Завизжала Инча. Строй героев беспорядочно колыхнулся и буквально разлетелся на куски. Осквернённые разорвали его на куски, хотя сопротивление ещё продолжалось. Жнец ценой собственной жизни вырвал потерявшую сознание Судью из-под решающего удара Хозяина Тумана. Кремень проложил кровавую дорогу сквозь толпу зомби и вынес Ораю к дальнему концу залы, куда ещё не добрались зомби, Арстия уже хлопотала над своими нитями.
Всё это хорошо — Судью спасать надо. Вот только бой-то не кончился. А мы остались без командующего. Без светоча. Без опоры. В прошлый раз такое произошло в Белой Роще, и мы вынудили героев подписать перемирие на своих условиях. В этот раз никакого перемирия не будет.
— Отступаем! — заорал я. — Кто может, уходят на второй этаж! Остальные к тайному капищу!
Удивительно, но меня послушали. Десятка полтора героев вслед за Инчой и Кремнём бросились к капищу, остальные более или менее организованно отступили к лестнице. Одному из отрядов отрезали дорогу, и герои погибли под атакой Хозяина Тумана, но забрались с собой ещё много проклятых. Нас осталось не больше пяти десятков, многие были ранены...
Я прикрывал отступление к тайному капищу. Отравленная сабля и жало Комка сеяли смерть. Дымящиеся от яда осквернённые завалили пол. Мы бы спокойно отступили и продолжили оборону — пока место, где будет открыт портал, контролируется нами ещё ничего не потеряно, мы ещё сможем получить подкрепление, пусть и через восемь долгих часов... Но буквально в паре шагов от двери меня накрыл вихрь клинков, принадлежащих Хозяину Тумана. Плеть со стальными шипастыми шариками на концах прошлась по моей ключице, превратив открытый участок шеи в кровавую кашу. Быстрый удар великолепно украшенной, но заржавленной, сабли отсёк две пасти, принадлежащие Комку, и это было куда больнее, чем разорванная кожа на шее.
Проход в тайное капище запечатали магией и принялись баррикадировать заранее заготовленными камнями и предметами. Всё верно. Для них главная — Судья. Пока жива она, есть шанс. Моя смерть никого не волнует, даже на портал им плевать. Пусть им придётся возвращаться через мёртвые земли, занятые противником, они всеми силами будут стараться спасти Ораю. Да, у них появится куча лишних хлопот, но Судьёй ради какого-то Палача они рисковать не станут.
Мне удалось отступить к двери. Хозяин Тумана начал играть со мной, не торопясь убивать. Что ж...
Я закатил глаза и отдался окружающей меня Злобе. Теперь можно наплевать на всё, я остался один, кругом только враги, а значит, можно убивать всех, кто попадётся под руку.
Я купался в Злобе. Она пронзала меня, проходилась сквозь моё тело и возвращалась, чтобы течь по моим венам. Я уже испытывал что-то подобное, вот только не помню где и когда. Да и картина похожая — груды тел под ногами, только замороженных, куча противников перед глазами.
Нет уж, убийцы так себя не ведут. Самопожертвование? Прикрыть отступление? Только если это выгодно. Только если это приведёт к убийству врага. Можно сдохнуть, все мы смертны, но враг должен умереть первым. Если это достойный враг, конечно. И сейчас у меня был такой.
Толпы проклятых прут к двери, которую я хотел оборонять. Плевать на это мясо. Другая ломится на второй этаж. На этих тоже плевать. Передо мной настоящая цель.
— Привет, брат, — сказал я, сплёвывая кровью.
— У тебя остались силы? — истерично спросил Хозяин Тумана.
— Меня питает та же сила, что и тебя. Иногда.
Я сорвался с места и нырнул под выставленные руки моего врага. Пасть Комка выдрала из одной нож и вонзила его в раскрытую ладонь. Сабля срубила кисть с плетью.
— Я-то думал, откуда ты всё это берёшь.
— Ты кто такой? — взвизгнула моя цель.
— Палач. А Судья уже вынесла тебе приговор.
Копьё проткнуло моё правое бедро, но я даже не обратил на это внимания. Да и боли почти не было. Я выдрал копьё с куском мяса и вернул его хозяину, воткнув в сплетение рук.
