— Бешенство на твоего зверя нашло! — завизжала одна из баб, хорошо известная в квартале фанатичная кошатница, — А я говорила, предупреждала! Гляньте только, какие у этого чудовища зубы! Бешеный, говорю же вам! И усыпить его надо поскорее, чтобы не разгуливал с такими зубами по улице! Полиция! Где полиция?
— Да сдурела ты, что ли, Мыколовна? Ну какой он бешеный?
— Бешеный и всегда был бешеный! Ты забыл уже, как он моего Тимошу загнал на дерево, и мне спасателей вызывать пришлось, чтобы сняли?
— Ну так это когда было-то? Отучил же! Хоть какую-то из дворовых кошек он у меня гонял в последний год? Хоть чью-то, хоть бесхозную — напомни хоть один случай!
— Вот он, твой случай! — кошатница обвиняюще ткнула пальцем в свежий труп котёнка, — Отучил он, называется! Вот оно, твоё отучение! Как было твоё чудовище злым бешеным зверем, так и осталось! Да где же эта чёртова полиция, в конце-то концов?
— Что за шум, а драки нету? — поинтересовался подошедший Чубук.
— Усыпите эту бешеную собаку! — безапелляционно потребовала кошатница, — И арестуйте её безответственного хозяина! Вы только посмотрите, что творится!
— А что творится-то? — не въехал штаб— сержант.
— Вы что, не видите? — её палец снова ткнулся в труп котёнка.
— Ну, кошеня дохлое. Пёс, что ли, загрыз? Ну так и чего?
— То есть как это, ну так и чего? — кошатница опешила от возмущения, — Собака, наверняка бешеная, растерзала маленького безобидного котёнка, а вам — ну так и чего?
— Во-первых, усыпить пса я не могу — я не ветеринар, — пожал плечами Чубук, — Могу пристрелить, но не вижу причин — где признаки бешенства? Арестовать хозяина тем более причин не вижу — он вполне адекватен. Вы же не натравливали пса на это кошеня?
— Да нет, конечно! Вмешаться просто не успел.
— Ну так и чего вы народ зря баламутите, гражданка? — штаб-сержант обернулся к ней, — Собаки всегда гоняют кошек. Если поймают, то и загрызут — обычное же явление.
— И вы что, так это и оставите?
— Тут вы правы — падаль на тротуаре оставлять не годится. По нему люди ходят. Уберите-ка её, гражданин, за вашим псом.
— Да вы вообще в своём уме?! — взвилась кошатница, — Что значит, уберите? Это же вещественное доказательство! Вы что, и никаких мер принимать не собираетесь?
— Во-первых, успокойтесь. Что случилось, то случилось, и теперь уже этого не отменишь. Во-вторых, какие меры-то и в честь чего? А в-третьих, я сейчас даже и не при исполнении. Было бы что-то серьёзное — вмешался бы, а по пустякам — не вижу причин.
— Да ну вас! Полиция, называется! Михаил! Не прячьтесь, я уже вижу, что вы в форме и при оружии! — напарник и МП-5 на ремне выдали старшего сержанта с головой, — Потрудитесь-ка исполнить ваши служебные обязанности, от которых увиливает вот этот ваш недобросовестный коллега! Полюбуйтесь-ка, что тут творится!
— Да слыхали мы, пани Амельченко, слыхали. Вашу истерику и у самого РОВД было слышно, — Писарев обернулся к напарнику, — Как считаешь, тянет это на арест?
— Ну, военного же положения у нас никто не отменял? — ухмыльнулся тот, — На ровном месте устроила скандал со вздорными обвинениями, оскорбила нашего коллегу, а нас отвлекла от патрулирования по пустяку. Ложный вызов — это уже штраф, а в военное время — пожалуй, тянет и на арест до выяснения.
— Да вы что тут, сговорились все? — кошатница выпала в осадок, — Что это у вас тут за заговор собачников какой-то? Для вас законы писаны?
