— Что ж, это хорошо... жаль лишь, что герцогиня устала так. С ней точно все в порядке?
— Да, Ваша Светлость, не волнуйтесь. Лерон сказал, что все в полном порядке.
— Это хорошо. Я тогда ближе к ночи или завтра с утра приеду. Надо же, как совпало: и свадьба дочери и рождение сына, все в один день.
— Да, Ваша Светлость, со свадьбой Вы все очень быстро решили, — осторожно заметил Рон. Хоть он и знал, что герцог очень негативно реагирует даже на попытки хоть как-то оценить принятые им решения, но сдержаться не смог. Весь замок просто бурлил слухами, как за один день было принято решение о свадьбе, на которую даже намеков не было.
Однако в этот раз герцог прореагировал очень благодушно. Видимо сообщение о рождении сына, да и свадьба дочери настроили его на миролюбивый лад.
— С такими вещами лучше не затягивать, Рон. Нечасто дочерям дается шанс в будущем стать королевами. Надо ковать железо пока горячо, — с улыбкой пояснил он.
— Конечно, конечно, — Рон подобострастно закивал, — Мы все так рады за леди Катарину, вернее уже за Ее Высочество, принцессу Катарину.
— Хорошо, ступай и постарайся, чтоб у герцогини все было хорошо. Проследи, чтоб Лерон до моего приезда дежурил у нее, и все ее желания были исполнены.
— Конечно, обязательно, не извольте беспокоиться, Ваша Светлость, — кланяясь, проговорил дворецкий и скрылся.
Однако ни ночью, ни на следующий день утром выехать герцог не смог. Празднование свадьбы затягивалось, и король не отпускал его. Весь следующий день был посвящен приему послов, поздравляющих молодоженов, и торжественным мероприятиям, с этим связанных. Поздно вечером герцог вновь подошел к королю.
— Ваше Величество, может, Вы отпустите меня, наконец? Нехорошо как-то получается, что я оставил Алину одну в это время.
— Алекс, который раз говорю тебе: зачем ты ей сейчас? Самое главное, что с ней все в порядке, что она родила тебе сына... Ей не до тебя... Твое присутствие будет только ее раздражать. Дай ей время придти в себя. Главное, чтоб за ней уход был хороший. А это в твоем замке гарантировано. Так что расслабься и отдохни.
— Я хочу убедиться, что с ней все в порядке, нервничаю я что-то...
— Да тебе бы доложили бы, если б с ней что случилось. Все твои нервы от того, что ты пьешь мало, — пьяно усмехнулся король, — выпей, — он протянул ему кубок с вином, — и перестанешь нервничать. Все твои нервы позади, Алекс. Дочь пристроил, наследника получил. О чем тебе нервничать?
— Может, Вы и правы, мой государь, — герцог взял из рук короля кубок.
Однако выпить не успел, в это время в залу вбежал один из слуг и, подбежав к ним, проговорил, низко склоняясь: — К Его Светлости, герцогу посыльный из замка, Ваше Величество.
— Черт, — выругался король, — неужели, и правда, что случилось, — он тяжело вздохнул, и обернулся к слуге: — В мой кабинет его, — потом повернулся к герцогу: — Пойдем, Алекс. У тебя ведь по-прежнему нет от меня секретов, я надеюсь?
— Конечно, нет. Какие у меня могут быть секреты? — проговорил герцог и вслед за королем направился к выходу.
В кабинете короля их уже ждал Рон.
— Я так понимаю, привели тебя сюда не совсем приятные известия, — глядя на нерешительно мнущегося посреди кабинета Рона, проговорил герцог. — Давай выкладывай, не тяни.
— Ваша Светлость, герцогиня... — Рон испуганно взглянул на герцога и втянул голову в плечи.
— Исчезла опять? — мрачно осведомился тот.
— Нет, что Вы... она... она...
— Да не тяни! Что с ней? — гаркнул герцог.
— Я не знаю... не знаю... как... как... это сказать даже, Ваша... Ваша Светлость... — заикаясь проговорил Рон. Он весь сжался и даже зажмурился, видимо ожидая, что герцог его сейчас схватит или ударит.
