Прогремел новый мощный взрыв, когда "Хеллборы" Родригеса уничтожили Хеймдалль в тот момент, когда показалась его башня. Но девять мелконианских бронетранспортеров шли прямо за большим разведывательным мехом. Они использовали сам взрыв для прикрытия, пройдя через него на максимальной скорости, и огонь хлестал взад и вперед в перестрелке с близкого расстояния между батареей Родригеса и этими легкими бронированными машинами.
Мелкониане победили. Люди Родригеса сразили шесть, но три других превратили противотанковую батарею в разбитые обломки и разорванную плоть, прежде чем артиллеристы смогли перенацелить свое оружие.
Из трех уцелевших БТР высыпала пехота, стреляя из переносного противотанкового оружия малой дальности по своим бронированным противникам-людям. Еще восемь ополченцев Этуотер были убиты — трое из них мертвы, двое при смерти — прежде чем ураганный оборонительный огонь уничтожил мелконианскую пехоту и подбил их машины.
— Майор, у нас еще идут прямо за ними! — крикнул командир ее сенсорной группы. — Здесь они...
Голос резко оборвался, другой значок стал малиновым, и Мэри Лу Этуотер схватила плазменную винтовку мертвого ополченца. Согласно Уставу, винтовка была командным оружием, экипаж которого состоял минимум из двух человек, но экзоскелет силовой брони должен был на что-то годиться... и у нее больше не было никакого проклятого тела, которое можно было бы отправить.
Она пустилась бегом.
* * *
— Толкните их! Они ломаются — так что толкайте их! — полковник Вирэнк Ка-Сомал взревел в свой микрофон, ударив когтистым кулаком по своей консоли. — Идите туда и убейте этих паразитов!
Экипаж его командной машины ссутулил плечи, сосредоточившись на своих дисплеях, на своих тактических схемах. Фанатизм — безумие — в голосе Ка-Сомала обрушился на них, но никто не протестовал.
Никто не хотел протестовать. Может, Ка-Сомал и был сумасшедшим, но он был далеко не одинок в этом. И даже если бы это было так, каждый человек в этой машине знал, что все они обречены. Так почему бы не убить как можно больше их убийц, прежде чем они умрут?
— Там! — рявкнул Ка-Сомал. — Посмотрите туда! На-Рорн сделал это — он прорвал их периметр! Теперь они у нас, так что...
— Входящий!
Ка-Сомал успел повернуться на голос. Успел увидеть свежие иконки, внезапно расцветающие на дисплеях. Успел осознать, что его поиски мести только что закончились.
* * *
Мэри Лу Этуотер резко остановилась, когда ракеты с визгом пронеслись над тем, что осталось от четвертого батальона, резко обогнули выступающий склон горы и исчезли, когда понеслись вверх по долине на северо-запад через позиции мелкониан.
Она проследила за ними визуально, а затем обнажила зубы в свирепой торжествующей улыбке, когда только две из них были уничтожены мелконианской обороной.
Значит, мы все-таки достали вас, ублюдков, — с яростью подумала она. — Проделали в вашем зонтике достаточно большую дыру, чтобы Тревор наконец смогла достучаться до вас!
Не было злых грибовидных облаков с головами-наковальнями, вздымающихся вертикально по небу.
Эти ракеты несли не термоядерные боеголовки, а кассетные суббоеприпасы, и волна взрывов — химических, но гораздо более мощных, чем все, о чем когда-либо мечтало докосмическое человечество, — прошлась по долине огненными сапогами. По пятам за первым последовал второй пролет ракет, затем третий. Четвертый.
Ураган непрямого огня, который обрушивался на четвертый батальон, казалось, целую вечность, прекратился. Он не ослабевал постепенно, не сходил на нет. Все просто прекратилось, как по щелчку выключателя, когда Мэйника Тревор и Лазарус, все еще находясь на расстоянии более пятидесяти километров и развивая максимальную скорость едва ли в шестьдесят километров в час, пронеслись по наступающим мелконианам огненной метлой.
По позициям ополчения продолжалась стрельба из легкого оружия, но это было ничто по сравнению с тем шквалом огня, который до этого обрушивался на батальон. По большей части это был простой огонь из энерговинтовок, без всякой надежды пробить броню защитников людей, и выражение лица Мэри Лу Этуотер было пугающим зрелищем.
— Хорошо, люди, — резко произнес ее голос по связи. — Старушка только что сломала спины этим чертовым ублюдкам. А теперь давайте войдем туда и закончим работу за нее!
* * *
Мэйника Тревор закрыла упаковку своей боевой парадной формы. У нее не было зеркала, но на самом деле оно ей и не было нужно. Она все еще носила гарнитуру нейронного интерфейса, и хотя она и Лазарус больше не были соединены в единое целое, она была достаточно связана с ним, чтобы использовать оптические датчики его командной палубы для изучения своей внешности.
— Наверное, мне следовало надеть ее раньше, — заметила она и покачала головой. — Как это будет выглядеть в учебниках истории, когда они узнают, что я провела всю битву в купальнике?