— Для нас они всегда и были писаны, пани Амельченко, — заверил её Михаил, — Теперь они будут писаны и для вас, кошатников. Нет здесь у нас судей-женщин, которые в том прежнем мире подсуживали кошатникам в нарушение единых для всех законов. И теперь здесь больше вашего беспредела не будет. Нигде в законах не прописано кошачьих привилегий, и никто не обязан разделять вашего пристрастного отношения к кошкам. Вы всё поняли, пани Амельченко?
— Да вы что, с ума все посходили? Здесь же маленькие дети! Сейчас это злобное чудовище котёнка растерзало, а завтра оно так же и ребёнка загрызёт!
— Кто? Рэкс? — первой расхохоталась пацанва, за ними девки, а последней уже и ревевшая ранее шмакодявка заулыбалась.
— Рэкс — хороший и добрый пёс, — согласилась она со всеми, — И никогда никого не трогал. И никакой он не бешеный. Но только зачем он вот этого котика убил?
— И что, вы так и оставите это происшествие без последствий? — кошатница так и не собиралась униматься, — Собака и её хозяин так и останутся безнаказанными?
— Если котёнок — чей-то, то его хозяин как пострадавший может подать в РОВД заявление, — пожал плечами Михаил, — Тогда мы обязаны это заявление от пострадавшего принять и провести по нему какие-то мероприятия. Это ваш котёнок, пани Амельченко?
— Слава богу, нет! Не хватало ещё только, чтобы что-то случилось ещё и с моим Тимошей! Но какая вам разница?
— Разница в том, пани Амельченко, что если вы ещё раз позволите себе скандал устроить на ровном месте, несколько суток ареста за нарушение общественного порядка я вам гарантирую. И сколько суток точно — не знаю, это как начальство решит, но кто за эти несколько суток будет о вашем Тимоше заботиться — тем более не знаю и знать не хочу. А теперь у меня вопрос ко всем — чей этот котёнок... гм... был при жизни?
— Да ничей он, дядя Михаил, — ответила та шмакодявка, — Я всех наших котиков знаю, а этот какой-то новый, не наш.
— То есть, бесхозный дворовый?
— Даже не дворовый, дядя Михаил. Вообще не наш. Приблудный какой-то.
— Точно! Никогда его у нас не было! — загалдела и пацанва, — Точно не наш!
— Вот и прекрасно, — заключил старший сержант, — Тогда, гражданин Семёнов, к вам никаких претензий за отсутствием пострадавших. Единственное только, надо убрать с тротуара эту падаль, пока не завонялась. Сами или Рэкса заставите унести и положить, где взял — это уж на ваше усмотрение. Всё, инцидент исчерпан.
— То есть как это — исчерпан? — опешила кошатница.
— А за отсутствием пострадавших, от которых мы обязаны принять заявление о причинённом им ущербе. А вы, пани Амельченко, за своим кошаком лучше следите. У нас здесь, знаете ли, пожарной лестницы нет, и если он у вас ещё раз на дерево заберётся, нас снимать его оттуда не зовите. Он у вас мышей-то хотя бы ловит?
— Бррррр! Ещё чего не хватало! Я их — даже дохлых боюсь!
— Тем более. И кому он тогда такой нужен? Ни мышей не ловит, ни с дерева сам слезть не в состоянии. Кошак называется! Молитесь, чтобы водопровод уже был в другой раз. Тогда — как в Кривом Роге, водой из шланга с дерева сшибём, — пацанва рассмеялась, — А лезть за ним на верхотуру, чтобы руками оттуда снимать — прошли для нас те времена, и забудьте о них раз и навсегда.
— Она его ещё и избаловала, — сообщил один из пацанвы приятелям, — И чуть что не по-евонному, так орёт, как ненормальный — через стенку слышно. Млять, у нас бы был такой — давно бы уже в машине его постирали на хрен! — рассмеялись и пацанва, и девки.
— Да вы просто фашисты все! — прошипела Амельченко.