Однако тот не смог этого сделать, потому что его руки перехватил король, проговоривший:
— Подожди, Алекс, не психуй раньше времени... Сейчас все узнаем... Рон скажи хоть: она жива? Это ты можешь сказать не заикаясь?
— Жива, Ваше Величество... только... только не совсем... вот.
— Чего?! Ты можешь толком сказать: что с ней?
— Да вроде как и живая она, и в то же время не совсем... не двигается она, не говорит, и глаза все время закрыты... но дышит.
— В обмороке что ли?
— Вроде того... только Лерон сказал: не обморок это...
— А что?
— Не знает он... Больше суток он с ней бьется, чего только не делал... не приходит она в себя...
— Больше суток? Ты почему сразу не доложил, тварь? — герцог попытался высвободиться из захвата короля.
— Потом, Алекс. Ты убьешь его чуть позже... Вначале он нам все расскажет.
— Не гневайтесь, Ваша Светлость, — дворецкий опустился на колени, — но Вы же сказали, что сами приедете... мы ждали Вас и ночью, и утром... А уж, когда поняли, что задерживаетесь Вы, я поехал доложить... К тому же, Лерон все ждал, что очнется она... он ведь все перепробовал...
— Что значит: все перепробовал? — удивленно переспросил король.
— Ну... — дворецкий помялся немного, — он ее и ледяной водой обливал и что-то очень резко пахнущее ей под нос прикладывал и что-то вливал в нее... и иголками какими-то колол ее всю... и даже... даже каленое железо к пальцам ног ей прикладывал...
— Что?! Он посмел творить с ней такое? — задыхающийся от возмущения король сильно тряхнул герцога за плечо, — Если ты не спустишь живьем шкуру с этой твари, посмевшей такое сделать, я сделаю это с тобой, Алекс, обещаю!
Если короля начало трясти от ярости, то на герцога эта информация произвела явно обратное действие. Он замер и очень тихим и каким-то даже отстраненным голосом спросил:
— Ты хочешь сказать, он даже пытками не сумел привести ее в чувство?
— Не совсем так... в конце, он сказал, что она все чувствует... только реагировать никак не может...
— Алекс, ты представляешь? Эта тварь издевался над ней, а она все чувствовала, но не могла ничего сделать... Это что же творится такое? Алекс, ты сейчас же прикажешь привезти мне сюда эту скотину. Мне! Сюда! Ты понял?
— Я велю привезти, кого хотите и куда хотите, — все так же отстраненно проговорил герцог и добавил: — Только это не главное. Главное, что с ней что-то случилось такое, что я пока даже не пойму: кто и как ей помочь сможет... Лерон любил ее... да и понимал, что не спустят ему подобное, и если уж стал творить такое, то значит все на карту поставил ради ее жизни, но не смог ничего сделать...
— Ты защищаешь его? — изумленно спросил король.
— Да не защищаю я никого... — мрачно проронил герцог, — мне плевать на него, делайте с ним, что хотите, Ваше Величество. Его сегодня же Вам доставят. Меня гораздо больше состояние моей жены волнует, нежели что-либо другое... Господи, я только сейчас понял: какой же я идиот... Все, прощайте, Ваше Величество, я уезжаю.
— Тихо, тихо, Алекс... не надо так прощаться. Я все понял: ты злишься, что я не отпустил тебя раньше... но я же не знал... извини. Поезжай, конечно, и будь с ней, сколько надо, я буду ждать. К тебе лишь просьба, пусть моему посыльному ежедневно сообщают о ее самочувствии. И я жду тебя тогда, когда посчитаешь возможным приехать. Я буду рад тебя видеть в любое время. Кстати с Лероном сам решай, как поступить.
— Да я понял, хорошо, мой государь, — кивнул герцог и, больше не говоря ни слова, вышел, Рон поднялся с колен, поклонился королю и поспешил вслед за ним.
Через месяц, не довольствуясь краткими известиями, что состояние герцогини без изменений, в замок Телдом приехал король.