— У меня самого есть карман, знаешь? — сказал я. — Только поменьше. И я не прячу в него части своего тела, как трус.
Мой левый глаз светился красным. Благодаря ему я видел энергетические нити, связывающие десятки карманов с физическим миром. Часть была пуста — оружие из них Хозяин Тумана уже использовал. Другая часть пустовала по причине того, что плоть, спрятанную в них, сжёг Свет Судьи. Но большинство ещё ломились от содержимого — плоти самого Хозяина и стали, дерева и камня его оружия. Я разрубил одну из нитей, и в кровь на полу со звоном высыпался ворох ножей. Второй удар и искалеченная нога валился рядом с ножами.
— Больно!!! — взревел Хозяин Тумана, подаваясь назад. — Больно!!!
— Мне тоже, — сказала маска на моём лице. — Но только смерть принесёт нам облегчение.
Мы схлестнулись в центре залы. Проклятые держались от нас подальше, у них были другие дела. Зазубренный топор разрубил мою маску, даже сквозь шум битвы я почувствовал, как хрустят мои зубы, как лопается нижняя челюсть. Но Хозяин Тумана заплатил куда больше — в кровь валились его куски, и уже нельзя было отличить его органы от чужих. Я добрался до его настоящего тела. Где-то там, чуть глубже, скрыты сердце и голова. И я обязательно до них доберусь.
Мы разошлись. Хозяин Тумана начал двигаться куда медленней, в багровом мареве, скрывающем его тело, появились дыры. Я старательно сращивал челюсть, но враг не дал мне на это время — едва придя в себя, он напал. Мы снова сошлись в битве.
И разошлись. Я остался стоять на правом колене — из бедра хлестала кровь, судорожно сокращались вывернутые наружу суставы. Мой противник выл, расплёскивая кровь, его кишки, неестественно торчащие из, фактически, пустого места, волочились по полу.
— Не хочу! Не хочу! Не хочу! Не хочу страдать!
"Подойди ко мне, и я лишу тебя страданий", — сказал я ему мысленно. Вслух я мог только бессмысленно мычать.
Но он услышал. С трудом подался вперёд и навалился всем телом. Мы покатились по полу, налетая на мёртвые тела, погружаясь с головой в кровь. Врезались в стену, на миг замерли, а после вновь заскользили по полу. Это продолжалось до тех пор, пока жало Комка не вошло в сердце Хозяина Тени и не впрыснуло в него остатки яда.
По телу моего противника прошла судорога, и он осел на полу храма бесформенной грудой останков. Я с трудом поднялся, опираясь на саблю, как на трость, попробовал сделать шаг, но ноги подломились, и я ничком повалился на поверженного противника. Туман рассеивался, больше неоткуда пить силы... а я ещё стольких не убил... Я заскрёб пальцами, стараясь подтянуться к ещё живому проклятому, валяющемуся всего в паре шагов. Нужно вцепиться зубами в его глотку. Не выйдет — нижняя челюсть не слушается. Нож... воткнуть нож ему в сердце... Не выйдет — я потерял всё оружие. Комок... Нет, и он спит, спрятавшись в руке.
Неужели я бесполезен?
Злоба стремительно вытекала из моего тела вместе с кровью. Сейчас меня затопчут осквернённые, обглодают моё тело и бросят бесформенной мёртвой куклой. Вот-вот придёт смерть. Я уже слышу её — топот десятков ног.
Вашу мать, как больно-то! Я тоже не хочу страдать! Где же ты, избавление? Я ведь хочу обратно, на север, в тёплый туман Озера Мертвецов, на собственный плащ, и чтобы к моему разгорячённому боку прижималась холодная гладкая кожа Топлюши. Чтобы её тонкие пальцы скользили по моей груди, чтобы дыхание щекотало кожу... Хочу туда, где был счастлив, действительно счастлив, а не искал успокоение или отдушину.
Моё тело кто-то поднимает с пола и грубо швыряет. Вот и всё? Не будет портала. Не будет прорыва. Мир погибнет? А мне-то уже что до этого? Я уже там, там, с Топлюшей, сжимаю ладонью её упругую грудь, целую её...
