.
Толмах ткнул Мерфи острым локтем в грудь, застав его врасплох и заставив отступить на шаг. Старик ударил Липшена тростью по плечу, отчего капитан, вскрикнув от боли, упал на одно колено.
Хоплоны космопехоты проталкивались между столами к маршалам и атакующим армейским хоплонам, в то время как гости расступались с их пути.
— Стоп — стоп!
Мерфи потянулся к Толмаху, но старик выскользнул из его хватки, зарычал на Липшена и снова занес трость.
Раздался одиночный выстрел.
Левый бок Мерфи пронзила боль, когда пуля пробила плоть, и Толмах остановился. На спине у него расплывалось красное пятно. Трость выпала, и он упал навзничь. Мерфи подхватил его, и густая горячая кровь потекла по его рукам, когда он осторожно опустил президента системы Нью-Дублина на сцену.
Еще несколько выстрелов — отрывистый лай карабинов "хоплонов" — разнеслись по бальному залу, заглушая крики нью-дублинцев, бросившихся на пол.
— Ты сделал это! — Липшен стоял над ними, целясь из пистолета в голову Мерфи. — Это все из-за твоего...
На капитана упала тень, и он поднял взгляд, когда над ним навис скафандр Фаэран. Механическая рука стиснула его запястье и пистолет. Металлические пальцы сомкнулись, сокрушив и оружие, и руку, и он закричал от боли, когда она отшвырнула его, как тряпичную куклу, подбросив в воздух, и он рухнул среди перевернутых столов, в то время как остальные космопехотинцы быстро расправлялись с армейскими хоплонами.
— Сынок, — выдохнул Толмах. — Сынок, где мой серебряный лист?
Он тяжело дышал, с каждым словом на губах у него появлялись пузырьки крови.
— Ничего не говори. Мы отвезем тебя к медикам...
— Возьми... возьми мой лист, — прошептал Толмах. — Зажги огонь... в небе, сынок. Скажи... скажи Кормагу, он...
Веки Толмаха дрогнули, и он отвел взгляд.
— Медик! — крикнул Мерфи с горящими глазами, но в бальном зале царил хаос: все больше раненых уносили прочь, а его хоплоны разрывали на части армейских хоплонов.