— Предлагаю просто никогда не говорить им, что ты это сделала, — ответил голос Лазаруса. — В конце концов, это не оказало никакого негативного влияния на твое выступление во время боя.
— Наверное, не оказало, — сказала она. — С другой стороны, если бы кто-нибудь из нас вспомнил, что у меня на борту есть запасная форма, я бы переоделась в нее.
— В отличие от людей, я не способен забывать, — отметил Лазарус. — Или, по крайней мере, случайно забыть. В этом случае я тоже не забыл. Мне просто не пришло в голову упомянуть тебе об этом.
— Мы провели слишком много времени вместе, — сказала она ему, криво улыбнувшись визуальному восприятию. — Начинаем думать — и не думать — слишком похоже.
— Возможно, — безмятежно сказал Лазарус. — Полагаю, однако, что в данном случае мы заслужили право на некоторые незначительные странности с твоей стороны.
— Может быть, и так, — сказала она мрачно, ее улыбка исчезла, — но другие люди заплатили за это даже больше, чем ты, Лазарус. — Она глубоко вдохнула. — Итак, теперь, когда я одета, полагаю, пора идти.
Лазарус ничего не сказал, но она почувствовала его в глубине своего мозга, все еще подключенного через наушники, и люк доступа бесшумно открылся в безмолвном приглашении.
Она шагнула через него, повернулась к внутренней лестнице и начала спускаться вниз. В некотором смысле на интуитивном уровне было трудно полностью принять, насколько сильно пострадал Лазарус. Помещения, через которые она проходила, спускаясь по лестницам, были такими же безупречными, так же ярко освещенными, как всегда, и экологический блок не пострадал. Воздух был прохладным, чистым, с легким привкусом озона. Это было, размышляла она, ярким напоминанием о том, насколько огромным на самом деле был пятнадцатитысячетонный Боло.
Но затем она достигла подножия последней лестницы, пролезла через люк в брюхе и ступила под огромную тушу Лазаруса, и суровая реальность обрушилась на нее, как молот.
Она была рада, что наконец вспомнила о своей униформе на борту. Боевая униформа бригады Динохром была разработана с учетом подобных моментов, и она почти чувствовала, как ее сложная ткань облегает ее. Она не была пуленепробиваемой, хотя и обладала некоторыми антибаллистическими свойствами, но это был чрезвычайно эффективный костюм для работы во враждебной среде. Прозрачный капюшон развернулся вверх, плотно облегая ее голову и лицо, в то же время манжеты рукавов выдавили защитные перчатки. Она была защищена не так хорошо, как силовой броней майора Этуотер, но ее боевая форма полностью соответствовала задаче борьбы с загрязнением, которое оставляло после себя даже относительно "чистое" оружие, используемое здесь.
Она постояла немного, глядя на зияющую дыру в том месте, где раньше была наружная правая передняя гусеница Лазаруса. На маленьком аэромобиле удалось бы проехать через эту дыру, которую "Хеллбор" Суртура проделал в гусеничном щите и опорных катках. Глядя на рану с зазубренными краями, она задавалась вопросом, как это попадание не дошло до следующей гусеницы. До тех пор, пока не обратила внимание на жуткий рубец на внутреннем разделяющем щите, который обычно опускался между гусеничными системами, когда Боло готовился к бою.
— Слава богу, они делают Боло прочными, — горячо сказала она.
— Чувство, которое я разделял уже несколько раз, — согласился Лазарус. Она услышала его голос через свой сосцевидный комм-имплант и что-то вроде подсознательного эха через гарнитуру. Это просто немного дезориентировало, даже сейчас, но было также ощущением, к которому она привыкла за последние пару лет. И учитывая, насколько серьезно был поврежден передний корпус Лазаруса, она не собиралась отключаться, пока они оба не убедятся, что его системы контроля повреждений действительно хорошо отслеживают ситуацию.
Она прошла вперед, но не так далеко, как сделала бы обычно. Спутанные обломки, свисающие с поврежденного путевого щита, испускали неприятно высокую радиационную сигнатуру даже для человека в форме бригады. Она вышла из-под Боло, в его огромную тень, и увидела поджидающую ее стоящую фигуру в броне со знаками различия майора.
— Мэри Лу, — тихо сказала она по коммуникатору.
— Мэйника, — ответила Этуотер.
— Мне жаль, — сказала Мэйника. — Мы вернулись сюда так быстро, как только смогли, но...
— Не говори этого, — оборвала ее Этуотер. — Да, нас здорово разнесли. По моим подсчетам, пятьдесят семь процентов потерь, три четверти из них со смертельным исходом. Это цена, которую мы заплатили, и, Господи, это было больно. Но ты не имеешь ни малейшего отношения к тому, что здесь произошло. Вы сделали свою работу; мы сделали свою, и после этого некоторые из нас все еще живы, благодаря тому факту, что ваши ракеты спасли наши задницы. И может быть, только может быть, люди, которые будут жить на этой планете через тысячу лет, потому что вы сделали свою работу, вспомнят наши имена и решат, что мы тоже все сделали правильно. А если не вспомнят, — Мэйника поняла, что в голосе Этуотер прозвучала нотка неподдельного веселья, — тогда пошли они к черту! Потому что ты, я, мои люди и Лазарус — мы чертовски уверены, что будем помнить, что сделали, верно?