Приди, избавление! Быстрее! Не нужно боли! Хватит! Я устал! Так устал...
Но боль, казалось, начавшая угасать, вновь возвращается, превысив все мыслимые пределы. Она-то и швыряет меня обратно в действительность. В действительности нет Топлюши, только груды тел, беспорядочно наваленные на полу, а между ними плещутся лужи крови. Чьи-то пальцы безжалостно хватают меня за лицо и с жутких хрустом ломают наросшие на нижней челюсти хрящи, вправляя и соединяя разрубленную кость. Грубые руки крутят меня и срывают одежду. Я почти ничего не вижу — на лице спёкшаяся кровавая корка.
— Мы победили! — орёт кто-то на моё ухо. — Победили! Ты победил, слышишь? Только не подыхай ты, ублюдок! Слышишь? Не подыхай!
И что? Плевать мне на какую-то победу. Верните меня на север. Верните!
Но вместо этого меня грубо швыряют на твёрдый мол. Шершавые пальцы счищают кровь с глаз. Я вижу над собой изуродованную рожу Мёртвого, а рядом с ней лицо Арстии. Мою кожу на подбородке стягивают в горсть, а потом она начинает гореть.
— Не вздумай мне тут умирать, — говорит чей-то слабый голос слева.
Я не знаю, кто это, но понимаю, что кто-то знакомый. И близкий.
— Верните меня на Север, — невнятно прощу я сквозь сжатые челюсти.
— Вернём, — шипит Арстия, — вот только закончим дела на юге.
— Хорошо, — говорю я и закрываю глаза.
Бойня III
Опять я стоял посреди Тьмы. Вот только в этот раз она не была полной, в ней угадывалась серость, или, если угодно Тень. А Тень возникает только там, где есть Свет. Я видел абрисы странных предметов, беспорядочно сваленных в кучу. С трудом различал свою правую руку, видел, как она сжимается в кулак и разжимается. А вот левой руки у меня не было. Практически не было, остался лишь небольшой кровоточащий ошмёток длинной сантиметров в десять, с торчащей из него обломанной костью.
— Где я? — спросил я у вещей, валяющихся передо мной, но они промолчали.
Странно. Я думал, что они ответят.
Я приблизился к свалке и принялся разгребать предметы. Кожа, бумага, кость, дерево, железо... Какая-то несусветная хрень, сделанная сумасшедшим. Но когда в мои руки попало что-то отдалённо напоминающее птичье крыло, выполненное из скальпа, натянутого на костяной каркас, я понял, что это. Неумело сделанные детали планеров, воздушных змеев и даже какое-то подобие самолётов на ручной тяге.
— Комок! — сказал я во Тьму. — Ты здесь?
— Да, — раздался низкий неприятный голос.
Обернувшись, я увидел его. Я мог различить каждую деталь его лица, каждую впадину между рёбрами, будто его фигура была освещена или обрисована серым на чёрном фоне. Сразу стало ясно — это мой двойник, только жутко уродливый, с деформированными чертами лица и костями, неестественно большой левой рукой. Нет, рука на самом деле была нормальной, если бы принадлежала взрослому мужчине, а не карлику ростом в метр двадцать.
— Это твои самолёты? — спросил я. Сейчас это было куда важнее всего остального.
— Да.
— Куда ты пропал?
— Я размышлял.
— И что надумал?
— Пока — ничего. Я всё ещё размышляю.
— О чём?
— О ком. О себе, о тебе, о нас. О Синеглазке. Ты знаешь, что она носит под сердцем моего ребёнка?
— Нет. Я думал...
— Да-да. Ты дал семя, но перенесло оно мою Тьму.
— Поздравляю?
— Не с чем. — Комок впервые пошевелился, махнув левой рукой. — Я — никто. Кусок тебя. Кусок Тьмы. И в то же время чужой и тебе, и Тьме.
— Мы что-нибудь придумаем.
— Возможно. А может, и не придумаем.
— Мы постараемся.
— Я стараюсь, — ответил Комок, делая ударение на "я". — У тебя другие заботы.
— Я знаю.