К его удивлению встретивший его Рон, провел его в зал для приемов и сказал, что герцога позвать не может, так как тот неважно себя чувствует, поэтому он может лишь позвать графиню Норес.
— Кормилицу ребенка, что ли? — переспросил удивленный король.
— Да, Ваше Величество, — подтвердил тот.
— Не надо. Веди меня к герцогу.
— Но, Ваше Величество, — растерянно начал Рон.
— Веди! — грозно приказал король, и Рон не посмел ослушаться.
Когда они вошли в апартаменты герцога, король понял, почему дворецкий не хотел его вести к герцогу. Алекс Тревор, несмотря на раннее утро, был беспробудно пьян. Пьян до такой степени, что даже говорить не мог.
Глядя на опухшее и очень давно небритое лицо герцога, король осведомился: — Он что, постоянно в таком состоянии?
— Да, Ваше Величество. Он почти не выходит из него, с тех пор как понял, что привести в чувство Ее Светлость он не может...
— Почему ты не сообщил мне?
— Его Светлость запретил сообщать хоть что-то Вашему посыльному, кроме информации о состоянии герцогини и запретил всем слугам покидать замок.
— Он же не может это контролировать...
— Он приказал графине Норес следить за этим. Сейчас в замке она хозяйка.
— Понятно, — король тяжело вздохнул, а затем спросил: — Герцогиня по-прежнему в своих апартаментах или вы переместили ее куда-то?
— Она по-прежнему в своей спальне, Ваше Величество.
— Я схожу к ней. Не провожай. Попробуй лучше герцога в чувство привести. Мне поговорить с ним надо.
— Я постараюсь... но вряд ли скоро смогу, — испуганно пробормотал Рон.
— Ты постарайся, а там уж как получится, — проговорил король и вышел.
Он прошел по достаточно пустынным коридорам замка к дверям спальни герцогини. Вытянувшиеся перед ним охранники распахнули дверь, пропуская его внутрь. В небольшом холле перед спальней никого не было, король решительно открыл дверь и удивленно замер. Алина стояла спиной к нему, у небольшого столика и что-то переставляла там. Не веря своим глазам, король стремительно шагнул к ней и обнял за плечи.
— Алина, радость моя, как я счастлив, видеть тебя в здравии, а мне говорили ты без сознания, — проговорил он, разворачивая ее к себе, и тут же пораженно замолк. Испуганно обернувшаяся к нему женщина была не Алиной. Она была лишь очень похожа на нее.
— Ваше Величество? — пробормотала она в замешательстве.
— Да это я. А вот кто Вы, позвольте узнать, милая леди, и что Вы делаете здесь? — раздраженно осведомился он.
— Я графиня Изабелла Норес, я ухаживаю за Ее Светлостью. Мне Его Светлость, герцог позволил, — извиняющимся тоном проговорила та, не смея пошевелиться, потому что король по-прежнему крепко держал ее за плечи.
— Ухаживаешь за герцогиней? — переспросил он.
— Да, Ваше Величество. Я слежу, чтобы ей было хорошо, удобно и что бы чисто все было. Ей массаж несколько раз в день делают, купают ее. Я каждый день ей сына приношу. Он сейчас как раз рядом с ней спит, — она кивнула на кровать.
Король разжал руки и обернулся к кровати. Картина напоминала идиллию, если не знать, что происходило на самом деле. Алина в красивом пеньюаре лежала на кровати и будто спала, а рядом с ней, прижавшись к ее груди, спал очаровательный младенец. От созерцания этой картины короля отвлек голос графини:
— Еще Лерон ее каждый день осматривает.
— Герцог не стал его казнить? — удивленно спросил он.
— Его клеймили в трех местах и выпороли кнутом так, что он до сих пор еле ходит, но убивать его герцог не стал. Он теперь может герцогиню лишь при мне осматривать, и я слежу, чтоб он не причинил ей боли. И за горничными слежу, когда ее купают или массаж делают.
— За ней действительно хорошо ухаживают?
— Я строго слежу за этим, Ваше Величество, и сурово взыскиваю с нерадивых, поэтому все очень стараются.