— На зубах собачьих ночью кот орёт,
Никому он спать спокойно не даёт,
И поэтому мечтают все о том,
Как скорей бы псам покончить
С этим, естественно, котом! — пропел один из пацанов на мотив песни мышей из старого мультфильма про кота Леопольда, и вся детвора расхохоталась, да и взрослые тоже заухмылялись, а кое-кто и не удержался от смеха.
— Мрази! Гнусные мрази! — взвизгнула кошатница и убежала.
— Мыколовна, конечно, неправа и зря хай подняла, но котика всё равно жалко, — заключила и та шмакодявка, которая ревела, — Рэкс, ну зачем ты его убил?
— Зоя, никто из нас этому и не радуется, — ответил ей старший из пацанов, — Но кошатники с кошатницами реально офонарели, и давно пора поставить их на место.
— Есть такое дело, — согласился Михаил, — И сами охренели от поддержки судей, и кошки ихние любимые безнаказанность почуяли и совсем уж начали путать берега.
— Это точно! — поддержал хозяин Рэкса, — В прошлом году как-то раз выгуливал его в парке, так кошак какой-то не наш на него набросился, и сам-то небольшой, Рэксу на один укус, но наглый до одури, а представляете, сколько вони было бы от тех защитников котиков, если бы я с поводка на него Рэкса спустил? Оттаскиваю его, сам со стыда сгораю от такого позорища, кошака ногой от него отпихиваю, а он ведь вконец охренел, оцарапал мне и ботинок, и штанину. Рассвирепел, да и засветил этой твари носком ботинка в морду — так орёт ещё возмущённо, недоволен, млять! Только когда мы с Рэксом на него попёрли, а я каменюку с земли подобрал — задал наконец от нас стрекача. Так кто Мыколовне потом этой разболтал, хрен его знает, а у ней же на нас с Рэксом зуб ещё за ейного загнанного им на дерево кошака — млять, всех городских защитников котиков тогда на меня натравила, в суд вызывали, так спасибо хоть, ко мне были претензии, а не к Рэксу, а то ведь точно его и к усыплению могли бы приговорить как особо опасного. Штраф-то — хрен с ним, скостили его до приемлемого, когда нашлись свидетели, что кошак первым начал. Но млять, с этим правосудием, у которого кошки и кошатники всегда правы — в гробу я видел эту пародию на законность! Вот честно признаюсь, к кошкам в целом я всегда дышал абсолютно ровно, но вот такую тварь — была бы бесшумная пистоль, пристрелил бы на хрен хладнокровно и со спокойной совестью.
— Такая хрень везде, — кивнул старший сержант, — И на Западе, и в Украине, и в России. Везде кошатники добились особого к себе отношения. Помните тот ютубовский ролик, где мужик выгуливал пса, на того накинулся охреневший кошак, и мужик спустил пса с поводка, а тот, само собой, нагнал и загрыз кошака?
— Помню, конечно. Как тут такое не запомнишь? Жизненная ведь ситуёвина.
— Так знаете, чего кошатники сделали? Обрезали предысторию, и у них он стал начинаться с момента спуска пса с поводка. Типа, ни с того, ни с сего. Мужика чуть было не засудили — спасибо хоть, автор ролика узнал об этом и обнародовал полный.
— Но мужику ведь один хрен влетело?
— Ясный хрен — котика-то ведь убили. А в понимании фанатичных кошатников и благоволящих к ним судей котик священен и неприкосновенен, чего бы он ни натворил. Если он собаке выцарапает глаза — значит, судьба её такая, нехрен было котику на дороге попадаться, а если собака его загрызёт — значит, усыпить гнусную тварь, а хозяина ейного вздрючить так, чтоб другим не повадно было. Справедливость для них — это когда кошак остаётся целым, невредимым и безнаказанным за любые свои выходки. Есть вменяемые и среди кошатников, но есть и подленькие сволочи, для которых ради процветания котиков любые средства хороши. А в результате собачники затерроризированы ими и охреневшим от безнаказанности кошакам никакого действенного отпора дать не могут. А те просекли фишку и от бесхозных дворняг как ныкались, так и ныкаются, поскольку от них и ответку схлопотать можно, а вот на собаке с хозяином оторваться безопасно, он-то спустить её на них не рискнёт, а наоборот, удержит. Отчего же и не напасть на такую, когда это ничем не чревато? Полно было таких роликов.