— Знаешь? — фыркнул карлик. — Ни хрена ты не знаешь, Палач. Ты же сдался. Чуть не угробил нас. Не в первый раз. Я помню эту Топлюшу. Можно сказать, я тоже занимался с ней любовью. — Он поднял левую руку. — Я помню прикосновения её кожи.
— Зря ты мне это говоришь, — сказал я с угрозой.
— Да мне плевать. Потому что в следующий раз ты опять решишь пожертвовать собой. А когда раны будут слишком болеть, ты решишь, что лучше умереть. Ты человек. — Последнее слово звучало как оскорбление. — Слабый человек.
— Я больше не сдамся.
— Ты говорил это себе много раз. Но ты каждый раз готов сделать это. И знаешь, что?
— Что?
— Когда ты сдашься в следующий раз, я заберу у тебя тело.
— Не посмеешь, — прошипел я, делая шаг к карлику. — Помни, главный здесь — я. Ты лишь орудие.
— Когда ты готов бороться — нет, не посмею. А когда ты решишь, что твой путь окончен — ещё как. Ты убил меня, человек. Видишь мою Тьму? Она перестала быть непроглядной, в ней появились отблески Света Ты убил меня этим. А потом воскресил, совсем другим. За это я тебя ненавижу. За это же я тебе благодарен. А теперь... уходи. И помни, что я сказал тебе. Мне нужно размышлять.
Карлик проковылял мимо меня и устроился в куче обломков. Одним движением левой руки он снял с себя лицо и принялся то так, то эдак прикладывать его к деревянному каркасу. Это продолжалось какое-то время, пока кровавая маска не повернулась ко мне.
— Я сказал тебе уходить.
Я хотел что-то ответить, но не мог — безвольный язык болтался в щели на нижней челюсти. Я шагнул вперёд...
... и провалился во Тьму...
... осветившуюся багряным.
Я тяжело сел в кровати. Настоящей кровати с пуховой периной, пусть и тонкой, даже подушка с одеялом были. Хорошо хоть никаких простыней, иначе я бы умер от неожиданности. Оглядевшись, я понял, что нахожусь в одной из келий храма Корда, а значит, мы действительно победили. Никакого освещения в келье не было, багряные и оранжевые всполохи виднелись из окна или, фактически, бойницы.
В первую очередь я пощупал челюсть. Удовлетворительно — кость срослась почти ровно, зубы восстановились, вот только шрам, наверное, жуткий. Плевать на шрамы. Нога тоже, вроде, шевелится, но с трудом, придётся разрабатывать. А раз ноги у меня ходят, нужно добыть чего-нибудь съестного — в животе как будто год ничего не было.
Я выбрался из-под одеяла. Одежды на мне не было, но я быстро её нашёл — выстиранные лохмотья аккуратно лежали на небольшом столике. Кто-то даже попытался заштопать спину у куртки, но без особого успеха.
Чёрт, сколько же я тогда здесь провалялся? И открылся ли портал?
Последняя мысль будто пробудила меня. Не время искать жратву. Возможно, пожар на улице разгорелся во время очередного штурма... Но тут же я расслабился, окончательно придя в себя. Из храма доносилось множество голосов, слышался лязг оружия и топот ног. Но никакой паники, криков или чего-то подобного. Это не штурм. А раз я слышу кучу народу, значит, портал открылся, даже пока я был в отключке. Проверив свои энергозапасы, я понял, что практически истощён, и что-то продолжает тянуть из меня силу.
Мы победили. Теперь это можно сказать. Но победили лишь в одной битве, а не войне.
Выйдя из кельи, я увидел, что штаб Ораю прямо напротив. Из-за двери доносились голоса, так что туда я и направился.
Народу прибавилось, и парочку из присутствующих я бы с удовольствием придушил за то, что оставили меня наедине с Хозяином Тумана. Ораю с гвардией, Алая, Свей, Репей, Шапокляк и ещё трое незнакомых парней в непривычной одежде. Видимо, те, что пришли с запада.
— А, спящая красавица, — оскалился Репей. — Тебя какой-то зубастый принц укусил за нижнюю губку вместо того, чтобы поцеловать.