— С моей стороны, конечно, майор, — сказал Лазарус через свои внешние динамики, и Этуотер резко рассмеялась.
— Ну, вот и ты, Мэйника! Думаю, мы можем доверить Лазарусу проследить за тем, чтобы в учебниках истории все было правильно. Я имею в виду, кто будет с ним спорить?
— Принято, — согласилась Мэйника.
— Хорошо! А теперь, капитан Тревор, если пройдете со мной, полагаю, есть несколько человек, которые хотели бы пожать вам руку.
* * *
Рядовой Карша На-Варск скорчился на своем наблюдательном пункте, глядя вниз на позиции людей, в то время как его ошеломленный мозг пытался осознать случившееся.
Бригада исчезла. Он сам почти наверняка был последним выжившим и понятия не имел, почему все еще жив. Он передал информацию для определения целей первоначальной бомбардировки, и попытался обстрелять людей со своей возвышающейся позиции, как только началась атака. Знал, что хорошо выполнил свой долг передового разведчика... за все хорошее, что это в конце концов принесло. Но его усилия как снайпера были полностью потрачены впустую. Даже в упор его энерговинтовка, вероятно, не смогла бы нанести никакого реального урона силовой броне людей. Он предположил, что только огромный объем огня, которым обменивались стороны, удерживал датчики брони какого-нибудь человека от обратного отслеживания его собственного огня и определения его местоположения в разгар битвы, и перестал тратить энергию на бесполезные выстрелы задолго до того, как проклятый Боло завершил свою резню его товарищей. В то время он не знал, почему потрудился остановиться. Теперь понял это.
Он наблюдал, как единственный человек под ним, на котором не было силовой брони, отходил от Боло, и его губы скривились, обнажив клыки.
— ...значит, примерно тогда они вышли из-за поворота, — сказала майор Этуотер Мэйнике, махнув бронированной рукой в сторону долины. — У нас были отключены наши датчики, но их первая бомбардировка... — Она покачала головой за забралом шлема. — Я видела несколько неприятных случаев попадания, когда еще была космопехом, но это было едва ли не самое худшее. Мы бы и близко не пострадали так сильно, если бы они с самого начала не нарушили наше командование и контроль. Ты бы почти подумала...
Внезапно что-то ударило Мэйнику.
* * *
На-Варск торжествующе закричал, когда фигура в униформе, находившаяся так далеко внизу, упала. Он отследил ее, снова поймав в свой электронный прицел, и его глаза были уродливы. Этот человек почти наверняка был уже мертв, но прежде чем им удастся найти его самого, он должен быть абсолютно уверен.
Он навел ярко-красную точку своего электронного прицела на голову упавшей фигуры и начал нажимать на спусковой крючок.
* * *
Мэри Лу Этуотер все еще застыла в шоке, ее броня была забрызгана кровью Мэйники, когда левая батарея непрерывного репитера Лазаруса внезапно развернулась. У нее как раз было время осознать, что происходит, когда Боло открыл огонь, и две тысячи квадратных метров горного склона вспыхнули пламенем, дымом, пылью и летящими осколками разбитого камня.
* * *
<Это больно.>
<Я знаю.>
Она попыталась открыть глаза, но они отказались повиноваться. Попыталась пошевелить руками, но они отказывались двигаться.
<Лазарус?> Она была слегка удивлена, что в ее мысленном голосе было так мало страха.
<В тебя стреляли,> сказало присутствие Лазаруса в ее мозгу.
<Снайпер?> Она почувствовала его подтверждение, и что-то почти похожее на тихий смешок пробежало сквозь красную дымку страдания, окутавшую ее. <Форма. Пришлось сделать из себя мишень, надевая эту чертову форму, не так ли?>
<Я должен был обнаружить его присутствие до того, как он выстрелил.> Самоосуждение было похоже на какой-то огромный, каменный груз в голосе Лазаруса.
<Это не твоя вина.> Она смутно осознавала, что Лазарус перевел их обоих в гиперэвристический режим. Что было странно. Она не понимала, как они могли делать это, когда их личности не были полностью объединены. Затем поняла, что ее разум на самом деле работает не очень хорошо.
<Насколько все плохо?> спросила она.
<Очень плохо,> тихо сказал ей Лазарус, его голос не дрогнул. <Старший медик майора Этуотер работает, чтобы спасти твою жизнь, Мэйника. Он не добьется успеха.>
<О.> Она предполагала, что должна была отреагировать на это более решительно, но почему-то не смогла.
Она чувствовала Лазаруса, как если бы он... приближался к ней физически. Как будто у него были руки, и они поднимали ее, в то время как ее собственное присутствие, казалось, исчезало.
<Мне холодно, Лазарус,> подумала она.
<Я знаю,> мягко сказал он.
<У меня было так много дел, которые я собиралась сделать,> сказала она ему, осознавая, что теряет концентрацию, начинает плыть по течению.
<Знаю,> повторил он.
<Ты скажешь Эдмунду? Скажешь ему, что я сожалею?>