— А где, кстати?
— Да в основном на сайтах самих же кошатников. Они же просто млели от всех подобных свидетельств героической отваги своих любимых котиков. Они гордились ими и хвастались. Чем крупнее и зубастее оттаскиваемая перепуганным хозяином собака, дабы даже случайно охреневшего кошака не куснула и неприятностей этим на него не навлекла, тем большие восторги вызывал у кошатников такой ролик. Как очередное доказательство, что эти собаки ни на что не годны, и вообще, этих свирепых и опасных тварей истреблять надо, а вот их милые и безобидные котики — это ещё и сила, оказывается. И непобедимая, поскольку побеждать её — дураков нет. Все собачники давно вызубрили, что в конфликте с кошкой любая собачья победа — себе дороже выйдет.
— Слава богу, для нас этот театр абсурда наконец-то кончился. Да загребали же на хрен, особенно за последнее десятилетие! Вот понимаю, что в целом этот наш провал к дикарям — хреново, и для меня вместе со всеми, но как собачник я от него в выигрыше. До чего нас эти, млять, кошатники грёбаные довели! Испохабили, млять, нашу современную цивилизацию! Ну, не только они, конечно, и не столько они, но и они тоже. Ладно, всё это в том мире осталось, и хрен с ним. Рэкс! Ты зачем эту падаль сюда принёс? Сам принёс — сам и обратно отнеси, где взял! Или мне за тобой её убирать прикажешь?
— Обождите-ка, Геннадий Николаич! — никто и не заметил, как к месту событий подошла и Никифорова, — Дайте-ка и мне взглянуть на вашего безвинно убиенного.
— Амельченко и вас уже настропалила, Клавдия Семёновна?
— Ну, так уж прямо и настропалила! — усмехнулась биологичка, — Что я, не знаю нашу Мыколовну? Но визжала — да, как будто её саму свора бродячих собак на части рвёт! — все рассмеялись, — А поскольку я знаю и вас, Геннадий Николаич, и вашего Рэкса, сразу поняла, что кошка была не наша, а какая-то чужая.
— Клавдия Семёновна, всё равно котика жалко! — заныла шмакодявка.
— Зоя, с этим никто и не спорит. Жаль, конечно, что так вышло, но это природа. Кошки с собаками — естественные враги, и не любить друг друга для них в порядке вещей. Нападать на наших дворовых кошек Геннадий Николаич отучил Рэкса, но их он по запаху знает и различает всех, а если появляется какая-то новая, незнакомая ему, то это — враг.
— Так котик же маленький. Ну какой из него враг?
— Зоя, ну что ты хочешь от собаки? Это же не человек. У собак всё проще — есть свои и есть чужие. Своих кошек, хоть они ей и неприятны, она не трогает, зато все чужие кошки — её законная добыча. Ну, если хозяин не запретит. Геннадий Николаич вмешаться и запретить — ну, просто не успел. А кто мог ожидать, что здесь чужой котёнок появится? Так, так! А выглядит он интересно. Зоя, а раньше он никогда здесь не появлялся?
— Нет, Клавдия Семёновна, в первый раз его вижу.
— А вы, ребята и девчата, никто его не припомните? Может, мелькал в какие-то из этих дней где-нибудь в парке или возле Дворца?
— Да нет, Клавдия Семёновна, — ответил старший, когда детвора переглянулась меж собой и обменялась отрицательными кивками, — Из нас никто не видел, да и собаки его учуяли бы, да погнали, и тогда знали бы и мы. Не было его ни раньше, ни в эти дни.
— Спасибо, дети, вы мне очень помогли, — поблагодарила их Никифорова, — Ну, собственно, что и требовалось доказать, — это она пробормотала уже себе под нос, достав из чехла смартфон и сфотографировав труп котёнка с разных ракурсов, — Всё, я закончила, Геннадий Николаич, спасибо и вам, можно убирать.