— Ты печешься об ее благополучии? — король в упор посмотрел на нее.
— Вы подозреваете меня в нерадении?
— Нет, я подозреваю, что это ты что-то сделала с ней, а теперь делаешь вид, что заботишься о ней.
— Ваше Величество... — графиня опустилась на колени и с ужасом посмотрела на него, — я клянусь: это не так. Мне и в голову такое не приходило... и не посмела бы я никогда... я знаю, как милорд герцог любит ее.
— Ты считаешь, это достаточные доводы, способные опровергнуть мои подозрения?
— Опросите слуг, Ваше Величество. Я не была у герцогини до того, как это с ней случилось... Я вообще к ней первый раз пришла лишь, когда Его Светлость мне позволил... я предложила ребенка принести и на грудь ей положить, думала, может, почувствовав прикосновение сына, очнется она. Я до сих пор на это надеюсь, мне кажется, я бы от такого точно очнулась... Поэтому и сына к ней продолжаю носить... Мне правда очень хочется, чтоб очнулась она. Герцог не переживет, если с ней что-то случится, я чувствую... — она прижала руки к лицу, опустила голову и, всхлипывая, проговорила, — Вы ведь видели его? Он пьет с утра до вечера и с вечера до утра... Его даже сын не интересует. Он лишь спрашивает: "не очнулась?" и, услышав, что нет, напивается снова.
— Все, хватит реветь, не нравится мне это. Прекращай лить слезы и вставай!
Отерев слезы руками, графиня поднялась.
— Возьми ребенка и ступай к себе. Я хочу побыть с ней наедине.
— Конечно, Ваше Величество, — графиня подошла к кровати и осторожно взяла ребенка на руки, тот сонно заворчал. После этого она обернулась к королю и тихо попросила: — Когда будете уходить, предупредите охрану, они ее камеристку позовут, чтобы Ее Светлость одна не оставалась, — и увидев, что король согласно кивнул, поспешно вышла.
Король приблизился и некоторое время пристально смотрел на Алину, потом сел на край кровати и рукой осторожно коснулся волос.
— Что же это с тобой случилось, радость моя? — тихо проговорил он, перебирая пальцами ее красиво уложенные локоны. — Неужели ты предупреждала об этом? Но ведь это не может быть связано: свадьба и твоя болезнь... Драгоценная моя, почему же ты слегла? Что случилось? Почему Господь допустил такое? И чем же теперь тебе можно помочь? Если бы я только знал, Алина, я бы что угодно сделал, лишь бы выздоровела ты...
Он долго сидел и нежно гладил волосы Алины, всматриваясь в неподвижно застывшие черты ее лица. Наконец он поднялся, вышел и, приказав охране привести к герцогине камеристку, стремительно зашагал в сторону апартаментов герцога.
Герцог сидел облокотившись о стол и уронив голову на руки, рядом с ним суетился Рон, державший в руках большую кружку и приговаривающий: "Ваша Светлость, выпейте отвар... Вам легче станет, прошу Вас, выпейте..."
— Алекс, выпей, это приказ, — жестко приказал вошедший король.
— О! Это Вы, Ваше Величество? — герцог с трудом приподнял голову и посмотрел на короля. — Действительно Вы... А то Рон уж битый час говорит, что Вы приехали, а Вас все нет и нет...я уж думал опять врет... ан нет... не наврал... Только зря Вы приехали, Ваше Величество... Зря... Если только, чтоб лично убедиться, что на нас с Алиной можно крест поставить... хоть мы и не мертвы, но и живыми нас теперь уж не назовешь... Все... видно уйти вновь решила моя женушка, ну и меня ей захватить придется, не задержусь я тут без нее...
— Рон, оставь кружку на столе и иди погуляй, — король выжидательно посмотрел на дворецкого, и увидев, что тот тут же поставил кружку на стол и повернулся к двери, добавил: — Да и еще: проследи, чтоб не помешал нам никто.
— Будет исполнено, — поклонился тот и поспешно вышел, плотно закрыв за собой дверь.
